«После».
Слезы.
- Много я плакала, да? – спросила я его, своего мужчину. Любимого мужчину. И теперь, уже единственного любимого мужчину.
«Хм, - думала я, - как я теперь смогу? Неужели я раньше воображала, будто прекрасно обойдусь без него? Вот глупая!»
Мои глаза были сухими. Уже. Но все еще красными и опухшими. Слез не было. Уже. Правда, это вряд ли надолго. Этими, некрасивыми сейчас, глазами я смотрела в самые прекрасные в мире глаза. Они просто завораживали! Пару дней назад – нет, даже сутки – на этот мир еще смотрели другие, такие же прекрасные, глаза. А сейчас в них нет света. И тепла. И жизни.
Он прижал меня к себе еще крепче. Я выпустила из рук свою сумку. Поцелуи стали еще крепче. Он очень верил, что хотя бы так может помочь мне. Это было так, но, к сожалению, только короткий промежуток времени – ровно столько, сколько длился поцелуй. Все последнее время он не выпускал меня из объятий. А мне и не хотелось. Не знаю, что бы случилось со мной, если бы его не было рядом, если бы его крепкие объятия не согревали мое стремительно остывающее сердце, а поцелуи – не заставляли на время забыть о том, что еще предстоит мне пережить.
В его объятиях было слишком хорошо, слишком уютно, слишком надежно…далеко не так было сейчас в моей душе.
Мой родной и любимый человек. Он знал, что я не смогу сразу оттаять и прийти в себя, стать прежней, но все равно прилагал все, какие только у него были, усилия, чтобы изменить положение. Надеюсь, в конце концов, у него все же выйдет что-нибудь разумное. Думать, каких усилий будет стоить мне самой «возвращение к нормальной жизни» (так в наших разговорах выражался мой любимый человек), сейчас не хотелось. Сил хватало только на то, чтобы не расклеиться здесь, в аэропорту, на глазах у толпы спешащих куда-то людей.
«Как так можно? – зацепилась я за эту мысль. Так глупо. Зачем мне об этом думать? Я схожу с ума. – Когда уже все потеряно, зачем спешить? Ведь впереди вечность настоящего кошмара, ада, и от нее никуда не деться…»
Я решила, что это не мое дело. Наверное, им всем – этим людям – так хочется: спешить куда-то, торопиться, садиться в самолет, который отправит их в…ну, куда нужно.
А мне…сейчас мне практически ничего не нужно было. То есть я нуждалась в моем любимом человеке. Это так. Без него я бы уже не жила. Больше ничто не могло быть удостоено моего внимания: ни работа – прежде горячо любимая - , ни друзья – как бы я ни продолжала их любить в глубине своей души – все это ушло, даже, не на второй, а на двадцать второй план.
Хотя немного я, на самом деле, слукавила. Во мне пылало одно желание. Оно уже не могло было быть исполнено. Слишком поздно, и…слишком невозможно. Увидеть те, другие любимые, глаза – это занимало всю меня в данный момент. Я пыталась воскресить в памяти самые разные образы. Те глаза улыбаются, грустят или они закрыты. Возвращаясь в смутное прошлое, я не могла пропустить события недавнего времени, а значит, появлялись далеко не самые приятные воспоминания. Те глаза очень тоскуют! Они серьезны…думают о чем-то важном и, возможно, уже несбыточном.
«Да, - продолжала я, - в последние месяцы он очень страдал. Его глаза слишком ярко это показывали, слишком громко кричали об этом…»
Пара капель оставшейся воли помогла мне вернуться из мучительных воспоминаний в настоящее. Сюда, где я стояла в объятиях моего дорогого, любимого. Я посмотрела на него. Он слегка ослабил объятия, что позволило мне еще раз провести осмотр. Осмотр моего любимого. Звучит странно, я знаю. Однако мне это помогало.
Эти глаза…ммм, разве может быть что-то лучшее, что-то более красивое? Я уверена, что не может. Никакие серые или голубые, или зеленые глаза не смогут никогда сравниться с любимыми карими. Досадно было, что я не находила единомышленников. Мой любимый все время пытался убедить меня, что зеленый цвет – это королевский цвет. Цвет истинной, божественной красоты. Почему он ассоциирует зеленый с божественностью, понять не могу.
Мои глаза были зелеными.
Эти губы…ох, это особый разговор. Хотя, если подумать, то и разговаривать не о чем. Без слов понятнее. Его губы всегда повергали меня в полнейшее смятение и замешательство с самого начала нашего знакомства, нашей «единой жизни» (это вновь термин моего дорогого и любимого). Время помогло мне немного приспособиться к этому, но полностью от очарования его поцелуев я не смогла избавиться. Его манящих и кружащих голову поцелуев. На самом деле я мечтала, чтобы эта магия не исчезала, чтобы он оставался тем, кто мог повергать меня в такое замешательство. Только ему это было позволено.
«Хм, - я прервала свои мысли. Пока я находилась рядом с мужем, контроль отчасти сохранялся. Я еще могла что-то менять, на что-то влиять (хотя и не хотелось). Становилось страшно, как только я начинала думать, куда может исчезнуть вся моя воля, если его вдруг не будет рядом, - наверное, сломаюсь и развалюсь на куски. Нет. Наверняка сломаюсь и развалюсь…хи…хи… - я хихикнула в своих мыслях, и это вызвало у меня едва заметную дрожь, - это уже истерическое…и не очень оптимистичное…»
Я вернулась к осмотру. Само название моих действий довольно неприятно отражалось во мне. Возникал какой-то горький осадок. И все потому, что осмотр бывает также произведен и в медицинских целях. А медицина – это значит медики, врачи, то есть те, кто непосредственно связан с болезнью. Ну, то есть с ее лечением. Последнее означает порой очень долгий и трудный процесс. Бывают и потери…когда назад человек уже не вернется. Назад нельзя. Все места, которые были предназначены для работы людей в халатах, всегда наводили на меня ужас. Я их не любила. И скоро мне предстояло вернуться в одно из таких учреждений. Всего через час я должна была отправиться. Относительно этого самого болезненного на данный момент вопроса я не могла остановиться на каком-либо одном чувстве. Я безумно желала увидеть в последний раз моего любимого и дорогого человека, который оставил меня. Но в то же время я боялась этого шага. Какой-то частью сознания я понимала, что для меня это будет означать, в некотором роде, точку. А я не хотела, чтобы в моих отношениях с этим человеком ставилась точка.
