Худенький смазливый мальчонка, с симпатичной мордашкой и невероятно большими черными глазами, покорил нас с первой же минуты, едва мы с ним познакомились. Однако - по-порядку...
Мы - это группа студентов, которая, согласно установившейся традиции, ежегодно, с началом учебного года, была обречена на сельскую каторгу, чтобы помочь собрать урожай "белого золота". На самом "верху" объявлялась хлопковая кампания, и сотни верениц автобусов, набитых школьниками и студентами, в сопровождении работников госавтоинспекции, нескончаемым потоком растекались по дорогам республики.
На целых три месяца, все учащиеся были оторваны не только от учебы, но и от родного дома. От уютной и чистенькой кроватки, от горячего душа, от тепленького туалета. Словом, от привычных удобств горожанина, к которым очень быстро привыкаешь и не замечаешь, пока... не лишишься их на какое-то время.
По приезду на место, каждой группе предоставлялось какое-нибудь глинобитное сооружение каркасного типа, служившее отныне кровом до самого конца мероприятия. Нам досталась сельская школа: по периметру - классы, которые служили спальнями, а в центре - огромное "фойе" для "линеек", идеальнейшим образом послужившее нам в качестве танцплощадки.
С раннего утра и до заката солнца, мы собирали хлопок. Считалось, что мы вносим весомую лепту в дело государственной важности. Хотя, на самом деле, вреда от нас, конечно-же, было не меньше - к каким только ухищрениям не прибегает студенческая смекалка, лишь бы отлынуть от работы: начиная от замачивания хлопка (чтобы он стал тяжелее) и припрятывания в середину фартука огромных камней, песка и прочего, до многочисленных афёр с обвесом, "прокруткой" и последующим двойным (а порою, и тройным!) взвешиванием одного и того же фартука, имевших место во время сдачи хлопка. Я уже не говорю про "ночные рейды" и воровство хлопка-сырца с тележек, с хирмана, чтобы наутро... сдать его ещё раз. В общем, мы были достойными сынами своего отчества: у них там, наверху, были свои приписки и махинации, только по-крупному, а у нас - свои, помельче.
Зато, с наступлением сумерек, наши лица заметно светлели. Ещё бы, весь вечер и вся ночь, до утра, были в нашем распоряжении! Мы спешно мылись, ужинали и начинали готовиться к самому любимому мероприятию - к танцам! О, это было нечто!
Сегодняшняя молодежь даже не имеет представления о том, что такое катушечный магнитофон "Яуза-5", огромная бандура "Тембр", или изящный аккуратненький "Юпитер", весом всего лишь в 5 килограмм. Как нетрудно догадаться, "нано-технологии" существовали уже тогда, в Советском Союзе. После ужина, "фойе" постепенно заполнялось "народом", и мы, под записи "Битлов", "Криденса", "Лед Зеппелин", "Смоки", "Слейд", "Шокинг Блю", "Роллинг Стоунз" и прочих прославленных звезд мирового рока, как принято сейчас говорить, "тусовались" по-своему. Чаще всего, медленно кружась на месте, в романтическом танце с партнершей: твои руки строго на поясе дамы, её руки - на твоих плечах. Боже мой, какой это кайф, просто, не передать!
Менее "развязные" товарищи, танцам предпочитали различного рода вылазки за пределы дислокации, с целью изучения "родного края", ближайших окрестностей и в поисках приключений. Как правило, это были заядлые охотники или рыбаки. И лишь, редкие скромники, проводили свободное время разумно. То есть, почитывали книжки, вовремя ложились спать... На нашем курсе, таких практически не водилось. Кроме... того самого милого и обаятельного мальчугана, с которого , собственно, и началось наше повествование.
Всё вышло как-то само-собой: с первых же дней, местный мальчишка, который всё время ходил за нами по пятам, вызвал в нас такую жалость, и так растопил наши сердца, что мы практически приютили его в своей комнате, искренне проникшись к несчастному "отеческой" любовью и состраданием. И, поскольку ещё свежа была в нашей памяти школьная программа, то мы, вспомнив известную повесть Валентина Катаева, совершенно естественно "окрестили" нашего юного друга "сыном полка". Настоящего его имени никто не запомнил, да это было и ни к чему. Это был очень скромный и тихий мальчишка, которому больше всего на свете нравилось проводить время среди нас, завороженно и с восхищением впитывая как губка, всевозможные байки и истории про студенческую учебу, про городскую жизнь. "В душе, наверное, он тоже мечтает когда-нибудь поступить в институт" - мысленно жалел его каждый из нас, с нежностью гладя его по головке и по-родственному прижимая к себе.
Когда же, мы уходили на танцы, либо ещё куда, верный "сын полка" оставался "дома", стеречь родные стены. Хотя, откровенно говоря, стеречь их было не от кого: кругом жили такие же молодые студенты, да редкие преподаватели.
