ИЛИАС САРО
АРКОР
ПОЛИГОН ЯХВЕ
(часть II)
ГЛАВА 21.
Дзысс очнулся от удара головой обо что-то металлическое. До сознания дошло, что он связан по рукам и ногам, и что его везут в автомобиле, в котором воняло бензином, пылью и выхлопными газами. Сильно трясло. Он открыл глаза. В темноту кузова сквозь дыры и Щели пробивался свет. Тряхнуло еще раз, и Дзысса подбросило к борту. Он почувствовал резкую боль где-то в боку, внутри. Тут он вспомнил, что Аркор’Олл сильно ранил его. От обычного оружия, даже огнестрельного, у него все быстро зажило бы, но не от Солтара. А где его меч? Где Тамиргар?
Руки и ноги были прочно связаны веревками, после нескольких попыток Дзыссу так и не удалось освободиться от пут. Его уже начала охватывать досада оттого, что его ранил этот сопляк, от пленения неизвестными какими-то людишками, оттого, что ему не хватало сил развязаться и разорвать всех их!
Машина остановилась. Мотор заглох. Из кабины кто-то вышел, и сильно хлопнул дверкой. В кабине оставался еще кто-то, кто короткими фразами отвечал на вопросы снаружи. Возле машины была слышна возня. Открыли задние двери, и в кузов ворвался свежий воздух.
- Откуда вы взяли этого урода?
- Я и говорю, Селим его заметил. Думали, что дохлый, потрогали - живой. Меч при нем был. Его ранил кто-то. Похоже, что кто-то саблей проколол. Живучий, сука.
- Что за меч?
- Там, в кабине.
- Эй, тый живой, черножёпый?
Кто-то похлопал Дзысса по голове ладонью, так как его везли ногами вперед, и голова оказалась возле открытой задней двери.
- Сам идти сможешь? Нет, он не сможет. Отнесите его в хлев, потом разберемся.
Дзысса вывалили из машины, подхватили под руки, и потащили через двор. В хлеву его привязали цепью к деревянному столбу, рядом поставили помятую алюминиевую миску с водой и несколько яблок. Вечерело. В хлев, лязгнув засовом, вошли два человека, один с автоматом в руках, другой с ведром воды и тряпками.
- Давай, а то он вообще не очухается.
На Дзысса ливанули из ведра. Человек с автоматом подошел и пнул Дзысса по ногам.
- Ты еще живой или сдох?
- М-м-м… - простонал Дзысс.
- Ты кто такой? Откуда ты?
- М-м-м…
- Исо, принеси еще воды, говорить будем.
Исо принес еще ведро воды и окатил Дзысса. Дзысс открыл глаза. Он еще не совсем был готов порвать этих ублюдков, но силы уже понемногу начали возвращаться к нему.
- Ты откуда, я спрашиваю? Ты по-русски понимаешь?
- Да, - ответил Дзысс.
- Ты смотри! Говорящая обезьяна! Ха-ха-ха! Ты откуда, я спрашиваю?!
- От туда.
- Кто тебя прислал?
- Я сам пришел…
- У тебя имя есть?
- М-м-м…
- Будем звать тебя черножёпый! Ха-ха-ха! Там все черножёпые?
- Я ранен, и хочу отдохнуть.
- Исо, принеси соли, мы будем лечить нашего черножёпого друга, ты ведь наш друг, правда?
- Я никому не друг.
- Ладно тебе, ты же как-то сюда пришел. Кто тебя прислал?
- Не надо тебе его знать.
Исо принес соль.
- А вот и лекарство. Исо, помоги связать этого пидора!
Говоривший схватил Дзысса за свободную от цепи руку, а Исо навалился ему на ноги и начал перевязывать их. Дзысс особо и не сопротивлялся. Рана уже не сочилась, но еще побаливала. Исо протянул свободный конец веревки к другому столбу и стал тянуть его. Тело Дзысса повисло в воздухе.
- Исо, покажи мне его рану. Может, он чуть-чуть оцарапался, и скулит как баба.
Исо резкими движениями начал сдергивать с Дзысса одежду.
- Ты, черножёпый, говори, кто тебя прислал. Вы, американцы, народ не бедный. Если ты мужик, то мучаться не будешь, я тебе обещаю, а если баба - то за тебя никто денег не даст, понял?
Говоривший сильно потянул Дзысса за руку.
- Оставь меня! - крикнул Дзысс.
- Заговорил! Сейчас ты про все расскажешь! Говори, сука черножёпая, откуда ты?
- Оставь меня, оставь, говорю!
- Исо, подсоли его немножко, а то слова какие-то пресные.
- Не делай этого, оставь меня! А то…
- Что: «А то»? - говоривший сильно пнул Дзысса под ребра, - Что: «А то»?! Обосрешься? Вонючка черножёпая! - И говоривший еще раз пнул Дзысса, - Исо, что стоишь? Посоли, я сказал!
Исо с улыбкой высыпал жмень соли на живот Дзыссу, стараясь как можно больше посыпать рану. Дзыссу не было больно, но он решил подыграть этим горным садистам, и со стоном стал извиваться. Это еще больше подзадорило пытателей. Исо набрал еще одну жмень соли и высыпал ее на живот Дзыссу. Дзысс, стиснув зубы, стонал, мычал и извивался.
Во дворе кто-то позвал.
