Что я вспомнила!!! Из студенческих лет.
В начале второго курса меня чуть не выгнали из института. Ни за что не догадаетесь – за что!
За… дискредитацию Советской Родины. Вот! Это ж, считай, диссидентская статья. Теперь гордюсь! А тогда… тогда струхнула, конечно, не на шутку. Как бы я к родителям заявилась с манатками,- исключенная? Это ж позор на всю деревню и округу.
А дело было так. Моя однокурсница вдруг среди осени оказалась на улице. Теперь уже не помню, почему. Кажется, её одинокая хозяйка нашла себе мужа. Ну вот, Томе негде жить. Квартиру быстро не найти, тем более дешёвенькую. А общежитие переполнено, места давали только детдомовцам и, по великому везению, тем, кто из многодетных семей. Мне повезло - ещё с первого курса жила в общаге. Жили мы 7 чел. в комнате. Все – однокурсницы. Томку привели к себе и стали думать, что делать. Долго не размышляли: я предложила попробовать соорудить двухъярусную кровать (как в старых кИнах про комсомольцев-добровольцев) из двух обычных: металлических, с провисшими пружинами и хромированными спинками, которые стояли в наших комнатах (вон они - на фотографии). Поначалу девочки отнеслись скептически, но мне вызвалась помочь Верка, тоже отчаянная – ежели жизнь припрёт.
Помучились немного – спинки поддались, мы вынули блестящие верхние дуги. Дальнейшее оказалось делом техники. Кто-то вспомнил, что на чердаке (кажется, та же Верка - она туда со своим танкистом пряталась целоваться)... что на чердаке видел разобранные поломанные кровати. Пошли, нашли, выбрали из хлама целые части, притащили, вытащили колёсики и воткнули ножки одной кровати в спинки другой. Супер!!! Я залезла на второй ярус, попрыгала – прочная конструкция, не развалится. А потолки в комнате высоченные, хоть три яруса ставь, это пол у нас тесный: семь кроватей впритык да столик. Так и стали жить. Через некоторое время взяли к себе другую однокурсницу, теперь уже Веркину кровать нарастили.
Живем, в тесноте да не в обиде, зато все пристроены. И вдруг однажды поздно ночью ( мы уже собирались спать ложиться, во всяком случае, я сидела на своём верхнем ярусе в позе лотоса, и дверь была на крючке) к нам в комнату постучали. Открыли. Вошли комендант, председатель студсовета и неизвестный дядька с надутыми щеками и животом.
- Ага! - воскликнула комендант.
- Так-так-так-так-тааак… - озадаченно протакал предстудсовета.
- А дядька напыжился, побагровел и, словно за трибуной какой стоит, а не в нашей комнате среди ночи, начал вещать: «В то время, как весь Советский народ… под руководством Коммунистич… с воодушевлением готовится к встрече 60-й годовщины Великой Октябрской… когда благосостояние день ото дня... когда все помыслы и дела устремлены вперёд, к коммунистическому прогрессу... а тут... на родине великого вождя… в центре города, рядом с Ленинским мемориалом, где туристы-иностранцы... 49-я комната в лице... сооружают нары… с целью опорочить…»
Наконец, дядька выдохся или задохнулся от праведного негодования, и ночные посетители удалились. Когда дверь за ними закрылась, я говорю: «Девочки, что это было?» Ну, и давай все хохотать, поочередно изображая смешного дядьку, наизусть прочитавшего тут нам передовицу газеты «Правда».
Глупые! Не зря говорится, хорошо смеется тот, кто…
Утром с первой же пары всю нашу компашку (49-ю комн.) вызвали в деканат, где при молчаливом присутствии нашего доброго старикана декана строгие комсорг и парторг факультета стали выяснять, как мы докатились до жизни такой, кто зачинщик… Зачинщик была я, всех остальных подбила тоже я. И закрутилось… Заседания комитетов всяких, собрания… И везде – красной нитью: « В то время, когда весь Советский народ… во главе и под руководством… в едином порыве… стройными рядами… родина Ленина… в советском вузе... с целью опорочить...»
И в то время… когда я решала, какое из двух зол предпочтительнее: с манатками – домой позорить на всю округу семью или с Венца в Волгу - вниз головой, как Катерина Кабанова, меня спасли наш старенький декан и нестарый ректор. Ректор вызвал к себе - я, да и все девчонки решили - вот он, финал, сейчас объявят о моём отчислении. Я вошла в кабинет(там уже сидел наш декан), и... ректор попросил меня выручить его друга, директора школы, - поехать в дальнее-предальнее село на самом краю области и поработать там месяц-другой, пока не найдут учителя-словесника.
- Поезжай, дочка, не бойся, ты сможешь, а к зимней сессии вернёшься... - подбодрил декан.
Вот.
А когда я вернулась из "моего Шушенского", всем уже было совершенно не до меня - исключали Борю Барабанского (кстати, одного из двух парней на всем нашем сплошь женском курсе). Он подружил-подружил с Иркой Высокиной, а заявление в загс отнёс с другой. Ну, Ирка капнула, куда следует, что видела как-то у Барабашки книжку... страшно сказать, какую - Солженицына!!! Вот, тут всё. Барабашку не смог бы спасти даже сам Господь Бог. Но это совсем другая история.