Фото Владимира(Corvus)
Наступила золотая осень и русло реки Сыр-Дарьи, окрасилось в разные цвета, хоть и не густой, но более-менее разнообразной растительности, если можно так сказать об этом крае. Могучая в прошлом, древняя азиатская река катит свои желтоватые воды, не спеша, а местный бродяга-ветер срывает иногда, неизвестно откуда взявшуюся пену с невысоких волн, и разбрасывает её по берегам, что отбивает напрочь, всякое желание купаться.
Мы, изредка купаемся конечно, в старицах - заполненных полноводной весной, многочисленных ответвлениях реки, которые постепенно обмелев на невыносимом пекле, за образовавшимися перешейками различной длины, стали практически автономными. А вместе с тем стали и прозрачными кое-где, подкрашенные вездесущими водорослями, в изумрудный цвет.
От нас до реки недалеко, и иногда мы ходим напрямую, на её берег, мимо старенького приводного маяка. Ходим, чтобы провести здесь время в редкий выходной, да посидеть с удочкой или просто посмотреть на всегда подвижную и стремительную, в водоворотах и воронках, воду.
Иногда наша команда - многочисленна и шумна, а иногда - и трех желающих не наберётся. А много нас здесь потому, что работаем двумя «разнокалиберными» вертолетами в Кзыл-Ординской области уже несколько месяцев.
У нас, что-то вроде «соцсоревнований» с нашим же вертолетом Ми-8. Мы – это два экипажа, делающие гравиметрическую съемку в песках на севере области.
Толик Р. - командир тяжелого вертолета Ми-8 с многочисленным экипажем, и я - с авиатехником Юрой К. и нашими тремя «геологами» - как я называю весь степной бродячий народ от топографов до сейсмологов - экипаж нашей "малышки" "Двоечки", «всей толпой» живём в гостинице старого аэропорта, на окраине областного г.Кзыл-Орда, расположенного на юго-западе Казахстана.
Мы уже работали с ними парой на одной площади, пересекаясь иногда и видя воочию друг друга в воздухе, или слыша в эфире, в горах Кентау, а теперь - наш район работ сместился западней.
Здесь, куда ни кинь пески да сОры, да многие сотни километров малолюдной местности. А сядешь где-нибудь между барханами и через минуту-другую уже подъезжает к тебе, «из ниоткуда», кочевник на спокойной лошадке. Или обернешься чувствуя чей-то взгляд спиной, а это тушканчик, стоит и тебя разглядывает, с любопытством.
А может-быть и шустрый варан, подарив взгляд и мелькнув хвостом, мгновенно исчезнет в песках.
Вот тебе и пустыня.
Нас, таких командировочных, здесь раз-два и обчёлся - как говорится. Все живут по домам, только аэрофлотовцев да геологов хрен носит, по всей республике - прошу прощения за оборот.
Но работа есть работа, куда бы не занесло бродячий народ – смеются ребята, проведшие большую часть своей жизни в степях да командировках, о чем и не жалеют, судя по их разговорам.
Утром собираемся огромной толпой, учитывая экипажи и обслуживающий персонал двух вертолетов и идём на вылет. С нами вместе и наши заказчики – тоже алма-атинцы.
Зачем им "восьмёрка" - непонятно. Похоже «жгут» неосвоенные деньги к концу года, чтобы по плану - в следующем году, не урезали летные часы. Было и такое когда-то.
А может быть у них, просто своё задание. Я не интересовался, так как своей работы хватает.
И вот мы разлетаемся - разбредаемся, с утра по степям делать свою работу, а к обеду подтягиваемся назад.
Обед - дело святое.Наша повариха очень вкусно готовит, и «пищеблок» - любимое после «спального блока», место.
Работали мы "таким макаром" несколько недель, и стали вдруг наши маршруты с "восьмёркой" пересекаться. Общая «опорная точка» у нас образовалась: небольшой по местным масштабам холмик, метров тридцати - торчит как кхм …пуп, посреди степей и песков.