Осмотр был временно приостановлен. Я закрыла глаза. Лучше плакать вот так, не видя ничего. Зря я вот так продолжала свободно и без опасений блуждать в своей голове, раздумывая о чем угодно. Чувства усилились и не позволили мне сохранять контроль. Я расслабилась.
Крепкие руки вернулись на свое прежнее место, создавая своеобразный заслон, дверь, за которой я могла спрятаться от себя самой. Муж был рядом. Его любовь была повсюду: рядом, во мне самой. Источник тепла, веры – неиссякаемый источник.
Я продолжала рыдать. А он нежно и спокойно поглаживал меня по голове, хотя, я уверена, в душе его самого тоже раздирали мучения. Он рыдал вместе со мной. Моя боль постепенно переходила в его боль. У него не оставалось выхода. Я щедро делилась с ним своими страданиями. А он их мужественно принимал. Не то, что я. Настоящая трусиха. Не в силах заглянуть в глаза своим страхам, что могло бы помочь справиться с утратой. Не забыть ее, нет, но как-то принять в себя…чтобы она стала частью меня. Я не хотела, чтобы она становилась и частью его. Но этого было не избежать. К сожалению. Страдания как опыт жизни….это нелегкий опыт. У нас с ним будет одинаковый опыт. Одинаковая боль.
Еще раз дрожь по телу.
«Наверное, в ближайшие пару сотен лет эта дрожь станет моим привычным состоянием, - пронеслась в голове безумная идея, - возможно, я даже перестану ее замечать».
Я хотела вернуться в состояние стабильности, более или менее четкой ясности. Рыдания не позволяли мне думать. А сейчас это было необходимо. Нужно было поразмыслить о том, что меня ждет там, в пункте назначения.
«Ты сильная, - пронеслось у меня в голове. Пулей. Практически незаметная мысль. Не моя мысль. Так мне говорил мой любимый все время, когда я теряла уверенность, - мой любимый…спасибо тебе…я люблю…»
Я вернулась. А рыдания постепенно стихали.
- Я люблю тебя, родной, - сказала я ему вполголоса. Взгляд в глаза.
«Я рискую сейчас, - подумала я, - вот снова почва улетит из – под моих ног….я просто утону в его глазах»
Я улыбнулась. Он улыбнулся.
Но он не допустил моего промаха. Я устояла на ногах благодаря ему.
Люблю его.
Казалось, прошла целая вечность с момента, как я задала больной для нас обоих вопрос. Я понимала, что мой муж ни за что не сделает что-либо, что причинит мне еще большую боль. Поэтому он не спешил отвечать. Знал, насколько важна в данной ситуации каждая мелочь: любое движение, любое слово, любая мысль. Однако мне все же нужно было знать. Я хотела, чтобы он озвучил все то, что творится в его душе. Ну, то есть…хотя бы часть.
Я потянулась к нему. Он мне ответил. В последнее время он все время следовал за мной: за каждым моим движением, за каждой мыслью…даже за каждым чувством. Муж мой был продолжением меня самой. Такой родной, такой любимый…
Мысли о нем согревали. А его голос просто обжигал. Он весь был как огонь. Сильное и незатухающее пламя. Только оно служило той ниточкой, которая все еще связывала меня с жизнью.
- Родная, - начал он. Его голос изменился. Всего чуть-чуть, но разница уже была слишком заметна. Я встревожилась.
«Нельзя, чтобы на него все это настолько сильно влияло…»
Однако переменам в его голосе не стоило удивляться. То, что он перенимал у меня страдания, было неизбежностью. Всю ночь за мной наблюдать, чувствовать, что чувствую я, не останавливаясь, поддерживать меня своими крепкими руками – это все оставляло свой тяжелый отпечаток, как след от шрама, который останется на всю оставшуюся жизнь.
«Оставшуюся жизнь, - безумные мысли продолжали посещать меня, - хм, а кто знает, сколько мне осталось…вот я - дура! Нельзя о таком думать…ради него…нужно ради него жить»
Если я не смогу собрать все силы, какие только у меня еще есть, то ему будет очень плохо. Увы, это еще мягко сказано. Я боюсь признаться себе самой, четко, сознательно сказать, что с ним будет, если…
Я давно подозревала его. Не хотелось, чтобы это было так, но от реальности никуда не скроешься. Она настигнет тебя везде и всюду. Правда была жестокая. Не выживу я – не выживет он. «Непростая гипотеза» - хотелось мне сказать самой себе, однако я прекрасно понимала, что речь идет о твердой и неразрушимой аксиоме.
Я не смогу – он сможет, но не захочет. Он сильный. Он – боец. В любой схватке он выходит победителем. Но в случае «катастрофы» он уверенно зароет весь стимул жить в землю. «Катастрофа» - это по-нашему, хм, конец чьей-либо жизни. Ее последствия неизбежны. Он последует за мной куда угодно. Уверенно. Без колебаний.
«Разве может небо – настоящее, чистое, голубое небо – быть без земли? – как часто мой любимый задавался таким риторическим вопросом в моем присутствии, пытаясь доказать мне такой очевидный факт, как невозможность обходиться друг без друга. – Они созданы друг для друга. Все, что происходит на земле, тут же отражается в небе…и наоборот…»
Сейчас вспоминаю, что я постоянно отшучивалась в такие моменты, отвечая ему что-то вроде:
- О! Замечательный пример!
Я тогда не знала, что действительно наступит время, когда такая шутка обернется для меня же самой очень большим риском.
