Дачный сезон

1.
     - Юли-и-ванна!!! - донёсся  снизу  такой  истошный  вопль, что  Юля  испуганно  вздрогнула. Она  оторвала  напряжённый  взгляд  от  монитора  компьютера, устало  откинулась  на  спинку  стула  и  на  миг  прикрыла  глаза. Но  тут  снизу  снова  завопили, не  так истошно, правда, но - вполне  убедительно. Пришлось  Юле  подняться  из-за  стола  и  нехотя  тащиться  вниз. Уже  будучи  на  первых  ступеньках  лестницы она  обернулась, словно  забыла  что. Ах, да! Юля  вернулась  к  столу, извиняюще  улыбнулась  своему  компьютеру, словно  он  был  живым  существом, быстренько  послала ему  просьбу  сохранить  напечатанное  и  заторопилась  вниз,- Стефания  вопила  уже  не  переставая.

  - Ну  что  ты  так  кричишь? - спускаясь  по  лестнице, недовольно  спросиила  Юля  свою  помощницу.

    Девушка  стояла  на  пороге  комнаты  с  вытаращенными  глазами  и  отчаянно  жестикулировала, видимо, Юля  должна  была  догадаться, что  произошло  нечто  из  ряда  вон  выходящее, Да  и  то  правда, - спокойная, даже  степенная  Стефания  никогда  ещё  так  себя  не  вела. Она  схватила  Юлю  за  руку  и , тараторя  на  ходу, торопливо  поволокла  за  собой.

   - Вот, Юлииванна, вот!.. Смотрите!.. Я думала, может  это  Сергеич, открыла дверь, а тут... вот!..

    Да, тут, пожалуй,было, отчего  испугаться! Ещё  из-за  плеча  Стефании  Юля  увидела  здоровенного мужика, незнакомого, пугающе  неподвижно  растянувшегося  на  полу в  прихожей, он  с  ног  до  головы  был  запорошён  снегом. Из  открытой  настежь  входной  двери  в  дом  тянуло  стужей, - зима  как  ни  как.

      - Ох, ты, Господи... - растерянно  пробормотала  Юля, высвободила  свою  руку  из холодных  пальцев  Стефании, затем, почти  не  дыша, очень  осторожно  обошла  распростёршегося  на  полу  верзилу  и  закрыла  дверь.

      - Кто  же  это? - шёпотом  спросила  она  дрожавшую  мелкой  дрожью  девушку, хотя  и  так  было  ясно, что  та  его  не  знает. Значит, не  деревенский... Да  и  одет  он  как-то  легко  для  такой  погоды, вон  вьюжит  как...

      - Ох, Юлииванна!.. - простонала  Стефания, сцепив  руки  у  груди  так, что  побелели  костяшки  пальцев. - Уж  и  не  знаю, зачем  я  ему  открыла, показалось, свой, а  он... вон... чужак...

     Перебарывая  тихий  ужас, невольно  заставивший  их  жаться  друг  к  другу, вдвоём  они  склонились над  незнакомцем, кажется, не  подающим  никаких  признаков  жизни. Средних  лет, небрит  и  бледен, на  лбу - отметина, словно  ударился  обо  что-то...

  - Интересно, он, когда  вошёл, о притолоку  головой  не  задел? - шепотом  спросила  Юля  девушку  и  пытливо  посмотрела  на  неё.

     Стефания  непонимающе  уставилась  на  неё, напряжённо  наморщила  лоб, а  потом огорчённо  пожала  плечами, мол, нет, не помню.

    - Я  же  очень  испугалась, когда  дверь-то  ему  открыла... А  потом  я  сразу  к  вам  побежала... Оглянулась  когда, а  он  уже  лежит, и... - Стефания  вновь  ощутила  липкую, противную  паутину  непонятного  страха, охватившую  её  в  тот  момент, и  её  всю  передёрнуло. Она  хотела  было  что-то  ещё  сказать, но  тут  вдруг  со  двора  донёсся  жуткий  пронзительный  вой.

     Юля  похолодела  и  медленно  осела  на  пол, Стефания  беззвучно  перекрестилась   и  закрыла  ладонью  рот, чтобы  не  закричать  от  испуга.
     А  человек  на  полу  вдруг  шевельнулся, затем  шумно  вздохнул  и - открыл  глаза.
Он  медленно  поводил  ими, озираясь, взгляд  его  не  без  усилий  сфокусировался  сначала  на  одной  испуганной  женщине, потом  на  другой, и  тут  вой  с  улицы  повторился, - он  был, казалось, так  близко, почти  за  дверью, и  от  этого  было  ещё  страшнее.
 
     Женщины  снова  потянулись  друг  к  другу, ища  поддержки.

     - В-волки? - сдавленно  спросила  та, что  помладше, таращась  на  вторую  с  надеждой, словно  бы  та  знала  правильный  ответ  или  хотя  бы  могла  как-то  её  успокоить.

     - Да  нет, - вдруг  подал  голос  незнакомец, и  обе  женщины  перевели  на  него  свои  взгляды. А  он  сел  на  полу, потрогал  рукой  голову, нащупал  на  лбу  вздувшуюся  шишку, досадливо  поморщился, а  потом  сказал: - Это  не  волки.
          
    Женщины  изумлённо  переглянулись, а  с  улицы  снова  раздался  вой, тоскливый, но уже, кажется, не  такой  страшный.

     - Это  Дик, моя  собака, - пояснил  незнакомец, - Нашёл  меня... - мужчина  поднялся  на  ноги, и  женщинам  ничего  не  оставалось, как  подняться  с  пола  следом  за  ним.

    Ох, и  высоченный  оказался  мужик, наверное  под  два  метра  ростом, не  удивительно - кажется, Юля  правильно  догадалась, - что  он  чуть  не  свёз  головой  притолоку! Обе  женщины  смотрели  на  него  со  смешанным  чувством  опаски  и, безусловно, интереса.

    - Извините, - проговорил  незванный  гость, - напугал  вас, наверное.

    - А вы кто? - кивнув  на  его  извинение, тем  не  менее  строго  спросила  Юля. - И почему  ввалились  к  нам  так?.. - она  хотела  сказать  "не  по-людски", но  ограничилась  неудовлетворительной  гримаской.

    - Понимаете, я  заблудился, - ответил  незнакомец, и  для  большей  убедительности  покивал  головой, мол, так  оно  всё  и  есть, я  ничего  не  выдумываю. Видимо  это  кивание  причинило  его  ушибленной  голове  боль, и  он  снова  поморщился, а  потом  продолжил: - когда  снегопад  начался... Потом, как  нарочно, лыжу  сломал, да  Дик  ещё  неизвестно  куда  пропал, звал, звал  его... Одним  словом, беда... - он  махнул  рукой, досадуя  на  всё  сразу, и  на  то, что  так  перепугал  их, а  потом  спохватился  и  представился: - Меня  Яковом  зовут.

    Женщины  снова  переглянулись, но  уже  более  миролюбиво, - кажется, они  уже  пришли  в  себя.

    - Вы  что, не  русский? - спросила  вдруг, осмелев, Стефания. С  чего  она  это  взяла, было  непонятно.

    - Почему  же - не  русский? - Яков  растерянно  посмотрел  на  Юлю, тоже  словно  бы ждал  от  неё  каких-то  объяснений  нелепому  предположению  девушки. Юля  вздохнула, пожав  плечами. - Русский  я, - сказал  затем  Яков  чуть  обиженно, - Фролов  моя фамилия, - самый  что  ни  на  есть  русский.

    Все  трое  немного  помолчали, попереглядывались, не  зная, что  же  дальше, а  потом  Яков  обратился  к  Юле, видимо  распознав  в  ней  хозяйку  дома:

    - Можно  я  Дика  в дом  впущу, он  тоже  замёрз, наверное?

     Юля  согласно  кивнула, а  что  ей  оставалось  делать, собака - она  тоже  человек....

     Яков  открыл  дверь, и  с  улицы  в  дом  вошла  собачина  под  стать  хозяину, такая  же  огромная. Она  деликатно  встряхнулась, осыпав  всех  ледяною  крошкой, переступила  мохнатыми  снежными  лапами  и, повинуясь  команде, послушно  уселась  на коврик  возле  двери. Яков  при  женщинах  нежничать  с  Диком  не  стал, но  было  видно, как  он  рад, что  пёс  нашёлся.

     Немного  погодя, когда  все  окончательно  успокоились, перезнакомились  и  мирно  попивали  чай  с  вареньем  и  сушками, а  Дик  с  упоением  похрустывал  суповой косточкой, выяснилось, что  Яков  ещё  днём  сошёл  с  электрички  возле  соседней  деревни, нацепил  лыжи  и  весело  покатил  по  знакомой  укатанной  лыжне, собака бежала  следом. День  обещал  быть  погожим, прогулка  приятной, и  ничто  не  предвещало  того, что  произошло  пару  часов  спустя, когда  Яков  уже  повернул  назад. Небо  вдруг  потемнело, поднялся  ветер, и  начался  снегопад, да  такой, что  уже  через  полчаса  лыжню, по  которой  катил  Яков, занесло  напрочь. Проплутали  они  с  Диком  прилично, до  самых  сумерек. Лес, окружавший  их, становился  всё  неприветливей  и  холодней, и  не  было  ему  конца. Неизвестно, как  и  когда  Яков  смог  бы  выбраться  к  людям, если  бы  вдруг  не  увидел  вдалеке  сквозь  снежную  пелену  смутно  различимые  огоньки. Вот  тогда  он, обрадовано  заторопившись  поскорее  выбраться  из  леса, и  сломал  лыжину - вслепую  шагнул  с  пригорка  в  обманчиво  запорошенную  снегом  яму, полную  мёрзлого  валежника, хорошо  хоть  только сломанной  лыжиной  отделался. Да  ещё  Дик, как нарочно, умчался  куда-то  следом  за  поднятой  из-под  снега  какой-то  лесной  живностью  и  никак  не  хотел  отзываться  на  голос  хозяина, - внезапно  проснувшийся  в  собаке  охотничий  инстинкт  взял  верх. Кое-как  доковылял  Яков  до  приветливо  светивших  в  сумерках  огней, усталый, замёрзший, практически  на  автопилоте, и  с  надеждой  постучался  в  двери  крайнего  дома, что  был  для  него  всё  это  время  самым  настоящим  спасительным  маяком...

     После  горячего  чая  Якова  вдруг  разморило  так, что  он  стал  клевать  носом   и  во  всю  зевать, сказались и  усталость  после  неожиданного  марафона  на  выживание, и  то, что  пришлось  перенести  ему, блуждая  по  лесу, да  ещё  голова  с  вздувшейся  бардовой  шишкой  на  лбу  болела, просто  спасу  нет! Юля, конечно, заставила  его  приложить  ко  лбу  компресс  со  льдом, но  глухая  боль  долбила  изнутри  и  долбила. Видя  состояние  своего  нечаянного  гостя, хотя  тот  из  последних  сил  бодрился, Юля  предложила  Якову  лечь  отдохнуть, и  у  него  не  нашлось  сил  на  то, чтобы  отказаться. Яков, рассыпаясь в  искренних  благодарностях любезной  хозяйке, смущённо  согласился.

     Пока  Юля  стелила  ему  на  диване, Стефания, до  этого  не  сводившая  с  Якова  недоверчиво  распахнутых  глаз, стала  шепотом  напрашиваться  составить  Юле  компанию, дабы  той  не  оставаться  в доме  одной  с  малознакомым  человеком, но  Юля  уверила девушку, что  ей  нечего опасаться, и, в  конце  концов, той  ничего  не  оставалось  делать, как  отправиться  к  себе  домой  в  деревню.

2.

    Дом  свой, так  неожиданно  вдруг  ставший  маяком  для  заблудшего  путника, Юлия  Ивановна  Юранова  приобрела  не  так  давно, позапрошлым  летом, на  первый  в  своей жизни  гонорар  за  изданный  сборник  её  повестей. С  того  времени  уже  благополучно  вышли  в  свет  ещё  две  её  книжки, а  сейчас  она  работала  над  следующей, уже  полновесным  романом. Внезапно - для  многих  своих  родных  и  знакомых - став  писательницей, Юля  вознамерилась  осуществить  свою  мечту - купить  дачку   недалеко  от  города, но  чтобы  в  полном  комплекте  к  ней  обязательно  были  и  лес, непременно сосновый, и  речка  или  озерко, а  ещё  луга - поля – бескрайние, и  чтобы  простор  и  синь  небес, - одним  словом, тишь, гладь  да  божья  благодать! Поиски  такого  райского  уголка  заняли  у  Юли  массу  времени, столь  необходимого  ей  для  продолжения  работы  над  очередным  «ваянием», как  она  сама  называла  своё  литературное  творчество, а  тут  всё  никак  не  находилось  то, что  ей  было  нужно. Юля  уж  было  решила  отложить  безуспешные  поиски  до  лучших  времён  или  положиться  на  русский  авось - вдруг  да  само приплывёт  ей  в  руки  то, чего   никак  не  хотелось  отыскаться. Так  оно, по  большому  счёту, и  вышло.
 
    Лето  подходило  к  концу. Без  особого  энтузиазма  Юля  с  мужем  решили  прокатиться  в  одну  деревеньку, которую  им  порекомендовали  знакомые, даже  не  надеясь, что  там  им, наконец-то, может  повезти. Оно  и  не  повезло. Домишко, который им  предлагали  купить, был  таким  старым, что  требовал  немалых  денежных  затрат  и  прочих  усилий  для  того, чтобы  сделать  его  пригодным  для  жилья, а  Юля  хотела  бы  в  нём  жить, а  не  просто  проводить  лето, как  все  дачники. Так  не  солоно  хлебавши  незадачливые  покупатели  отправились  восвояси.

    Денек  тогда  выдался  погожий, и  раз  уж  ничего  у  них  не  вышло  с  домом  и  на  этот  раз, они  решили  просто  так  покататься  по  окрестностям, может  быть  завернуть  в  лесок  какой, побродить  по  нему, воздухом  подышать, грибов  посмотреть, выбрали  наугад, где  припарковаться, и  не  спеша  направились  в  ближайщую  рощицу. Места, по  счастью, оказались  грибные, нехоженые. Юля  с  мужем, невольно  увлёкшись  грибной  охотой, вскоре  забыли  о  своей  последней  неудаче, повеселели  и  только  жалели, что  грибы  собирать  им  не  во  что, приходилось  охапками  сносить  их  прямо  в  багажник  машины. Особенно  опят  было  много, они  тогда  набрали  их  столько, что  потом  эти  опята  у них - маринованные – долго  со  стола  не  сходили.
Бродили  они  по  лесу, бродили  и  вышли  вдруг  к  каким-то  постройкам  заброшенным, прошли  дальше, оказалось - коллективные сады, огороженные  высокой  двойной  металлической  сеткой. Пошли  они  вдоль  ограды, за  которой  виднелись  крохотные   домушки  на  традиционных  шести-десяти  сотках  и  всевозможные  посадки  и  грядки  да  кое-где  трудолюбивые  дачники. Как-то  так  вышло, что  незаметно  для  себя   обошли  они  эти  участки  лесом  и  выбрались  на  проезжую  дорогу, укатанный  щебень, и  тут  Юля  невольно  застыла  как  вкопанная.

    На  самом  краю  огороженного  пространства, на  взгорочке, словно  по  заказу, перед  ними  вырос  вдруг  теремок, другого  слова  не  подберёшь, так  пригож  показался  Юле  дом, который  они  увидели. Юля  даже, как   заворожённая, подошла  вплотную  к  забору, чтобы  получше  его  рассмотреть.

     Откуда  здесь  оказался  этот  чудо-теремок? По  сравнению  с  садовыми постройками  на  соседних  участках, он   выглядел  просто-напросто  пряничным  домиком, никак  не  иначе – аккуратный, как  с  картинки, бревенчатый, три  окна  по  фасаду, высокая  крыша  с  угадывающейся  под  ней  мансардой, терраса  со  стороны  сада, а  с  другой  стороны - дощатый, настоящий  крепкий  двор, в  палисаднике  возле  дома - кусты сирени, пионов, цветущие хризантемы  и  астры  всех  цветов  радуги!..

    Надолго  застыла  Юля  возле  этого  дома, муж  даже  за  рукав  стал  её  тянуть, а она  вдруг  размечталась... Потом, отвлёкшись  на  одёргивания  мужа, Юля  увидела  то, что  не  сразу  бросилось  ей  в  глаза, - палисадник  заполонила  сорная  трава  вровень  с  цветами, окна  давно  не  мытые, словно  слепые...