- Ладно, продолжим завтра, сегодня еще есть дела поважней этого пидора. Исо, отвяжи его, пусть отдыхает. Черножёпый, - и говоривший снова пнул Дзысса под ребра.
Исо ослабил цепи, держащие руки, потом отвязал верёвку, связывавшую ноги, от столба и вышел на улицу. Дзысс стряхнул с живота соль и присел на соломе, распутывая верёвку на ногах. Рана, хоть и затянулась, но все равно побаливала. Он знал, что она еще очень долго будет его беспокоить. Почему Аркор’Олл не добил его. Побоялся? Побоялся крови? Побоялся убить его? Или он играет в какую-то игру, где Дзысс всего лишь пешка, необходимая в его игре? Если это так, то надо все перевернуть, и сделать игру выгодной для него, тогда Аркор'Олл станет пешкой.
* * *
- Ты говоришь, он ничего не говорит. Партизан. Черножёпый партизан.
- Исо посыпал его немного солью…
- До утра доживет?
- Доживет. Американцы, они такие, они не русские…
- По нему видно, что он не русский…
- Утром мы его еще поспрашиваем.
- Узнайте обязательно, откуда он, наемников еще рано было присылать. Скорее всего, он какой-то залетный. А вот меч у него хороший. Очень хороший. Если он приехал фамильный княжеский меч своровать, то почему негр? И почему ранивший его не забрал меч? Вы полегче с ним, если он, действительно, из наемников, то некрасиво получится, они нам по дружбе человека прислали, а мы его попортили. Слухи пойдут, что мы тут звери какие-то, а не освободители.
* * *
Поутру в хлев вошли опять те же самые люди. Дзысс успел за ночь восстановить большую часть своих сил. Допрашивавший вчера, подошел к Дзыссу, и присел перед ним на корточки, положив «калашник» на колени.
- Как спалось?
- Спасибо. Хорошо.
- Ты сегодня уже лучше выглядишь, и говоришь больше. Может, расскажешь нам, кто ты, откуда? Приехал к нам гость, - говоривший повернулся к Исо, - а мы не знаем даже, как зовут гостя.
- Тебе уже не обязательно это знать, - ответил Дзысс. Резким движением он схватил говорившего за горло, и потянул к себе.
Опешивший Исо хотел выстрелить, но от такой неожиданности выронил автомат. Он потянулся, что б поднять его, но получил удар пяткой в лоб, от чего упал без сознания навзничь.
Дзысс встал коленями на грудь задыхающегося говорившего, и посмотрел в его тускнеющие глаза.
- Любопытный ты, - сказал Дзысс, и втянул его душу в себя, затем подошел к Исо и его душу тоже забрал.
- Забыл спросить, а где мой меч? - посмотрев на трупы, сказал Дзысс.
Выйдя из хлева, Дзысс осмотрел двор. Вчера ему как-то было не до того. Вчера он был раненый Аркор’Оллом, и уставшим от дороги.
Двором называлась территория между двухэтажным домом и хлевом. С одной стороны двор не ограничивался ничем, зато с другой стороны стоял забор из веток с воротами из сухих стволов деревьев. Дзысс направился к дому. За все это время никто не покидал этого заброшенного «поместья». Подойдя к лестнице, ведущей на второй этаж, он поднял глаза, и увидел смотрящую на него выходными отверстиями двустволку. Долго не размышляя, Дзысс отпрыгнул за угол дома. Вслед за этим раздались два выстрела.
- Пока перезаряжает - успею, - подумал он и ринулся по лестнице вверх, не учитывая того, что у стрелявшего может оказаться другое оружие. И оно оказалось.
Послышалось несколько выстрелов из пистолета, но все мимо. Дзысс выбил плечом дверь, и оказался в увешанной шкурами разных животных комнате. Моментально сориентировавшись, он сделал кувырок, и оказался на другой стороне комнаты. Рядом стоял стол, Дзысс воспользовался им как укрытием, и во время - рядом с ним отрикошетило несколько пуль. Послышалась ругань стрелявшего, и в Дзысса полетел пустой револьвер. Дзысс вскочил на ноги, и увидел пожилого крепкого мужчину в папахе.
- Здохни, чирнажёпий! Чё тибе здесь нада?! Пшёл вон!! - закричал с ужасом в голосе стрелявший.
Дзысс, не говоря ни слова, приблизился к человеку в папахе.
- Ни падхади близка - парву!
- Где мой меч? - негромко спросил Дзысс.
- Я ничего не знаю! Пшёл вон! Эта мой дом!
- Значит, знаешь, где мой меч.
Человек в папахе ринулся в сторону, но Дзысс крепко ухватил его за руку. Человек в папахе с разворота хотел нанести кулаком удар по Дзыссу, но Дзысс перехватил его вторую руку и сильно ударил его коленом в грудь, от чего тот закашлялся и притих.
- Где мой меч? - не отпуская человека переспросил Дзысс. Тот не отвечал. Тогда Дзысс отпустил руку человека, и быстрым движением воткнул свои пальцы в его глаза. От неожиданности и резкой боли человек закричал со всей силы, и хотел рвануться от Дзысса, но Дзысс уже держал его за затылок и говорил. - Мне не надо, чтоб ты показывал, ты мне скажи, где мой меч?