Именно поэтому я не могла допустить роковой ошибки, не могла позволить себе настолько расстроиться, чтобы потерять всякую надежду и…любовь к жизни. Любовь к нему. Он должен был жить. Если его связь со мной не может быть прервана или ослаблена, то я обязана держаться.
И я буду это делать.
Как ни странно, все эти печальные мысли пронеслись в моей голове достаточно быстро, и я не отстала от жизни настолько, чтобы не услышать того, что говорил мне мой любимый, того, чем он хотел исправить случившееся или хотя бы помочь в заживлении моих ран. «Бедный, - думала я, - ему самому нужно залечивать раны. Те, которые он получил по моей вине…»
- …я хотел бы, чтобы ты никогда не проходила через это, - продолжал он, - но ты знаешь, что это, увы, в числе невозможных вещей, - обнял меня еще крепче, взглянул в мои глаза, проник глубоко в мою душу, но, все еще сохраняя расстояние между нами, дабы я не утонула в глубине его глаз.
Я благодарно смотрела на него, осознавая важность всего того, что он сейчас делает. За все время нашей «единой жизни» я ни разу не усомнилась в важности тех слов, которые слышала от него. Особенно, когда они звучали в моменты сильных эмоций и переживаний. Это бывало и во время ссор. Конечно, непосредственно в те моменты я не желала слушать его, находясь зачастую в крайне злобном и обидчивом настроении. Смысл сказанного им доходил до меня чуть позже.
- Все остальное вполне подвластно нашим силам,…а это значит, что мы все сможем и все преодолеем, - его голос теперь был не таким обжигающим тяжелыми мучениями, он был полон твердости и решимости.
Я знала, что, доверив ему свою жизнь (как я это делала всегда), никогда не обманусь в ожиданиях. Он сможет дать все возможное и невозможное, – которое становилось реализуемым благодаря его силе – однако, и здесь были исключения. Возвращать людей, которые по необъяснимым никем причинам уходили из этого мира, он не мог. Правда в таком случае речь не шла о болезнях. Физические травмы – дело вполне поправимое по сравнению с травмами эмоциональными.
Моя вера в него не могла колебаться. Он знал себя, и я знала его. Когда он произносил подобные слова (и как он их произносил!), я чувствовала, что мы с ним действительно все сможем. Силы найдутся. В любом случае.
- Я верю тебе. Конечно, в этом не может быть сомнений, - прошептала я, зная, что он меня прекрасно услышит (ведь ничто из посторонних звуков не имело для него сейчас никакого значения!). Хотела улыбнуться, но усилие оказалось недостаточным (странно, почему?), поэтому я потянулась к нему, желая скрыть неудавшуюся попытку нежным поцелуем. Я не стала анализировать его реакцию. «Конечно, он заметил мои сомнения и тщетные попытки улыбнуться в знак согласия с собственными словами, - думала я, - все это сейчас не настолько важно…хотя, если вдуматься, то окажется, что я сказала не совсем правду. Ведь какая – то часть моей отмирающей от утраты души все еще не может поверить в хороший исход…или не хочет»
Поцелуй длился дольше предыдущих. Я не хотела обращать внимание на время – с моим любимым я готова это делать без ограничений. Но так или иначе я заметила разницу. У меня возник вопрос, который не хотел исчезать даже после того, как любимый отстранился от меня, мягко и едва заметно. Надоедливый вопрос, из ряда таких, что не терпят отлагательств.
Я посмотрела на него, задумалась, пытаясь найти наилучшую форму выражения этого вопроса, и спросила:
- Что это было сейчас? Несколько минут назад ты целовал меня по-другому,…ты же знаешь, я не жалуюсь, - я усмехнулась, - но все же…
Едва ли он сможет отвертеться от ответа. Я еще раз усмехнулась. Он не очень – то любил такие разговоры, где я настаивала на высказывании вслух всех имеющихся чувств. Уходы от ответа или другие хитрости – это все то, что он всегда использовал в «борьбе» с моим любопытством, но ни один раз ему не удавалось полностью сбежать от меня.
Я услышала короткий вздох. «Да, - улыбнулась я, - сейчас он расколется. Вот! Точно, все признаки на лицо».
На секунду он отвел взгляд, а потом посмотрел на меня с таким видом – жульническим, я бы сказала – будто оценивал мою способность понять его умные мысли. Эти забавные приемы всегда приводили меня в отличное расположение. Что может быть забавнее, чем все эти его заигрывания с моим терпением. Иногда я думала о том, что он таким способом хотел избавиться от надоедливых вопросов, но так или иначе, я всегда умудрялась проходить на «отлично» его испытания.
- Ты пережила очень много. Возможно, все было бы ничего, если бы ты имела больше на это времени, - я внимательно слушала, стараясь уловить причины «измененного» поцелуя, - но тебе предстоит закончить этот путь, как бы ни хотелось оставаться на месте, - я нахмурилась тому, как он точно рассказывал о волнениях в моей душе, - и…Милая, я буду с тобой все это время, что бы ни случилось.
Я молча опустила голову. Хотелось сказать: «Я знаю, что будешь», - но воля была обездвижена повышенным любопытством. Он нежно прикоснулся к моему лицу, увлекая за собой. Я подчинилась. Взглянула в его глаза. Там была тоска и грусть. Казалось, им не было конца, но что–то в глубине глаз ясно говорило о том, что он желает забрать себе всю мою печаль и грусть. И ему будет все равно, как такое безмерное количество негативных эмоций повлияет на него самого. Мне снова захотелось плакать. Все равно, увидят окружающие или нет. «Я не позволю ему это сделать. Уж что-что, но это у меня получится…»
- …ты сказала, что веришь, но твое лицо не смогло солгать, - ощущение возможной истерики не исчезало, - улыбка, увы, не получилась, - он остановился, словно желая дать мне осознать факт моего «провала», - и я понял, что должен развеять сомнения, понимаешь, твои сомнения, которые ты пока не можешь заставить исчезнуть.
Он повторил свои действия. На этот раз я даже не задумывалась о времени. Не имеет значения, сколько он меня целовал. Важно лишь, что он старательно, без колебаний, все же отбирал у меня последние капли сомнения. С каждым вдохом я все больше чувствовала себя. Себя обновляющуюся, ну, по крайней мере, вставшей на этот путь.