    - Толик, - Юля  с  надеждой  и  сомнением  обратилась  к  мужу, - может, брошенная  дачка  эта? Спросить  разве  что  у  соседей?..

     Оказалось, что  Юля  права. В  прошлом  году  умер  хозяин  участка - первый  председатель  садоводческого  кооператива  «Строитель», бессменно  руководивший  им  с  самого  основания, а  это  более  тридцати  лет. Вдова  его, уже  очень  пожилая  дама  появлялась  здесь  после  смерти  мужа  всего  пару-тройку  раз, дети, те  вообще  сюда  не  ездят, отдыхать  предпочитают  за  границей, про  внуков  и  говорить  нечего - не прельстишь  нынешнюю  молодёжь  деревенской  глушью. По  всему  выходило, вполне  можно было  бы  разыскать  вдову  бывшего  председателя  кооператива  и  наведаться  к  ней  с  интересным  предложением...

    Всю  обратную  дорогу  домой  Юлин  муж  бурчал, недовольный  тем, что  его  жена  запала  на  какой-то  садовый  участок, но  Юля  весело  отвечала  ему, что  это  не  просто  садовый  участок, а  участок - люкс, бывают  ведь  в  гостиницах  наравне  с  простыми  номерами  номера  повышенной  комфортности, ну  вот  и  тут  так  же!.. Но  не  о  таком  доме  мечтал  Юлин  муж, не  в  таком  месте, но  жена  загорелась  купить  его  во  что  бы  то  ни  стало, особенно, когда  они  уже  вышли  с  участка  на  дорогу  и  перед  вдруг  ними  открылся  т а к о й  простор, что  дух  захватило!.. И  речка  внизу! И  мостик  над  нею! И  дальше - деревня  и  стада  в  лугах!.. Пастораль – слов  нету! Чудо!..
 
     Когда  Юля  впервые, вслед  за  хозяйкой, переступила  порог  этого  дома, она  невольно  затаила  дыхание  в  благоговейном  трепете - это  было  именно  то, чего  она  хотела, у  неё  даже  голова  слегка  закружилась  в  предчувствии  того, как  она  всё  здесь  обустроит... А  когда  старая  женщина  с  тоской  и  обречённостью  в  глазах  устало  согласилась  продать  Юрановым  дом  с  участком, раз  уж  её  родные   не  могут  и  не  хотят  заботиться  о  дедовом  наследии, Юля  с  огромным   облегчением  разжала  до  боли  скрещенные  за  спиной  пальцы  и  с  благодарной улыбкой  сердечно  расцеловала  её. Юля  даже  торжественно  пообещала, что  когда  той  только  пожелается  наведаться  на  свою  бывшую  дачу, они  с  мужем  с  большой   радостью  примут  её  погостить.

    Так  у  Юли  появилась  дача. Ещё  до  зимы  и  участок, и  сам  дом  претерпели   некоторые  изменения. В  саду  были  подрезаны  все  старые  деревья  и  кустарники, перепаханы  все  бывшие  грядки, разровнена  лужайка  позади  дома. В  самом  доме  Юля  поменяла  немногое: в  гостиной  выложила  большой  камин  наподобие  очага  в  старинной  харчевне – блажь, но  уж  зато  как  здорово! - и  печь  с  плитой  в  кухне, - она  намеревалась  здесь  жить  и  летом, и зимой, так  что  отопление  дома - дело первостатейное. Ещё  она  заказала  декоративные  деревянные  балки  под  потолком – опять  же  для  куражу - и  перегородку  в  мансарде, куда  выходили  обе  печные-каминные  трубы, так  что  и  там  теперь  будет  тепло. Во  дворе  обустроили  тёплый  душ  и  туалет, - на  этом, пожалуй, кардинальные  перемены  были  закончены, и  уже  на  Новый  Год  Юля  устроила  там  для  своих  близких  настоящее  загородное  новоселье.

    Уединение  и  близость  к  природе – вот  что  было  необходимо  Юле  для  её  новой, писательской, деятельности, здесь  она  черпала  не  только  вдохновение, но  и  такую  мощную  позитивную  энергию, какой  нигде  больше  не  почерпнёшь. Успех  её  первой  книги  её  окрылял, воодушевлял  и  вдохновлял  на  новое творчество, благо нереализованных  задумок  и  фантазий  у  Юли  было  предостаточно - слава  Богу, они  наконец-то  оказались  востребованы.

    Юля  «ваяла»  свои  произведения  с  непередаваемым  наслаждением, любуясь  каждым  новым  «штрихом»  или  «мазком», когда  они  получались... а  потом, когда  её  «ваяние» было  готово, она  с  трепетом  взирала  на  него, веря  и  не  веря в  то, что  приложила  к  нему  руку, так  оно  казалось  ей  органичным  и  уже  само  по  себе   существующим, ведь  Юля  лишь  только  чуть-чуть  помогла  ему  появиться  на  свет.

    Её  семья  по-прежнему  оставалась  в  городе. Дети  выросли  и  завели  уже  свои семьи. Муж  Юлии  отпустил  её, дабы  ничто  не  мешало  его  жене  «творить», раз  уж  у  неё  это  получается, наезжал  к  ней  изредка - этого  хватало  обоим, чтобы   поддерживать  тёплые  родственные  отношения  и  не  мешать  друг  другу  жить  так, как  они  теперь  этого  хотели, уже  успев  немного  подустать  друг  от  друга  за  более  чем  двадцатилетний  срок  совместной жизни. Анатолий  Юранов, муж  Юлии, по  профессии  был  архитектором, но  архитектором  среднего звена, до  самостоятельных  грандиозных  проектов  дело  у  него  всё  никак  не  доходило, работал  он  всю  жизнь  в  команде, но  дело  своё  любил  и  был  доволен  этим. Он, конечно, был  немного  обижен  на  жену  за  то, что  она  не  позволила  ему  самому  построить  для  них  дачу, но  он  столько  лет  всё  проектировал  и  перепроектировал  их  будущее загородное  жилище, о  котором  Юля  мечтала  так  давно, что  она  махнула  на  эту затею  рукой. Почувствовав  себя  уверенно  и  твёрдо  стоящей  на  своих  собственных  ногах - после  стольких  лет  мытарств  и  неудовлетворённости! - она  посчитала  себя  вправе  наконец-то  распоряжаться  своей  жизнью  так, как  она  сама  этого  хотела. Ни  дети, слава Богу, выросшие  и  уже  вполне  самостоятельные, ни  муж-мечтатель  не  могли  ей  теперь  помешать  заниматься  тем, к  чему  её  всегда  влекло - литературным  творчеством.

     А  как  же  Толик, оставленный  в  городе  на  произвол  судьбы? Ну, во-первых, он  уже  далеко  не  беспомощный  маленький  мальчик, вполне  самостоятельно  справляется  с  домашними  делами, да  и  Юля  нет-нет, да  и  нагрянет  домой, быстренько  наведёт  порядок, вернее, несколько  подкорректирует  порядок, организованный  мужем  и  даст  ему  необходимые  ценные  указания. Во-вторых, возникший  всвязи  с  решением  Юли  жить  за  городом  некоторый  вынужденный  разрыв, да  нет, не  разрыв, а  так, скажем, пауза, в  их  отношениях  пошла  им  обоим  только  на  пользу. Они  перестали  видеть  друг  в  друге  некоторый  привычный  раздражитель, а  наоборот, стали  относиться  друг  к  другу  теплей  и… трепетней, что  ли, как  бы  мелодраматично  это  ни  звучало. Ведь  иногда  полезно  отстраниться  друг  от  друга, чтобы  по-новому  взглянуть  на  того, кто  за  столько  успел  войти  у  тебя  в  привычку.

    Было  ещё  одно обстоятельство, беспокоящее  Юлю  с  тех  самых  пор, когда она обосновалась  на  своей  даче - за  дачкой  нужен  был  уход, а  Юля  не  то  чтобы  не  хотела  ходить  за  садом, когда-то  с  такой  любовью  разбитым  прежними   владельцами  участка, она  порой  забывала  даже  поесть, настолько  увлекалась  своей  работой. Она  забывала  и  в  магазин  сходить, а  когда  спохватывалась, что  в  доме   нет  еды, бывало  и  пойти  за  нею  было  уже  некуда - магазин  в  соседней  деревне  закрывался  рано, и  она  оставалась  ни  с  чем. Раз  в  две  недели  наезжал, правда, из  города  муж, забивал  провиантом  холодильник, но  всё  это  куда-то  исчезало... Готовить  для  себя  одной  оказалось  скучно  и  неинтересно. А  нормально  поесть  иногда  совсем  не  мешало  бы... Мысли  о  её  неустроенном  загородном  быте  невольно  отвлекали  Юлю  от  процесса  «ваяния», но  она  пока  не  знала, как  ей  с этим справиться.

    Однажды  Юля  спохватилась, что  у  неё  закончился  чай, ещё  не  мешало  бы   подкупить  кое-каких  продуктов, чтобы  дотянуть  до  следующего визита  Толика, и  тогда  она  собралась  и  отправилась  в  деревню. Нагрузив  покупками  почти  доверху  старую  плетёную  корзину, оставшуюся  ей  в  наследство  от  прежних  хозяев  дачи, Юля не  рассчитала, что  корзинка  может  не  выдержать, а  так  и  получилось. Ручка  корзины  так  некстати  возьми  да  и  лопни, а  всё  её  содержимое  некрасиво  вывались  на  пол  прямо  на  пороге  магазина  под  ноги  только  что  шагнувшей  с  улицы  девушке!

    Девушка  не  растерялась  и  с  милой  застенчивой  улыбкой  стала  помогать  Юле  собирать  с  полу  рассыпавшиеся  припасы. Потом  она  попросила  у  продавщицы  скотч, ловко  восстановила  ручку  корзины, а  потом  и  вызвалась  проводить  незадачливую  дачницу  до  дома.
 
    Юля  с  благодарностью  приняла  нечаянную  помощь. По  дороге  к  дому  они  разговорились. Девушку  звали  Стефанией, на  вид  ей  было  лет... около  тридцати, была  она  румяна  и  полногруда, но  оказалась  несколько  замкнутой  и  не  очень  многословной, хотя  в  понимающих  светло-серых  глазах  светилась  не  только  доброта  и  отзывчивость, но  и  ум. Да, она  была  сдержанна  в  речах, но  из  её однозначных ответов  на  свои  многочисленные  вопросы  Юля  поняла, что  замуж  Стефания  ещё  не вышла, жили  они  вдвоём  с  матерью, которая  не  уставала  пилить  дочь  за  то, что  та  так  засиделась  в  девках. А  за  кого  пойдёшь, сплошь  одни  недоумки, которым  лишь  бы  глаза  залить  да  побуянить, да  полапать  по  пьному  делу, уж  лучше  одной, чем  абы  с  кем – рассуждала  Стефания... Работала  она  в  соседнем - большом - селе  библиотекарем  и  по  совместительству   почтальоном, на  работу  и  с  работы, когда  погода  позволяла, ездила  на  старом  отцовом  велосипеде, когда  не  позволяла - пешком, тут  всего  ходьбы-то  километра  два, не  более.

    Приглянулась  Юлии  эта  милая  девушка, и  она  уговорила  Стефанию  остаться   выпить  с  нею  чаю, а  потом  осторожно  намекнула, что  хотела  бы  найти  себе  помощницу  по  хозяйству, которая  приходила  бы  к  ней  раза  два  в  неделю  и   помогала  ей  справляться   с  домашними  делами  и  садом, разумеется, Юля  стала  бы  ей  за  это  платить.

     Стефания, узнав, что Юля  пишет  книги, сразу  же  прониклась  к  ней  нескрываемым  уважением  и  застенчиво  предложила  ей  свою  помощь, она  всё  равно  не  знает, чем  занять  себя  в  свободное  время, а  так  хоть  матери  на  глаза  меньше  попадаться  будет... На  том  и  порешили  к  обоюдному  удовольствию.

    Когда  они  поближе  познакомились, Юля  убедилась, что  Стефанию  ей  послала  сама  судьба, и  очень  скоро  уже  почти  во  всём  полагалась  на  свою  тихую  и  скромную  помощницу. Стефания  тоже  постепенно  привязалась  к  Юле  и  готова  была  проводить  у  неё  гораздо  больше  времени, чем  они  уславливались. Ей  нравилось  бывать  у  Юли, делать  несложную, но  необходимую  работу  по  дому  и  получать  за  это  не  только  плату  деньгами - это  её  интересовало  в  меньшей  степени,- но  и  искреннюю  признательность  и  благодарность.

    Юля  же  не  могла  нарадоваться  на  Стефанию, всегда  готовую  помочь  ей  буквально  во  всём. Когда  Стефания  осмелела  и  попросила  у  неё  почитать  её   книги, а  по  прочтении  выразила  Юле  своё  бесхитростное  восхищение, та  стала  давать  девушке  читать  и  свои  рукописи, и  по  её  отзывам, искренним  и  простодушным, корректировать  их. Юля  охотно  отвечала  на  её  вопросы, которых становилось  всё  больше, это  помогало  им  обеим, Стефании - раскрыться, Юле - почувствовать  возможную  «сырость»  материала  и  глубже  проникнуть  в  природу  сотворяемого, а  значит – оттачивать  мастерство. Доверительные  отношения, что  постепенно  складывались  у  Юли  и  Стефании, доставляли  обеим  массу  приятных  минут  общения  и  вызывали  ещё  большую  искреннюю  привязанность. Забота  о  Юле  не  привнесла  в  жизнь Стефании  ничего, кроме  радости, также  как  и  поддержка  девушки оказалась  для  Юли  просто  незаменимой.

   3.

    Проводив  Стефанию  домой, Юля  рассеянно  побродила  по  тихому  дому, потом  зачем-то  подошла  к  спящему  Якову  и  осторожно  склонилась  над  ним. Любопытно, что  за  человек  на  самом  деле  этот  Яков?

    Потом  она  подошла  к  Дику, уткнувшемуся  мордой  в  сложенные  на  полу  лапы, присела  перед  ним  на  корточки  и  тихонько  спросила:

    - Ну, что, собака, намаялись  вы  сегодня  с  хозяином, да?

    Дик  оторвал  голову  от  пола, поднял  на  Юлю  маслянистые  глаза  и  вопросительно  посмотрел  на  неё.

    - Интересно, кого  ты  так  долго  гонял  по  лесу, а? Пока  твой  хозяин  выбирался к  людям...

    Разумеется, пёс  ничего  ей  на  это  не  ответил. Он  продолжал  смотреть  на  Юлю  не  мигая, потом  сдержанно  зевнул, сверкнув  клыками, и  вдруг  лизнул  Юле  руку  длинным  шершавым  языком.
 
    Юля  улыбнулась, хотела  было  в  ответ  погладить  пса  по  загривку, но  не  решилась  на  столь  фамильярный  жест, всё-таки  они  ещё  слишком  мало  знакомы. Дик лениво  вильнул  хвостом, снова  положил  морду  на  лапы  и  прикрыл  веки, и  Юле показалось, что  он  будто  бы  вздохнул.

    Она  погасила  в  прихожей  свет, заглянула  на  кухню, ненадолго  застыла  в  дверях, размышляя, чем  бы  ей  заняться. Спать  ещё  не  хотелось. Поработать? Пожалуй, она  найдёт, чем  заняться  у  себя  наверху... Юля  обошла  спящего  Якова, собираясь  подняться  в  мансарду, но  тут  её  остановил  его  сонный  голос:

    - Который час?

    - Э-э... Половина девятого.

    - Уже?! Утра?
 
   - Нет, - Юля  усмехнулась. - Вечера... Спите.

    - Да  я  вроде  бы ... выспался.

    Юля  остановилась  на  ступеньках лестницы, потом, помедлив  какое-то  время, спросила:

    - Яков, вы, должно  быть, есть  хотите, а  то  мы  вас только  чаем  успели напоить...

    Яков  ничего  не  ответил. Он  сел  на  диване, взъерошил  и  без  того  взъерошенные  волосы, потом  обернулся  к  Юле.

   - Да  мне  и  так  неловко... - пробормотал  он, - Спасибо.

    - За  что - спасибо? - Юля  спустилась  вниз  и  остановилась  возле  Якова, с  интересом  разглядывая  его. – Я  всё  же  пойду  разогрею  ужин, - с  улыбкой  сказала  она.

    - Да  я  и  так  причинил  вам  столько...

