Одиночество в Кабуле

Одиночество в Кабуле
          
 Из записок Федора Н.    


Октябрь 1991
      
Москва
      
 Вышел в осень, на работу. На дворе сегодня тепло. Бабье лето. Последние дни. Потом дожди, слякоть и витающая в воздухе гиперинфляция. Вожди совершенно беспомощны. В газете некий вакуум во всём. Растерянность среди редколлегии, потерянность среди коллектива. Народ начинает потихоньку подыскивать иную работу. "Правда" ещё не "Титаник", но крысы в трюмах заметались. Много разговоров и распития чего найдётся. А работать нам когда? А работать некогда...
Впрочем, главное не вешать носа. Случается ведь и хуже. Хотя всё достаточно муторно.
      
      2 (среда)
      Забрезжила надежда поехать в Кабул на месяц-полтора.
      После того как Вадим Окулов вытащил из Кабула впавшего в перманентный запой нашего собкора Володю П., там вахтовым методом, сроком не более месяца, поработало несколько парней из секретариата и международных отделов. Обкатывались на Афгане. Сейчас там сидит Юра Владимиров из отдела стран "третьего мира".
      Владимир Павлович Чернышёв, после того как мы выпили по стакану питерской "табуретовки", обратил вдруг внимание на мою расползшуюся выше шва китайскую кроссовку, которую я безуспешно пытался подклеить чудо-клеем "БФ".
      - Хреново, Федор?
      - Нормально, Палыч. Пока ещё сухо.
      - А как задождит?
      - Есть у меня резиновые сапоги. Прошлую зиму в них проходил. Сам видишь, Вьетнам мой накрылся медным тазиком. Так что обувки не предвидится.
      - Вот что, - говорит Палыч, - у Юрки сука должна через пару недель ощениться. Он попросил на несколько дней вернуться в Москву, но как ты понимаешь, никто ему этого не позволит. Принято решение корпункт в Кабуле ликвидировать. Но я хотел бы продлить наше присутствие там, хотя бы до конца ноября. Ты как на это смотришь?
      - Наливай, Палыч! Это намёк, чтобы я не сбежал из редакции? Не сбегу. Хотел уйти после того, как меня кинули с Вьетнамом, но сам знаешь, что ГКЧП все карты спутал. Я же упрямый. Сейчас некоторые из "Правды" побежали, а мне не след. Так что тонуть будем вместе.
      Выпиваем по второй. "Табуретовка" градусов под 70. Из чего они её там в Питере-Ленинграде гонят?
      - Ты же бывал в Афгане?
      - Однажды, лет пять назад.
      - Потянешь?
      - Не знаю. Честно, не знаю. Колес на корпункте нет. Переводчика нет. Местных журналистов я не знаю. Не думаю, что в посольстве меня возлюбят после того как "Правду" закрывали. Пастухов вроде бы нормальный мужик, но ему тоже выжить хочется.
      Палыч разверстывает по третьей.
      - Желающих, сам знаешь, много. Но я хочу, чтобы поехал ты. Продашь там всё, что осталось. И тяни своё пребывание, сколько сможешь. Командировочные там по нынешним временам смешные, но это всё же десять долларов в день и ещё афгани. Они, правда, как рассказывает Юра, вконец обесценились, но на обед хватит.
      -Уговорил, Палыч!
      
      3 (четверг)
      Конечно, риск в этой командировке присутствует, но мне ли о том кручиниться? Нужно как-то семейные дела подправлять. Хотя, всё ещё может сорваться. Так что поживём-увидим. Особых препон вроде бы не предвидится. Чернышёв и Шашков - "за", Слава Дробков - тоже. Хорошо бы посетить "парваньку", особенно в моём оборванстве. Надо же какая рифма: "парванство - оборванство". При нынешних ценах скоро без последних штанов останусь. Так что "парван" актуален более чем. Но не буду обольщаться.
      
      6 (воскресенье)
      Дежурю по номеру. Может быть, удастся поговорить с Юрой Владимировым. С питием следует застопорить. Разговора с Кабулом не было. Но была записка от Юры. Судя по всему ситуация там хреновая. Но тут ничего не попишешь. Нужно держаться.
      
      8 (вторник)
      Чернышёв убедил Дробкова, он у нас теперь зам. главного по международным отделам, поговорить с Селезнёвым, чтобы назначить меня собкором по Афгану. Слава с Гээсом договорился. А это всё-таки почти шестьсот гринов в месяц, а не инфляционные афошки. И Клавдия, наша дорогая, из валютного отдела издательства готова пойти на встречу. Грины у неё пока для "Правды" есть. Выдает собкорам налом. Иначе демократы арест наложат, как наложили его на рублевые счета "Правды" в Управлении делами ЦК КПСС.
      Но неожиданно упёрся экс-зам Королёв. А у него право подписи финансовых документов до конца года.
      - Собкоров, говорит, только секретариат ЦК имел право назначать.
      - Так его же теперь нету, вашего ЦК.
      - Всё равно ничего не подпишу. Командировку сроком на месяц, пожалуйста, а собкорство ни за что.
      - Тогда на полтора месяца...
      - Это почему?
      - Так мне же корпункт ликвидировать предстоит. Как я за месяц обернусь?
      - А чего там ликвидировать? Вилла не наша. А прочее? Там нет ничего ценного. Обойдёшься месяцем!
      Как скажите, товарищ экс-зам! На том и разошлись.
      
      
      11 (пятница)
      Валютчица наша любимая, Клавдия Фёдоровна Слуцкая получила для меня кучу "афошек" на суточные. "Афошки" - старые, лохматые и мелкими купюрами. Получилось около трёх килограммов афгани.
      - Я лучше на свои двадцать килограммов дозволенного веса колбасы и килек повезу, Клавдия Фёдоровна.
      - Да не переживайте, Федор. Я вам оплачу перевес багажа на десять килограммов.
      Получилась у меня авоська афганской валюты. Чтоб всегда так жил! А вот долларов всего три сотенные бумажки.
      
      15 (вторник)
      Пил водку с Сергеем. Больно смотреть на его изувеченное лицо. Никак не могу привыкнуть к тому, что друг мой Серёжа - афганский инвалид.
      Последнее, что Никандрыч смог выбить для сына у Горбачёва - двухкомнатную квартиру в элитном доме на улице Веснина. Сам В. Н. живёт в этом же доме в соседнем подъезде. Он уже давно не в ЦК, а в "Известиях", а там тоже задвигают на пятый план. Так проходит земная слава. Обещал дать мне рекомендательное письмо для Бориса Николаевича Пастухова, который нынче Чрезвычайный и полномочный посол в Республике Афганистан. Это, конечно, хорошо. Хотя, кто сегодня с опальными знаться хочет?
      
      20 (воскресенье)
      Улетаю в Кабул. С утра затяжной дождик. Нашёл на антресолях старые кеды. Они, по крайней мере, не протекают. Вид у спецкора "Правды" хипповатый. Кеды, потертые джинсы, бундесверовская куртка, купленная на кабульской парваньке ещё в прошлую поездку в 87 году. Говорю Мышке, дождик - это добрая примета. Четырёхлетний Ванёк таких тонкостей не понимает. Не хочет с папкой расставаться.
      Скоро подъедет издательская "Волга", на которой отправлюсь в Шереметьево-1, откуда вылетает рейс на Кабул. На улице темно. Мышка одевает Ивана в клетчатое пальтишко, купленное мною в 89 году в славном городе Пхеньяне на воны с красной полоской, идёт с моим мальчиком на вечернюю прогулку.
      Чтобы не прощаться.
      Чтобы не разреветься.
      Сажусь в чёрную "Волгу" и смотрю, как в сумраке стоят в метрах пяти два самых любимых для меня человека. А третий любимый человек - дочь Ирина ушла с подружкой на дискотеку. Молодость эгоистична и не сентиментальна.
      В Шереметьеве таможенники смотрят разрешение на провоз валюты, просят показать доллары. Спрашивают, что в авоське. Отвечаю: афгани. Совсем наши с ума посходили, - смеются таможенники. Проходи! Считать не будете? Ну, мы же не сумасшедшие!
      