Да, впереди столько всего. И я уверена, что не раз еще почувствую разбитость в теле, слабость в руках и ногах, когда даже при желании не смогу ничего стоящего сделать. И, конечно, почти не исчезающее желание вылить все свое горе в слезах. Без сомнений, что все это будет сопровождать намного более страшные изменения в душе. Холод, огонь…Они долго меня не покинут. Вскоре после официального прощания с оставившим меня родным человеком, я вполне уже смогу оценить масштабы душевных изменений. Едва ли большая часть из них будет носить позитивный характер. Потеря бесценной жизни всегда приводит к необратимым последствиям.
Я также уверена, что эти изменения произойдут и в душе, в личности моего любимого, родного человека…моего мужа. Но то, что все это мы пройдем вместе, рука об руку, сердце с сердцем, несмотря на то, что эти события непременно останутся ярким шрамом в истории нашей жизни, в истории нашей любви, станет для нас самих самой неопровержимой аксиомой.
Вместе. Одно целое.
«До».
Как всегда, я возвращалась домой. Сегодня я решила пораньше закончить дела в фотостудии. Ведь пораньше сегодня должен был освободиться и он…мой самый-самый. Мы решили никуда не ходить. Провести остаток дня исключительно в обществе друг друга, дома. Так мы с ним делали раньше, в первые годы нашего знакомства, «нашей совместной жизни».
Я улыбнулась. «Мой любимый – просто мастер выдумывать разные штучки…главное назначение которых – украшение нашей жизни…»
Как здорово, что он у меня есть! Я еще раз улыбнулась. И на этот раз не только своим мыслям, но и окружающему миру.
Я решила пройтись пешком. Оставив записку моему ассистенту, я закрыла дверь студии и спустилась вниз. Один вдох, один взгляд – этого было достаточно, чтобы принять решение. Атмосфера дня была потрясающей! В городе была весна! Именно поэтому я отправилась гулять. Гулять по пути к дому.
«Еще каких-то полчаса, и я снова его увижу!» - эта промелькнувшая в моей голове мысль не могла не быть приятной. Настроение уверенно и спокойно поднималось.
Я не позволяла посторонним вещам лезть ко мне в голову, в мое замечательное настроение. Портить его. До завтра можно сделать перерыв в вечной суматохе…того и этого. «Вторник – трудный день…нужно успеть переговорить с клиентом и…а потом вечером – помочь знакомой с организацией…» - вспомнила я одну из подобных мыслей, так называемых «планов на рабочий день». Последние годы я большую часть времени жила в таком режиме. За исключением бесценного времени, проведенного с ним…моим любимым мужем. Настоящего отдыха. Райских дней на земле.
«Совершенно справедливо, что сегодня я решила сделать один из таких «отдыхов»…почти уверена, что он думал почти о том же…» - я искала себе оправдание? Или мне показалось?
Возникший вопрос не сбил меня с толку. Я понимала, что могу себе позволить расслабиться и получать удовольствие от времени, проведенного с ним вместе. Я могу себе позволить доставлять удовольствие ему самому. Я знаю, я люблю его.
И я уверена, он любит меня. Теперь скорость повышения настроения увеличивалась. Невозможно не радоваться, думая о нем. Сколько лет вместе, а я не перестаю пользоваться этим преимуществом нашего общения. Я ценю каждую минуту жизни, проведенную рядом с ним. И радуюсь этому. Я счастлива.
Время до встречи с ним все таяло и таяло. Вот совсем скоро…пара улочек и парк. Наш любимый с ним парк. Мой родной человек не переставал подчеркивать очевидные плюсы нашего с ним «гнездышка». Дома. Одним из них была возможность каждое утро просыпаться и наблюдать за жизнью в парке. Яркие и живые краски за окном…Я тоже полюбила это место.
«Скольким вещам мой родной человек научил меня? Подумать только, на что может быть направлена любовь!»
Чувство благодарности заполнило все мое сознание.
Проходя по одной из аллей парка, я не смогла проигнорировать желание рассмотреть все, что так радует глаз. Весной запах деревьев особенно вдохновляет. Я вдыхала свежий воздух. Моя благодарность не знала предела. Я была рада, что умею замечать такую красоту. Я была счастлива.
Остановилась. Я этого не планировала. Прекрасное созерцание окружающего оборвалось. Я пыталась понять причину мимолетных чувств, возникающих каждый раз при упоминании слова «счастлива». Я знала, что мои мысли постоянно текли в таком порядке. А точнее, беспорядке. В них все время присутствовал хаос и сумбур. Едва ли можно было что-то поменять. Едва ли стоило это делать. Меня устраивал этот беспорядок. А мой любимый вообще не видел в этом недостатки.
Сейчас меня беспокоил один важный момент. Вот уже два раза на мгновение меня охватывало неприятное чувство. Ощущение Несчастья, какого-то несоответствия. Как только я начинала думать о том, что «я счастлива», тут же возникал этот дискомфорт.
«Увы, это происходит не в первый раз, - одернула я сама себя, - это неприятное чувство не возникает словно из ниоткуда, а просыпается, возвращается…»
Правда моей жизни.
«Что бы делало счастье, если бы не было горя? - помню, я очень долго задавалась этим вопросом в первое время после прочтения булгаковских «Мастера и Маргариты». – Да, помню, об этом говорил Воланд…мм, ну, то есть не совсем так говорил…»
Я тяжело вздохнула. Теперь воздуха нужно больше. Дыхание рискует участиться. Все из-за волнения и беспокойства. Такие реакции – обычное дело, когда грустные воспоминания возвращаются. Улыбка исчезает, а вместо нее появляется угрюмость.
Глупые, детские, наивные вопросы, как правило, так и рвутся с языка.
«Почему так происходит?»
«Неужели нельзя иначе?»
«Кто-нибудь в силах вернуть счастливое прошлое?»