    - Яков, прекратите! - Юля  с  добродушием  отмахнулась  от  его  реверансов. - Вы  не  погибли  в  лесу, слава  Богу. Не  хватает, чтобы  погибли  здесь, у  меня, от  голода. Поднимайтесь, коли  вы  выспались, и  приходите  на  кухню, - сказала  она  тоном, не  терпящим  возражений, и  решительно  вышла  из  комнаты.

    Яков  кивнул  Юле  вослед, словно  бы  она  могла  его  видеть. Он  и впрямь хотел есть, а  уснул  рано  потому, что  его  сморило  от  усталости, не  смог  с  собой  совладать, и  вот  теперь  в  благодарность  за  радушие  и  гостеприимство  готов, как  Дик, лизнуть  Юле  руку, - он  видел, как  она  разговаривала  с  его  псом, проснулся, услышав  её  тихий  голос. Яков  улыбнулся  про  себя, удивившись  своей  готовности  последовать  примеру  собаки, и  поднялся  с  дивана.

    Уже  умостившись  за  столом, кое-как  запрятав  под  него  свои  длинные  ноги, Яков, вздохнул  и  посетовал  на  то, что  дома  у  него  наверняка  с  ума  сходят, не  зная, где  он  и  что  с  ним. Сотовый  свой  он  умудрился  потерять, пока  выкарабкивался  из  той  злополучной  ямы, где  лыжину  сломал, разве  найдёшь  его  там, в снегу... Юля  тут  же  предложила  ему  свой  телефон, спохватившись, что  это  надо  было  сделать  гораздо  раньше.

    - Вы - моя спасительница, - сделав  звонок  домой, с  благодарной  смущённой  улыбкой  сказал  Яков, - Я  не  очень  вас  стесню, оставшись  на  ночь?

    - Не  очень... А  куда  вы  пойдёте? Электрички  вечером  всё  равно  нет. Да  и  вообще...

    - Да, наверно  вы  правы. Хорошо. Спасибо  вам. Как  только  наступит  утро, сразу  же  отправлюсь  на  станцию.

    - Вот  и  договорились. Дорогу  сами  найдёте? Провожать  не  надо  будет?

    - Найду... Не  знаю  только, как  я  смогу  отблагодарить  вас...

    - Для  начала - похвалите  мою  стряпню, - улыбнулась  Юля, накладывая  гостю  полную  тарелку  картошки  с  грибами. – А  как  ваша  голова?

     Яков  покачал  этой  самой  головой, прислушался  к  себе  и  с  удивлением  заметил:

    - По-моему, нормально, - он  улыбнулся  Юле  и  с  большим  аппетитом  принялся  за  еду.

    Удивительно, как  быстро  могут  сойтись  люди, ещё  совсем  недавно  даже  не  знавшие  о  существовании  друг  друга. Что  нужно  им  для  того, чтобы  они  вдруг  почувствовали, будто  знакомы  тысячу  лет?

    После  ужина  Юля  с  Яковом  проговорили  почти  до  полуночи  - им  нашлось, о  чём  с  интересом  поговорить - и  разошлись  спать  совершеннейшими  если  не  друзьями, то  уж  приятелями - это точно. Ощущения  от  нового  знакомства  у обоих были  самые  приятные.

     4.
    А  Стефания все ворочалась и ворочалась в постели, не в силах заснуть. Мысли  о том, что  Юлииванна  осталась  одна  в  доме  с  незнакомым мужиком, таким  здоровенным, подозрительно  покладистым, не  давали  ей покоя. Да ещё собачища у него...

    Был час ночи, когда  она, не выдержав неизвестности, тихонечко встала с постели, также, стараясь не шуметь, быстренько оделась и, затаив дыхание, выскользнула из дома. Мать спокойно похрапывала в своём закутке. Что бы стала врать ей Стефания, если бы она, не дай Бог, проснулась от её сборов?..

     Пробираясь сквозь свежие  снежные заносы к дому Юлии, Стефания  сама себя не понимала, потому что не одно только беспокойство  за  неё  гнало девушку  вперёд, но  и  что-то ещё, смутное, волнующее, чему определения она пока не знала, заставляло  её  лихо  преодолевать наметённые за  день сугробы.

    Ещё издалека она увидела свет в доме, внизу, и ускорила шаг. Ладно бы свет горел в мансарде - Юлииванна зачастую засиживалась за работой за полночь, забывая о времени, не чувствуя усталости - а тут вдруг внизу! Кому из  них  там не спится? Сердце  отчего-то  захлёбывалось  непонятным  волнением  и  это  волнение  затмевало рассудок. Ну, в  самом  деле, что там может случиться?!

    Входная дверь почему-то оказалась незапертой, Стефания рывком распахнула её и буквально ввалилась в дом. Даже не обив снега  с ног, она сделала пару шагов вперёд и чуть не  налетела  на Якова, как  раз  вышедшего ей навстречу из комнаты. Стефания испуганно вскрикнула, затем  вспыхнула и отшатнулась от него, а Яков недоумевающе  воззрился на неё. От  его  вида  девушка даже дара речи лишилась, а собиралась устроить ему такое!..

    Яков был голым, ну или почти голым, лишь только банное  полотенце на бёдрах чуть-чуть прикрывало его наготу. Ещё он был мокр, ну или почти мокр, тёмные волосы его влажно блестели, обнажённый  смуглый  торс был  рельефен, мускулы на руках - впечатляющи...
Стефания замерла изумлённо - мокрый  и  голый  Яков  был  так  неожиданно  хорош! - даже дыхание  у  неё  перехватило. «В  зобу  от  радости  дыханье  спёрло!» - лучше  и  не  скажешь.

    Вдруг  в  дверь  позади  неё  деликатно  поскреблись, и  Стефания  удивлённо оглянулась, с  трудом  оторвавшись  от  заворожившего  её  зрелища. Яков отвёл от лица девушки слегка насмешливый понимающий взгляд и пошёл впустить с улицы Дика - это  был  он. Когда он обходил стоящую столбом посреди прихожей Стефанию, та вдруг  шарахнулась  от  него  в сторону так, что влетела плечом в стену. Яков  лишь  с  усмешкой  покачал  головой.

    Дик, пробравшись в приоткрытую дверь, деловито обнюхал позднюю гостью и  невозмутимо потрусил  на  кухню к тёплой  печи.

    - Ты чего? - приблизившись к растерянной девушке, шепотом  поинтересовался у  неё  Яков.

    - А ты чего?!.- с деланным возмущением также шепотом в ответ спросила та, даже  не  заметив, что  они  дружно  перешли  на  «ты», хотя  и  были  едва  знакомы. - Ходишь тут... голый!..

    - Я не голый, - вполне  оправданно  удивился  Яков. - Я в душе был.

    - И  чего  тебе  не  спится?

    Яков со всё возрастающим интересом смотрел на Стефанию, отчего она всё больше и больше пунцовела, но не отводила от  него  настырно-любопытного взгляда. Нет, ну  как  же  он  хорош!..

    - А я как раз собирался... спать, - медленно проговорил  Яков, - Вот только ждал  Дика. А ты чего не спишь, ночами бродишь?

   - А я... а я... я за  Юлииванну переживаю! – выпалила  вдруг  Стефания. - Она - добрая  женщина, милая, а ты... ты - чужой человек, и  неизвестно, что у тебя на уме.
 
     Яков вспыхнул от внезапной догадки.

    - Ты, что, подумала, что я... могу её... обидеть, что ли?!. – нависнув  над  бедной  девушкой, неожиданно  грозно  и  изумлённо  прошипел  он.

   -Да! А что?!. – смело  возразила  на  это  Стефания. - Кто тебя знает! Она тут  одна! А ты!.. – она  захлебнулась возмущением, может быть и  неоправданным  и  безосновательным, но - её  вдруг  понесло!

    Не  в  силах  вот  так  вот  сразу  взять и остановиться, она  запальчиво  что-то  всё  бормотала  и  бормотала, но  тут  Яков  нечаянно  задел  её  своим  дыханием - так  низко  склонился  к  ней, чтобы  не  очень  шуметь  и  не  разбудить  уже  возможно  уснувшую  Юлию - и  Стефания, бедная, тут  же  осеклась на  полуслове, коротко  шумно вздохнула  и  попыталась  отстраниться  от наглеца, так  бесстыдно  и  откровенно  смущающего  её  своей  наготой, да куда там! Она и так застыла, буквально  вжавшись в стену.
 
     Увидев в глазах девушки  неподдельный испуг, Яков сам отодвинулся  и внимательно  и  озадаченно  посмотрел на неё. И вдруг его осенило. Да  она  запала  на  него! Вон  как  дышит. С  чего  это  вдруг?

    - Да  не волнуйся  ты  так, - как можно миролюбивей проговорил он, выдержал паузу, а потом  насмешливо добавил: - Ты, что  же,только затем и пришла, что?..

    Ему  сейчас  очень  надо  было  увидеть её  глаза, но  она  теперь  стояла, потупившись. И  тогда  Яков  осторожно  приподнял  её  подбородок, с любопытством  заглянул  ей  в  лицо  и  позвал  отчего-то  взволнованно  и  вкрадчиво:

   - Стеш!.. Ты  что это, а?

   - Да!.. – запоздало  воскликнула Стефания, никак  не  желающая  больше  смотреть  на  него. Она  больше  ну  никак  не  могла  выносить  этого  зрелища!(Ну, точно, запала!) - Только  за  этим, - пыхнула она  рассержено  и  как-то  уж  совсем  обречённо. - Пусти! – у  неё, даже, кажется, слёзы  на  ресницах  повисли, так  она  была  обескуражена  внезапной  волнующей  близостью  полуголого  Якова. Голова  у  неё  закружилась...

     5.

    К концу лета, когда был сдан в печать её роман, Юля медленно и неохотно приходила в себя. Отторгнув от себя дитяти, не сразу осознаёшь, что это больше не часть тебя, а уже отдельное, пусть пока ещё нуждающееся в твоей  опеке, существо, которому ты всего лишь дала жизнь. Нелегко ей дался этот роман. Когда дело вдруг неожиданно застопорилось и никак не хотело прийти к своему логическому завершению - концу, Юля готова была бросить его, зашвырнуть куда подальше и взяться за что-нибудь другое, «посговорчивей», из новомыслия, а потом так же внезапно оно сдвинулось с мёртвой точки и в итоге «ребёночек» благополучно появился на свет! И вот теперь, после трудов праведных, Юля с изумлением осознала, что лето катится к закату, а она даже не помнит, как цвели её любимые флоксы!

     Наслаждаясь  теплом  уходящего  дня, она  гуляла по саду, то и дело срывая  то тут, то там  какую-нибудь перезрелую ягодку  или  только  начинающую поспевать сливу  и словно бы заново узнавала всё вокруг. Напоённый спелостью лета день был чудесен, и Юля с благодарностью вспомнила старушку, уступившую ей этот поистине  райский уголок.
 
     Как же вокруг было замечательно хорошо! С пригорка, на котором был разбит  участок, открывался  великолепный  вид - вдаль  в  разные  стороны  простирались  поля  спелой ржи  и  овса, люцерны  и  подсолнечника, речушка, заросшая  местами  осокой  и  рогозом, извивалась  внизу, а  дальше - леса, леса  и  сосновый  бор  сразу  за  порогом  дома, - и  всё  это  на  фоне  разбелённой  лазури  бескрайнего  неба!.. Юля  вдохнула  полной  грудью  чудесный, настоянный  на  спелости  лета  бальзам, потом  перевела  свой  умилённый  взгляд  на  тропинку, что вела от реки через  мостик  к  их саду, и увидела поднимающуюся на пригорок Стефанию. Что-то в облике  приближающейся  девушки  показалось  вдруг  Юле  странным. Внимательно, из-под  ладони, вглядываясь  в  её  фигуру, Юля  медленно  пошла  навстречу  девушке. Стефания не была толстушкой, она была такой приятной глазу упитанности, которая говорит о крепком здоровье выросшей в деревне девушки, однако  Юле  вдруг  показалось, что...

    Приветливо  улыбнувшись  друг  другу, Юля  и  Стефания  сердечно поздоровались. Девушка  принесла  парного молока. Разговорившись, они  присели  на  лавочку  возле  дома, и, наверное,  проговорили  бы  долго, но  тут  Стефания  спохватилась, что молоко нужно поставить  на  холод, и  поднялась было, чтобы  это  сделать, но Юля  вдруг тронула её за  руку, тем  самым  попросив  её  обождать.

    - Стеш, - как  можно  мягче  проговорила  она, - Ты, что, беременна?

    Оттого ли, что Юлииванна  впервые  назвала  её  по-домашнему  Стешей  или  потому, что  спросила  напрямую, да  ещё  так  неожиданно, Стефания, не задумываясь, попросту  и  ответила  ей: «Да».

    Юля  помолчала  какое-то  время  в раздумье, потом  по-матерински  приобняла  девушку  за  плечи  и  с  теплотой  сказала:

    - Поздравляю! Когда ждёшь?

    - В ноябре.

    Всё-таки  она  очень  немногословна.

    - Надо же!.. А я и не замечала.

    - Да  и  никто  вроде  пока  не  замечает... Ничего, скоро будет заметней, - девушка  опустила  глаза  и  с  грустной  улыбкой  вздохнула. - У  меня  ведь  и  живота-то  почти  нет, не знаю, как  вы  только  углядели.

    Юля  и  сама  не  знала - как. Она  участливо  поинтересовалась:

    - Как  ты  себя  чувствуешь, Стеша? Ходишь  ко  мне, помогаешь, а  я  и  не...

    - Юлииванна! – не  без  досады  возразила  Стефания. - Я  же  не  больная  какая! Хорошо  я  себя  чувствую, не  беспокойтесь. Через  силу  ничего  не  делаю, да  и  срок ещё  далёко...

    Они  поговорили  ещё  немного, потом  Стефания  попрощалась и  оставила  Юлю  одну. А  той  было  о чём  поразмышлять...

    Долго не могла  уснуть в  ту ночь  Юля, а всё потому, что к  ней  внезапно  пришла  совершенно нелепая, ничем  вроде  бы  не обоснованная догадка, кто именно  отец Стешиного ребёнка. Девушка  так  ловко  увела  в  сторону  разговор  на  эту  тему, что подозрения  на  этот  счёт  невольно  сами  полезли  Юле  в  голову, пока  не занятую никаким  очередным «ваянием». Стефания  так  выразительно  замолчала  вначале, когда  Юля  спросила  её  об  этом, потом  вздохнула  как-то  так  легко и  печально  и  отвела глаза... Если бы  за  всё  время  своего  знакомства  с  ней  Юля  не  узнала бесхитростную  Стефанию  достаточно  хорошо, она  бы  непременно  подумала, что той действительно есть что скрывать, потому что  Юля была  уверена, что Стеша  не «спутается» с кем  не надо, несмотря на то, что годы идут. Тогда откуда  же  у неё эта промелькнувшая  тоска  во взоре  и  вздох  сожаления - о чём?.. Юля и сама не могла себе объяснить, почему  она  вдруг  подумала о... Якове. Она  вспомнила, какое  сильное  впечатление  Яков  произвёл  на  девушку  своим  внезапным  появлением  в  доме  у  Юли, он  и  на  Юлю  тоже  произвёл  впечатление... Юля  вспомнила, что когда Яков выразил желание приехать в гости - это было на Пасху, кажется, Стеша  тогда  ретировалась слишком  поспешно, оставив  Юлю  одну  допекать  к  празднику  куличи, словно бы Яков должен  был  приехать с минуты на минуту... Она  и  потом  всегда, когда  Яков  навещал Юлю, а  делал  он  это  с  завидной  регулярностью, находила  повод  не быть в то время на глазах.
 
    Ну, конечно!.. Неужели?!. Юля  даже  поднялась  на  постели, настолько невероятной казалась  ей  эта  догадка. Как  тут  теперь  уснёшь?

    А  у  самой  Юли  с  Яковом  завязались  очень  сердечные, тёплые отношения. Если  могут  дружить  мужчина  и  женщина, то  именно  это  и  случилось  меж  столь  разными  людьми  как  Юля  и  Яков. А  как  иначе  назвать то, что  они  испытывали  друг  к другу? Почти  сразу  же  возникшая   меж  ними  взаимная  симпатия  на  удивление  быстро  переросла  во  взаимный  чисто-человеческий  интерес, что побудило  их  к  хорошему  приятельству, дальше-больше, и  вот  она - дружба. Очень  скоро  Яков  перезнакомился  со  всей  Юлиной  роднёй, изредка  всё  же  навещавшей  свою  отшельницу, быстро  со  всеми  нашёл  общий  язык, всем  стал  хорошим  приятелем, однако  со  своей  семьёй  знакомить  Юлю  не спешил, объясняя  это тем, что его жена - очень... нелюдимый человек  и  в  компании  незнакомых  или  малознакомых  людей  чувствует  себя, мягко  говоря, некомфортно. А потому  чаще  всего  Яков  приезжал  к  Юле в  гости  или  один, или  вместе  с  Диком.