Человек уже не мог ничего сказать Дзыссу, он был в шоке. Дзысс понял, что он от него ничего не добьётся, и обездушил его. После этого Дзысс стал осматривать комнату, судя по убранству, это была гостиная. Но на стенах не было ни одного оружия. Дзысс чувствовал, что меч где-то здесь, но где - не мог понять.
Во дворе послышалась какая-то суета и женские крики. Дзысс выглянул через прострелянное окно. По двору бегали две женщины в черных одеждах. Одна по-русски всё повторяла: «Телефон… Телефон…», - Другая забежала в хлев, где держали Дзысса, и с воплями выбежала из него, держа в руках массивную мобильную трубу. Подбежав к первой женщине, она начала что-то несвязно голосить, но та выхватила у нее трубу, и начала нажимать на кнопки. После некоторого времени она приложила трубу к уху и громко что-то в нее закричала, причитая и хлопая себя по бедрам. Наконец она отняла трубу от уха, что-то сказала, ревевшей второй женщине, показала на окно, из которого смотрел Дзысс, и обе они побежали в хлев. Из хлева послышались громкий крик и женские вопли. Из хлева выскочила одна из женщин с автоматом в руках, и начала палить очередью по дому. Дзысс с улыбкой смотрел на несуразную фигуру женщины с автоматом.
- Не идет такой женщине автомат держать в руках, куда красивее держала бы коровье вымя, - подумал Дзысс.
У женщины закончились патроны, она так и не попала ни одной пулей даже близко возле окна, с отчаяньем она бросила автомат в сторону, и упала на колени. Тут из хлева выбежала другая женщина, и, подхватив ее за руки, стала поднимать, что-то приговаривая. Дзысс с умилением смотрел на эту сцену, ему было приятно все это видеть, и чувствовать, как переполняются гневом сердца этих женщин. Он медленно направился к выходу. Спускаясь по ступеням вниз, он рассматривал двор. Машина со двора за все это время не выезжала, значит, она где-то здесь, возможно, за домом. Ему не очень-то хотелось идти по горам пешком, а тем более левитировать. У него и так после ранения было немного сил. Неторопливой походкой он подошел к женщинам, которые слали в его сторону самые страшные проклятья, какие только они могли придумать. Дзысс с улыбкой присел на корточки недалеко от них. Одна из женщин не выдержала его издевательского взгляда, и бросилась на него с камнем в руке. Дзыссу этого только и надо было. Он был очень голодный, и больной. Для восстановления сил ему не хватало энергии, а тут женщины ее выпускали вдоволь. Подбежавшая женщина начала лупить по голове Дзысса, да так, что он только успевал со смехом отбиваться. Наконец ему это надоело, и он резким движением ударил женщину в грудь, от чего у нее моментально остановилось сердце. Дзысс быстро втянул ее душу в себя и посмотрел на замолкнувшую другую женщину. Та попятилась на четвереньках к хлеву. Дзысс быстро подскочил к ней, так, что она не успела даже моргнуть, и одним ударом по голове выпустил из нее дух.
Осмотревшись, Дзысс пошел к дому, аппетит приходит во время еды, и ему захотелось еще чем-нибудь поживиться. Осмотрев весь дом, он убедился, что в доме, больше никого не было, даже собак. Зайдя за дом, он был приятно удивлен. За домом, кроме «таблетки», в которой его привезли, стояла «Toyota Land Cruiser», новенькая на вид. Похлопав по капоту, Дзысс дернул за дверную ручку, машина открылась, но ключей не было. Он пошёл их искать. Ключи оказались у того в папахе, видимо, это была его машина. Воткнув ключи, Дзысс завел машину, и решил осмотреть салон. Между передними и задними сиденьями на полу лежал его меч, завернутый в какие-то тряпки.
- Вот и нашелся, - обрадовался Дзысс, - теперь можно и ехать.
Развернув тряпки, Дзысс сразу почувствовал прилив сил, он наполовину вынул меч из ножен, понюхал лезвие, лизнул, а потом приложился к нему щекой. Лезвие было настолько холодным, что Дзыссу сразу вспомнились холодные трубы зимнего Чикаго. Холодней он ничего не помнил. Он положил меч на колени, и с пробуксовкой рванул с места, разбрасывая из под колёс в стороны камни и комки земли.
Быстро ехать не получалось, дорога постоянно петляла, и уходила то вверх, то вниз. Проехав через ущелье, Дзысс выехал в небольшую долину, и тут он увидел перед собой мчащийся ему навстречу джип.
- А вот и скорая помощь, оперативно приехали, - подумал Дзысс, и ловко увернулся от столкновения. – Пока развернутся, я от них оторвусь.
Но тут навстречу выехала из-за поворота бортовая машина с бородатыми людьми в кузове, которые, заметив едущую им навстречу машину, замахали автоматами и ружьями. Дзыссу такой расклад на маршруте не понравился, нужно было куда-то уходить в сторону, но куда? Долина небольшая, километра с полтора в длину, а в ширину раза в четыре меньше. С одной стороны ровный, но крутой подъем, а с другой речка с обрывистым берегом, вот и вся долина. Дзысс дал по тормозам, и машину развернуло на 180 градусов, теперь он надавил на акселератор до пола, и помчался, навстречу первой встретившейся ему машине. Та уже успела развернуться, и с не меньшей скоростью ехала ему навстречу. Дзысс сделал маневр и на всей скорости заехал в гору, пока хватило инерции и мощности машины. Развернувшись на горе, он нажал на полный газ, и поехал с горы прямиком на преследователей. В любом случае он успеет телепортироваться, хоть с машиной, хоть без нее. Люди, попрыгавшие с грузовика, открыли пальбу по машине Дзысса, изредка попадая по ней. Оставалось совсем немного. Дзысс, собрав последние силы, сконцентрировался на прыжке в пространстве. Стрелявшие, поняв, что Дзысс едет прямиком на грузовик и тормозить не собирается, ринулись в рассыпную, предвидя сильный взрыв. Раздался глухой хлопок, и на месте столкновения поднялось облако пыли, но никакого взрыва не было.
