"В глушь! В Саратов!" - эта мысль вертелась в голове у Гоги все утро, забивая победные рапорты с мест пожарищ и бравурные марши.
" Надо обязательно взять с собой калькулятор и набор циркулей", Гоша метался по квартире, упаковывая нужными вещами объемистый чемодан. Вещей было много, гораздо больше того, что мог в себя вместить старый потертый чемодан с огромными защелками на крышке.
Внутри его чрева все было усыпано мелким крошевом, старыми автобусными билетами, а на крышке суровыми нитками была пришита бирка, на которой чернилами было написано: « Гога. 3 отряд».
Рядом с открытым чемоданом росла горка разноцветных носков и рубашек. Тут же, небрежным комом, лежали вельветовые брюки, купленные Гогой на распродаже в «Березке» в 1988 году и гавайская рубаха, которую сшила Гоге его бабушка из старого махрового полотенца.
Сам же Гога стоял и мучительно выбирал головной убор. Выбор был невелик - милицейская пилотка, оставленная как то участковым-пьяницей у Гоги и ярко-синяя бейсболка с логотипом «Речфлот».
«Возьму кепку, она красивая, а то, за пилотку, и побить могут» - с облегчением принял решение Гога и закинул пилотку за шкаф.
Втиснув в чемодан все вещи, Гога с натугой закрыл крышку и счастливо улыбнулся.
«Эх, жаль планер с собой взять не получится» - с сожалением подумал он. Планер был большой, с отломанным хвостом. Починить его как то не находилось времени, а выкинуть его Гога не решался т.к. планер напоминал ему о счастливом пионерском детстве.
Всё внутри Гоги замирало в предвкушении поездки на химкомбинат Блинска. Противоречивые слухи, что ходили об этом городе будоражили воображение и заставляли его сердце учащенно биться.
Гога оглядел комнату. Чемодан был упакован, в целлофановом пакете лежала пожаренная вчера курица, обложенная вареными яйцами, влажно блестели стебли лука.
В еде Гога был неприхотлив и предпочитал простую и здоровую пищу. Даже в лаборатории, где Гога работал, он завтракал, обедал и ужинал простыми бутербродами с вареной чесночной колбасой, обильно политой острым соусом и переложенной сочным репчатым луком. Из-за его пищевых пристрастий другие сотрудники лаборатории старались свести общение с Гогой к минимуму. А начальство закрывало глаза, а точнее зажимало нос, на постоянный запах, окутывающий Гогу, ибо работником он являлся ответственным и постоянно вызывался на местную овощную базу, где он мог часами перебирать прелый лук, украдкой откладывая хорошие экземпляры в потайной карман своей курточки. Теперь отборные матово блестящие луковицы лежали в отдельном пакетике и дожидались своего часа.
Гога , наверное, в сотый раз взглянул на часы, ожидая звонка из Блинска. Сев на раздутый чемодан он стал вслух пересказывать таблицу Менделеева, после чего с выражением прочел несколько сложных формул и карандашом написал на обоях гомологический ряд.
В квартире было пустынно и тихо. Не слышалось возни паука Модеста в банке. Его еще вчера Гога отдал своему приятелю-арахнолюбу на временное содержание. Увидев откормленного мухами Модеста, тот молча, махнул стакан водки и, невнятно попрощавшись, помчался домой исследовать паука. Своего же пса Персифаля Гога отдал хозяину пит-буля Моргенштерна. Собаки давно дружили и их часто видели вместе разрывающих дворовые клумбы.
Так что, к своей неожиданной командировке, Гога был подготовлен полностью. Хотя менять место жительства он не любил, но что-то внутри его звало в это путешествие тихим и мрачным голосом.
И если поначалу вся эта затея с химкомбинатом Гоге не пришлась по душе, то сейчас он с нетерпением ожидал отъезда в Блинск.
«Кто знает, – думал он – может именно в этом городе, я найду свое счастье. Возможно, оно уже стоит у дома и пристально смотрит в даль».
Гога живо представил, как он стоит среди поля спелой пшеницы и обнимает кого-то. А на его загорелом лице играет счастливая улыбка. Гога стал тихонько напевать « Оду радости». Когда Гогины рулады стали набирать силу, его внезапно прервал телефонный звонок. Гога в стремительном прыжке метнулся к телефону и крепко прижал трубку к уху. Поначалу в трубке было слышно лишь тихое завывание и какой-то шум, в котором Гога через секунду распознал далекое воронье карканье. Потом тихий голос произнес: - Машина подана. И отключился. В трубке повисла звенящая тишина. Гога осторожно положил её на рычаг и, подойдя к окну, выглянул в него.
У подъезда стоял длинный черный автомобиль.
«Свершилось» - подумал Гога.
.