    Якову  Фролову, врачу-травматологу, было  от  роду  тридцать  восемь  лет. Кроме жены  у  него  ещё  была  дочка-первоклассница, которую  жена  ревностно  оберегала  от ненужных  эмоций  и  буквально  не  отпускала  от  себя. Узнав, с  кем  неожиданно  завёл  дружбу  Яков, его  жена  загорелась  было  познакомиться  с  автором  книг, которые  читают  большинство  её  приятельниц  и  коллег по работе, но потом  так же быстро  остыла, сочтя  неудобным  навязываться  со  своим  знакомством  человеку, который, по словам Якова, работает  сутки  напролёт, и  мешать  ему, то  есть  ей, заниматься  столь  увлекательным  делом. Сам  Яков  почему-то  не боялся  помешать  Юле, может, потому, что видел, как  она  всегда  рада  его приезду, даже  если  не может уделить  ему  должного  внимания  ввиду  своей  исключительной  занятости.

    Отчего  Яков  стал  мил  Юлиному сердцу? Может  быть потому, что  чем-то очень  отдалённо  напомнил  ей  её  далёкую  школьную  любовь... Как  бы  там  ни было, они  поддерживали  свои  отношения - как  бы  их  ни называли - вот уже почти полгода.

    Полгода? Но  ведь, кажется, столько  же  времени  и  Стешиной  беременности! Юля  застонала  как  от  внезапно  прострелившей  её  боли  и  стала  раскачиваться  из стороны  в сторону  в  надежде  убаюкать её, эту  ненужную, неизвестно  откуда  взявшуюся, боль, но  та  никак  не убаюкивалась - нельзя  же  вот  так  просто  взять  и  убаюкать  растревоженную  душу!

    Почему-то  Юлю  очень  сильно  задело  то, что  Стеша  и  Яков  за  её  спиной... Стоп, сказала  себе  Юля, вдруг  почувствовав, что  ещё  немного, и  она  неизвестно  до чего  додумается. Может, и  не  было  меж  ними  ничего? Да  и  когда  бы  они  могли?.. Может, это  всё  ерунда, бред  его  воспалённого  воображения? Нет  конечно, так  нельзя, надо  отвлечься, отдохнуть! Она  много  работала, устала, отсюда  и  весь  этот кавардак  мыслей  в  её  голове. Надо  постараться  заснуть, а  завтра  утром  всё  увидится  в  совершенно  ином, более  оптимистическом свете.

     Только  всё  равно  очень хочется  изловчиться  и  выведать-таки  у  неразговорчивой  Стефании, кто  же  всё-таки  причастен  к  тому, что  девушка  в  скором  времени  станет  мамой.

     6.

     Так вышло, что рожать Стефания отправилась почти на месяц раньше срока. Её прихватило прямо возле почты, куда она зашла получить свои декретные. Только вышла Стефания на крыльцо, только вдохнула свежего, после духоты помещения, воздуха, как тут же испуганно охнула и тяжело опустилась на широкие ступени...

    Пока везли роженицу в больницу, а это километров за тридцать, так  её  растрясли, бедную, по  раскисшей  после  дождей  проселочной дороге, что пришлось  ей  срочную реанимацию делать и  кесарить, потому  что Стефания была без сознания.

    Отходила  Стеша  от наркоза мучительно долго, неохотно. Узнав, что на свет благополучно появился крохотуля-сынишка, она вымученно улыбнулась бледными потрескавшимися губами и впала в вязкое болезненное забытьё...

    Юля навестила её дня через три, когда узнала обо всём  случившемся  от её  матери  Александры. Стефания, по словам  той, была уж больно плоха, и потому к ней пускали всех, кто только хотел навестить молодую мамашу. Александра, не стесняясь, всхлипнула, смахнула  слезину  и  пожаловалась Юле на свою непутёвую дочь, невесть от кого нагулявшую мальчонку, а  теперь  вот  никак  не желающую приходить в себя после операции. А куда ей, Александре, на старости лет такая обуза - внучок, когда попробуй, проживи-ка  на её пенсию...

    Юля терпеливо  выслушала  сетования  пожилой женщины, успокоила  её как могла  и отправилась в больницу к Стеше.

    Когда Юля оказалась рядом с её  кроватью, она даже не сразу узнала в сильно похудевшей, бледной  до синевы  и  сильно  постаревшей  женщине прежнюю  Стефанию и  про себя ужаснулась увиденному. Она  с  состраданием  склонилась над молодой  женщиной  и осторожно взяла её за руку. Рука была прохладна и невесома. А Стефания, словно ждала этого, вдруг открыла глаза, совершенно ясным  взором окинула  Юлю и  даже  попыталась ей  улыбнуться.

    - Юлииванна!.. Вы пришли...

    - Да, конечно, Стеша, - улыбнулась ей Юля. - Как же иначе. Как ты, дорогая моя?.. Сынок у тебя  какой славный! Приносят тебе его?

    - Приносили... - слабо прошелестело в ответ. - Только мне так худо, что... боюсь, не... - Стефания скривилась, готовая вот-вот заплакать, но Юля  покрепче, двумя руками, сжала ей руку и чувствительно встряхнула её. Стеша даже кривиться перестала и удивлённо посмотрела на Юлю.
 
    - Не выдумывай! - строго, с  запалом  проговорила  та, но Стефания  с  неожиданным  жаром её перебила:

    - Вы ведь ничего не знаете, Юлииванна!..

    - Не знаю, - согласилась  Юля. - Потом  расскажешь, когда  поправишься. Пойми  ты, нельзя тебе теперь раскисать, а можно только поскорей поправляться, тебя сынок  твой  ждёт, ему без тебя - пропасть...

    -Вы ничего не знаете! - упрямо повторила Стефания, и Юля не выдержала.

    -Ну что такого я не знаю?!. - тоном таким, от которого у  Стеши глаза невольно округлились, спросила Юля.

    Стефания с  некоторым  недоверием  посмотрела  на  неё, а  потом  тяжко вздохнула, перевела  дух  и  вдруг  совсем  по-другому  проговорила:

    -Ничего-то вы  не знаете... Если бы по любви дитя зачато было, а так - стыд один...

    Юля  не  ожидала  ничего  подобного. Она  набралась  решимости  и  спросила:

    - Тебя, что... изнасиловал... кто?

    -Нет!! - испуганно  возразила  Стеша. - Господь с  вами, скажете  тоже!.. -девушка немного помолчала, собираясь  с  мыслями, а  потом продолжила: - Стыдно потому, что тогда, когда... это случилось... на меня словно нашло что... сама не знаю, как... наваждение какое-то... Ох, Юлииванна, если б вы знали!..- тут  Стефания не выдержала и расплакалась.
 
     Юля по-прежнему держала её за руку, другой рукой девушка, отвернувшись к стене, размазывала по щекам слёзы, только - думалось Юле - это уже были не те слёзы, которые  хотели было пролиться вначале.

    Юля терпеливо ждала, пока  Стефании  полегчает, и  вот слёзы  её  иссякли - не вечно же им литься! - девушка задышала ровнее и тише. Тогда Юля налила  в стакан  воды, Стефания  послушно  выпила его  до  донышка  и виновато посмотрела на Юлю. То, что потом довелось  Юле выслушать от  Стеши, вряд  ли  девушка  осмелилась бы  рассказать, будучи  в  здравом рассудке. Наколотая  обезболивающими  и  напичканная  успокоительными  препаратами, Стефания исповедалась Юле  как на духу...

    То, что  отцом  её  ребёнка  является  Яков, Юля  догадалась  уже  раньше, девушка только подтвердила её догадку. Но Юля даже представить себе не могла - это с её-то воображением! - что именно произошло в ту памятную ночь, когда Яков был  вынужден  заночевать у Юли  в доме. По рассказам Стефании выходило, что у неё тогда случилось временное помутнение рассудка. А как иначе назвать то внезапно вспыхнувшее  влечение к совершенно незнакомому человеку, от которого она буквально впала в какой-то эротический транс и совершенно перестала контроировать себя? Да и Яков хорош! Они оба тогда словно  обезумели, и безумие  это продолжалось почти всю ночь!..

    Стефания не помнила, как и во сколько вернулась  она  потом  домой, как разделась, легла в постель и забылась спасительным сном. Только проснувшись поздним утром, она вспомнила прошедшую ночь и вполне осознала, что натворила, - в одну шальную ночь великовозрастная девица стала, наверное, самой изощрённой из распутниц! Это  она  так  думала.

   Выговорившись, Стефания устало прикрыла веки и вскоре уже спала, умиротворённая, сбросившая тяжкий груз страшной тайны со своих плеч, и это был уже совсем другой сон, сон, который помог ей  перебороть болезнь, и  та вскоре  пошла  на  убыль.
 
   Вот  только  что  было  делать Юле с тем признанием, что она выслушала от Стеши? Весь оставшийся день после визита к Стефании Юля была глубоко  задумчива  и  даже печальна, а под вечер не выдержала и позвонила Якову.

    - Привет! - обрадовался  тот, Юля  не  часто сама  звонила  ему, всё  больше  он – ей. – Как  дела?

    Они  обменялись какими-то фразами, а потом  Юля, помедлив, словно раздумывая, обронила:

    - Знаешь, у Стефании сын родился.

    Яков  даже  не  сразу  понял, о  чём  она  говорит.
   
    - Что? -  переспросил он.

    - Ты слышал. Ты же  помнишь Стефанию?

    - А-а... да, конечно. Рад за неё.

    -Яков! - строго, холодно проговорила Юля, - Это и твой сын тоже.

    -Ты с ума сошла!.. - не задумываясь, возразил Яков.

    -Нет, дорогой  мой! – не  дала  довозражать  ему  Юля. – Может  быть, выберешь время, приедешь?

    -Ты – серьёзно?..

    -Очень серьёзно.

    -Хорошо, - после  долгого  раздумья  ответил  Яков. – Я  позвоню тебе, когда буду знать точно, когда приеду.

    -Не затягивай с этим, ладно?

    - Ладно. И  всё-таки  это  бред.

    Он  приехал  уже  в  следующие  выходные.

    - Ты  можешь  мне  не  верить, но  мы  и  не  виделись  с  ней  почти  с того самого  дня, когда  я  еле  живой  выбрался  из  леса  и  вынужден  был  заночевать  у  тебя.

    Отпираться  было  не  то  чтобы  бессмысленно, а  просто  неразумно, а  потому  Яков  и  не  стал  этого  делать. Ну, да, было  дело, что  ж  теперь!.. Яков сидел на Юлиной кухне, привычно засунув длинные ноги под стол так, что они выглядывали из-под другого его края.
 
     Юля поймала себя на мысли, что отвлекается, разглядывая  его  ноги.

     А Яков тоскливо смотрел в чашку с чаем, что подала ему Юля, и думал о нелепости всего происходящего.

    -Почему  же, верю, - медленно  произнесла  Юля. – Мне  Стефания  всё рассказала.

    -Что - всё?

    - Всё - это  в с ё, Яша! Ты  сам-то  хоть  что-нибудь  помнишь из... того, что было... между  вами?

    - Смутно.

    - Да-а... Тебя  бы  под  наркоз – не  приведи  господи! - ты  бы, наверное, тоже  всё  выболтал!

    -Она  была  под  наркозом?

    -Да, её оперировали. Сейчас  ей  уже  гораздо  лучше.

    -Понятно. А... ребёнок?

    -С  ним  всё  в  порядке. Осталось маму на ноги поставить...
 
    - Как его назвали?

    - Ещё  никак.

    -Никак? Почему?

    -Потому!.. Яков, ты что, ничего не понимаешь?!.

    - Почему же, я  всё  понимаю. Одного  я  не  пойму, почему  ты-то  так... переживаешь?.. Да-а... - он  вздохнул, - Одна  ночь и... что теперь?

   - Я  не  знаю.

    - Ты  считаешь, нам  с  ней  надо... встретиться?

    - Я  не  знаю, Яша! Практически, вы  виделись-то  всего  ничего...

    - Вот именно!

    - Но... Нет, не  знаю, захочет  ли  она  с тобой  встречаться, она  ни  словом  об  этом  не  обмолвилась. Не думаю... – Юля  задумчиво  покачала  головой, а  потом  уже  уверенней  продолжила: - Нет, не думаю, что  она  планирует  связать свою жизнь с  твоей, не  пугайся. Но  вы  и  так  уже  связаны, у  вас - сын. Не знаю, - Юля  вздохнула  не  без  сожаления, - зачем  я  сообщила  тебе  об  этом? Но  я... чувствовала  настоятельную  потребность сделать это, как-никак  я, пусть  косвенно, причастна  к тому, что... Ох, Яша, как  всё  это сложно!..

    -Да  нет, наоборот, - пробормотал  растерянно  Яков, - Всё  просто...

   -Да?!. – воскликнула  задетая  Юля, - Ты  переспал со  Стешкой, да ещё  как!.. Послушал  бы  ты  её!.. А  мы  теперь с  тобой  приятельствуем, как  ни  в  чём  не  бывало, а она  тем  временем...

    -Юля, не драматизируй! – неприязненно  поморщился  Яков, - Я же не отказываюсь от своей ответственности, если  это  действительно  мой  ребёнок, но встречаться с человеком, которого едва помнишь... Ты хоть понимаешь меня?

    - Я-то  понимаю.

    - Не  вздыхай  так.

    - Не буду. Но ты - боишься.

    - Тебе  обязательно  было  это говорить?

    -Нет. Прости. Но  если  уж  тебе  в  ту  ночь  приспичило  с кем-то  переспать!..  Переспал бы  со мной! Что ты  так  на  меня  смотришь? Я  бы  не  забеременела.

    -Что ты  несёшь?!- вспыхнул  Яков.

    -Не знаю. Шучу так.

    Какое-то  время  они  хмуро, недовольно, молча  смотрели  друг  на  друга, потом  Юля  поднялась  из-за  стола  и, сказав, что  хотела  бы  ещё  сегодня  поработать, оставила  Якова  одного.

    Тоскливые  осенние  сумерки  опустились  на  землю. Яков сидел  за  кухонным столом и задумчиво смотрел в незашторенное окно. Он слышал, как Юля там, наверху, у себя в мансарде, ходит взад-вперёд, не похоже было, что она села поработать.

     Чёрте  что! Вот  ведь  угораздило  же  его!.. Яков поднялся из-за стола, когда почувствовал, что затекли ноги и спина от долгого неподвижного сидения. Он прошёлся по кухне туда-сюда, разминая мышцы, потом вздохнул обречённо и направился наверх.

    Юлина любимая мансарда была поделена ею надвое. В одной её части, той, что  с окном, Юля устроила себе мини-кабинет, где и проводила большую часть своего времени за  «ваянием». Там было всё, что необходимо: рабочий  стол  с компьютером, стеллажи с книгами и журналами, пара стульев, - вот, пожалуй, и всё. Другая  часть мансарды  служила  ей  спальней  или комнатой  отдыха  в зависимости  от времени суток; здесь стояли  диван-кровать, кресло, торшер  и  старинный сундук, который  Юля  отыскала у кого-то в  деревне  и  который  служил  ей, помимо хранилища  постельных  принадлежностей, ещё  и  журнальным  столом. Сейчас диван  не  был  разобран, значит, Юля  ещё  не собиралась  ложиться  спать. Работать, судя по всему, она  тоже  не  собиралась, а если  и  собиралась, то что-то  у неё с этой самой  работой  не  ладилось.
Яков  коротенько  стукнул  в  тонкую  фанерную  дверь.

    -Юля, можно  к  тебе?

    -Заходи, - не  сразу  откликнулась  она.

    Он  вошел. Юля  стояла  у  окна, смотрела  на  темнеющее  небо  и  даже не  обернулась.

    -Не  работается? - нерешительно проговорил Яков, тоже подойдя к окну. Что там за окном такого интересного, что она не может оторваться от его созерцания? Ничего! Небо затянуто мглой, даже звёзд не видно, одно лишь мутное пятно от луны.