Оглядываться по сторонам уже не имело смысла. Я была сосредоточена на неприятном чувстве, неприятном воспоминании.
«Не стоило так себя запутывать, - я понимала, в какую сторону сейчас могут отправиться блуждать мои мысли…направление не могло быть другим – «мой отец», - к чему был этот обман?»
Получалось, что я снова себя обманывала. Я знала, что нужно быть осторожнее со словом «счастлива». Я не могу позволить себе быть настолько эгоистичной!
Я любила моего любимого мужчину, моего мужа. Стоило ли задумываться о пределах этого чувства? При любом – положительном или отрицательном – ответе я вряд ли действительно стану это делать. А зачем? Многие вещи не имеют границ…
Таким же бесконечным чувством была любовь к моему отцу. Моя жизнь – продолжение его жизни. Его кровь – моя кровь. Какими бы ни были различия между нами, и сколько бы их ни насчитывалось, сходство всегда будет неоспоримым. Было и будет. Что бы ни случилось. Любовь будет жить. Даже если…
Мне потребовалось больше воздуха для вдоха. Сделать его стало немного тяжелее. Я посмотрела вверх. Листья, листья…Так было легче справиться со слезами.
«Нет! Ничего не выйдет! Я не буду плакать!» - сказала самой себе, как отрезала. С помощью воли я удачно контролировала свое состояние. Пока.
Вчера, позавчера было слишком много дел, чтобы отвлечься. Как назло, именно сегодня, когда я позволила себе отдохнуть, грусть вернулась вместе с радостью. Словно они совсем неразлучны.
Однако контроль делал меня на время сильнее. Я решила не уступать своему страху ни в чем. Хотя бы сейчас.
По парку пройти оставалось совсем немного. Знакомое белое здание уже было поле моего зрения. Мой дом. Наш дом.
Поэтому нужно именно сейчас спрятать неприятные чувства…куда-нибудь подальше…чтобы он видел меня только счастливой. Счастливой с ним.
Хотя бы сегодня вечером.
Я продолжала идти вперед, ничего не замечая вокруг. Ничего, кроме дома. С каждым шагом я все больше набиралась храбрости. Нужно действительно признаться самой себе. Без запинки сказать то, о чем боюсь даже думать.
Тяжелый момент. «Любовь будет жить. Даже если…он не будет. Если он умрет. Оставит меня…»
Я не ожидала, что станет легче. Но, по крайней мере, сейчас я уже не боялась признаться себе. И я не обманывала себя. Самый ужасный страх последних месяцев моей жизни продолжал властвовать надо мной.
Но и я продолжала бороться. Не могла позволить себе даже минуту бездействия, когда дело касалось его жизни…его здоровья. Мои усилия умножались благодаря помощи и поддержке моего любимого, родного мужчины, мужа.
В мыслях пронеслось: «Люблю».
Я вышла из тени деревьев. Солнце освещало высокое, красивое здание.
«Я сделаю это. Сегодня буду «счастливой» собой…он как никто этого заслуживает», - я обещала самой себе сделать эту мысль ведущей на ближайшее время, тем маяком, что будет направлять все мои действия.
Время истекло. Я вернулась в реальность. Дальше только от меня зависит, насколько хорошо удастся украсить эту реальность своей любовью.
Я всеми мыслями и чувствами сконцентрировалась на самом-самом любимом человеке во всей Вселенной…
Вздохнула, улыбнулась и вошла в дом.
«Во время».
Казалось, я больше не могу кричать. Не могу плакать. Не могу страдать.
Ничего я сейчас не могу.
«Любить?» - мой разум едва ощутимо работал, старательно выискивая в сложившейся ситуации выход. Надеясь хоть на какое-либо одобрение, мое разумное начало предложило последний вариант. До этого момента я упрямо не принимала никаких способов выкарабкаться из беды…способов выжить.
Для меня больше не существовало аргументов «за жизнь».
Одну бесценную жизнь я уже потеряла. Так зачем мне моя собственная?
Вновь вернулось непреодолимое желание закричать. Что есть силы крикнуть: «Так зачем я нужна?!!». Скорее всего, именно так и произошло бы, будь у меня хоть немного сил.
Я испугалась. Самое страшное, что я даже в своих мыслях не могла исполнить это желание.
Можно сказать, что физически я еще держалась. Ну, то есть как?.. моя вторая половинка была рядом и держала меня. Я могла только ощущать, что лежу на кровати в объятиях мужчины. Любимого, родного. Неотделимой от меня самой души. Все остальное не имело права находиться в моем сознании, в сфере моего внимания.
Но даже это было идеальным состоянием по сравнению с тем, что происходило в другой реальности. В моей реальности. Я никак не могла понять, существует ли до сих пор в моей душе все то, что раньше было. Какие-то интересы, увлечения…Это самая поверхность. Убеждения, идеалы, мечты… - чуть глубже. Уже только этих слоев моей души хватило, чтобы понять, что здесь все разрушено. Интересы, коими я руководствовалась в жизни, почти стерты. Увлечения, идеалы…уже не мои…уже не связаны прочной нитью со мной. Стоит ли их вообще держать? Мне казалось, я вот-вот их отпущу. Все, что в моей душе пострадало из-за охватившего меня горя, имело большие шансы на полное исчезновение. Едва ли я всегда осознавала себя полностью. Не знаю, что есть там, в самой глубине. Возможно, оно уцелело. Единственный шанс на спасение. Если мне повезет. Иначе можно будет сказать, что я почти умерла. Ведь душа без содержания ничего собой не представляет. Совсем ничего.
«Душа… - я вынесла на поверхность эту мысль, - даже если есть какой-то способ спасти тебя, моя душа, то сейчас это все равно не имеет значения,…моей воли хватает только на то, чтобы хотя бы так поддерживать поток мыслей,…хотелось бы добавить: «..и чувств..» - но ведь их нет. Совсем ничего…»
Мелькнуло безумное желание.
Как горько осознавать, что для подобных желаний у души всегда находятся силы.
Мой разум уже почти отключился. Я почти бездумно воплощала в жизнь свое желание, последнее желание.