Из газет:
6.10.91 года «Вслед за Н. Кручиной покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна своей квартиры, его предшественник на посту управделами ЦК КПСС 81-летний Г. Павлов».
15.10.91 «Митинг и волнения в Казани с требованием независимости Татарстана».

20. 10. 91 «Подписан  Указ Президента РСФСР о передаче внутренних войск МВД  СССР, дислоцированных на территории РСФСР под юрисдикцию России. Утверждён ВС РСФСР 9 ноября». 
   
Кабул
      
      21 (понедельник)
      На рассвете прилетели в Ташкент. Пересели в транспортник, отстреливающий тепловыми ракетами. На сей раз истребители сопровождения не взлетали. Да и в кабульском аэропорту никто меня не встретил. Хотя должен был вроде бы приехать друг Пластуна и Владимирова Володя Андрианов, которому везу от Юры бутылку водки. Хорошо, познакомился в дороге с людьми из торгпредства. Пропасть не дали. Подвезли к посольству. Попросил наших славных пограничников в штатском разыскать по телефону Андрианова. Минут через двадцать появился симпатичный стройный человек с военной выправкой. Жутко извинялся за отсутствие в аэропорту. Совсем замотался. Похоже, все тут замотались. Обстановка на территории посольства беспокойная. Володя провёл меня к "правдинской" вилле, открыл ключами ворота гаража, потом запер их, и лишь после этого через дверь в боковой стене гаража мы входим в чаман. На меня набрасывается собака Баскервилей.
      - Белка, кричит Володя, свои! Не испугался?
      Едва не описался. Однако ж, "ноблесс оближ"!
      - А чего пугаться, свои же. Теперь я её хозяин.
      Белка, взрослая сучка породы кучи. Пастушья собака. Гладкошерстая светлого окраса с серыми очками вокруг глаз.
      - Ты только на улицу её не выпускай. Она запах пуштунов не выносит.
      - Это что же, Володя Пластун её так воспитал?
      - Да нет! Чёрт знает почему. Нас выносит, таджиков выносил, а пуштуна укусить может. Ну ладно пошёл я, вечером заглянем к тебе на огонёк. А пока располагайся.
      
      22 (вторник)
 Вилла у меня просто конфетка. Строил её человек со вкусом. Где он теперь? Уехал, наверное, а может быть и сгинул в разборках афганской революции.
Вчера были гости. Володя с женой. Андрей Правов, собкор АПН, теперь оно ИАН называется, тоже с женой, телевизионщик белорус Александр Шкирандо и радийный корреспондент осетин Боря Бирагов, оба без жён. И я совсем русский хохол, тоже без жены. Союз разбегается, а мы вместе в Афгане.
      Здесь теперь так, если можно обойтись без жён, лучше отправить их в Москву.
      - Что настолько всё паршиво?
      - Не совсем, но военная ситуация непредсказуема. Да и дома не ясно, что и как.
      - А чего не ясно. По уши в дерьме сидим. Зато демократия.
      Пили водку. Закусывали дыней. Дыня просто прелесть. Вся сочится мёдом. Я дыню, наверное, лет восемь не ел.
      Потом позвонил человек по имени Расед. Сказал, что он друг Пластуна и Владимирова и хочет приехать познакомиться со мной. Какие проблемы? Запер Белку в недостроенной сауне. Расед - симпатичный пуштун. Партиец. Секретарь райкома нашего района. В НДПА состоял в крыле "Хальк". Теперь в Партии Отечества, но в душе по прежнему "халькист". Гости мои к нему хоть внешне по-доброму отнеслись, но с некоей опаской. Как-то быстро раскланялись.
      - Расед, - говорю новому своему другу, - а водку в Кабуле купить можно?
      - Даже просто. Пять долларов бутылка. Спросишь только: рафик, товар аст?
      Сели в его чёрную "Волгу". Поехали в район Шахри-нау. Захожу в дукан. Расед остается в машине. Мусульманин всё же.
      - Рафик, товар аст?
      У дуканщика рот до ушей. Вытаскивает из-под прилавка поллитровку в крафтпакете. Водочка что надо. "Союзплодоимпортовская" с винтом. Из Пакистана возят. Не палёная. И сдача с сотни нашлась. Душевно посидели.
      А на утро - тяжёлая голова и угрызения совести, что семью на целых пять долларов обездолил. Сижу вот, греюсь на солнышке и думаю, что нужно срочно приобретать какие-то башмаки. Не идти же к послу на представление в кедах. Хотя, хиппово!
      
      23 (среда)
      Третий день в Кабуле. Адаптируюсь очень трудно. Завтра нужно попасть к послу при посредничестве Замира Кабулова. Это старый знакомый. В 87-ом встречал меня в аэропорту. Тогда он был пресс-атташе. Сейчас уже едва не советник. За глаза его зовут "За мир в Кабуле". Манеры вкрадчивые, дипломатические. Попросил его представить меня Борису Николаевичу. Не знаю, что из этого выйдет. Но вечера в Кабуле очень и очень тягостные. Одиночество больше всего угнетает. Нужно приступать к написанию заметок.
      
      24 (четверг)
      Вчерашние шашлычки, кажется, сыграли роль маленькой бомбочки. Во всяком случае, чувствую себя прескверно. Главное бы не подцепить в начале командировки какой-нибудь желтушной дряни. А то получится, что отправился за гепатитом. Как оператор Исаев. А мне болеть ну никак нельзя.
      Ем таблетки в гордом одиночестве.
      
      25 (пятница)
      У нас выходные, как это и положено в мусульманском мире. А в Москве - митинги. Так что ещё погодим с ГКЧП.
      Продиктовал первую корреспонденцию в "Правду", подготовленную в соавторстве с Андреем Правовым. Беседовал с Раседом. Этот партиец просто как подарок Аллаха. Обещал на неделе поездку на посты и в Царандой. В остальном довольствуюсь прегордым одиночеством. Коллеги мою принадлежность партийному органу не очень жалуют. Осуждать их не стоит. Они - люди. Да ещё в загранкомандировке. Здесь доллары получают, а что в Москве? Очевидно, так и должно быть. Это бич практически каждой загранки. Но, возможно, я ещё познакомлюсь и с хорошими людьми.
      Пока же всё очень неконкретно. Вот так и началась эта командировка. Увы, это не Индокитай, где хоть по улицам можно бродить до отупения. Вечером позвонил, однако, Саша Шкирандо. Спасибо, хоть здоровьем интересуются. Не дадут загнуться в одиночестве. В принципе, нет худа без добра, ибо за два дня вынужденного поста не потратил ни цента, ни афгани.
      