Прошло, примерно с пару недель, как, вскоре, в нашей комнате стали происходить странные и непонятные дела: стали пропадать вещи. Сначала, "по мелочевке": там, скажем, обыкновенное вафельное полотенце или шариковая ручка. Естественно, помаявшись немного в поисках искомого предмета, несчастная жертва в недоумении почёсывала свою "репу", после чего, списав всё это на свою забывчивость и невнимательность, забывала о такой ерунде. Однако, вскоре, масштабы и регулярность пропаж достигли такого уровня, когда молчать об этом уже было невозможно.
- Интересно, - вслух удивился однажды Славик, копаясь в своем чемодане - куда делся мой баллончик со сжиженным газом?
Газовые зажигалки, в середине семидесятых годов прошлого века были большой редкостью. Ребята недоуменно переглянулись.
Наутро, Дамир - мой сосед по койке - с удивлением уставился на наш общий столик:
- Ты, случайно, не видел мою зубную щетку?
- Нет... - произнес я, не придав этому особого значения.
- Ребята, никто не видел мои новые махровые носки? - донесся из дальнего угла недовольный голос Леонида. - Блять, я вчера их повесил вот сюда! Куда они могли пропасть?!
Друзья понуро уставились в земляной пол: каждый думал об одном и том же...
С этого момента, мы старались избегать - смотреть в глаза друг к другу, ибо, каждый из нас испытывал омерзительное чувство некоей вины, от которого так хотелось поскорее избавиться. Однако, необъяснимый факт, что называется, был налицо, и никуда от этого не денешься.
Кульминацией этого беспредела стала пропажа у Шамиля фирменных джинсов "Вранглер" и модная Гришина электробритва "Браун", с выдвижными плавающими ножами для подравнивания усов, которой он сдержанно гордился. Григорий был заядлым охотником и рыбаком до "мозга костей": ни одна дичь и ни одна рыба не ускользала от его острого взора и цепких рук. А тут...
Вечером, после ужина, все вышли "на танцы". Через какое-то время, мой товарищ, похлопав себя по карманам, "сообразил", что забыл зажигалку "дома". Подойдя к двери нашей комнаты, Григорий, почему-то, внезапно насторожился: сработал инстинкт охотника. Он осторожно приоткрыл дверь и заглянул в узкую полоску щели. То, что он там увидел, заставило его обернуться и пальцем поманить к себе собрата по несчастью. Почувствовав "жареное", Шамиль одним легким прыжком очутился возле друга и тоже прилип к двери.
Любимец группы, наш приемный "сыночек" вовсю орудовал над сумками и чемоданами, шустро переползая от одной раскладушки к другой. Ребята зашли и прикрыли за собою дверь. Первым настиг несчастного пендаль Гриши. Парнишка пролетел через всю комнату, к Шамилю, который врезав воришке в ухо, изменил траекторию полета, заставив вылететь "сына полка" в открытое окно. Проворно вскочив на ноги, чертенок в мгновение ока скрылся из глаз. Через десять минут, наглец вновь появился на горизонте, в окружении четверых взрослых детин. Однако, ребята были уже готовы к подобному повороту событий. По опыту, они знали: "Главное - вычислить самого здорового и вырубить его". Всё так и вышло. Едва "вожак" оказался на земле, все остальные рванули со всех ног.
С этого момента, жизнь вновь вошла в свое привычное русло. Вскоре, мы почти совсем забыли "любимого сыночка", который больше ни разу с тех пор, не попался никому на глаза. Так прошло ещё два месяца.
В одно прекрасное холодное осеннее утро, когда к нашей школе подкатило три "ЛИАЗа", наши лица радостно засветились на фоне пробуждающегося оранжевого светила. "Ура-а! Домой!!" - читалось в каждом лице. Наконец, когда сборы подошли к концу и все студенты расселись по автобусам, мы машинально бросили прощальный взгляд на наше ветхое глинобитное сооружение, на целых три месяца приютившее нас под своей скромной крышей и воспринимавшееся уже нашим сознанием, как ещё один родной кров. В груди, непонятным образом что-то сжалось и защемило. И тут, один из ребят, указывая пальцем на окна нашей комнаты, воскликнул:
- Смотрите, смотрите: "сын полка"!
Все мгновенно прильнули к окнам автобуса.
По пустому заброшенному классу печально брел симпатичный черноволосый мальчишка, с огромными жгучими как смоль глазами, понуро опустив голову. Посреди комнаты, он вдруг остановился, постоял немного в раздумье, а потом поднял свои красивые глаза и глянул сквозь окно, туда, где стояла вереница автобусов. После чего, он вяло поднял руку и помахал нам. По его грязной щеке медленно сползла крупная прозрачная росинка, ослепив нас, на короткое время, лучиком, отразившимся от солнца. Не смея что-либо произнести, мы молча взирали на эту душераздирающую картину. К горлу подкатил комок.
Внезапно, тишину морозного утра прорезал тоскливый сигнал головной машины, и колонна тронулась, оставляя позади себя хлопок, школу и хрупкого смазливого мальчонку, который с каждой секундой стал всё уменьшаться и уменьшаться, пока, не превратившись в маленькую черную точку, не растворился и не исчез... совсем.