    -Не работается, - чуть слышно, словно сама себе сказала, согласилась с Яковом  Юля, повернулась  к  нему  вполоборота  и  снизу  вверх  взглянула на  него. В невысокой мансарде  Якову было, наверное, тесно, поднимет  руку  и упрётся  в  низкий  потолок. Юля тут же  представила себе Якова атлантом, поддерживающим небесный свод, и невольно улыбнулась сравнению, но тут же вновь посерьёзнела, вспомнив, как этот самый атлант воспользовался неопытной, неискушённой, несмотря  на  возраст, Стефанией, и к чему всё это привело.

    -Что, Юля? - почувствовав её настроение, осторожно поинтересовался Яков. Ведь только что готова была улыбаться, а тут опять поникла.

    -Ничего, - Юля мотнула головой, по всей видимости, не желая делиться с ним своими мыслями. Она печально посмотрела на Якова и уже хотела было снова уставиться  в мрак за окном, но тут Яков попросил её:

    -Поговори со мной.

    -О чём? - Юля искренне недоумевала, о чём ещё можно говорить, уже, казалось бы, всё переговорено.

    Яков не дождался от неё  ничего большего и вновь заговорил сам.

    -Почему от тебя тянет таким холодом? Ты считаешь меня подлецом, негодяем и  кем там ещё?..

    Юля по-прежнему молчала, словно бы и  не слышала ничего.

    -Почему  всегда  и  во  всём  вы  вините одних только нас?

    Юля соизволила вяло поинтересоваться:

    -Мы - это кто?

    - Вы - это женщины. Нас - мужчин... А сами  всегда хотите  казаться  невинными  жертвами  чего  бы  там  ни  было?

    - Не всегда, зачем же? И потом, посмотри на себя, - Юля  печально  улыбнулась, - Такой... здоровый, сильный, красивый... Думаю, она просто не смогла устоять…
 
   - Кто? Стефания?! – удивлённо  воскликнул  Яков  и  уставился  на  Юлю  так, словно  бы  она  несла  какую-то  околесицу.

    -Ну да, кто же ещё, - не  глядя  на  него, пожала  плечами  Юля. - Совратил  глупую  деревенскую простушку... Кто знает, если бы не ты, может быть, она всю жизнь прожила бы старой девой.

    -Ты  смеёшься  надо  мной, я  не  пойму?!

    -Нет, не смеюсь, - тут  Юля  обернулась  и  внимательно  посмотрела  на  Якова, что  это  его  так  задело?

    - Тогда  издеваешься, да?

    -А  что  не  так?

    - Что? Хочешь  знать? Я  никого  не  совращал! Она  сама...

    -Она - сама?!. О чём ты говоришь, Яков? О  ком?!. Она была невинна аки младенец - явление в нашу пору почти уникальное!

    -Да  нет, о  чём  т ы  говоришь! Она - невинна?!.- Яков  отлепился  от  подоконника  и  зашагал по комнате, где только находил место, куда шагнуть, с его-то шагами! Он  заметно  раздражался  всё больше и больше. Юля  была  к  нему  не  справедлива! - Хочешь знать, твоя  Стефания - она  была  не  так  уж  невинна, как ты думаешь!

    -Я  не  думаю. Она  сама  мне рассказала, я  её  за  язык  не  тянула.

    -Ну да, конечно! И что именно она тебе понарассказывала? Как  именно  я её совращал?.. Но ведь это не я явился  к ней среди ночи! Не я сверкал на неё глазами  и дышал как паровоз! Ты бы видела её тогда - щеки как огонь, грудь - волнами!.. Я тогда только что из душа вышел - выпустил  погулять Дика и решил освежиться,- а  она  стоит  в  дверях, шальная  какая-то... и  тут... не знаю, как  так  вышло, честно... Я тогда, наверное, еще  не  до  конца  от  стресса  отошёл...

    -Уволь меня! - поморщившись, перебила его Юля, - От  подробностей...

    - Но  ты  же  выслушала  свою  Стефанию!.. – вспылил  было  Яков, но  вовремя  осадил  себя. - Хорошо... Но скажу тебе только ещё одно – она  не  была ни  невинной, ни соблазнённой!.. Знаешь, уж я разбираюсь в таких тонкостях, можешь мне поверить.

    -Кто  бы  сомневался, - буркнула Юля.

    -Ты  мне  не  веришь?

    -Нет. Всё  ты  врёшь.

    -Да  зачем  мне  врать?! И кому! Тебе?! Объясни  мне, зачем?.. Я  и  ребёнка-то  почти  готов  признать, если ты  настаиваешь, хотя, по трезвом  размышлении, могу ещё  поспорить, что он  мой.

    -Что ты такое говоришь?!

    -А что? Не знаю, чего  она  там тебе наговорила, а  я  за  свои  слова отвечаю.

    -А  я  тебе  не  верю, - упрямо  проговорила  Юля.

    -Как  хочешь, - обижено буркнул Яков, помолчал немного, а потом вдруг выпалил: - Чёрт! Чтобы оправдаться перед тобой, я даже готов сделать тест на отцовство, и если он будет стопроцентно мой - ребёнок - я  умываю руки, делайте со мной, что хотите. Но если  хоть малая толика  вероятности  того, что ребёнок  не мой, я не знаю, что  я  тогда сделаю!..

    -Ты, как врач, должен знать, что подобные тесты  не  всегда  дают  стопроцентную гарантию. И не кричи.

   - Извини. Но, Юля, чёрт возьми!..
 
   - И  не  чертыхайся. 
      
   - Хорошо. Дай  же  мне  сказать...

    -Да  ты  кричишь, а  не  говоришь!

    -Да  как  же  мне  не  кричать, когда  меня  норовят  обвинить  во  всех  смертных грехах!

   - Не  во  всех, не  обобщай.

    -Ладно. Юля...- Яков выпустил пар, потряс  головой, прогоняя  дурман  от  всей  этой нелепицы.

    -Тогда кто же из вас двоих лжёт? – вдруг  гневно  воскликнула Юля. - В  конце-то концов!!! Мне-то  что прикажешь  делать?! Кому верить?!

    -Ты успокойся. Что ты так разошлась?

    -Я  ещё  и  не  думала  расходиться!.. Кто-то  из  вас  двоих  мне  нагло врёт, и я хочу знать правду - кто!.. Чёрт вас всех возьми, я люблю  вас  обоих, а вы - оба!- так со мной поступаете, по-свински!!. Чёрт вас всех возьми!!!

    Не  успел  Яков  прийти  в  себя  от столь гневного Юлиного выпада, не успел придумать, что ей ответить, как вдруг увидел, что она ожесточённо смахивает с глаз  навернувшиеся  слёзы. Он растерянно шагнул к ней, ещё не зная, что ему  теперь  с  ней делать, а  Юля  уже  во  всю рыдала, громко, отчаянно, не стесняясь.

    Яков  всё  же  подошёл  к  ней, с мукой  во  взоре  приобнял  её  за  плечи  и притянул к себе. Юля  не  сопротивлялась. Она устала выяснять отношения, тем более что ей это вовсе не было нужно. Её, по мимо её воли, вовлекли в совершенно не интересные ей дрязги, и теперь ей было так плохо, что хоть вой. Она чувствовала себя обманутой, обиженной, разочарованной, и от бессилия что-либо изменить не хотелось жить.

    Юлины слёзы прожигали насквозь одежду Якова, и вот уже у него самого в груди, там, под мокрой от её слёз рубашкой, вдруг  загорелось, заполыхало безудержно, ещё  немного, и  только  кучка  пепла  останется  на  месте  его сгоревшего сердца...

    -Ну-ну, ну-ну... - пытался он хоть как-то утешить рыдающую Юлю. От  напряжения  у  него  поджилки  на  ногах  дрогнули, и Яков невольно сильнее  вжался  ладонями  в  Юлины  плечи.
 
    Юля  сдавленно охнула, видимо Яков не рассчитал силу своих медвежьих объятий, и вдруг затихла. А  потом  она  отстранилась от него, уперлась ладонями  в  его  ребра, и  сквозь пелену слёз  исподлобья  взглянула  в его побледневшее  лицо.

    -Т-ты чего? - запинаясь, испуганно  спросила Юля.

    -Ничего...- вздохнул Яков, подул Юле в лицо, сдувая в сторону намокшие от слёз прядки её волос,- Давай сядем куда-нибудь,- почти умоляюще проговорил  он  и  вслед  за  этим   потянул  Юлю  к  дивану...

    Спустя какое-то время, которое понадобилось им обоим, чтобы успокоиться  и  прийти  в  себя, они  сидели  на  диване,  расслабленно привалившись друг другу. Яков слегка приобнял Юлю, чтобы было поудобней, а она поджала  под  себя  ноги  и  уткнулась Якову  в грудь, туда, где  ещё  совсем недавно  полыхал  пожар.

     Господи! Да  за  что  им  это  всё?!.

    У людей  после  хорошей ссоры, так же  как  и  в  природе  после бури, в  отношениях  наступает  покой  и умиротворение, у  них  даже наблюдается  некоторая  вялость и сонливость. Израсходовав в пылу скандала слишком много жизненной  энергии, они, бывает, порой  не  в  силах  даже  шелохнуться...

    7.

     Её  разбудил  какой-то шум. Не  разлепляя век, Юля свесила  ноги  с  дивана, привычно нащупывая  тапки. Не найдя их, она  недовольно приоткрыла один глаз - темно, ничего  не  видно, открыла  другой  глаз и увидела... свои  колени, обтянутые  старенькими  джинсами, потом  удивлённо  перевела  взгляд  выше - рубашка... Она, что же, спала одетой?.. Да  и  постель  не  разобрана... Юля откинула  плед, которым  была  укрыта, и  вспомнила. Ах, да! Они  же  вчера с Яковом  сидели  здесь  после  того, как... ну, в  общем, после  выяснения  их отношений  и  её  истерики – Юля  хмыкнула, недовольная  собой - и  она, видимо, так  хорошо  пригрелась  возле  Якова, что  незаметно  для  себя уснула. Ну и ну! Интересно, где  же  сам  Яков, так заботливо  укрывший  её пледом? И  что это  за  шум  внизу? Юля нехотя поднялась с дивана, потянулась от души, разыскала-таки свои тапки, всунула в  них  ноги  и  побрела  вниз.

    А внизу её ждал сюрприз - приехал муж! Он стоял посреди комнаты и, не скрывая своего неудовольствия, прищурившись, смотрел на спускающуюся  по  лестнице  жену.

    -Толик! - хриплым  ото  сна голосом  произнесла Юля, - Какими  судьбами? Это ты  тут так шумишь?

    -Что, не ждала? - не  без  ехидства  в голосе  в  свою  очередь  спросил Толик. - А я  вот  взял  и  приехал. Соскучился  как бы.

    -Ну и хорошо, что приехал,- как  ни  в  чём  не  бывало, Юля подошла к нему, привычно чмокнула мужа в щёку.- Ты, наверное, звонил, да? А у меня опять телефон  разрядился, а я  забыла  его...

    -Ну, я  не знаю, что тут у вас! – нетерпеливо  перебил  Толик  жену, - но  дозвониться до тебя я точно  не  мог.

    -Ну, вот видишь! – обрадованно  воскликнула  Юля.- А  я  что говорю? Пойду, приведу себя в порядок.

    -Как спалось? - вдогонку ей  поинтересовался  Толик.

    -Хорошо, - Юля удивлённо обернулась с порога. - А что? – она  внимательно  посмотрела  на  мужа и, не дождавшись пояснений к столь не свойственному ему  любопытству, развернулась было идти дальше туда, куда шла, но тут спохватилась: -Кстати, а где Яков? Он  не  уехал?

    Но и на эти свои вопросы Юля не получила ответов, Толик только выразительно хмыкнул  ей  вслед.

    Какая  муха  его  укусила, размышляла, умываясь, Юля. Если  бы  она  не знала  своего  мужа  как  облупленного, она решила бы, что  он  ревнует. С чего бы  это? В молодости  не  ревновал, а тут вдруг!.. И потом, он, что, Якова  не  знает? Да  и  она  не  девочка-подросток, чтобы... Ах! Бог  с  ним, с  Толиком! Может  быть, у  него  на  работе  неприятности, вот  он  и  не  в  духе, а  у  неё-то  самой!.. Ничего, они  потом  всё  это  прояснят.

    Когда  Юля  вернулась в  комнату, там  никого не  было, и она отправилась на кухню.
За столом  сидели  оба, и Толик, и Яков, и  оба  сразу же  повернули  головы  в её сторону, причём  Толик  посмотрел  на  неё  с  неумело  скрываемым  подозрением, а Яков - немного грустно и  слегка  насмешливо одновременно. Наливая себе в чашку кофе – никто  из мужчин  не  удосужился поухаживать за ней! - Юля  подумала о том, что кто-то  из  них  двоих  сейчас явно не  в своей тарелке, наверняка здесь что-то произошло, пока  она спала, и ей снова  не удастся  узнать  всей  правды, потому что последнее время  все только  и делают, что чего-то не договаривают - что за чертовщина творится вокруг?!.

   - Толя, ты надолго приехал? - намазывая  на булку с маслом  печёночный паштет, как ни в чём не бывало, спросила Юля.

    -А что? - неожиданно  вспыхнул  муж, словно спичку к нему поднесли, -Уже надоел? Могу, хоть сейчас...

    Не обращая  никакого  внимания  на его выпад, Юля  продолжила:

    -Хотела тебя попросить свозить меня по магазинам. Стефанию на следующей неделе выписать должны, надо подарки посмотреть и вообще... по мелочам  кое-что.

    Толик уставился на  жену так, словно бы  она  говорила  с ним  сейчас  на суахили, а он силится понять, что именно она говорит, но всё тщетно!

    -Ну,- теряя терпенье, с нажимом сказала Юля, - Так  ты  сможешь  свозить меня?..

    - Юля!- вдруг встрял в разговор Яков,- Ты забыла? Мы же ещё вчера с тобой  договорились, что  съездим?

    Юля быстро взглянула на Якова. Что-то она не помнит никакого уговора. Но  она  подхватила  его  подачу  и  обрадовано воскликнула:

    -Ах, да! Прости, конечно, забыла. Но ты  же  говорил, что у тебя  с  машиной  что-то?.. - Надо  было  дать  возможность  Толику  прийти  в  себя – застал  жену  не  одну  в  доме, да  не  впервой! - а  она  сразу  его  озадачила, вот  ведь!

    Тут уже  Якову  надо  было  бы  удивляться, но  он  тоже  быстро  отреагировал.

    - Да  я  её, машину, уже  посмотрел, утром. Всё нормально, побегает ещё... - тут  он  пустился  в  пространные  объяснения  по поводу своих  проблем с машиной, конечно же, рассчитанные  на  внимание Толика, Юля  ничего  в  этом  не смыслила.

    -Толик, - обратилась Юля к мужу,- Мы тогда с Яковом съездим, ты не  против? А ты пока отдохнёшь, а?

    Против  был  Толик  или  не  против, он молча  кивнул  жене  и  нехотя  перевёл  взгляд  на Якова, который  так  некстати  вовлёк  его  в диалог о машинах...

    Примерно через полчаса Юля была готова. Она зашла в кухню сказать об этом Якову, но там уже никого не было. Якова она увидела через окно во дворе возле своей машины, а  мужа  нашла  лежащим  на диване  лицом к стенке, беспокоить его не стала  и  потихоньку вышла  из дома. Любил её муженёк  поспать, как  он  говорил, на  свежем воздухе, словно только за этим  и  приезжал  к  Юле. Нечасты  были  эти  его  визиты, но  в  каждый  свой  приезд  Толик первым  делом  сначала  как  следует  отсыпался.


    Конец  октября  в этом году выдался на редкость сухим и тёплым. Ещё даже не вся листва облетела с деревьев и кустарников, зеленела трава  и  даже  цвели  ещё  поздние  астры  и  хризантемы. Ехать в машине Якова  Юле  было  приятно и  комфортно, так же, как засыпать вчера ночью рядом  с ним... Стоп! Юля  мысленно одёрнула себя, но, видимо, это как-то проявилось и  внешне, потому что Яков вдруг вопросительно искоса  посмотрел  на  неё.

    -Всё  в  порядке? - спросил он  чуть погодя.

    -Да, - Юля кивнула головой и уставилась в мелькающий за окнами пейзаж. «Нивы сжаты, рощи голы...» - пришли  ей  на  ум  известные  строки, хотя  и не  голы  ещё...

    -Могу я с тобой поговорить? - снова обратился к ней Яков.

    -Да, конечно, - Юля  повернула к  нему голову, приветливо улыбнулась.