      26 (суббота)
      Спал сегодня отвратительно. То ли давление прыгнуло, то ли ещё что. А вставать пришлось рано, поскольку всё ещё продолжаю ходить на представление к послу, который куда-то запропастился. Кажется, где-то за ближними горами слышен рокот "скадов". Войну здесь пока никто ещё не отменял.
      Посла в Кабуле не оказалось. Правов тоже куда-то запропал. Нур, обещал позвонить, но пока молчит. Таким образом, суббота накрывается синим пламенем. Затворничество сильно травмирует мою нежно-мятежную душу. Такое ощущение, что сидишь как дурак "в ожидании Годо". Но опять же следует утешиться тем, что это лучше чем быть чьим-то заложником. Не дай бог попасть в эту шкуру.
      Объявился, однако, Андрей. Отчаянно блефует. Его право. Здесь никто никому ничем не обязан. Буду ждать Нура, хотя надежды практически нет.
      Хуже другое, третий день перебиваюсь с хлеба на воду, поскольку в город не выбраться, а посольский общепит заработает, может быть, в понедельник.
      
            
      27 (воскресенье)
      С утра настроение и самочувствие, тьфу-тьфу, получше. Вчера всё же подъехал Нур, и мы смогли совершить вылазку в город. Купил на "парваньке" пару ботинок, так что теперь хоть есть в чём топать по кабульской пыли. Слегка удалось прибарахлиться, да и девчонкам моим кое-чего приобрёл. Была бы оказия с кем передать обновы типа "сэконд-хэнд". Прилетел из Ташкента Исаев. Бледно-жёлтый. Обижается на Шурика Шкирандо, который постарался побыстрее сбагрить его в Москву. Но что поделаешь, такова здесь реальность. Без оператора Шурику кранты, а не дай бог возникнет у Исаева рецидив гепатита и снова здорово. Картина стара как мир. Оператор и журналист в перманентном конфликте. Это только я любил оператора Сашу Д., как свою правую руку.
"Ампутировали"!
      Не знаю, зачем ввязался в эту историю, но мои нравоучения очень Шкиранде не понравились. Белорус с норовом. Хорошо ещё матерком не завернул, а то куда бы это нас завело. Всё-таки, временами меня срывает, хотя бузить - последнее дело. Думаю, обойдется.
      Главное сейчас наша с Нурчиком торговая акция. Его знакомый пуштун Наср, кажется, готов купить весь мой корпунктовский хлам. А имущество после собкорства Володи Пластуна на вилле просто никакое. Я его за это нисколько не осуждаю: жил он там по-спартански. В то время как другие занимались благоустройством своих гнёздышек, "правдист" Пластун занимался войной и употреблением в огромных масштабах виски "Грантз". (Весь сарай был заставлен штабелям этих трёхугольных ёмкостей. Не знаю, куда их потом дел таджик, прибиравшийся на вилле).
      Вот так и живём. Можно сказать почти собкорствую, если бы не жалкие суточные, прописанные мне жлобиной Королёвым. Не пойму я этих чиновников от журналистики. Впрочем, плевать. Нужно сочинять заметку в газету, а для этого нужно искать тему.
      Сегодня день достаточно приятный. Ездил с Володей Андриановым на "парваньку". Вечером принимал гостей. Главное же, завязал контакт с братьями Каюми. Так что многое удачно.
      
      Из газет:
      27.10.91 "Выборы президента и парламента Чеченской республики. Президентом избран 47-летний генерал ВВС Джохар Дудаев. По официальным сообщениям ЦИК ЧР в выборах приняли участие 72 процента избирателей, Д. Дудаев получил 90 процентов голосов. Фактически же выборы прошли только на территории формально существующей Чеченской республики и в них приняли участие не более 15 процентов избирателей. У пришедших голосовать даже не спрашивали документов, удостоверяющих личность. Бюллетени забрасывали в урны пачками. (Спустя пять дней съезд народных депутатов РСФСР признал чеченские выборы незаконными).
      
      
      28 (понедельник)
      Постепенно обвыкаю. Конечно, без семьи тоскливо, но нужно постараться приодеть моих ребят. И послать им немного американских денег. Рубли уже почти обесценились.
      Сегодня Замир Кабулов передал нам с Правовым текст ответов президента Наджибуллы на поставленные нами вопросы, которые должны быть опубликованы как "Интервью для "Правды". Для Наджибуллы моя газета ещё остаётся влиятельным печатным органом. Для многих моих коллег, увы, уже нет.
      
      30 (среда)
      И что на меня нашло? Опять пытался что-то доказывать Шкирандо. Хотя совсем это ни к чему. Но он уже проникся демократической эйфорией наших новых вождей, а я же напротив, делаю всё с точностью наоборот. Должен бы, по идее, объявить себя жертвой партийных держиморд, а держусь почему-то за "Правду" с упорством Павки Корчагина. Мне одинаково противны, Горбачёв и Яковлев, Ельцин и Бурбулис, Руцкой и Собчак. Так что зря, совершено, сорвался.
      Даже если это не будет иметь последствий, всё равно подобные демарши непростительны. Веду себя как Моська. Возможно, сказываются нервишки, но нужно держать себя в руках. Поскольку того, что случилось, уже не поправишь, вывод напрашивается один. Раз надрался, запри ворота и любуйся последними розами в чамане.
      
      Из газет:
      28.10.91 " Второй этап съезда народных депутатов РСФСР. С программным заявлением выступил Борис Ельцин, жестко объявивший о своём выборе в пользу радикальных экономических реформ. Председателем ВС избран Руслан Хасбулатов - 559 "за" при 331 "против".
      В конце октября, по воспоминаниям Егора Гайдара, состоялся его первый разговор с Ельциным. "Кадровые вопросы не обсуждались, речь шла об экономической ситуации. Общее впечатление: Ельцин прилично для политика ориентируется в экономике, в целом отдаёт себе отчёт в том, что происходит в стране"
      Из телепрограмм: Госбанк (чего?) выпустил в обращение банкноты достоинством 200 рублей.
      
      31 (четверг)
      Ожидаю сеанса связи с Москвой. Должна подойти Мышка. Предстоит также передать большой материал - интервью с Наджибуллой. Материал продиктовал, но с Мышкой поговорить не успел. Хотя она в жуткой панике. С чего бы?
      И не успел заказать новый вызов. Теперь остаётся уповать на редакцию. Успокаивает отъезд в Москву в ближайшие дни Надежды Правовой, которая отвезёт им весточку от меня.
      Как-то тоскливо стало. Но, ещё не вечер! Будем считать, что командировка только началась. Впереди долгие кабульские вечера.
      Из позитивного. Появился хороший друг Расед, который помогает мне собирать материалы для корреспонденций. Нашёлся старый друг Нур, который помогает продавать имущество корпункта, чтобы жить на эти деньги.
      Из неприятного. Тоскливые вечера в одиночестве. Правда, это помогает экономить деньги, но утешение слабое. Работаю над материалом о Царандое.
      
      Ноябрь 1991 года
      
      
      1 (пятница)
      Ещё одна мусульманская пятница в Кабуле. Выходной. Тихо. Может быть, вызовет Москва?
      Может быть, и нет?
      Кто знает?
      Расед пока не звонил.
      Может быть, гости минуют меня, а, может быть, и нет.
      Такова жизнь. Первые десять дней были отданы на разгон. Теперь нужна работа.
      Гости были и хорошо посидели.
      Москва вызвала, пока всё идёт нормально, ну а что дальше, знает один Бог.
      