Вместительная "восьмёрка" свою команду ка-ак "высыпет"! Ка-ак разбежится она, по «маленькому и большому», так мне хоть не садись, потому что наши коллеги на «винтокрылом брате» редко выключаются, и стоят, "свистят-молотят двигателями", и "машут винтами". А мои геологи не любят лишнего шума и тряски - рядом с собой и с их чувствительным прибором.
Пару раз прилетели мы позже «восьмерочников» на несколько минут, вот тебе и пожалуйста: ждем, подсев в ста метрах от нашего общего пункта в песках, и «молотим» одним двигателем, экономя таким образом, топливо.
Вылетаем теперь по утрам, вместе, из аэропорта, и идём гурьбой на эту самую "опорную точку". Нам сложно конечно тягаться с "восьмёркой" - скорости не сопоставимые, да ещё и машинка моя, слабенькая совсем. А самое главное – теряя время приходится отыскивать каждый раз, этот неприметный "пупочек" в песках, где все они одинаковы... пупочки-то:) Вот и приходится нюхать пыль от винтов, «восьмерочки»....
Вскоре я собрался улетать домой на пересменку, а Серёжа Б. прибыл ночным рейсом на замену. У него – говорят - серьёзно забарахлил один движок, на нашей вертушке и ему его решили заменить. А когда я вернулся, спустя пятнадцать дней, Сергея уже не было - разминулись в дороге, и техники-механики говорят, восхищенно цокая языком: «Витька-а, машина теперь у тебя – зверюга!».
- Да ладно вам! – ворчу. - Знаю я ваших зверей. При плюс тридцать пять - сорок выше чего, сами знаете. ... Сколько раз вполне приличная Кзыл-ординская взлетно-посадочная полоса выручала: «беги по мне - не хочу», и приходилось с полной заправкой и грузом разбегаться улучшая тем самым вертолету «аэродинамические показатели», а по сути - взлетая как самолет - продолжаю бубнить своё.
Смеются ребята: да ты попробуй сначала, а потом уж ворчать-то, будешь.
Мы влезли в наш небольшой вертолёт, вчетвером, да плюс - полная заправка, да шмотки геологов:.. рюкзаки, да термосы, да приборы и т.д., что для нашей «Читы-гриты» многовато будет, а при ещё довольно высоких температурах наружного воздуха - тем более. Но,"поехали", однако, в небушко.
- Мама родная! А машинку-то, ведь действительно - не узнать.
Приходится «удила» ей подтягивать: прёт как ненормальная - под двести кэмэ в час - как здрассьте. "Висит" спокойно и непринужденно, как и положено хорошему вертолету, и ещё «просит».
- Ну делааа!
Толик - командир Ми-8, мне сказал утром, лукаво улыбаясь:
- «Витя, форы тебе даем десять минут; вылетай первым, но смотри - не успеешь на точку, ждать придётся».
А чуть раньше – ещё до отлёта домой, я эту самую «опорную точку-пупок» запеленговал от приводной радиостанции, взлетев и набрав высоту побольше, чтобы радиосигнал был по-значительней, а полученные координаты - отметил на полётной карте. Правда попользоваться не успел – домой собрался. Думаю, что и многочисленный экипаж "восьмерочки", тоже не преминул запеленговать точку, чтобы поточней на неё выходить, с утреца.
Да, ещё! Самое главное: в последний день перед отлётом домой, когда «думал о вечном» на вершине нашего холма, усёк вокруг много осколков битого стекла, валяющегося за холмом, рядом с развалинами какого-то сарая.
Та-ак! - думаю себе. Солнышко встав на востоке идёт на запад, а "этот песчаный пуп" - на севере от нас, и ничто на ровной поверхности этих мест, от нас его не закрывает.