Я глубоко вдохнула. И…задержала дыхание. Все! Цепь замкнулась. Цель должна быть достигнута.
Время, не останавливаясь, отсчитывало секунды. «Одна, две, три, четыре…» - меня хватало лишь на счет последних секунд жизни.
Зрение также стало мне неподвластно. Глаза спокойно закрылись. Тело, как ни странно, никакими протестами не реагировало. Никаких судорог или спазмов. Все спокойно, без истерик. Видимо, организм тоже устал. Как и я…
«…двенадцать, тринадцать…»
Я знала, что надолго меня не хватит.
«Скоро, совсем скоро будет конец…»
Я так ждала его! В надежде прекратить эти мучения…
«Нет!!!»
Конец был отменен.
Обнимающие меня руки судорожно сжались еще крепче.
«Нет!!!» - словно яростный, молниеносный ответ моего мужа на мое решение покончить со всем.
Все, что происходило после, не заняло и минуты. Его реакция сбила меня с толку. Я забыла важную вещь. Если у меня не было сил даже на жизнь, то это вовсе не означало, что в таком же положении находилась моя вторая половинка. Дело даже не в наличии или отсутствии сил. Он нашел бы их где угодно и как угодно.
Он повернул меня к себе лицом. Его движения были сильными, активными. Мое дыхание уже сбилось. Но я не хотела открывать глаза. Мне оставалось только гадать, что он предпримет. Варианты могли быть разными.
Я услышала всхлип, тяжелый вдох.
А потом…он только сильнее прижал меня к себе. Приподнял на кровати, обнял, словно желая никогда меня не отпускать, и прошептал едва ли не срывающимся голосом: «Не смей,…я тебе не позволю,…сделаю все,…но ты будешь жить,…я люблю тебя больше жизни…и я обещаю тебе, что ты все сможешь…»
Я вновь себя обманывала. В который раз за сегодняшний безумно ужасный день. Откуда они берутся? Эти силы…чтобы вновь и вновь выливать свое горе, свои страдания. Я не могла сдерживаться. Слезы одна за другой текли из-под опущенных ресниц.
Когда он сказал: «…ты все сможешь», я открыла глаза. Слезы мешали разглядеть того человека, который не мог и не желал останавливаться; человека, который, видя мои страдания, мучил сам себя за то, что не может помочь мне, не может пройти за меня весь этот ад.
Ад…
Когда я смогла четко увидеть лицо все еще любимого мною человека, именно это слово как никакое другое подходило к описанию отразившегося на нем выражения. Ад…
Мне вновь чего-то захотелось. Хотелось зареветь еще больше. Сколько угодно слез, лишь бы не видеть этого ада на лице моей половины и…не сомневаюсь, в его душе.
Но сейчас мои глаза уже не способны были закрыться. Я все смотрела и смотрела,…отчетливо понимая, какие мысли занимали разум человека, так крепко меня обнимающего.
Он явно всей душой просил Бога отдать ему одному все те мучения, что поглощали мой разум, мое тело, мою душу.
Боли не было конца…
Он сказал: «…Мы все сможем…»
Да, возможно, это будущее имеет шанс. «Мы сможем»…вполне вероятно. Когда-нибудь…в другой жизни.
Все вновь исчезало. Бессилие поглощало меня всю, часть за частью.
Я догадывалась, что Бог, наверное, услышал мольбу моего мужа, потому что рыдания постепенно стихали. В обмен на это меня медленно, но уверенно и безнадежно окутывала волна пустоты.
Я способна была только следить за происходящим. Скоро у меня почти ничего не осталось. Лишь образ любимого, принимающего на себя мои страдания, и одно воспоминание, которое, несомненно, будет неотрывно преследовать меня…даже в пустоте, в забытьи.
Самое страшное воспоминание за всю мою жизнь.
«Сегодня я точно буду твоей,…никто не проберется в наши мысли и чувства…только ты и я…» - я словно уже разговаривала со своим мужем, поднимаясь на лифте на свой этаж, туда, где «наш дом». Грустные мысли еще оставляли следы своего присутствия, но я уверенно наполняла сознание всем тем, что являлось для меня в жизни самым важным, самым ценным. Мой муж – моя половинка. Ммм, знакомство с ним…первые совместные дела…все эти годы, когда мы так увлеченно и смело изучали друг друга. Изучали, все больше и больше понимая, что его душа – моя душа.
Перед тем, как войти в квартиру, я решила в последний раз оценить свое состояние. «Все хорошо. Дыхание такое, как надо, - я улыбнулась и хмыкнула, - конечно, именно так и нужно дышать перед долгожданной встречей с любимым – немного учащенно, ведь волнение никогда не исчезает…такое приятное волнение».
Осталось преодолеть последнюю преграду. Я еще раз улыбнулась.
«Порог. Дверь. Цель вижу…»
Вставила ключ, повернула. Щелкнул замок – я повернула ручку. Открыла дверь и, вытянув ключ, зашла в квартиру.
«Да! Теперь только это – моя единственная реальность!» - я радостно предвкушала встречу. А «это» - мой дом, мое пространство.
Снимая верхнюю одежду, я была уверена, что о моем приходе уже знают. От этого сердце еще быстрее забилось.
Через мгновение – такие долгожданные звуки шагов. Я решила встретить его. Хотела стать первой. Я не удивилась появившейся в мыслях игривой нотке. Я – наивный ребенок. Он, конечно же, хорош во всем. Опередил меня. Показавшись в коридоре, он так же радостно мне улыбнулся, как и я ему.
Не говоря ни слова, подошел ко мне и обнял. Спокойно, нежно, любяще. Поцелуй был еще лучше. Я радостно принимала все его «дары» и отвечала тем же.
Кое - что меня встревожило, но я решила не придавать этому значения. Уж очень радостным был момент. Нарушить его казалось мне безумием. В эти мгновения, превращающиеся в вечность, важен был лишь он.