      2 (суббота)
      Сегодня у меня выдался очень удачный день. Я обнаружил в Кабуле, - городе сухом и пыльном, а когда задождит слякотно-грязном - райский уголок. Это знаменитый Сад Бабура - Баги Бабур. Мне стыдно сознаваться в своём невежестве, но только после двух недель пребывания в Кабуле я узнал о том, что в этом городе похоронен основатель государства Великих Моголов в Индии.
      Но обо всё по порядку. В 10.15 кабульского времени приехал Расед с предложением посетить Сад Бабура. У меня ещё с кампучийских времён выработалась привычка не задавать лишних и не лишних вопросов. Привычка для журналиста недопустимая, но тем самым я пытаюсь скрывать своё невежество.
      Какого хрена у меня не нашлось пары часов в Москве прочитать литературу о Кабуле. У нас простые знания. Кабул - война - душманы, т.б. моджахеды нынче, хотя "дух" он и в Африке "дух", но что вы ... "Душман" вычеркнут из нашего лексикона, как будто и не было десяти лет войны и тех жертв, которых потребовал кровавый молох партийных геронтофилов.
      А вот теперь мы сдаём Наджибуллу, сдаём подленько, готовясь принять "духов" в Москве и о чем-то с ними договориться. Расед говорит об этом прямо. Я говорю: "Расед-джан, у нас не все думают так, как Горбачёв и Шеварднадзе. А на Ельцина не надейся - этот сдаст вас первым".
      Но, кажется, я отвлёкся. Наскоро перекусив яичницей, другой еды в доме нет, мы садимся в партийную "Волгу" моего друга и едем по кабульским улицам к подножию одной из гор или скорее высот, с разных сторон окружающих город. Над головой ослепительно лазурное небо. День солнечный, но с аурой осени, придающей ему прощальную красоту.
      Восхождение на эту гору напомнило мне подъем на гору Мтацминда в родном городе Тбилиси, где прошли моё детство и юность. Только там можно воспользоваться фуникулёрным трамвайчиком, построенным до революции или канатной дорогой, построенной в шестидесятые годы. К могиле Великого Могола нужно подниматься пешком. Впрочем, прогулка эта для меня отрадна. Слишком я засиделся на своей вилле в постоянном ожидании то ли вызова из Москвы, то ли гостей. По дороге к саду Бабура, расположенному на террасах горы Шер-Дарваза, окаймляющей город с юга, на одной из площадок - две старинные пушки. Почему-то вспомнилось начало киплинговского "Кима".
      "Несмотря на запрещение городской управы, он сидел верхом на пушке Зам-Заммах, стоявшей на глиняном постаменте против Аджайб-Гера, дома Чудес, как называют Лагорский музей. Тот, кто владеет Зам-Заммахом, этим "извергающим огонь драконом", владеет Пенджабом. Большое орудие из позеленевшей бронзы всегда бывает первой добычей победителя".
      
      Расед говорит, что раньше (раньше это когда, - до переворота 1973 года или до переворота 1978 года, названного у нас по просьбе афганских товарищей Апрельской (Сауровской) революцией) точно в полдень из этих пушек производили холостой выстрел, слышимый почти по всему городу. По этому выстрелу кабульцы ориентировались во времени. Договариваясь о времени встречи, добавляли - не во столько пополудни, а во столько "после пушки". Интересная деталь!
      
      Но поднимаемся выше.
      На небольшом плато в юго-восточной части горы Шер-Дарваза сохранились полуразвалившиеся стены Балагиссара - крепости, которая была сердцем Кабула с начала его существования.
      Расед, выступающий сегодня в роли гида ,рассказывает: в XIII веке крепость была разрушена войсками Чингисхана. А в начале XVI века здесь появился Бабур.
      За разговорами об афганской истории незаметно выбрались на небольшое плато, где находится усыпальница Великого Могола, и где сегодня собрались в небольшом летнем павильоне городские старейшины.
      Мы с Раседом сидим в зале, и вместе со всеми я повторяю - "Аллах Акбар". О чём толкуют эти старики спрашивать неудобно. Расед, как истовый мусульманин проводит пальцами по щекам, всякий раз приговаривая "Аллах Акбар". Пришлось часа полтора терпеть это заседание почтенных старцев.
      
      Могила Бабура скромна для такого великого человека. Впрочем, этот правитель был больше меланхолическим поэтом, чем властным мужем. Он оставил такие вот стихи:
      "О, сколько долгих-долгих лет я отдал горю и досадам,
       Когда и праздник - горше бед, а радость в кубок льется ядом!
       Я, сломленный, почти без сил, из чаши рока пил отраву,
      И кубок Джама горек был, безрадостен и чужд усладам.
      О друге в милой стороне не надо говорить, о други,
       Что целый мир, что люди мне, - от них отторгнут я разладом.
       Мне радость пиршеств не нужна, когда с тобою разлучен я,
      Благословенны времена, когда с тобой я буду рядом!
       Пока, Бабур, ты стонешь тут, стеная в горестной разлуке,
       Пусть на пиру певцы поют и горестным, и тихим ладом".
      Захир ад-дин Мухаммед Бабур, изгнанный из родной Ферганы предводителем кочевых узбеков Мухаммедом Шейбани-ханом пошёл на юг через Афганистан в Индию. Собственно там он и создал империю Великих Моголов, ставшую впоследствии добычей англичан. Индию они завоевали, а вот с Афганистаном получалось плохо. Кабул брали два или три раза. Но потом уходили. Осиное гнездо не приручишь. А вот мы думали, что "полуденная наша экспедиция" обернётся удачей. Англичане в это время смеялись.
      
      Бабур умер в Агре. Спустя некоторое время после смерти Бабура, останки его были перенесены из Агры в Кабул, в загородный сад, в котором мы и прогуливались сегодня по тенистым дорожкам. После жаркого, сухого серо-бежевого Кабула с его глухими стенами-дувалами, великолепный вид, открывающийся с площадок бабуровского сада настраивает меня на лирический лад.
      
      Закрепить это настроение можно только совместным распитием экспортной "Московской" с истекающей мёдом дыней на закуску.
      Но Расед просит открыть банку тушёнки.
      - Расед-джан, как же ты мусульманин свинину ешь и водку пьёшь? А как же Аллах?
      Расед смотрит на меня с очаровательной хитринкой Насреддина.
      - Понимаешь, Федя-джан, Аллах велик, но у тебя в доме такая толстая крыша.

    Ноябрь
      4 (понедельник)
      Опять умолк телефон. Очередная поломка на линии. Расед дозвониться не смог, приехал, чтобы сообщить, завтра едем к Омару на "Джангалак". Может, наберу материала на репортаж?
      Познакомился с Игорем из ТАССа. Его начальник Герман Байков, зав. отделением ТАСС в РА, старается в отношении меня сохранять корректную дистанцию. Знает ли об этом Игорь? Впрочем, мне показалось, что этот молодой человек из "соседей". А им можно поддерживать отношения со всеми, если собеседник целесообразен. У меня же почти каждый день полон дом ценных пуштунов.
      