И «Тойоты» не было…
- Дзысс, теряя сознание, заметил, что перед ним проехал какой-то грузовик, затем он увидел отражение «Тойоты» в больших стеклах витрины магазина, куда он через пару секунд въехал на высокой скорости, ломая по пути какую-то мебель. Машину остановила стена. Дзысс больно ударился о руль. Резкая боль в ране. Всё потемнело…
ГЛАВА 22.
Пробираясь по мрачным коридорам подземелья, Аркор’Олл от усталости уже начал подумывать о безнадежности. Выданный Степурой проводник, какая-то полувоздушная субстанция, уводил его всё глубже и глубже под землю.
- Подожди, не так быстро – наконец попросил Аркор’Олл, - Я не успеваю за тобой. Это ты летаешь, а я ногами топчу.
- Нам надо торопиться.
- А мы правильно идём?
- Правильнее некуда. Идём туда, куда тебе надо.
- Что ж так глубоко?
- Они выше не поднимаются.
- Ладно, пошли дальше.
Аркор’Олл уже совсем потерял чувство времени, пространства. Ему порой казалось, что они идут вверх ногами и по кругу. Он уже совсем начал выбиваться из сил, когда проводник завел его в тупик. Аркор’Олл встал на четвереньки в недоумении. Стоять в полный рост было невозможно из-за низкого потолка. В ушах стоял звон, и от духоты было трудно дышать.
- Здесь начинаются владения Древних Богов, - сказал проводник. - Тебе надо отодвинуть этот камень, он закрывает ворота к Древним Богам. Мне туда нельзя. Я часть Степуры. - Ну да. Привёл – оставил. Глубокая могила, глубже – некуда.
- Зря ты так, Аркор’Олл. Пришли мне потом свою историю. Я буду признателен тебе. Отодвинь этот камень, а за остальное не беспокойся, это мне туда нельзя, а ты там найдешь многие ответы на многие вопросы,- и проводник растворился, оставив стоять Аркор’Олла на четвереньках.
Немного передохнув, Аркор’Олл начал отодвигать камень, упираясь ногами и руками. Камень долго не двигался с места, но Аркор’Оллу все-таки удалось сдвинуть его, это придало сил, и Аркор’Олл подналег. Образовалась щель. Аркор’Олл еще приложил усилия, и…
Его понесло куда-то в пространство. Он не мог понять, то ли он потерял сознание, то ли он ещё в сознании, но куда-то летит. Вокруг была кромешная тьма. Он ничего не видел и не ощущал. Он ничего не чувствовал. Прекратились все волнения. Он уже ни о чем не думал. Он просто существовал. Он просто осознавал, что существует, и это осознание было как горение свечи в бескрайнем пространстве пустоты. Это горение ничего не освещало, и было само в себе. Горение ради горения. Для чего? Для кого? Для горения! Это начинало приобретать какой-то смысл. Смысл жизни. Осознание смысла жизни в абсолюте пустоты. Сам в себе, из себя, на себе и в себя. Осознание этого начало создавать вокруг себя оболочку осязания, которая стала разрастаться в поисках границ самосознания и самоутверждения как смысла самого в себе и из себя в себя. Начал создаваться какой-то мир образов, которым задавались функции обеспечения контроля для правильности потоков в самом себе, из себя и в себя. Образы начали делиться внутри себя для разделения функций контроля. Всё это начало стремительно разрастаться в геометрической прогрессии, наполняясь многоцветием потоков. Вдруг оболочка наткнулась на границы пустоты…
Аркор’Олл почувствовал руки, ноги, повернул голову, согнул руку, согнул ногу, попробовал согнуться, то есть «присесть». Чего-то не доставало. Он не чувствовал силы тяготения. Он находился в невесомости. Запаха не ощущалось. Глаза ничего не видели. Он попробовал что-то сказать, но голоса не было слышно.
- Говорить ничего не надо. Мы и так все понимаем, и ты можешь нас понимать.
Эти слова Аркор’Олл скорее почувствовал всем телом, чем услышал. Это было очень непривычным чувством. К нему начала возвращаться ВСЯ память. Это как электрошок во время неги. Каждую клетку организма как будто одновременно перекрутили, не вынимая из своего места. Дыхание перехватило. Внутреннее ощущение на грани взрыва. Всё тело вытянуло в струну, но кто-то ударил по этой струне, и Аркор’Олл закричал, что было сил.
Он не услышал своего крика, но наступило освобождение.
В глазах начало проясняться.
Кромешная тьма сменилась белым абсолютом.
Ничего не было, кроме белого цвета, или света…
- Я…
- Мы знаем.
- А…
- Ты там, куда тебя привел Степура.
- Но…
- А ты сам подумай, тогда вопросов будет меньше.