Но я не могла полностью оставить без внимания его лицо. В тот момент, как он увидел, что я здесь, улыбка засияла на его лице. Искренняя, настоящая улыбка. Меня встревожило то, что его прекрасные карие глаза не участвовали в этом. В них была боль и отчаяние. Невозможно было этого не заметить. Что бы ни было на лице, глаза всегда покажут истину.
Зародившиеся тревожные мысли были отброшены далеко на задворки сознания. Сила чувств как никогда давала о себе знать. Сейчас только ощущение близости и чувство любви были главными объектами внимания. И всего лишь одно желание заполняло всю мою душу – быть рядом с ним.
Разум не смог остановиться. В мыслях пронеслось: «Сейчас я без колебаний могу сказать, что я счастлива…»
А вслух: «Я люблю тебя!»
Он озвучил свои мысли: «Ты здесь, и я счастлив,…я люблю тебя…я… »
Голос твердый, уверенный, любящий. Но…
На последнем «я» он дрогнул. Его явное беспокойство. Я это почувствовала. Глаза…глаза почти кричали о чем-то…
Я хотела узнать, в чем причина его волнений. Он мог объяснить. Но эта возможность была отобрана у него. Зазвонил телефон. «Мы опять кому-то понадобились» - появившаяся мысль отражала мою эгоистичность.
«Это кухня», - сказала я и, поцеловав мужа, направилась в ее сторону. Он последовал за мной. Ничего не сказал. Я слышала за спиной его шаги…медленные и неуверенные. Я старалась не обращать на это внимания. Возможно, он просто осторожен. Поэтому его движения как никогда неуверенны.
Телефон находился на боковой стене. После четвертого сигнала звонка я сняла трубку.
«Да, я слушаю…»
Я услышала знакомый голос. Женщина, хороший друг семьи. Давно с ней знакома. Она очень многим помогает мне в весьма непростой ситуации, связанной с моим отцом, а именно, с его болезнью. Ее советы часто помогала мне держаться на плаву. Но не в этот раз. Ее слова едва ли смогли проникнуть в мою душу,…чтобы как-то помочь.
«Я всегда рада вас слышать. Вы, наверное, хотели…»
Все, что она сказала после слов приветствия, спустя несколько часов было вытеснено из моего сознания. Остался сам факт. Только очевидное. То, что уже нельзя вычеркнуть или забыть.
Ее голос, то, как она говорила, сообщая страшную правду, и то, что именно она говорила – все это полностью перевернуло мой разум. А вместе с ним и душу.
Первые ужасные слова «Мне жаль» полностью освободили меня от чувств. Словно без собственного согласия я была отправлена в неограниченный отпуск. Больше не существовало радости, что я испытывала всего несколько секунд назад, больше не было ощущения счастья от слов любимого: «Я люблю тебя,…ты здесь, и я счастлив…». Их место заняла уверенность, что в мире вообще не существует таких понятий, как «радость» и «огорчение», «счастье» и «горе». Нет никаких чувств!
А существует ли сам мир? На этот вопрос не находилось ответа.
Мои мысли все еще давали о себе знать. Определенно, я о чем-то думала… Правда, с каждым мгновением я все больше убеждалась в бесполезности этого процесса. Зачем мне все это…нужно?
А потом она сказала: «Его больше нет».
Лучше бы она ничего не говорила. Лучше бы я оказалась глухой. Ко всему…
А еще лучше…Еще лучше было бы, если бы ее вообще не было. Не было бы этого разговора. И этих таких простых трех слов. Таких простых и таких ядовитых! Они, как вирус, разъедали мое сознание; капали, словно кислота, уничтожая все хорошее, что было в моей жизни.
Зачем все это есть?! Зачем существует мир?! Не было бы меня, не было бы мира – тогда нечего было бы терять, не о чем жалеть.
Что-то еще она говорила…
Ее голос в телефонной трубке то исчезал, то появлялся снова.
Еще живой частью сознания я понимала, что разговор следует закончить. Его смысл был потерян. Но я все еще цеплялась за этот становившийся мне с каждой секундой чужим голос. Дыхания почти не было. А, может быть, оно, напротив, участилось. Настолько, что дальше некуда. Я не знала этого. Возможно, мое сердце уже давно остановилось, а сознание лишь так, тщетно, работает.
Несмотря на это, доверие к моим органам чувств еще сохранялось. Я ощущала, как сильно сжимала трубку телефона, не в силах ее отпустить. Приросла к руке. Не избавиться от нее. Продолжая смотреть на стену, я не понимала, зачем она здесь нужна.
«Белая стена?...я,…что, в больнице? Зачем? Руки на месте, ноги на месте…так зачем…»
Последними, правда, я почему-то не могла управлять. Стою и…стою.
Разум, холодный и точный, подсказывал нужное определение моему состоянию (странно, что он все еще мог это делать!): «Шок».
Шок…Я спокойно принимала это как данность. Медленно, последовательно до меня доходил смысл слова «шок».
«Шокирована?..»
А потом вмешались чувства. Вернулись ко мне.
«Ну, и что?!»
«Шок? Да, наплевать!!!»
Возникшая злость испарилась почти мгновенно. «А на кого злиться? На себя? На нее?»
«А, может быть, на весь мир? Или стоит ограничиться всего одним человеком? Тем, кто оставил меня…»
Мой слух отреагировал на окружающее. Чьи-то шаги. Совсем рядом. «Чьи?»
Сходивший - медленно и неуклонно – с ума мой мозг решил, что приближается опасность. Однако решение ничем не было подкреплено. Я просто выпустила трубку из рук и, все еще уставившись на стену, начала опускаться на колени. В мыслях пронеслось (мгновенно и почти бесследно): «Разбиться бы сейчас сразу, ударившись об пол…»
Тело, вместо того, чтобы бежать от опасности, всего-навсего сдалось. Все инстинкты почти притупились. «Опасность? Бежать? Ну, уж нет,…зачем?»
На мгновение часть моей души, что изо всех сил пыталась вытащить меня из пропасти, куда я, без сомнения, желала отправиться, вернула реальность в мое сознание.