      5(вторник)
      Обедали у Омара на "Джангалаке". Омар - полнеющий мужчина средних лет. Глаза у него тёмные и грустные.
      - Федя-джан, почему нам перестали поставлять запчасти к "КамАЗам"? У меня уже семь машин на заводе скопилось. Сами мы сделать сложные детали не можем, а ваш Бех уклоняется от разговоров. Мы же не бесплатно просим. Разве наши доллары хуже, они такие же американские.
      Что я могу ответить Омару? Ну, напишу я об этом в "Правду", хотя не уверен, что такой материал напечатают, пуганные они все там стали. А даже если и напечатают, даже если камазовский начальник Бех прочитает эту заметку и в нём заговорит совесть, сумеет ли он поставить детали на "Джангалак"? Сомневаюсь...
      - Раис Омар, я постараюсь что-нибудь выяснить...
      Не расстраивать же зря человека, чей плов ты ешь.
      
      6 (Среда)
      Вчера вечером крепко выпили с Борисом Бираговым. Причина? После того как я вернулся с "Джангалака", позвонили из Москвы. От них узнал о смерти редактора отдела соцстран - Бориса Ефимовича Аверченко. Он, собственно, и организовал мой приход в "Правду", чтобы позднее отправить меня собкором во Вьетнам. Не получилось. Но это не его вина.
      Царствие ему Небесное!
      А тут Борис пришёл. Помянем, говорю, хорошего человека.
      Сегодня легко похмельное состояние и пустой холодильник. 7-го похоже, грядёт крупная выпивка. Не стоило бы этого делать, да что уж там.
      Звонила Мышка через Володю Михайлова из "Рабочей трибуны". Ура-ура-ура! Получили мои подарочки. Это радует, как радует и то, что дома всё хорошо. А на работе? Поживём, увидим.
      С утра всё нормально. Палец только порезанный болит. Здесь почему-то любая царапина превращается в проблему. Возможно оттого, что я всю посуду мою синим мылом. А посуды всякий раз ворох. Ну что ж, я достойный продолжатель традиций Владимира Пластуна. Девиз: ни дня без строчки, ни дня без капли.
      
      7 (четверг)
      По настоянию Раседа пришлось организовать "приём" в честь Великой Октябрьской Социалистической революции.
      Как писал Маяковский, (не знаю точно он ли, но друг мой Генаша Агафонов, алкаш с Останкина, божился, что он):
      "Революция как поллюция
      В небе красных знамён менструация!"
      Продали канистру бензина, который причитается по корреспондентской разнарядке, добавили денег из тех, что выручены за кондиционер, и купили барашка. Потом зарезали его в честь ВОСР, как римские язычники. Пришёл повар. Вместе с шофёром готовят обед. Уборщик на вилле (нафар) таджик Нияз им ассистирует. Белка скулит, запертая в недостроенной сауне. Прости меня, Белочка, но ты же всех моих пуштунов во дворе перегрызёшь!
      Пришли Расед, Омар, подполковник Джемал, переводчик бюро ИАН и мой друг Нур, Андрей Правов, Боря Бирагов, двое соседей пограничников и ещё двое парней, чего-то в тогрпредстве делающих. Плова было столько, что ели его, ели, да так и не доели. Зато водку из всех бутылок выпили до дна.
      
      
      9 (суббота)
      Диспозиция такова. Уже три мусульманских пятницы я провёл в славном городе Кабуле. Можно сказать, что акклиматизация прошла в заданных параметрах. Принимаю гостей, пишу заметки, купил своим домочадцам ворох сэконд-хэнда. Что ещё?
      Вилла моя соседствует с юга со стеной посольского городка. Справа от меня вилла, на которой живут наши пограничники, охраняющие посольский комплекс. Ходят они в гражданке, но почти все прапора, а некоторые и младшие офицеры. А иначе в посольские привратники не попадёшь. "Зелени" не заработаешь. Ребята они отличные и мы прекрасно ладим.
      Слева в особнячке живёт какой-то афганский чин из силовиков. "Наш" человек, иначе никто бы его к стене посольского комплекса на пушечный выстрел не подпустил. Бачат и девчат у него в семье куча мала и мал-мала меньше. Бегают такой взъерошенной стайкой. Первый раз, когда я выходил из ворот посольского городка со стороны торгпредства, возвращаясь к себе на виллу, они окружили меня и начали галдеть: "Рафик, чиклят, чиклят!"
      Конфеты просят, - сказал пограничник Фёдор. Конфет у меня в карманах не было.
      - Потом, бачата, потом...
      Убежали. На следующий день, закупив в торгпредском магазине карамелек, встречаю свою банду во всеоружии. Восторг неописуемый.
      Вечером иду к Борису.
      Они окружают меня. "Рафик, батом, батом!"
      Вот такие уроки русского в Кабуле.
      
      А в это время в Союзе...
      
      1.11.91
      Джохар Дудаев подписал первый указ, в котором, ссылаясь на Закон о государственном суверенитете и волеизъявлении граждан, объявил, что с 1 ноября 1991 г. ЧР является суверенным государством.
      4.11.91
      Вице президент А.Руцкой в соответствии с постановлением Съезда от 2 ноября издал распоряжение о создании оперативного штаба по кризисной ситуации в Чечено-Ингушской Республике, который должен был подготовить проект указа о введении в Чечне чрезвычайного положения.
      6.11.91
      Ельцин подписал Указ "О деятельности КПСС и КП РСФСР", в соответствии, с которым деятельность КПСС, КП РСФСР прекращена на территории РСФСР, их организационные структуры распущены, а имущество национализировано.
      7.11.91
      Принят Указ Президента РСФСР Љ 178 "О введении чрезвычайного положения в ЧИР", которым предусматривалось создание Временной администрации на территории ЧИР во главе с А. Арслановым.
      В ответ на указ Ельцина о введении чрезвычайного положения в ЧИР массовые акции протеста, блокировка зданий МВД, требования к личному составу МВД присягнуть Дудаеву, блокирование расположения полка ВВ, дислоцированного в Грозном.
      8.11.91
      Прибывшие в Грозный отряды ВВ МВД СССР оказались блокированными на военном аэродроме и во дворце МВД республики. На военном аэродроме Ханкала близ Грозного приземлились два военно-транспортных самолёта с отрядами спецназа на борту, но без оружия. Планировалось, что спецназ будет вооружен со складов местного гарнизона. Однако аэродром блокируется гвардейцами Дудаева, выход из самолётов невозможен, поэтому утром 9 ноября самолёты улетают.
      Инаугурация первого чеченского президента Джохара Дудаева прошла в обстановке введённого им военного положения.
      Резкое обострение обстановки в Грозном. Захват зданий силовых министерств и ведомств, разоружение и массовый переход на сторону Дудаева личного состава МВД ЧИР, блокирование железнодорожных и авиаперевозок, военных городков МО РФ. Джохар наделён неограниченными полномочиями. Исполком ОКЧН призвал порвать все отношения с Россией, а проживающих в Москве чеченцев - превратить столицу в зону бедствия.
      
      А в это время демократы на II съезде движения "Демократическая Россия" призывали помириться с чеченскими сепаратистами и сетовали на то, что народ может отвергнуть намеченные ими реформы. "Участники Движения, говорилось в принятой на съезде резолюции, осознают, что неуспех реформ будет не только поражением Б. Ельцина и тех, кто непосредственно поддерживал президента РСФСР, входил в правительство. (А в правительство накануне вошли - Бурбулис, первый вице-премьер; Гайдар, министр экономики и финансов; Шохин, министр труда и соцзащиты). Это будет поражение всех сил демократии, всего народа России, вопили с трибуны съезда Гайдар со товарищи. Это чревато приходом к власти фашизма, стихийными бунтами, разрухой".
      Потом ещё долго будут этими тезисами народ дурить!
      