Значит, если много стёклышек воткнуть в песок под разными ракурсами, то какое-нибудь из них и сверкнут, лучиком, мне, идущему с юга на север и дорогу подскажут, прямую - было бы солнышко.
Должен отметить: ..чего-чего, а солнышка здесь "хоть.... кхм в... за пазуху натолкай".
Сказано-сделано: пока геологи раскачивались, "по-натыкал" я штук тридцать осколков, и разбросал на южной стороне холма столько же.
А вечером улетел домой.
Так вот, взлетели мы вновь, со своим "бородатым экипажем" через пятнадцать дней, с подаренной «форой», и мчим по слабенькому радиопеленгу от Кзыл-орды.
Пока недалеко от аэропорта и бортовой радиокомпас сигнал устойчиво принимает, подобрал уголок сноса, на ветер, чтобы держаться точно на заданном курсе.
Расстояние до точки приличное, больше двухсот с лишним кэмэ, и я жадно всматриваюсь в пески: а не сверкнёт ли долгожданный лучик?
Осталось по расчёту идти минут двадцать, как вдруг сверкнула «световая иголка» впереди, и пропала! Снова сверкнула, и периодически пропадая стала мигать ярче.
-Неужто мои стёклышки светятся?! – радуюсь как мальчишка.
Подходим ближе.
Точно! Мои сверкают! Правда «добросовестно работают» всего парочка, остальные - «молчат».
Плюхнулись мы, выключились и народ стал совершать «священный обряд облегчения» на природе; потом ребята начали готовить свои приборы, а я - быстренько смотался на холм, и поменял угол ещё десятку стёклышек.
Слышу - хлопает «лопатушками» и свистит, восьмёрка, подлетая.
Но, как говорится:… "поздно доктор почки лечить. Они - уже отпали".
Толик стал в круг над нами и, ходит-смотрит, с верхотуры.
Мы, взлетев, пошли на следующую «точку», а Толя подсел и тоже стал «делать свои дела».
Слышу, в эфире:
- «На первый раз прощаю. Форы больше не будет!»
- Да ладно тебе! – говорю, смеясь, про себя.
Закончили мы работу, и снова сев на общую точку собираемся домой; рядом мостится «восьмёрка», и выключается вскоре. Покалякали малость, за жизнь, да и пошли домой.
Восьмёрка взлетела через пять минут, но я прибавил «газку» сразу же после взлёта, и у нас есть шанс прийти первыми.
Слышу в эфире - «расчетное время прибытия» дают как у меня.
- «Ну уж, хренушки!» - бубнит и свистит движками, задорно, Двоечка, и я с ней соглашаюсь.
Сели в Кзыл-Орде - «нюх в нюх»! - только мы на полсекунды раньше Толика рявкнули в эфир:
- «посадка, борт такой-то!»
- Так шта, «поезд» ваш, Анатолий Батькович ушёл, след простыл, а мы с Двоечкой, здесь первые – смеюсь, видя в блистере рядом стоящей и снижающей обороты "восьмерочки", улыбающееся лицо Толика.
Он качает головой: пацан ты совсем, Витька…
- Ага – киваю головой, не возражая.
Славно мы поработали, тогда, такой большой и дружной командой. Редко нам такие подарки дарила кочевая жизнь, к сожалению. И бархан, помеченный стеклышками как зеркальцами, нет-нет да и сверкнет, лучиком, наверно, какому-нибудь путнику и повеселеет у него на душе, от этого зайчика, одному, на бескрайних казахстанских просторах. А может и дорогу подскажет, в солнечный денек.
Вот, достал и рассматриваю свои полётные карты: ребята–штурманы подарили, когда на пенсию уходил. Исчерканы они линиями пути, по которым носила нас когда-то, авиационная жизнь. Пусть внуки смотрят теперь, на карты, и эти линии - если будет интересно. Может быть и их потянет в небо. Ведь без романтики жизнь скучна, однако.