- Мне хотелось бы…
- Это на твоё усмотрение, что тебе приятней видеть, так и смотри на нас. Хочешь двигаться – двигайся. Хочешь ощущать под собой твердь – ощущай. Это твоя оболочка мыслеформы.
- Но…
- Это не существенно. Это же твоя мыслеформа. Игра эфира.
- Я…
- Ты сразу хочешь узнать то, что потом потребует объяснений. Но если ты сам выстроишь логическую цепочку взаимосвязей, то найдёшь ответы на ситуационную явь.
- Значит…
- Это ничего не значит, это всего лишь происходящее. Мы прошлое и настоящее. Мы созданы интеллектом былых цивилизаций, нас иногда называют древними Богами. Цивилизации закончили свою жизнь, а мы остались, и мы не затворники. Мы то – что есть. История – это всего лишь временные горизонты событий, происходящие в своих временных параллелях. Ты ещё сильно привязан к игре эфира, поэтому для тебя так важно ассоциативное понимание, но игра эфира не подразумевает канонизм образа. Образ не имеет определения. Только в последствии образ меняется в соответствии с условиями, а условия создаются в силу внешних факторов. Поэтому Мир бесконечно разнообразен и переменчив. Случайностей не существует, поэтому в любом случае образ мыслеформы прогрессирует, развивается, и если он способен на выживание, то эволюционирует с присущими ему доминирующими средствами безопасности и жизнедеятельности.
Мы существуем в глобальной системе, и являемся всего лишь крохотной ее частью, выполняя свою функцию в огромном механизме мироздания. Информация обо всем, что происходит в этом механизме, моментально распространяется повсюду. Твоё присутствие здесь известно всем, но уничтожение тебя может привести к дисбалансу во всем механизме, произойдет перенастройка, которая приведет к сдвигу силовых линий мироздания. На это может пойти только тот, кто держит силовые линии или тот, кто хочет привести машину к дисбалансу. То есть или твои сподвижники, или враги.
Ариор’Олл был сдвинут Бариоп’Оллом со своего места не спроста. Бариоп'Оллу тоже не долго находиться на этом месте. Вместо него все равно встанешь ты. Но как это произойдет – зависит только от тебя. Кауло хороший мастер, но он бог своего ремесла, и раскрыть в тебе все секреты твоих способностей он не может, это не его функция, и мы этого тоже не можем. Тебе самому придется раскрывать их в самом себе и из себя. Может показаться, что это пришло как будто само по себе, но это уже было заложено. Но есть и варианты: ты может овладеть тем, что в тебя не вложено, и это будет дополнением к тому, чем ты уже обладаешь. В Бариоп'Олле заложено меньше чем в тебе, но он овладел многим, и по этому сумел сдвинуть Ариор’Олла. Если ты сумеешь овладеть большим, или применить то, что в тебе уже заложено, но в такой вариации, которая будет алогична для Бариоп’Олла, то ты сможешь быстро сдвинуть его.
А вот с Ариор’Оллом произошло что-то странное, где он – никто не знает. Предположений делать никто не осмеливается. Сплетня – это не факт, а приукрашенное предположение в выгодном для рассказчика свете. Мы сплетнями не занимаемся. Он просто исчез, но он где-то есть, он не умер и не погиб.
ГЛАВА 23.
Он нес тяжелую корзину с капустой на плече. Нужно было делать свою работу быстро и безропотно. Лоза больно натирала плечо, пот заливал глаза, и он хотел было снять корзину и переложить на другое плечо, но не заметил мелкого камешка на дорожке в саду. Подскользнулся и упал. Он знал, что сзади шёл охранник, поэтому надо было как можно быстрее собрать всю капусту обратно в корзину, и…
Щелчок кнута над ухом больно хлестанул его по голове. Сначала в глазах всё померкло, потом мысль обожгла сознание: «Надо быстрей всё подобрать, иначе управляющий накажет розгами! Надо быстрей всё собрать, пока охранник ещё раз не пустил в ход кнут, и отнести капусту на кухню!»
Он соскочил и принялся собирать капусту, но, как в кошмарном сне, руки проходили сквозь вилки, и он никак не мог их схватить. Тут он услышал гневный голос управляющего.
- Ты что натворил? Дерьмо собачье! Ты мне всех рабов поубиваешь! Я уже устал у господина Клавдия просить денег на новых рабов! Зачем ты его убил?!
- Я хотел его взбодрить…
- Пусть осёл тебя взбодрит! Пошёл вон, бычье отродье, центурион с тобой разберётся! Эй, позовите рабов, пусть уберут это чёрное говно с дороги, и приберут всё здесь, господин Клавдий не любит крови в своём саду!
О чём это управляющий?
Он повернулся и увидел лежащего лицом вниз на дорожке чернокожего человека, из под головы которого была видна лужица крови. Он подошёл к нему и не мог поверить… Он присел и попытался поднять лежащего, но не мог… Тут он услышал приближающиеся шаги бегущих людей. Он повернулся. К нему бежали несколько его друзей, таких же рабов. Он отпрянул в сторону. К лежащему подбежал его друг, и перевернул тело.
О!
Это был ОН!
* * *
Он сидел за столом своей убогой каморки и выслушивал очередные упрёки своей жены.