    А  Яков  вдруг  неожиданно  притормозил  у обочины  и  тоже  повернулся  к  ней.

    -Неудобно ехать и вести серьёзные разговоры, - пояснил он свои действия.

    -О чём  же  таком  серьёзном  ты  хочешь  поговорить? По-моему, вчера уже...
 
    - Как  раз  о вчерашнем  и  хочу.

    -Ужасно спать хочется, - лениво  проговорила  Юля, видя, что Яков  не  торопиться  продолжать. - А тебе?

    - И мне... Ничего, сегодня пораньше ляжешь.

    -Ты... вечером уедешь?

    -Да, так будет лучше.

    -Это из-за Толика?

    -Что? Да  нет, хотя... Не  знаю, что  на  него  сегодня  нашло. Приехал  уже взвинченный  какой-то, ты ещё спала, стал  так  колотить в  дверь, я думал - снесёт.

    -У вас с ним  что-то произошло, да?

    -Да ничего особенного, - вяло отмахнулся Яков и  ненадолго умолк.

    -Так  ты о чём поговорить-то хотел, Яш? - напомнила ему Юля.- Ведь не о Толике?

    -Нет, не о Толике. Я, Юль, хочу извиниться за вчерашнее, заставил тебя понервничать... Я не хотел ничего такого, видит Бог! А  ты так вчера расстроилась, что я... не знаю, Юль, как  и...

  - Да всё нормально, Яш, ладно тебе казниться...

    Они  сидели  вполоборота  друг  к  другу, может быть, слишком близко, ну да куда ж  в машине деться  от  этого. Хоть и  выбрал  Яков машину  под свои габариты – джип, как  никак! - всё равно казалось, что ему в ней тесно, не то, что Юле. Замкнутое  пространство, близость друг друга, - всё это как-то вдруг  стало... волновать, вот  ведь. Юля  потянулась открыть окошко - душно!

    -Я  вчера  долго  не  мог  уснуть, - вновь заговорил Яков, и  Юля  сосредоточила  всё  своё  внимание  на  том, что он говорит. - Всё думал... Знаешь, эта  история  со Стефанией - она, конечно, малоприятна, но, знаешь, честно, меня  больше  волнует  твоё отношение  ко всему... этому. - Яков  ненадолго умолк, исподволь вглядываясь  во внешне  совершенно  невозмутимое  Юлино  лицо – вчера  оно  не  было столь невозмутимым.  -Понимаю, как  я, наверное, должен  выглядеть  в создавшейся ситуации, - тщательно подбирая  слова, несколько  взволнованно  продолжал Яков, - Но, Юля, пожалуйста, не  принимай только  однозначно  сторону  своей  Стефании, очень  тебя  прошу! Хотя, конечно, я  могу  понять - женская  солидарность и  всё такое... Но ты  и мою точку  зрения  не  сбрасывай  со  счетов  и... не  отталкивай  меня, потому  что  всему  можно  найти  объяснение...
  Понимаешь, мне  очень важно, чтобы  ты  относилась  ко мне, как прежде - если  это  возможно, конечно,- а  не  как  к  законченному  негодяю, а, Юль?..

    Яков умолк, и  в ожидании Юлиного «приговора» сидел  бледен  и  напряжён. Трудно было  Юле  что-либо ответить ему  сейчас, но  и  молчать - совсем  уже  невозможно. Она  тоже  неожиданно  взволновалась.

    -Яш, - наконец-то выдавила она из себя, - Ты, наверное, слышал - если  нельзя  изменить ситуацию, можно изменить своё  отношение  к  ней... Знаешь, я  вчера  тоже... наговорила тебе кучу  всего... неприятного – отчасти, это  были эмоции - так  что я  тоже должна  извиниться. И спасибо за  прямоту. Мне  было  важно  услышать от тебя, что тебе  не  всё  равно... – Юля  доверчиво  положила  свою  невесомую  ладонь Якову  на  руку, и  это лёгкое  прикосновение  договорило за  неё  то, что  она  сама  была  не  в  силах  ему  сказать, ведь, несмотря  ни  на  что, Яков  по-прежнему  был  ей  и  близок  и  дорог. - А теперь - поедем! - она  улыбнулась ему тепло и  искренне, и  у  Якова  отлегло  от сердца.

     8.

    Домой  из  больницы  наконец-то  вернулась Стефания с сыном, она назвала его Мишей.
Взглянув на младенца  как следует, Юля  с  неожиданной  горечью отметила  про себя, как  он похож  на  своего  отца, никакого теста  делать  не надо, ну  просто  крохотная  копия  Якова.

    Стефания  уже  почти  совсем  поправилась  и  всё  больше  и  больше  погружалась  в новые для  неё  ощущения  и  переживания - в материнство. Видя, как  она  по-настоящему  счастлива, Юля  решила  отложить  на  потом  очень  важный разговор, который  всё  равно  рано  или  поздно  обязательно  должен  будет состояться.

    Это случилось, когда Стефания  впервые  после  рождения  сына  навестила Юлю. Оставив  ненадолго  своего малыша с  бабушкой, она пришла  к Юле  в гости, чтобы  немного  развеяться  и  отдохнуть. Женщины  выпили чаю, поделились новостями, поболтали о насущном. Стефания была рада увидеть Юлю, та  тоже  не  скрывала  своего  расположения  к  девушке, участливо интересовалась, как  растёт её сынишка, как ест и  спит, хватает  ли  Стеше  молока  и  ещё  всякими-разными  важными  мелочами, из которых и состоит  взращивание  младенцев.

    Но вот Стефания засобиралась домой, пора  было  кормить Мишку. Юля  тут  возьми  да и спроси, не  надумала  ли она  встретиться  с отцом  своего  ребёнка, и сразу же  пожалела об  этом. С  лица Стефании  вмиг  исчез  вернувшийся  к  ней  после  болезни  её обычный  румянец, она  испуганно  откинулась на спинку стула и  в  недоумении  уставилась  на  Юлю. Потом, когда  дар  речи  вернулся  к  ней, она  тихо, не  веря  в  то, что  Юля  так  могла  поступить, проговорила:

    -Юлииванна, вы  что, с ним  разговаривали?!

     Юле  ничего не  оставалось делать, как сознаться.

    -Понимаешь, - неуверенно  произнесла  она, - Ты  же  знаешь, что Яков часто приезжает сюда, и  как-то так  получилось, что  я... рассказала  ему  о  тебе  и потом...

    -Но зачем, Юлииванна?!

    -Ну, как?.. – пожала  плечами  Юля, - Он  же  всё-таки  отец...

    -Не  надо  было  этого  делать.

    -Прости, Стеша.

    -И  что  вы  ему  рассказали?.. Как  вы  могли?

    -Я, Стеша, ничего особенного ему не  сказала, только то, что ты призналась, что  между  вами... случилось, и  ничего  больше!

    -Ох, Юлииванна!

    -Стешенька, - поспешила успокоить девушку Юля. - Яков порядочный человек, несмотря  ни  на  что! Он  обязательно  поможет  тебе!

    - Чем?!

    -Как  чем? Всем, чем  только  нужно  будет. И... Стеша, я считаю, вам надо всё  же  встретиться, поговорить...

    -Нет, Юлииванна, вы что!! Ни за что! Я не могу! Как же  вы не понимаете?!.

    -Я  понимаю, Стеша. Ты  прости  меня, правда, я  хотела  как  лучше...Но ты подумай, ладно?

    -Да зачем?! Не  хочу  я  ни  о  чём  думать! Выращу, даст Бог, Мишку  сама, и  ничьей  помощи  нам  не  надо.

    Юля  ненадолго  оставила  расстроенную Стефанию одну  в  кухне, потом вернулась, в руках  у неё  что-то  было.

    -Твоё  право, Стеша, конечно, поступать, как  ты  хочешь... – расстроенно  сказала  она. - Ещё  раз  прости, что  вмешалась, и  не  держи  на  меня  зла, - она  села  напротив  Стефании  и  протянула ей то, что принесла с собой. - Вот, это сберкнижка. Яков открыл  в банке счёт  на твоё  имя.

    Стеша машинально взяла то, что протягивала  ей  Юля, машинально же открыла.

    -Он сам так решил, это не моя инициатива, - поторопилась пояснить  Юля, - И сказал, что каждый месяц будет перечислять тебе некоторую  сумму, и  не  важно, захочешь ты  с  ним  увидеться  или  нет.

    Стефания  растерянно  вертела  в  руках  голубенькую  книжицу. Первый  взнос  в  ней  был  сделан  в  день её  выписки  из  больницы, с тех пор прошло почти два месяца. Теперь ей самой надо будет узнавать, есть ли новые поступления, когда и в каком количестве... Так будет теперь всегда, пока Мишка  не  вырастет? Или  как? Стоит  ли  Стефании  надеяться  на  эту добровольную помощь  Якова, и  не  помешает  ли  это ей  сохранить  свою независимость от  него, если  ему  вдруг  взбредёт  в  голову  предъявить  на  её  Мишку  свои  права? Ну, это  вряд  ли, конечно!.. И правильно ли будет, что её  сын  будет  расти  безотцовщиной, если  Яков  готов (!) признать его? А  ведь  он  мог  бы  этого  не  делать, никто  не  собирался  навязываться  ему, сама Стефания  виновата, сама  и  мыкаться  должна... Только, Господи, стыдно-то как!

     Стефания низко-низко склонила голову, чтобы Юля не могла видеть её горечи, а потом тихо-тихо сказала:

    -Я, Юлииванна, не  ожидала, что  он  так  сразу  согласится  и... Я обещаю  вам, что  встречусь с ним, если  он  сам  этого  захочет, только  не сейчас, а  когда  готова  буду, обещаю вам. Вы уж простите меня.

    - Что ты, Стеша, - растроганно  проговорила  Юля.

    - И...спасибо  скажите... Якову. Не  в моем  случае  гордостью  кичиться. А теперь мне  идти  надо, - Стефания  встала  из-за  стола  и, пряча  глаза, торопливо вышла  в прихожую.

    Юля вышла за ней следом  и смотрела, как та одевается.

    -Береги  себя, милая! – сказала  она  голосом, полным  раскаяния – вот  ведь, не  только  сама  расстроилась, но  и  как  расстроила  бедную  девушку! А  хотела  как  лучше. -  Я  зайду к  вам  перед  тем, как  в город ехать, скажешь мне, чего  привезти.

    -Да, спасибо, - Стефания  наконец-то  посмотрела  на  Юлю, без  улыбки, правда. - Пойду я. До свидания!

   9.

    Под Новый год приехал Яков. Юля собиралась вернуться вместе с ним в город, потому что этот Новый год решено было встречать там - семья уже  во  всю  готовилась  к  празднику, ждали  только  её.

    Оставив Якова одного, Юля отправилась к Стефании, чтобы  позвать её  к себе  для  наконец-таки  намеченной  встречи  тет-а-тет, а сама  надеялась скоротать это  время в гостях у бабушки  Александры  с Мишуткой.

    Чтобы мать ничего не заподозрила - а она до сих пор оставалась в неведении насчёт отца своего внука, - Стеша сказала ей, что съездит в поселок  в  аптеку, надо купить Мишке  присыпку  и  ещё  что-то  там...

    Её  не  было  часа  два. Даже  Юля  извелась, то  и  дело  поглядывая  на  часы. Уже  пора было кормить Мишку, и бабушка всячески  утютюшкивала  его, чтобы  хоть  как-то  отвлечь  ребёнка от его насущной потребности, а  мать всё  не  шла  и  не  шла.

    Наконец она  появилась на  пороге, запыхавшаяся, раскрасневшаяся, с лихорадочно  блестевшими  глазами  и  кривящимися  в  неловкой  улыбке губами, быстро переоделась и привлекла к  себе  недовольно  кряхтящего сына...

    Возвращаться  домой  Юля  не  торопилась. Выйдя  на  улицу, она  жадно глотнула морозного  воздуха  и медленно  побрела  вдоль  по  заснеженной  улице. Дойдя до замёрзшей  речки, она  какое-то  время  задумчиво  постояла  на  мосту, посмотрела  издалека, тоскливо, на свои  светящиеся  окна, а  потом  развернулась и  пошла обратно  в деревню. Не  хотелось ей  сейчас  видеть Якова, - уж больно странная  после  встречи  с ним  вернулась домой  Стефания, загадочная  какая-то, ещё  более  немногословная. Кто  знает, что за  разговор  у  них с Яковом  вышел - не  стала  Стеша  при  матери  ничего  Юле  говорить - и  как  они встретились  после  того, как  не  виделись  почти  что год? Кто знает, что за  чувства они  сейчас  испытали друг к другу? Какими  глазами посмотрели друг на  друга?.. Много, много  вопросов роилось в Юлиной  голове, но задавать их сейчас никому не стоило. Надо было отвлечься, успокоиться.

    Юля  сама  себе удивлялась, отчего это она так переживает и  волнуется, ведь ей  не должно быть никакого дела до того, как сладятся отношения у этих  двоих, да и сладятся  ли  вообще. Пугала Юлю эта её собственная предвзятость в отношении ко всему происходящему, словно бы она сама лично была во всём этом заинтересована, вот ведь ерунда какая! Уж не ревность ли тому виной?

     Юля даже остановилась посреди дороги. Ей и в голову не приходило, что она может ревновать... Кого?.. Якова?!. Вот уж дудки! Яков благополучно женат, и  Юля  даже  не  думала  ревновать его к  его собственной жене - что за глупость, ведь меж  ними ничего такого нет и быть не может! - а тут вдруг... ревнует, и  к кому! К Стефании! Вот уж блажь так блажь! Выкинуть её  из головы – и  всех  делов-то!.. Придя к такому  вполне здравому выводу, Юля, тем не менее, домой не пошла, а постучалась в дом к Сергеичу.

    Сергеичем  в  округе  звали  старика-пасечника, славящегося  не  только своим мёдом, но и  знатной  медовухой, которую он  отменно  варил  всю свою  сознательную жизнь. Ещё дед Сергеич  был  исключительно  знающим травником  и  пользовал  своими  настоями  и  сборами  всех  страждущих, к нему  даже  из  города  приезжали. Жил Сергеич  всю жизнь один, бобылём, и  никто  не  мог сказать  точно почему. Был он  не  то чтобы  нелюдим, просто  сам  без  особой надобности  ни с кем  на  контакт  не  шёл, предпочитая  возится  со своими многочисленными  пчёлами  да  ещё  котами, которые  у  него не  переводились – одного он  терял, другой  откуда  ни  возьмись  к  дому прибивался, - и так всю жизнь.

    -Сергеич! - позвала его с порога Юля, дверь у того никогда не запиралась. - Ты дома? - спросила просто так для порядку, видела же свет в окошках.

    -Дома. Заходи, Ивановна! - старик вышел ей навстречу, цепким взглядом прозрачных  внимательных глаз окинул гостью с головы до ног, приветливо кивнул, приглашая войти. - Как там  на улице? Сегодня  из дому  носа  не  казал, морозно  уж больно.

    -И не говори, Сергеич, - снимая полушубок, согласилась с ним Юля.- Холодно!

    -Ну, проходи, проходи, я  сейчас  чайку  поставлю  или, может, покрепче чего?

    В старой, но ещё  крепкой  избе  Сергеича  было  чудо  как  хорошо – Юле  нравилось  бывать  у  него - пахло мёдом, сухими  цветами  и  травами, которые были  пучками  развешаны  по  бревенчатым  стенам. Под  ноги  Юле с  печи  метнулся  серый  головастый  кот, изогнулся  дугой, потёрся  об ноги  гостьи  гладким  боком  и  снова  запрыгнул  на  печь.

    Пока Юля отогревалась с мороза, Сергеич  включил  электрический  самовар, достал  из  шкафа  одну  пиалку  с  тёмным  густым  мёдом, вторую  с сотами, баранки, ещё  что-то, графинчик  с  медовухой  и - тут Юля  очень удивилась – надорванный  пакетик с солёными  фисташками.

    -Ребята вчерась приезжали, - пояснил он, не дожидаясь Юлиного вопроса, - навезли диковин всяких. Угощайся.

    -А что за ребята, Сергеич? – Юля  умостилась за  накрытым  столом  и  в предвкушении  угощения  невольно сглотнула.

    -Так за медком приезжали, за настойкою, - дед не стал уточнять, за какой именно и что за ребята, да это и не важно было, и  налил гостье полный стакан медовухи, - Ты пей, Ивановна - будь здорова!