      
      11 (понедельник)
      Спал нехорошо. Вдобавок расшатались две коронки и визит к дантисту неизбежен.
      Аудиенция у посла прошла нормально, на мой взгляд, нормально. А там, кто их знает.
      Была связь с Москвой. Продиктовал материал. Из пяти корреспонденций три опубликованы. Что уже хорошо. Два репортажа куда-то затерялись. Немудрено в царящем в редакции "веселии на Руси". Пили, пьём, и будем пить! Ладно, может, сыщутся мои заметочки, а может быть и нет. Говорил с Таней Хреновой. Обещала позвонить Мышке.
      Приходил Борис. Взял канистру для бензина. Юра Мишин обещал зайти. День в принципе - не очень.
      Был в гостях у Юры, а позже пообщался с завхозом. Он, безусловно, жуликоват, но обещал починить на вилле электрику.
      А теперь спать!
      
      А в это время в Союзе
      
      Толик Чубайс назначен председателем Госкомитета РСФСР по госмуществу. (Пустили козла в огород!)
      
      В этот же день грузинский президент-диктатор Звиад Гамсахурдиа объявил о национализации имущества вооруженных сил СССР на территории Грузии. Его примеру не замедлил последовать молдавский царёк Мирча Снегур.
      
      И в этот же день Верховный Совет РСФСР признал невозможным утверждение ельцинского Указа о введении чрезвычайного положения Чечне. Руслан Имранович своих в обиду не даст.
    12 (вторник)
      
      Спал отвратительно. С утра хожу как сомнамбула. Ничего не хочется делать. Можно бы сходить за овощами, развеяться заодно, но обещал быть Нур. Нужно его ждать. Пока сидишь и ждёшь, в голове рождается философская притча о дураке, которому везёт. Дурак - это я. А везёт мне на друзей. Всё-таки, пословица о том, что лучше иметь 100 друзей вместо ста рублей - мудрая. Вот скажем, чтобы я делал без Нура. Кому бы всю эту хрень продал? Здесь сейчас столько советских специалистов сворачивают свою деятельность. Впрочем, мне до них какое дело? Эти, в конце концов, всё сактируют и уничтожат. Ментальность у нас такая. Проще уничтожить всё и прикрыться актами с пятью подписями и семью печатями, чем совершить что-нибудь для пользы дела. Страна большая. Много всего. Вот и просрали всё.
      С Нуром Серфади познакомил меня во время прошлой командировки фотокорреспондент АПН Слава Киселёв. Жил я тогда у Володи, хорошего человека, фамилию которого, к великому стыду забыл.
      Привёз ему письмо и какой-то свёрточек, который мне передал коллега по еженедельнику "За рубежом" Игорь Семинихин. Володя работал советником в каком-то афганском министерстве. Очень он мне тогда помог. Когда я вернулся из Джелалабада, то вновь вселяться в гостиницу "Ариана" не стал, по приглашению Володи переехал жить в его трёхкомнатную квартиру. У него семья в Москве осталась, вот мы и коротали вечера за рюмкой "чая". Как всегда, мои суточные почему-то закончились на половине срока, но оставались "гостиничные". Очень приличная сумма. Вот только где взять счета за гостиницу? Кабул не Сайгон, где вам за пять долларов на "ресепшене" выпишут любой счёт. Тем более Кабул в 1988 году.
      Вот тут и появился Слава Киселёв, который вернулся из Мазари-Шарифа.
      Мужик, какие проблемы, сказал Слава. На следующий день он привёл Нура, который уже тогда работал переводчиком бюро АПН. Нур - мастак по организации всякого рода "деликатных" документов.
      "Какие-дела, Федя-джан, всё сделим!". Через час он спроворил круглую печать с арабской вязью. От чего она там была, не знаю. Затем раздобыл где-то несколько бланков для "биллей", так в Кабуле называли счета. И все в дамках. Хватило и на выпить, и на закусить, и на подарки родным чадам и Мышке. А самое главное в Москве финансовый отчёт прошёл на ура.
      Поэтому когда Андрей Правов сказал мне, что Нур по-прежнему работает в бюро, радость моя была безмерна.
      Уже на второй день после моего приезда в Кабул мы с Нурчиком разработали схему продажи имущества корпункта. Он нашёл покупателя, огромного молодого пуштуна Насра, который пришёл с ним на третий день с авоськой афошек. Договорились, что Наср будет забирать мебель поэтапно. Сначала я отдал им всё, что было лишнего в доме. Затем кондиционеры "БК" - продукцию города Баку. Лето ведь давно кончилось. А ночи уже в конце октября были холодные. На траве с утра лежал иней.
      Вырученные средства мы поделили из расчета один к двум. Одна часть отходила Нуру, две - мне. Из них одна часть сразу же предназначалась на "представительские выпивки и закуски", а другая зачитывалась, как деньги за проданное имущество. Их я истрачу на проживание в Кабуле, после того как срок моей месячной командировки истечёт. Но это будет потом. А пока...
      Пришли Нур и Наср. Увезли кондеи и диван-кровать. И ещё одну кровать. Цирики, конечно, доложат куда надо, что "Правда" распродает своё барахло. Но это их дело.
      У Андрея Правова навернулась тачка. Думаю, что в душе он очень рад этому обстоятельству. Видел, как тяжело ему за рулём на улицах Кабула, какой в нём сидит страх.
      Нурчик получил свои комиссионные, и мы немного выпили. За бизнес!
      
      13 (среда)
      С утра приехал Расед и повёз меня за город на посты к подполковнику Джемалу. Вернулись во второй половине. И выпили за то, что дуракам везёт в особо крупных размерах.
      Завтра запишу, - почему? Сейчас могу только курить и смотреть на звёзды.
      