- Каждый день, каждый день! Ты хоть бы обо мне подумал! Ты же мне обещал! Кому я сейчас беременная нужна? Пока я могла, я зарабатывала, а теперь? Хозяин меня выставил! А рожу я? Сколько мы сможем продержаться с твоими пьянками? Кто будет за ребёнком присматривать? Каждый день! Ты уже полгода не просыхаешь! Дома скоро жрать нечего будет! А ты!
- Замолчи! Это моё дело!
- Да ты хоть залейся! Только деньги приноси домой! Ты мне что обещал? – отчитывала она, двигаясь от печки к полкам, от полок к столу, от стола к печке, что-то переставляя и заглядывая в кувшины и миски. – Долго мы ещё будем в этой лачуге перебиваться?
- Тебе что, здесь не нравится? – В глазах у него всё плыло, но не двоилось, раздражала постоянно снующая из угла в угол и на ходу ворчащая жена. – Это наш дом! Это мой дом! Это не угол в подвале, это целый дом!
- Это лачуга хуже собачьей конуры! Мне надоело каждый день видеть тебя пьяного! Мне надоел этот овёс с нутряным жиром и водой вместо вина! Я уже целый месяц хлеба не видела, а ты всё пьёшь и пьёшь!
- Тебе что, жратвы мало? – кровь начала прибывать к его голове штормовой волной.
- Это не жратва, это корм лошадиный!
- Заткнись, дура! – Волна хлынула в его го-лову и накрыла все остальные проблемы кроме…
- Сам заткнись! Пьяница!
- Заткнись! – и он с силой ударил по столу кулаком, да так, что со стола слетела миска с овсяной кашей.
Он соскочил со скамейки, и ринулся к жене вокруг стола с одной только мыслью: «Сейчас дам в глаз, потом в другой, потом придушу стерву!»
Она, предчувствуя, что сейчас муж может пустить в ход кулаки, не обращая внимания на то, что она носит его ребёнка, отскочила в сторону.
Он, огибая край стола и сжимая кулаки, наступил на что-то скользкое. Нога скользнула вперёд, он почувствовал, что падает навзничь, попытался зацепиться за край стола, но всё произошло настолько быстро, что боль от удара затылком обо что-то, не сразу почувствовалась. Он тут же вскочил и ринулся, размахнувшись кулаком, к жене, но она не обращала на него никакого внимания, а смотрела куда-то на пол, и когда он уже к ней подскочил, то она громко закричала, сжав в руках свой замызганный фартук.
Тут он увидел её глаза. Полные ужаса и непонимания, но в то же самое время полные любви и отчаяния глаза. Эти глаза, в которые он так любил смотреть, когда в них заглядывало утреннее солнце…
Он остановился и посмотрел на то, что так напугало жену. Под столом лежал мужчина.
- Это ещё кто?! Наглец! Это я об него споткнулся?!
Он рванулся посмотреть на наглеца. Наглец лежал там, где только что он вышел из-за стола, голова наглеца была под скамейкой, и он не мог разглядеть лица.
Подбежала жена, и, вытащив из под скамейки голову, обняла её и опять сильно закричала.
мТут он увидел, что это ОН…
* * *
Он бежал по лесу с краденным поросёнком под мышкой.
- Чёртов поросёнок! Не мог тихо, развизжался! Скупердяи! Что им, одного поросёнка жалко! Куда бы… Надо добежать до оврага, а там… Да заткнись ты! Мне самому хоть визжи на бегу! Кусты! А, вон, вижу, туда!
Ветки больно хлестали по лицу. Он бежал от преследователей, хозяев поросёнка. Хорошо, что собак не успели спустить. Вдруг он услышал позади себя хлопок выстрела. Где-то сбоку просвистело, эхо от хлопка послышалось со всех сторон.
- Всё равно не догонят! Не такой я!
Послышался ещё хлопок. Он бежал, не обращая внимания на выстрелы. Остановиться, значит сдаться им на потеху, а они не пойдут к барону, они устроят самосуд. Для начала четвертуют, а потом бросят в реку – плыви, если сможешь.
Ещё хлопок. Опять где-то сбоку просвистело, и пуля с визгом вошла в ствол дерева.
Хотелось перевести дыхание, стук сердца отдавался в ушах гулким барабаном, но останавливаться нельзя – поймают.
Ещё хлопок. Что-то ударило в спину. Нет, скорее укусило, как сто оводов сразу. У-у-у-ух, как больно!
Он на мгновение зажмурился от боли и не заметил за что зацепилась нога. Поросёнок полетел куда-то вперёд.
- Только бы о дерево насмерть не стукнулся, мне за дохлого никто цены не даст! Надо быстрее подниматься, а то нагонят!
Он соскочил и погнался за испуганным поросенком.
- Я его, кажется, подстрелил! – услышал он сзади голос одного из догоняющих.
- Где?
- Вон там! Скорее!
- Чёрта с два вы меня подстрелили! Догоните сначала! А без поросёнка легче бежать. Надо было мне его сразу бросить, где же он? А, вот, вижу! Иди сюда!
Поросёнок в испуге с визгом рванул в сторону.
- Опять верещит! Всё равно поймаю!
Он изловчился и прыгнул на поросёнка, чтоб придавить его всем телом, не зря же столько убегал с ним под мышкой. Но поросенок каким-то образом оказался опять на свободе. Он прыгнул вслед за поросёнком, чтоб схватить его за заднюю ногу, но не смог. Он вскочил на ноги, и погнался дальше за поросёнком. Тут он заметил какую-то странность в лёгкости, с которой ему бежалось. Ветки уже не хлестали по лицу, а… проходили сквозь него…
Он остановился.