Шаги приближались. Нет. Они были уже рядом. Я вспомнила, что за человек ко мне приближается. Во мне боролись два желания: одно из них требовало надежных объятий, тех единственных, что я сейчас могу получить; другое же было более простым и легким. Желать, чтобы все исчезло, и не было ничего – что может быть проще…и в то же время сложнее? Увы, это желание не могло быть исполнено. Никаким способом.
Я уже полностью опустилась на пол, когда ощутила его прикосновения. Такие нежные, крепкие, способные защитить почти от всего, объятия.
Меня охватил страх, когда я осознала, что с каждой секундой теряю способность различать прикосновения…мысли…чувства. Абсолютно всему приравнивался знак «все равно» или «неважно», или «какая разница».
Шок сменялся апатией. Хотя нет. Даже апатия – какое-то чувство. А я лишь понимала, что безнадежно теряю их. Все.
Он ничего не говорил. Ведь этот человек был моей душой. А значит, переживал все то же самое. В какую-то секунду я поняла, что он уже отчасти знал о страшном событии, когда встречал меня. Знал и даже тогда хотел уберечь.
От неизбежности нет спасения. Ему было известно и это. Тем не менее он решил не останавливаться. Отправился со мной в эту пропасть, в эту бездну. С ней не имело смысла бороться. Она была ужасной и…очень сильной. Затягивала, как водоворот.
Все дальнейшее я едва ли смогла бы вспомнить полностью. Все, что бы я ни совершала в этот вечер и эту ночь, было моим и в то же время не моим. Ужасное сочетание.
Помню, как еще на кухне я сказала: «Он ушел…»
В зеркале моей души я увидела ужас. Мой любимый не мог ничего сказать. В это мгновение он не смог контролировать свои чувства, которые отразились на лице. Я повторила свои слова, и сама ужаснулась. Я не хотела верить своим ушам. Потому что говорила не своим голосом. Он был чужим.
«Он чужой!» - мысленный крик словно хотел исправить случившееся. Я была поражена.
Но даже такой сильный эмоциональный всплеск не смог остановить погружение в…пустоту. А потом мое существование приобрело одну особенность. Провалы в памяти. Что делала, что чувствовала, что видела и слышала – все это было стерто. Я не помнила, как ушла с кухни, очутившись в спальне, лежащей на чем-то более мягком, чем пол. Видимо, кровать. Сама я пожелала здесь оказаться или нет, неважно. Столько вещей утратило свою ценность!
В самом начале я понадеялась, что слезы и провалы в сознании – это все, что будет терзать меня в ближайшее время. Это было не все. Мой ад еще не наступил. Медлил…
Ощущение реальности то и дело исчезало. В такие моменты я либо начинала буйствовать, либо проваливалась в сон. В первом случае мое поведение явно выходило за все рамки контроля. Только мой муж знает, как это все было. О, он прекрасно все это знает. Вот ему пришлось гораздо хуже, чем мне. Я хотя бы могла воспользоваться амнезией на собственные поступки, которые, уверена, могли только ужасать. Кто знает, сколько раз он меня удерживал. Одно воспоминание, очень яркое, демонстрировало мне, как я по какой-то неизвестной никому причине отправилась на кухню, горя желанием разбить вдребезги находящийся там телефон. Якобы, если бы не он, все было бы по-другому.
А он, моя половинка, все видел. Видел и ничего не делал, чтобы меня остановить. Позволял все. Выслушивал мой бред, мои рыдания…мои крики. Последнее было самым ужасным. Казалось, вот я немного успокоюсь после очередных рыданий, закрою уставшие глаза и, позволяя ему удерживать меня, провалюсь в сон. Все происходило именно так. Несколько минут тишины – это лучшее, что могло быть. Но я не могла сдерживать рвущийся наружу крик, когда раз за разом видела во сне любимое лицо. Лицо человека, покинувшего меня навсегда. Я стремилась к нему, а он постоянно ускользал. Все дальше. Все быстрее. Даже во сне меня всю трясло, когда я слышала, как кричу от отчаяния и безысходности.
Всю ночь, час за часом, я повторяла ставшие стереотипом действия. Неосознанно. Всей душой, что еще давала о себе знать, я желала прекратить эти мучения. Мои мучения. Его мучения. Но пустота все время оказывалась сильнее. И я, как по приказу, или рыдала, заливая слезами все вокруг, или кричала, что приводило меня только в больший ужас.
Едва замечая изменения в окружающем, я понимала, что ночь постепенно приближается к концу. Ночь. Но не мои, не его – не наши переживания. После очередного кошмарного сна я проснулась, впервые за несколько часов ясно ощутив свое положение. Глаза начинали болеть, ведь я почти не давала им покоя. Все остальное тело явно было разбито. Шевельнуться – как самоубийство. Впрочем, на эту ясную голову я стала чаще замечать то и дело появляющиеся безумные мысли о конце. «Что, если покончить с этим? Ведь страдаю не я одна…»
Было ясно, что идеи безумны. Значит, моя душа сильно пострадала. Раз уж я совсем спятила.
«Если и так, то ты не одна, - мелькнуло в голове, - вспомни, что он здесь…все время с тобой…твоя душа, вторая половинка…он едва ли не в два раза больше выстрадал, чем ты…»
«Да, - я согласилась, - его душа тоже под угрозой…она может расколоться…»
Я уже давно перестала бороться. Сейчас эту ясность сознания я воспринимала лишь как короткую передышку, которую мне подарила бездна,…бездна моего одиночества, моего страдания, моего ада. А потом…не знаю, что будет потом.
Я могла только смотреть на небо за окном. Проходили минуты, а я не засыпала. Цвет неба менялся. «Изменения…»
А будут ли теперь в моей душе изменения? И если да, то в какую сторону?
Я отчетливо ощущала объятия моего любимого. Он был рядом. Уверена, что прислушивался к каждому моему движению. Желая уловить таящие в себе опасность намерения и не позволить мне их воплотить в реальность.
Я тихо вздохнула. «А где реальность?»
«Может, действительно?..»