      
      14 (четверг)
      Снились глупые до невозможности сны. Но, по крайней мере, это лучше чем бессонница. Сегодня предстоит поработать вместе с Борисом по беженцам.
      Постоянные и беспричинные царапины - следствие афганских аббераций и истончения кожи на руках от постоянного пользования синим мылом.
      Ездили к беженцам. Интересный может получиться материал.
      Андрей возревновал до безумия, но монополию на соавторство я ему не давал.
      Вызвала неожиданно Москва. Удалось поговорить с Чернышёвым. На работе всё нормально. А вот дома как? С Таней Хреновой соединиться не удалось. У нас связь в одностороннем порядке, только из Москвы ко мне. У меня же на связь - ни афгани, ни цента, спасибо дяде Королёву.
      В пятницу им необходим материал. Необходим - значит будет!
      Вчера последняя пьянка. Но нервы были набекрень. И только водкой постарался их унять.
      Подорваться на мине в окрестностях Кабула, согласитесь, очень противно. Особенно при крохе сыне.
      А дело было так. Часам к одиннадцати "до пушки" мы приехали к посту Джемала. Пост - это блиндаж на макушке одной из крутых высот, которые с трёх сторон окружают Кабул. Вооружение - один крупнокалиберный и четыре ручных пулемёта. Наверное, там было и другое оружие, но я в эти дела не вникаю. Старое правило: журналист на чужой войне должен держаться подальше от оружия.
      Подниматься на пост пришлось по неимоверной крутизне. Сарбозы кое-где выбили в скалистой породе подобие ступенек. Хотя справа и слева от этой тропы команчей относительно пологие склоны. Справа, даже расположено старое кладбище. Хаотичное скопление камней над могилами. Такой исламский "сад камней". Мусульманские кладбища, наверное, самые аскетичные в мире. Хотя, не знаю. Афган - бедная страна. В Эмиратах может быть всё шикарнее. Но я там не был. Вернее был только в дубайском "дьюти фри", когда "Аэрофлот" летал в Индокитай по этому маршруту.
      Взобрались мы по этой крутизне на джемалову верхотуру и устроились на оттоманке.
      Оттоманка на вершине горы, это, скажу я вам, такая кинематографическая деталь! Ну вот, во мне снова проснулся тележурналист. Картинка всё - текст ничто! Вот только, как они её сюда взгромоздили по этой козлиной тропе?
      Присели мы на эту оттоманочку, отдышались и стали пить чай и разговаривать. Подполковник Джемал у меня в гостях водочкой не брезговал, ну а тут естественно: "будут с водкою дебаты, отвечай, нет, ребята демократы, только чай".
      Итак, пили мы чай, слушал я рассказ Джемала и наслаждался панорамой Кабула, открывшейся с этой высоты. Картина была куда прекраснее, чем та, которую я наблюдал с террасы бабуровского сада. Плоские крыши домов, квадратики чаманов, клочки огородов. Кабул, как Золушка. Внешне совсем серый как мышка, но приглядись к нему, и откроются тебе все его волшебные краски. Только смотреть на него нужно широко открытыми глазами. Из окна автомобиля ничего ведь толком не увидишь.
      Нет, повезло мне в этой жизни, что повсюду встречаешь друзей. Сомарина в Кампучии, Ту во Вьетнаме, Раседа и Нура в Афгане...
      Джемал спрашивает: "Федя-джан, а что в Москве теперь решили дружить с душманами? А зачем сначала десять лет с ними воевали?
      - Так вы же нас позвали?
      Джемал горько усмехается.
      - Нет, Федя-джан, - говорит Расед, - мы вас не звали. "Хальк" за "Парчам" не отвечает.
      Небольшая пауза. Закуриваю ароматнейший "Кент". Такой курить можно только в Афгане. Джемал и Расед не курят.
      - Знаешь, Расед-джан, я в отличие от Володи Пластуна человек тёмный. Знаю всё про Кампучию и ничего про - Афган. Точнее знаю про Афган то, что мне говорили, то о чём писали наши журналисты и то, что показывали по телевизору наши тележурналисты. Одним словом, ничего не знаю.
      - Хороший ты человек, Федя-джан.
      Расед, говорит что-то на пушту Джемалу. Тот кивает головой.
      - Знаешь, а ведь, Джемал при Бабраке сидел в знаменитой кабульской тюрьме Пули-Чархи. Тогда много "халькистов" оказались в тюрьмах. Некоторых расстреляли. А кое-кто ушёл к Хекматиару.
      Это я понимаю. Когда мы вляпались в Афган, Амина окружали "халькисты". Бабрак находился в почётной ссылке в афганском посольстве в Чехословакии. Срочно извлекли его на свет божий. И восстал из праха "Парчам". Наверное, это была ошибка. Ставить на одну лошадку. Особенно в такой геостратегической игре. Почему наши потом переиграли? Не знаю. Но после смены Бабрака на Наджибуллу, сидельцы в Пули-Чархи вновь поменялись местами. А те, кто не захотел париться на кабульских политических нарах, подались в моджахеды. Благо их много. И всех оттенков. На память приходит шолоховский "Тихий Дон". К этому времени наши толстые литературные журналы уже выплеснули на читателя цунами спецхрановской литературы и монбланы солженицынского "Красного Колеса", осилить из которого я смог лишь "первый узел". О том, что "революция пожирает своих детей" мне известно со школьной скамьи. Александр Ильич Швандер, преподававший нам историю в 22-ой тбилисской средней школе, фронтовик, контуженный на войне, рассказывал о древних греках, Варфоломеевской ночи, и буржуазных революциях в Европе с таким азартом, что я на всю жизнь закрутил роман с Клио.
      - А может Джемал, подробнее рассказать свою историю?
      - Расед смотрит на подполковника, но тот отрицательно мотает головой. Говорит что-то на пушту.
      - Как-нибудь, у тебя дома. Здесь бойцы, - говорит Расед, понижая голос.
      - Понял. Спасибо.
      Угощаюсь арбузом. Они здесь такие же сладкие, как дыни. Наслаждаюсь арбузом и панорамой Кабула. День выдался ясный, но солнце уже не припекает, а лишь ласкает своими осенними лучами. Вокруг разлита такая безмятежность, что если бы не сарбозы, блиндаж с пулемётами и мои друзья в военной форме, - люди, сидящие на оттоманке и распивающие чаи на вершине горы - достойный кадр для весёлой киноленты Гоги Данелия.
      Пока Джемал и Расед о чём-то заговорили, я решил отлить. Взял вправо и пошел, забирая чуть вверх от кладбища. Не прошёл я десяти метров, как слышу крик: "Федя-джан! Стой на месте!"
      Чёрт, в чём дело? Оборачиваюсь. Расед, стоит с лицом, потерявшим свою привычную смуглость, и руки у него дрожат. Джемал, что-то приказывает сарбозам. Те мотают головами. Потом двое из них каким-то странным шагом приближаются ко мне и, взяв за руки, как несмышлёша, едва ли не переносят к оттоманке.
      Отлить не получилось.
      - Никогда не ходи здесь сам, - говорит Расед.- Иначе в Москву посылать будет нечего.
      Теперь мне стало понятно, почему к блиндажу ведёт эта странная тропа для горных баранов. Пологие склоны заминированы. Здесь всё вокруг заминировано. И кладбище тоже. Сунутся духи, и останки предков вместе с ещё живым мясом взлетят на воздух к Аллаху. Может быть, и попадут к гуриям в мученической кончине за веру. Только я в этом сильно сомневаюсь. Верой люди прикрываются. А воюют за власть.
      Но будем считать, что мне повезло. Так сильно повезло, что последовавшая за этим инцидентом прогулка по другим постам, и даже обед с офицерами, где я испробовал какую-то вкусную простоквашу, больше похожую на мацони из моего тбилисского детства, прошли как-то скомкано. Потому что возникла сильная потребность выпить водки за своё везение.
      Что мы и сделали по возвращении в Кабул. На вилле корреспондента "Правды" в это день было изрядно выпито. А вот историю Джемала я вчера так и не услышал. Такие дела!
      
      
      15.00 кабульского "после пушки". В голове покалывает от давления, но может быть, и от перебора.
      Воздержаться до следующей пятницы. Начинаю пить "Лив". Это индийские таблетки, укрепляющие печень. Обычно жрут их люди, склонные к алкоголизму, но стремящиеся сберечь остатки здорового тела. Дабы сохранить здоровый дух.
      С похмелья жизнь кажется невыразимо тоскливой.
      У Андрея, который зашёл ко мне на огонёк, настроение тоже соответствующее моменту. Он опасается, что шеф бюро АПН Сикоев решил сбросить его как ненужный балласт. Сейчас идёт глобальное сокращение персонала советских загранучреждений. Валюты у государства неожиданно не стало. Вот и началась загранзачистка. Сикоев - начальник. Андрюха - подчиненный, хотя и блатарь. Но так вести себя нельзя. Всё же, при всех его минусах, Андрей не должен вести себя, как барышня из Смольного.
      