Преследователи больше не гнались за ним. Он прислушался.
- Оставь его здесь, что, теперь ещё и хоронить этого воришку?
- Человек, как-никак…
- Это вор, а не человек, лучше поищи поросенка, я слышал, он где-то там визжал…
Он пошёл на голоса преследователей, на всякий случай, прячась за деревьями и кустами. Мимо него прошли двое мужиков, не обращая никакого внимания на него.
- Или не заметили, или…
Он осторожно подкрался к тому месту, где только что стояли мужики. Убедившись, что его никто не видит, он вышел из-за дерева и приблизился к лежащему на земле человеку. Взглянув в его лицо с прилипшими листьями и окровавленным ртом, он не поверил сам себе – это был ОН…
* * *
Пробуждение не несло с собой ничего хорошего. Мозги в голове как будто плавали в ежовом одеяле, а во рту были залежи сухого навоза. По доносившимся звукам можно было понять, что рабочий день начался. Он попытался открыть глаза, но веки надавили на мозг, а тот в свою очередь ответил резкой болью, вызвав тошноту. Изрыгнув всё, что желудок посчитал лишним, он наконец-то открыл глаза и перевернулся на спину. Стало легче, но всё вокруг плавало и не давало собрать память: «Где он?»
Нащупав под ругой сено, он начал вспоминать, что вчера он сильно нажрался рома, и его выпихнули из таверны, а как он попал сюда, это осталось загадкой. Он попытался подняться. Это оказалось не так легко. После рвоты мозг какое-то время не подавал признаков, но теперь опять начал завёртываться в ежовое одеяло. Дело дрянь. Надо было что-то придумать, денег-то не было, а в таком состоянии пойти и заработать их было невозможно, да и угостить никто не угостит. Нет тут таких жалостливых, чтоб помочь человеку в таком состоянии. Он поднялся, сел, и оглянулся по сторонам. Точно, толи в хлеву, толи на сеновале. Он попытался встать на ноги, но его что-то подкосило, и он упал в сено, тут же отключившись на пару часов.
Очередное пробуждение было немного легче, чем предыдущее. Мозг равномерно ныл в голове как шар в чугунном котелке, во рту по прежнему было сухо и гадко, желудок уже ничего не хотел выбрасывать из себя. Поднявшись на четвереньки, он огляделся вокруг. Везде сено.
Шляпа.
Где его шляпа?
А! Вот она. Вся в соломе, и помятая какая-то.
Он напялил шляпу на голову. Стало легче. Мозг, как будто, успокоился. Да и глаза не так болели. Вот что значит шляпа! На всякий случай он ещё раз похлопал себя по жилетке и по поясу. Нет. Ничего нет, ни одной монеты.
Встав на ноги, он попробовал сделать шаг – получилось. Сделав несколько шагов по глубоко наваленному сену, он понял, что надо изыскать способ похмелиться, иначе без того невеселая жизнь осложниться ещё больше.
Тут он обнаружил, что находится на чердаке, и не знает, как ему спуститься отсюда. Он пополз вдоль крыши, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход наружу. Тут он дополз до противоположной стороны, где стены не было, и это открытие привело его в восторг, к тому же там стояла лестница. Он судорожно спустился по лестнице вниз и направился, как ему казалось, туда, где наливают, не взирая на лай дворовой собаки.
Выйдя на мостовую, он, не раздумывая, свернул направо и нетвёрдой походкой двинулся вдоль мостовой. Его сейчас мало интересовала неутихающая жизнь портового городка, ему жутко хотелось похмелиться. Спустившись на портовую набережную, он огляделся вокруг, нет ли знакомых рож. Никого. Досадно.
Дойдя до ближайшей таверны, он нырнул туда. Воздух внутри был переполнен запахом плесени, пота, табака и перегара. Там было довольно шумно, и на него никто не обратил внимания, все о чём-то говорили и спорили. Он окинул взглядом помещение, прикидывая, к кому можно подсесть с намерением отпить рома из его бутылки, и заметил сидящих обнявшись двух матросов, на вид изрядно подпивших. Он пробрался к ним, по пути захватив с какого-то стола кружку.
- Семь футов вам под килем! – поприветствовал он их, услышав в ответ невнятное бормотание, он продолжил, - Хочу выпить за вашу удачу!
Он взял со стола бутыль и трясущимися с похмелья и от нетерпения руками стал наливать себе в кружку.
Не успел он налить необходимую для себя дозу, как один из матросов схватил кружку и опустошил её. В голове мгновенно возник прилив боли и досады, и он не долго думая пригубил бутылку и стал жадно пить прямо из горла. Порция выпитого алкоголя, в свою очередь, взбодрила матроса.
- Ты не у того причала пришвартовался, приятель, - с этими словами матрос швырнул в него кружкой, но промахнулся, и кружка полетела куда-то в глубину таверны, откуда донеслись возмущённые пьяные голоса, и в ответ прилетела бутылка, разбившись о каменную стену, и осыпав матросов градом осколков.
Матросы повскакивали с мест, и один из них, схватив скамейку, начал махать ею во все стороны. Сидящие в таверне не остались безучастными в стороне от такого события, и приняли активную позицию, награждая друг друга ударами кулаками, и тем, что подвернулось под руку.