    -Как  поживаешь, Сергеич? – с  удовольствием  пригубив его  нектара,  живо  поинтересовалась  Юля.

    -Дак  как  поживаю? Хорошо, слава Богу! Сам  ищо  передвигаюсь, не то что  вон  Синяев Борька-то, слыхала? ("Борькою" звали   бывшего  скотника, приятеля  Сергеича, жившего на другом конце деревни) Паралич  разбил  мужика, а ведь годов-то ему  поменее  мово  будет, да... Сама-то как, Ивановна?..

    Хорошо  они  посидели с  Сергеичем, душевно - уходить Юле  не  хотелось. Она согрелась, размякла, отвлеклась, как хотела, но когда собралась всё-таки  домой, старик  вдруг спросил  её:

    -А ты  чего зашла-то, Ивановна? Хошь, сбору  тебе  дам, в  чай  добавлять будешь, сердце-то на место и станет?

    Как он  углядел, что маетно Юле, неспокойно  и  тоскливо? Что  домой надо возвращаться, а  ноги  не  идут, а  не  возвращаться – никак  невозможно? И не  работается  у  неё  в последнее  время как следует, а сроки поджимают, звонили  уже  из издательства - договор  выполнять следует. А всё потому, что  все  мысли - вразброд, словно у  девчонки  молоденькой на  жизненном  перепутье...
 
    -Давай  свой  волшебный  сбор, Сергеич, - улыбнулась Юля  всё  видящему  и  всё  понимающему старику.- В долгу  у  тебя  буду!

    -Ништо! Книжкой отдашь. Скоро  ли  новая-то  будет?

    - Не знаю, Сергеич, - Юля  легко рассмеялась. - Вот  травы  твои  подействуют, и  тогда  уже...

    -Ну-ну, Ивановна... Медку  еще возьми, этот  вот  с пыльцой  цветочной, уж больно полезный... Бери, бери, - дед всучил Юле пол-литровую  банку, - не обижай старика.

    -Спасибо тебе, Сергеич! - Юля, смеясь, чмокнула его в морщинистую колючую щёку. - Ты  бы хоть сам  когда  зашёл, а то и дорогу-то скоро забудешь.

    - Не забуду. Зима  на  дворе, как ни  как, вот потеплеет, тода  ужо...

    -Ну, смотри, я  дома  всегда, рада буду. Вот  только на праздники  в город  съезжу...

    - Мужу, увидишь, привет передай, пущай заходит, когда  здесь  будет, у меня и для него травка  найдётся.

    Юля в дверях уже была, удивлённо обернулась, вопросительно посмотрела на Сергеича, но не стала уточнять, что за трава нужна её мужу, махнула старику  рукой  на прощанье  и с улыбкой  выбралась  на  улицу.

    А  там  холодное, чернильно-синее  небо  рассветили  высыпавшие  на  него звёзды. Большая-большая  низкая  луна  сияла  мощно, ярко. Дома, деревья и кусты отбрасывали  на  снег  причудливые  густые  тени. В лунном свете, переливаясь, алмазною крошкой  сверкал  снег.

    Возле своего дома Юля  невольно  замедлила  шаг. На  что она надеялась? Что Яков  вдруг уедет  в город, не дождавшись её? Ох, наивная! Конечно  же, он  никуда  не уехал, машина  его  стояла  под  окнами, он даже  снег, выпавший  прошлой  ночью, успел  расчистить. Интересно, сколько  времени  прошло, пока  Юли  не было дома? На этот немой вопрос ей с ходу и  ответил Яков, встретивший её в дверях.

    -Ты  хоть знаешь, который час? – неожиданно  возмущённо  воскликнул он, едва  только Юля переступила  порог дома.- И где тебя носит? Я уже не знал, что и думать...

    А Юля, как застыла на пороге, так и стояла, растерянно улыбаясь, не зная, радоваться ей такой  встрече или  наоборот.

    -Ну что ты молчишь? - Яков  кинулся  помочь ей  раздеться. Он  был  заметно сердит, хмур и  взъерошен. Впрочем, он почти всегда был взъерошен, шевелюра у него такая.

   - А я... - пролепетала Юля,- Я  у Сергеича  была, зашла к  нему  по дороге, вот, медку дал. Ну, засиделись, заболтались, вот  и...

    -Ничего и  не «вот и»! Что я, по-твоему, должен  был  делать, тебя  всё нет  и  нет?!.

    Тут Юля  возьми  да  и  ляпни:

    -Да  я думала, может ты  уехал.

   От такой  наглости  Яков  дара  речи  лишился, всплеснул  возмущённо руками.

    -Ну, ты даёшь!- только и  смог  сказать он, развернулся  и  ушёл  в  комнату, включил  там телевизор  почти  на  полную громкость  и  тупо  уставился  в экран.

    Ну, и  ладно! Так  даже  и  лучше. Юля  прошла  на  кухню, поставила  на  стол  гостинцы Сергеича  и отправилась к  себе  наверх, спать. Не  настроена  она  ни  на  что большее, хотя  и  понимает, что Яков  ждал  её, видела  его  нетерпение, - так хотелось ему  с  ней  поговорить. Оттого  и  злится, что  она  всё  не  идёт  и  не  идёт...

    Но  только  Юлина  голова  коснулась подушки, как  в мансарду  поднялся Яков. Увидев  её, уже  успевшую  умоститься  на  диване, он  даже  присвистнул  от  возмущения.

    -Ничего себе! Она  спать  легла! Юля?!.

    - Яш, - не  открывая  глаз, полусонно  пробормотала  та, - давай  ты  завтра меня  доставать  будешь, я  спать  хочу...

    -Да  я  и  не  доставал  тебя  ещё. А  вот  сейчас, пожалуй, начну!

    Яков  сердито  и  бесцеремонно  схватил  Юлю  в  охапку  вместе  с одеялом, усадил  её  на  диване, сам  пристроился  рядом, поддерживая  её.

   - Что ты делаешь? - завозмущалась было  Юля, но Яков поспешно  прикрыл  её  рот своей  ручищей.

    -Тихо, не кричи! - шепотом  приказал  он  ей. - Как ты только можешь так со мной поступать?! Ведь ты же знаешь, что мне необходимо выговориться!

    -Пожалуйста, напиши  всё  на  бумаге, - лениво  посоветовала  ему  Юля, - Тоже  вариант, тем  более  бумага  всё  стерпит.

    - Что ты несёшь?!. Да ты... – Яков  только  сейчас  принюхался. - Чем  это
от  тебя  пахнет?.. Ты, что, пила?

    -Ну, а  я  тебе  о  чём  говорю! Была  у  Сергеича, посидели  с  ним... Мне было  так  хорошо!.. Отстань, а, Яш! Прошу  тебя  как  друга... Я  всё  равно сейчас  не  в  состоянии  с тобой  разговаривать, я  сегодня  слишком... переволновалась.

    -Скажите, пожалуйста! С чего это ты  так  переволновалась?

    -Ну, как же... Из-за тебя, из-за Стеши, и  вообще... - Юля  попыталась  высвободиться  из  "объятий"  Якова, он  сдавил  её  уж  слишком  сильно. С  закрытыми  глазами  она  взмолилась: - Ну, пожалуйста, оставь ты  меня  в  покое, какой  из  меня  сейчас  собеседник!..

    Якову  ничего  не  оставалось, как  внять  Юлиным  мольбам  и  убраться подобру-поздорову.


    Юля  открыла  глаза  и  очень  удивилась - за  окном  даже  ещё  и  не  начинало светать, а  она... чувствует  себя  совершенно  выспавшейся  и  вполне  отдохнувшей. Интересно, который  же час? Она  нашарила  рукой  будильник, нажала  кнопку  подсветки - два часа  ночи, ничего себе! Хотя, если учесть, во сколько  она  завалилась спать, то  ничего  удивительного. Юля  поворочалась  в  постели, поворочалась, затем  села  и  уставилась  в темноту. Ну, и что ей  теперь делать? Как  нарочно, сон  как  рукой  сняло. Поработать  что ли? Да нет, голова  как пустой глиняный горшок - ни одной мысли, кроме, пожалуй... Вот одна - ей  ужасно  хочется  пить!

    Обычно у  себя  в  кабинете  Юля  держала  кувшин  с  водой, сейчас его на месте  почему-то  не  оказалось, придётся  спускаться  вниз. Конечно, как  она  ни старалась  идти  тихо, не  шуметь  не  получалось, в  темноте  под  ноги  то и  дело  что-нибудь  попадалось, и когда  Юля, наконец-то добравшись  до  кухни, включила  там  свет и  уже налила себе в стакан  воды, туда  заглянул  разбуженный  ею  Яков.

    -Ты  чего  колобродишь? - недовольно  пробурчал  он, зябко  кутаясь  в наспех  наброшенную  рубаху. - Плохо тебе, что ли?

    -Да  нет, хорошо. Извини, Яш, что  разбудила, просто  ужасно  хочется  пить, - Юля  залпом опустошила  стакан, налила  ещё, но  пить  не  стала, а, подумав, поставила  на  плиту  чайник. - Пожалуй, я  бы  выпила  чаю, - сказала  она, комментируя свои действия. - Ты не хочешь? – обратилась  она  к  Якову, полусонно щурившемуся  от  яркого  света. - Ладно, иди, ложись  спать, я постараюсь больше не  шуметь.

    -Нет уж, - зевнув, буркнул  Яков, - Я  тоже  буду  пить  чай, - он  тяжело  плюхнулся  на  табурет, отчего  тот  обиженно  и  предупреждающе  скрипнул, мол, ещё  один  такой «плюх», и  будешь  меня  заново  сколачивать.

    Юля  усмехнулась, полностью  солидарная  с  табуретом.

    Пока  они  пили  чай, было  всё  хорошо. Сидели  друг  напротив  друга, полизывая  ложки  с  мёдом, а когда  чай  пить  закончили, тут-то  всё  и  началось.

    Юля  поднялась  из-за  стола  первой, собрала  со  стола  посуду, сунула  её  в  раковину - утром  вымоется - развернулась  было  идти  с  кухни  и  вдруг  очутилась  нос  к  носу  с  Яковом. Вернее, она  буквально  упёрлась носом  в его ключицу и  вместо того, чтобы  им  пропустить  друг  друга, куда  им  нужно, они  вдруг  как-то  неловко  прислонились  друг  к  другу  и... замерли  так  на  какое-то  время.

    Потом  Яков  осторожно  обнял  Юлю  за  плечи, а  она  покорно  припала к  нему, и  они  ещё  немного  постояли  просто так.
 
    Почувствовав, что стоять просто так холодновато, они  обнялись  и  вдруг  осознали, что... целуются!

    Какой ужас!- мелькнуло в  Юлиной  голове, а  больше  ни  одной  мысли не  было.

    Они  целовались  с  таким  неожиданным  упоением, словно  им  обоим  не хватало  этого  действа  уже  долгое  время  как  воздуха!..

    А  потом  Яков  подхватил  Юлю  на  руки  и  понёс  её  в  комнату. Когда он упёрся  ногами  в  разложенный  диван, Юля  вдруг  испуганно  вскрикнула:

    - Нет!! - и  тут  же  попыталась  высвободиться  из  его тисков, но Яков  не  хотел  так  быстро  сдаваться. - Пусти! - Юля  уже  больно  карябала  длинными  ногтями  его загривок. - Что мы делаем?!- В ужасе бормотала она, - Что мы делаем?!.

    И  тогда  Яков  опустил  ее  на  пол. Хорошо, что  Юля  сейчас  не  могла видеть  выражение  его  лица, а  то  бы  увиденное  преследовало  её  всю  оставшуюся  жизнь.

    -Я  не  хочу!!! - горячо  бормотала  Юля, - Я  не  хочу, чтобы  всё  так  случилось!.. Я  не  хочу  становиться  твоей  любовницей! И  не  хочу, чтобы  ты  был  моим  любовником! Я  не  хочу, не хочу!!!

    -Юль, ну  не  хочешь  ты, - не будем, - глухо  выдавил  из  себя  разочарованный  Яков.

    - Что мы делаем?! Мы  можем  только всё  испортить!..

    - Что  испортить, Юля?

    -Всё! Что  у  нас  с  тобой  сложилось...

    -Да  что сложилось-то, Юль?.. Ты  думаешь, я  сюда  тоже  воздухом  дышать  приезжаю? Или  природой  любоваться?

    -Как?.. Ты?!. Что  ты  такое  говоришь?! Что  ты  хочешь  сказать?!

    - Только  не  паникуй, ладно! Ты  всё  прекрасно  понимаешь...

    - Яша!! - простонала  Юля.- Что  же  теперь, если  у  нас  с  тобой... ничего
не  будет, ты, что же, перестанешь  приезжать, да?..
 
    -Не  перестану, - с нажимом, чуть  раздражённо  сказал  Яков, его начинало  утомлять  Юлино  упрямство, а  как  иначе  назвать  то, что  она  вознамерилась  ему  отказать? - Я  буду  приезжать, если  только  ты  сама  не  запретишь  мне, - как  можно  покладистей  проговорил  он. - Успокойся, прошу  тебя. И  поверь, я  ничего  не... планировал, просто  так... вышло.

    - Ну да, конечно... - Юля  уже  почти  пришла  в себя  и  совершенно  твёрдо заявила: - И  всё  равно, я  не  буду с  тобой  спать.

    -Не спи, - подозрительно  быстро согласился Яков. - Уходи тогда.

   - Куда?! – вдруг  возмутилась Юля.

    -К себе. Это  мой  диван.

    -Ну, конечно, твой  диван! А  если  не  уйду?

    -Не уйдёшь, будем  спать  вместе.

    -Как - спать? – поглупев  в  одночасье, растерянно  переспросила  Юля.

    -Как  спят  взрослые люди? Юля, тебе  сколько  лет?

    -Много. 
 
    -Заметно...

    -Не хами.

    -А ты... не  дразни  меня. Уходи лучше.

    -Да  что  ты  всё  гонишь меня! Это  мой  дом, в  конце  концов!

    -Хорошо, твой... - Яков  отодвинулся от неё на безопасное расстояние. - Тогда  я  уйду.

    -Куда?

    -Поеду  к   с е б е   домой.

    -Ночью?

    -Ну  и  что, светло, луна  вон  светит.

    - Яков! Не  сходи  с  ума, - почувствовав  решимость  в  его  голосе, возразила  Юля. - Никуда  ты  не  поедешь. Я  уйду. Ложись спать.

    -Как  ты  не  понимаешь! - воскликнул  Яков  устало. - Ведь  рано  или  поздно  это  всё  равно  случится!

    -Откуда  такая  уверенность?!- неуверенно возразила  Юля.

    -Я это знаю, я  чувствую.

    -Что это ты чувствуешь?!
 
    - Т е б я   я  чувствую.

    -Знаешь, ты  просто  невозможен!! - пыхнула  Юля, вознамерившись уйти.

   - Ну  да. Ну  и  ладно... Одного  я  понять  не  могу, ты  ломаешься - и не вздумай сейчас обижаться! - потому, что  это  дело принципа  или  ты  хочешь, чтобы  всё  было  по-твоему?

    - Господи!.. Что ты  несёшь?!. – взвилась  Юля. - Я замужем!
   
   - Я это знаю.

    -И ты женат!

    -И  это  я  тоже  знаю.

    - Тогда  перестань, пожалуйста!.. Это  цинично! Это... аморально!

    -Чушь собачья! Мораль  придумали  те  ещё  моралисты! А  вот  спать  с нелюбимыми – вот  именно  это  и  есть  прелюбодеяние, - вот  что  я  тебе  скажу! Большинство семейных  пар, проживших  вместе  более  полугода, именно  этим всю  свою  дальнейшую  жизнь  и занимаются. Супружеский  долг - слыхала что-нибудь  об  этом?

    -Кто  тебе  сказал, что  я  не  люблю  своего  мужа? Вот  если  ты  не  любишь свою  жену, тогда... Ох, Яков, какие  у тебя  чудовищные  мысли.

    - Ничего  чудовищного, потому что  это - правда. Ты  сама  это  поймёшь, когда  хорошенько  надо  всем  этим  подумаешь.

    -Я  подумаю, обещаю  тебе. Только  напрасно  ты  со  мной  как  с  глупой девчонкой...

   - Юля, я  не!..

   -Всё, Яша, давай  поговорим  утром. Спокойной ночи!

   -Постой! – Яков  вновь оказался рядом и попытался  её  задержать. - Ты никуда не пойдёшь!

   - Ещё  как  пойду, пусти! Знаешь, так  можно  оправдать  любую... похоть!