Он так и не успел опростать бутылку, кто-то выбил её из его рук, но и того, что он успел выпить, хватило, чтоб хоть немного прояснилось сознание. Вместе с бутылкой на пол упала его шляпа, он нагнулся, чтоб подобрать её, но тут кто-то сильно стукнул его по затылку, да так, что он не удержался на ногах и упал. После этого удара у него вообще выбило весь хмель.
- Сейчас кто-то у меня получит, - с этой мыслью он вскочил на ноги, и, увидев матроса размахивающего скамейкой, улучил момент, и подскочил к нему, нанося в голову сокрушительный удар своим кулаком. Но кулак беспрепятственно прошёл сквозь голову матроса. Он потерял равновесие и упал на пол сквозь стол.
- Что за чертовщина! – тут он увидел знакомые стоптанные сапоги. Приподнявшись на руках, он увидел знакомую жилетку, шляпу, перемотанную на запястье потерявшей цвет тряпкой руку…
Голова лежала в луже крови, и тут он понял - это был ОН…
* * *
Он, теряя сознание, заметил, что перед ним проехал какой-то грузовик, затем он увидел отражение «Тойоты» в больших стеклах витрины магазина, куда он через пару секунд въехал на высокой скорости, ломая по пути какую-то мебель. Машину остановила стена. Он больно ударился о руль. Резкая боль в ране. Всё потемнело…
Но он решил не сдаваться так просто. Как это! Он же их научил, он же был главным в их маленькой банде! И они с ним справятся? После такого удара об стенку у него ещё кружилась голова, но сквозь пелену он вдруг ясно увидел смеющиеся глаза Лоугэна, в которых была явная насмешка над ним. Он вдруг почувствовал неизъяснимую жестокую злость против своих друзей. А кто они такие? Беспризорные отбросы, про которых никто и не вспомнит! Они стояли напротив него, готовые в любой момент броситься на него, чтоб разорвать сначала его, а потом друг друга – должен остаться только один!
Так сказал Лоугэн.
Так сказал Лоугэн?
Да! Так сказал Лоугэн!
Он рванулся всем телом, изловчившись, ударил одного, потом другого, не замечая куда. Надо было ударить! Он почувствовал удар, но в пылу борьбы этот удар показался ему шлепком. Это ударил его третий друг. За спиной схватились между собой его два друга. Он заметил недалеко от себя разделочный нож. Он прыгнул на своего друга, оттолкнулся от него, как будто показывая свою слабость, и упал рядом с ножом. Он взял его. Сзади на него навалился друг, но он уже был в полуразвороте, оставалось только нанести удар! Удар не получался, размахнуться не хватало места. Он резко дернулся в одну сторону, друг по инерции последовал его движению, тогда он резко дёрнулся в обратную, и подставил нож. Хитрость удалась. Нож вошёл в живот друга. Его тело вдруг ослабло, из него брызнула струя крови. Он быстро освободился от тела друга и прыгнул на боровшихся и кусающих друг друга друзей. Одним махом, не ожидая от себя такой силы, он перерубил ножом шею одного, и пока второй не опомнился, он воткнул нож второму в шею. Послышалось хрипение и бульканье, он выдернул нож из шеи друга, развернулся к первой жертве, которая дёргалась на полу в агонии, матерясь от боли всеми проклятиями, и, схватив за подбородок, полоснул по шее. Потом он обернулся к раненному другу, медленно, с видом победителя подошёл к нему и сказал: «Я из вас самый сильный, это всегда было и будет!»
В ушах звенело, кровь пульсировала во всём теле. Он схватил руку друга, потянул на себя и в сторону, и воткнул нож ему в шею, но друг не кричал, а смотрел на него застывшим взглядом. Тогда он выдернул нож и рубанул им по шее друга. Голова отлетела в сторону. Он повернулся к первому своему другу. Недоперерубленая голова неестественно была развёрнута в сторону, из разверзшегося горла текла, булькая, кровь. Он подошёл, и отрезал голову окончательно, и тут услышал.
- Браво, браво! - Лоугэн сидел на столе и хлопал в ладоши. – А где благодарность?
Он поднял отрубленные головы друзей и поднёс их к Лоугэну.
- Я верил в тебя, - сказал Лоугэн, и нокаутирующим ударом оглушил его.
В кромешной тьме появился огненно-красный рот, который произнёс:
- Хватит валяться, ты не на пляже.
У него болело всё. Ему не хотелось шевелиться, так как он знал, что любое движение принесёт ещё большую боль.
- Ты сам, или мне тебя поднять?
Голос знакомый, и не знакомый, какой-то звонкий, и в то же время глухой, густо-басистый, но так высоко звучащий, что стёкла могут полопаться… Ладно, покажу ему, что я его слышу.
Дзысс пошевелил пальцами руки. И тут он почувствовал, как боль отступила от пальцев. Он пошевелил рукой, и боль ушла от руки.
- Хватит прикидываться, нам действительно пора отсюда…
А если…
Дзысс рванулся и сел. В голову сразу крикнули тысячи слонов, по всему телу прокатились тысячи ежей в вперемежку с дикобразами. Но он открыл глаза, и всё стихло. Ему в лицо смотрел Лоугэн.
- Что, пёс разноглазый, отдохнуть решил, или от меня улизнуть?
- Где я?
- В Косово…
Продолжение следует…