   - Это  не  похоть, это - влечение и, если  хочешь  знать, - почти  что  выкрикнул  Яков, - я  люблю  тебя!!.

   - Я   всё   равно  не   буду  с  тобой   спать, - отчётливо, сердито и  упрямо  проговорила Юля.

    -Значит, всё-таки  принципы, да?

    - Ох, Яша... Не  знаю  я  ни  про  какие  принципы, просто  у  меня  вот здесь... – Юля  взялась обеими  руками  за  голову, - здесь  у  меня  то, что  не даёт  мне  забыться  настолько, что...

    -Так давай я помогу тебе переключиться на что-нибудь более приятное, - Яков привлёк Юлю к себе и уже потянулся к ней с поцелуем, но  Юля  увернулась.

   - Перестань, я серьёзно!!!- она  готова была  разреветься с досады, он  никак  не  хотел  её  понять! – Если  ты  будешь  настаивать, только  ещё  больше  всё  испортишь!

    -Да куда уж больше... - Яков отстранился от Юли, упал на диван и сказал  оттуда  обречённо: - Ладно, прости меня... Иди спать.

    -И пойду, - сказала Юля, - потому что я не верю, что я тебе действительно нужна, и это не на одну ночь, а  мне  это  не  нужно!.. Я не верю тебе, потому что ты - бабник, и будь  на  моём  месте другая...

    -Юля! - одёрнул  её  Яков  голосом, не  предвещающим  ничего  хорошего. - Остановись, очень тебя  прошу!

    -А то - что? Возьмёшь  меня  силой? Или  как  Стешку?..

    Тут Яков  вскочил с дивана, зыркнул  на  Юлю так, что даже в темноте было видно, как  из глаз его полоснули молнии, и зло чертыхаясь, стал быстро-быстро  одеваться. Юля  не  посмела  его  остановить. В  пылу  перепалки  она  явно  переборщила  с аргументами, перегнула палку, съехала с тормозов, - увлеклась, одним  словом. А  всё  из-за  того, что  она  оказалась  не  готова  к  такому повороту  событий, и  Яков  просто-напросто  застал  её  врасплох! А  не потому, что у неё  какие-то  чёртовы  принципы...

    Юля очнулась только тогда, когда услышала громкий стук захлопнувшейся двери. Она встрепенулась в полной растерянности, хотела было куда-то бежать, что-то сказать или сделать, но тут с улицы до неё донёсся звук заведённого мотора, и она тихонько, без сил, осела на пол.

    Яков уехал, бросил её, обиженный, непонятый, злой. А ведь Юля хотела завтра поехать  в  город  вместе  с  ним...

   10.

   Перед  тем, как  уехать  к  своим  встречать  Новый год, Юля  зашла  к  Стефании  попрощаться  и  попросить  её  присмотреть  за  домом, пока  её  не  будет. Заодно  она  узнала, как  прошла  у  них  встреча  с Яковом. Многого  она  из  девушки  вытянуть  не  смогла, узнала  лишь, что  они пришли  к  обоюдовыгодному  соглашению - Яков  помогает  Стеше  деньгами, а она  его  без  надобности  ничем  не  беспокоит, а  когда Стефания сочтёт - если  сочтёт - нужным  познакомить  Мишку с  отцом, а  он  не  имеет  ничего  против, - они  встретятся  и  обсудят эту  возможность. Ещё Стефания  категорично  настаивала  на  том, что  её мать  не  должна  ни  знать, ни  видеть  Якова, как, впрочем, и  сам  Яков  не хотел, чтобы  его  семья  была  в  курсе  того, что  у  него  на  стороне  растёт сын. Яков  очень  внимательно  посмотрел  на  Мишкину  фотокарточку, где ему  было  два  месяца, попросил  оставить  её  у  себя  и, получив  согласие, быстро  убрал  её  в  свой  бумажник.

     Юля  не  стала  звонить  домой, чтобы  её  забрали  из  деревни, а  отправилась  в  город  электричкой. Это  и  хорошо, у  неё  будет  время  ещё  раз  поразмыслить  о  случившемся, хотя  она  и  так  полночи  не  спала, всё  размышляла, размышляла…да  так  ни  до  чего  и  недоразмышлялась, а  только  впала  в  ещё  большее  уныние.

     Привыкла  она  к  Яше, привязалась  к  нему, и  нравился  он  ей, чего  скрывать, но  симпатия  эта  была  такой... спокойной, лёгкой и приятной, сродни... любованию, вот, мол, какой  молодой  красавец  ко  мне  наведывается, со  мной  дружбу  водит. Так  приятно  было  осознавать  и  то, что  симпатия  эта  вполне  взаимная, но  совершенно  ни  к  чему  не  обязывающая, даже  до  лёгкого  флирта  не  дотягивающая – какой  там  флирт! – а  потому  просто  душу  греющая  и  взор  ласкающая. Ну, доставляет  людям  радость  общение  друг  с  другом, ну  что  ж  тут  такого? Ничего  непозволительного  они  не  делают, излишними  откровениями  друг  друга  не смущают  и  до  банального  не  опускаются. Хотя, конечно... может  быть, где-то  очень-очень  глубоко  в  подсознании  что-то  такое  теплилось... что-то  почти  не  ощутимое, так, полунамёк  на  нечто  совсем  иное, чем  просто  приятельствование, но...
 
     До  прошлой  ночи  Юля  чувствовала  себя  в  достаточной  безопасности  от  какого-либо  соблазна, но  Яков  вчера  словно  с  ума  сошёл, или  это она  сама  чуть  было  не  сошла  с  ума, а  он  только  лишь  вовремя – надо  же  как  подгадал! – почувствовал  её  возникшую  вдруг  слабину, и  они  чуть  было  не натворили глупостей. Конечно, кто-то, может  быть, скажет - ну  и  что, ну  и  натворили  бы, люди  взрослые, с  кем  не  случается, поддались  чувствам, эмоциям  и  всё  такое!.. Да, конечно, мало  ли  чего  в  жизни  ни  бывает. Вот  только  кажется  Юле, что  после  этой  ночи  всё  могло  бы  полететь  в  тартарары  из-за  их  несдержанности – это  если  бы  они  во  время  не  остановились, и  слава  Богу, что  остановились! - а  ей  очень  не хотелось  ничего  менять  в  их  с  Яковом  отношениях. Её  и  так  всё  вполне  устраивало: её  тайная – ах, всё-таки! – влюблённость  в  Яшку, его  умело  скрываемое  обожание  и  то, что  они  могли  беспрепятственно, вполне  легально  общаться  друг  с  другом  на  правах  друзей-товарищей. Юля  даже  не  хотела  задумываться, как  долго  всё  это  могло  бы  продолжаться, но  ей  не  хотелось, однозначно, чтобы  это  когда-нибудь  закончилось. Ведь  им  не  приходилось  ни  лгать  своим  близким, ни  скрывать  от  них  что-либо  предосудительное, ни  маяться  самим, вынужденным  вести  дурацкую  двойную  жизнь - Боже, какое  это  счастье! Пусть  уж  лучше  всё  остаётся  так, как  есть.

    Хотя, конечно, она  вчера  перетрусила - эко  их  с  Яковом  разобрало! До  сих пор  у  неё  внутри  трепещет  ноющая  сладость  от  его  поцелуев, - вот  ведь!.. Да, хорошо, что  они  сумели  остановиться. Однозначно, хорошо. И  правильно.

     А  ещё  Юля  подумала  о  Стеше. Бог  с  ней, решила  Юля, хочет  та  скрывать  от  неё  правду  о  том, что  на  самом  деле  произошло  у  них  с  Яковом, пусть  себе  скрывает. Почему-то  хочется  Юле  верить, что  насочиняла  девчонка  от  души, хорошо, если  хоть  десятая  часть  из  того, что  она  ей  понарассказывала, правда, хотя  Юля  под  дверью  тогда  не  стояла  и  свечку  над  ними  не  держала, надо  же, уснула  не  вовремя, пропустила  всё  самое  интересное!.. Юля  усмехнулась. Теперь  вот  томись  в  неизвестности, теряйся  в  догадках!

     Ладно, Бог  с ними, с  обоими! Что  на  них  тогда  нашло, одним  им  ведомо, а  пытать  Юля  их  больше  не  станет. Это  если, конечно, Яков  объявится  после  того, как  получил  от  неё  отворот-поворот.
 
     Что  ж, пожалуй, она  хорошо  понимает  Стефанию, не  устоявшую  когда-то  под  натиском  его  мужского  обаяния, она  и  сама  почти  что  не  устояла. Как  только  хватило  сил  ему  отказать? Уехал  от  неё  злющий, не  привыкший  к  тому, чтобы  его  отвергали. Это  только  Юля  в  состоянии  шока – не  иначе! - могла  так  сильно  его  обидеть, проявив  неслыханную  дерзость, задев  его  мужское  самолюбие  настолько, что  он  выскочил  от  неё  как  ошпаренный. Одна  единственная  неудача – а  Юля  была  уверена, что  это  именно  так – и  он  моментально  оставил  её, уехал, бросил  на  произвол  судьбы. А  ведь, помнится, уверял  её, что  любит... Вот  тебе  и  друг  любезный  Яков!

     Так  размышляла  Юля, полусонно  покачиваясь  в  полупустом  вагоне  пригородной  электрички, и  размышления  эти  были  невесёлые. Она  не  знала, не  предполагала, как  на  всё  произошедшее, по  здравом  размышлении, отреагирует  её  оппонент. Да, они  практически  поспорили  и  фактически  поссорились  и  расстались  так  некрасиво, и  от  этого  никак  не  могло  быть  весело, а  наоборот, даже  очень  и  очень  грустно.


     Юля  оказалась  дома  ещё  засветло, Толик  ещё  не  пришёл  с  работы. Она огляделась – квартира  буквально  завалена  всевозможными  коробками, пакетами, свёртками, видимо, дети  натащили  в  дом  всего  того, без  чего  не  мыслили  себе  встречу  нового  года. Ещё  бы, их  можно  понять, когда  ещё  доведётся  праздновать  наступление  нового  века  и  нового  тысячелетия  тем  более! А  потому  предстоит  масса  хлопот  по  устройству  настоящего  праздника  и, кажется, начальная  стадия  подготовки  к  нему  ложится  именно  на  хрупкие  Юлины  плечи, ведь  все  эти  покупки  надо  разобрать, рассортировать  и  подумать, что  со  всем  этим  делать  дальше.  Юля  вздохнула, потом  улыбнулась. Ну, что  ж, кажется, пришло  время вспомнить, что  она  не  только  писательница, но  и  хозяйка  ещё  и  этого  дома, а  ещё - жена  и  мать  двоих  великовозрастных  деток, для  которых  Новый  Год  по-прежнему  праздник  из  праздников, и  ждут  они  его, как  и  раньше, с  волнением  и  почти  священным  трепетом  как  чуда. Завтра  вечером  они  все  соберутся  в  отчем  доме  и  активно  примутся  помогать  ей, но  всё  равно, основная  забота, как  всегда, ляжет  на  Юлю, так  что  нечего  хандрить  и  киснуть, а  пора  засучать  рукава  и - за  работу!

     Только  Юля  переоделась  в  домашнее  и  решила  заглянуть  в  холодильник - что  тут  у  Толика  есть  к  ужину? – как  зазвонил  телефон. Юля  торопливо  сняла  трубку: «Да!»

   - Юль, ты? – услышала  она  удивлённый  голос  Якова.

   - Я, кто  же  ещё! – с  прохладцей  ответила    застигнутая  врасплох  Юля. – А  ты  кому  звонишь?

   - Тебе, конечно, - буркнул  Яков  и  после  паузы  продолжил: - Знаешь, хотел обидеться  на  тебя  до  конца  жизни, но  понял, что  не  смогу  так  надолго, и  вот...

     Юля  едва  сдержалась, чтобы  не  рассмеяться. От  радости, что  он  больше  не  обижается. От  удовольствия, потому  что  позвонил. От  того, что  он  там, на  том  конце  провода  тоже  едва  сдерживается, чтобы  не  рассмеяться!!

   - Юль, ты  меня  слышишь?

   - Слышу, Яша, конечно, слышу, - уже  совсем  другим  голосом  сказала  Юля.

   - Я  чувствую  себя  настоящим  идиотом...

   - Почему?

   - Уехал, бросил  тебя. Как  ты  добралась? На  электричке?

   - На  электричке.

   - Не  обижайся  на  меня, а?

   - Ну, что  ты!.. А  как  ты  доехал, без приключений?
               
   - Да  всё  нормально. Знаешь, ты  была  права, что  выставила  меня.

   - Я  тебя  не  выставляла.

   - Ну, да. Всё  равно...

   - А  мне  не  всё  равно! – вдруг  вспылила  Юля, может  быть, чересчур  пафосно. – Представляешь  меня  в  череде  своих  любовниц?!

   - Юля!!! – возмутился  Яков.

   - Что – Юля? Представляешь?

   - Нет, - сказал  он, как  отрезал. – Что  ты! Какая  череда!.. – Яков    ненадолго  умолк, а  потом  вздохнул  виновато  и  добавил: - Честно? Нет, не  представляю, ты  права.

   - А  я  даже  представлять  не  хочу!

   - Да  ты  и  так... Какая  там  череда! Знаешь, я  болван, Юль.

   - Я  это знаю, - она  довольно  усмехнулась.

     Яков  не  выдержал  и  от  души  с  облегчением  рассмеялся, Юля – следом  за  ним.

   - Ты  с  работы  звонишь? – поинтересовалась  она, когда  смех  сошел  на  нет.

   - Угу... Сегодня  в  ночь  остаюсь.

   - Ну, тогда  удачного  тебе  дежурства, в  смысле, лёгкого!

   - Спасибо. Я  так  рад, что  мы  поболтали, честное слово.

   - Я  тоже... Ты  молодец, что  позвонил!

   - Правда?

   - Конечно.

   - Созвонимся  ещё?

   - Обязательно.

   - Ну, тогда  я  пошёл...

   - Конечно иди.
 
   - Юль! – торопливо  окликнул  её  Яков, но  Юля  и  не  спешила  отсоединиться. – Ведь  дачный  сезон  ещё  не  закрыт? – спросил  он  не  без  надежды  в  голосе.

   - Нет, Яш! – рассмеялась  снова  Юля. – Он  же  ещё  только  начался.

   - И  мы  увидимся?
               
   - Не-пре-мен-но! Можешь  даже не сомневаться.

   - Знаешь, я  уже  скучаю, - Яков  вздохнул  с  намёком  на  грусть.

   - Что-то  вы  сегодня  чересчур  сентиментальны, доктор! А вам ещё дежурить и дежурить... – Юля  улыбнулась  так  понимающе, словно  бы  Яков  мог  видеть  эту  её  улыбку.

   - Да, я  такой, - хохотнул  тот. - Видела  бы  ты  меня  в  операционной - в  халате  с  засученными  рукавами, скальпелем  в  одной  руке, зажимом  в  другой  и  маской  на  небритом  лице...
 
   - Почему  небритом-то? – усмехнулась  Юля.

   - Потому  что  не  успел, - вздохнул  сентиментальный  Яков. – Ну, всё, ладно, пока!

   - Пока! С  наступающим  тебя!

   - И  тебя!.. Жаль, что  так  по-дурацки  всё  вышло.

   - Жаль, - охотно  согласилась  Юля. – Ты, кажется, уже  простился  и  куда-то  ушёл?

   - Ну, да, - снова  раздался  его  довольный  смешок. – Ну, всё, теперь  точно – пока!

     Юля  послушала, послушала  раздавшиеся  вслед  за  этим  мерные  равнодушные гудки  и  тоже  положила  трубку. Как  он  сказал: «Дачный  сезон  ещё  не  закрыт?» Юля  мечтательно  улыбнулась  и  на  какое-то  время  окунулась  в  приятные  воспоминания  об  этом  «дачном  сезоне»... А  потом, вернувшись  к  действительности, она  решила  всё  плохое, тревожное  и  грустное, всё, что  её  не  устраивало  или  вызывало  беспокойство, оставить, забыть  в  прошлом, которое  теперь  прошлое  и  есть, а  в  свой  новый  «дачный  сезон», который – она  теперь  это  точно  знала! – непременно  будет - его  просто  не  может  не  быть! - взять  только  самое  лучшее, приятное  и  радостное, ведь, сбросив  ненужный  груз, дальше  шагать  не  в  пример  легче! А  ещё  она, кажется, уже  знала, о  чём  именно  будет  её  следующий роман...

               

                *******************************