      Погода начинает портиться. Жить в такую холодину будет архинеприятно. Ну да чего уж там. Нужно терпеть. Завтра во время беседы с послом Пастуховым попробую поднять тему переезда в один из посольских домов, потому как наступают холода.
      Если получится, днём буду жить и работать на вилле, а ночевать в нормальном доме с центральным отоплением. Пока же обхожусь немецкими масляными радиаторами.
      Приходил Расед. Дал интервью Борису. А мне надо готовить материал. О чём? Даже не знаю. О том, как ездил на посты, об ополчении? Скорее всего, да.
      Пошёл первый дождь, что свидетельствует о неумолимом приближении зимы в Кабуле.

    15 (пятница)
      Вчера вечером крепко выпили с Володей Андриановым. Прощались. Володя улетает завтра в Москву. У них спецборт. Очень много багажа у нашего народа. Ведь на Родине сегодня и холодно, и голодно, и магазинах шаром покати.
      Четвёртый мусульманский выходной в Кабуле. Сижу, ковыряюсь с заметками. Дожидаюсь вызова из Москвы. Может быть, удастся поговорить с кем-нибудь из ребят, хотя вряд ли...Скорее всего, все сейчас на редколлегии...
      Кормлю Белку. Общаюсь с этим умным животным. Почему люди обзывают своих врагов собаками. Собака лучше иного человека будет. Потом читал роман Чабуа Амирэджиби "Дата Туташхиа", взятый в посольской библиотеке. Амирэджиби то ли диссидент, то ли политзэк со стажем. Книга у него хорошая, но вязкая очень.
      У меня ностальгия по Тбилиси. У меня ностальгия по Москве. У меня тоска по женщинам. Мне порою снятся эротические сны.
      Здесь с женщинами туго. Есть пара медсестер и одна кассирша в магазине у Гали. Но затевать некий роман...О, Боже мой, какая скука... Стар, что ли становлюсь.
      Ещё раз обошёл свои временные владения с гнусной мыслишкой продать чего-нибудь. Тушёнка в доме есть, а вот на водку решительно афошек не хватает.
      Неожиданно после восьми "после пушки" звонит Правов и говорит, - старик, давай выпьем по телефону.
      - Не понял?
      - Ну, наливаешь рюмаху, говорим, - будем! и хлопаем.
      - Так может, ко мне подойдешь?
      - Нет, ночь уже на дворе. Давай лучше по телефону.
      Выпил, конечно, чего мне Андрюху обижать. Мужик он беззлобный, хитрован, правда.
      Но более этого не будет. И вот почему: водка кончилась!
      Постараюсь своим козочкам отправить завтра с Андриановым посылочку. Вот они порадуются, думаю, даже повизжат, кроме малыша Ванюхи, которому в силу малолетства ещё не время радоваться шмотью. Как там моя Мышка крутится в атмосфере тотального продовольственного дефицита?
      А я в Кабуле! Уже целых двадцать пять дней.
      
      
      А в это время в Москве...
      Борис Ельцин сформировал новое правительство РСФСР - "кабинет реформ" - и подписал десять президентских указов и правительственных постановлений о реальном переходе России к рыночной экономике. Указы подписать легко. Так же как сжечь одним росчерком пера все честные сбережения народа. Зато воры и бандиты ликуют. А безупречные демократы с собчачьими сердцами жадными пальчиками слюнявят американские сребренники. Числом куда более тридцати.
      
      
      16 (суббота)
      Мой инфантильный друг Андрей очень на меня обиделся за то, что я не пошёл с ним в бюро. Но мне неприятно наблюдать брезгливую мину на лице его босса Сикоева, и, вообще, это сплошной детский сад. Сикоев, якобы подсиживает Андрюху, тот мечет икру, а мне что ходить за ним и подтирать сопли соавтору. Я уже и так, со Шкирандо в конфронтации из-за Исаева. Зачем мне чужие разборки?
      Нет, говорю, ты, Андрюха, у нас большой мальчик. Сам как-нибудь с Сикоевым разберёшься, а потом, я же правдист, коммуняка недорезанный, как бы тебе за компанейство со мной не врезали. Обиделся, засопел и ушёл. Большой толстый мальчик Андрей Правов. 
      Между тем, позвонил Боря Бирагов и предложил смотаться на "парваньку". Это у нас здесь главное развлечение. В Париже народ бегает в "Тати", а мы на "парваньку". Там иной раз такую "фирму" отроешь, что глаза на лоб лезут. Шмотошником становишься! А что поделаешь, в Москве одежды много нужно. Это во Вьетнаме обойдешься штанами и футболкой, а в нашем климате без ста одёжек не обойтись.
      ...Андрея обидели ещё раз, не взяв на "парваньку". Реально не нашлось ему места в машине, Боря девочек с собой пригласил. Но Андрюха всё равно смертельно обиделся. Впереди маячит визит к стоматологу. Сильно я этих зубодёров страшусь.
      На вилле холодно и тоскливо. А впереди, думаю, ещё дней полста предстоит продержаться. Барахла корпунктовского у меня ещё немного "аст"!
      
      17 (воскресенье)
      Всё же созрел двигать к стоматологу. Пусть он решает, как мне жить дальше с зубами или без оных. Ночью уже прохладно в горнице моей. Но, думаю, при двух масляных радиаторов по бокам кровати, как-нибудь сдюжу, как чукча в чуме. Кухлянку бы сейчас для спанья.
      Сегодня надлежит работать на Володю Михайлова.
      
      19 (вторник)
      Прибыл из Москвы новый оператор Гостелерадио Володя Агафонов. Высокий, русый с мягкой, слегка курчавой бородкой. Былинно-иконная внешность. Очень спокойный. Думаю, что Шкирандо повезло.
      А вот моя персона начинает вызывать у части торгпредского персонала негативную реакцию. Коль скоро я корреспондент "Правды", значит, олицетворяю всю гнусность недобитого коммунистического режима. Ну и ну! Вчера на дне рождения Бори Бирагова два молодых специалиста стали откровенно задирать и газету и меня. В иное время я бы не смолчал, поскольку "оскорбив лошадь, вы оскорбили всадника". На сей раз, оглядел застолье - у одних на лицах злорадство, у других - равнодушие. Молча встал и молча ушёл к себе на виллу. "Каждому своё".
      Нужно осознать, что дальше эта пропасть будет расширяться. Снова появятся "красные" и "белые", только теперь в вывернутом состоянии. Потому что новая власть в России ведёт себя столь же нагло, как большевики в 17-ом году. А собственно, чего мне было ждать от дипмиссии? Думаю, что многие здесь уже написали заявления о выходе из партии. Копии направили в отделы кадром. А то, не приведи Бог, начнутся люстрации...
      Интересно, а куда подевался посольский парторг? И кто это был?
      У Юры Мишина положение смешнее моего. Он здесь работал в ранге советника посольства, отвечавшего за связи ЦК КПСС и ЦК НДПА (теперь партии "Отечества"). КПСС под запретом. "Ватан" - стержень режима Наджибуллы. Юра по-прежнему контактирует с афганскими партийцами, но отчёты пишет, вероятно, для Пастухова. Странно, что его должность пока не упразднили. Но в принципе настроение у него чемоданное, а его жена Таня уже собирается в Москву.
      Андрей Правов тоже уезжает в Москву. Это плохо! Всё-таки мы с ним
      чего-то там сочиняли.
      
      20 (среда)
      Спал опять плохо. И не столько оттого, что на город по ночам падают эрэсы. К этому я уже привык. Падают себе и падают. Что-то стал давать знать о себе мотор. То ли следствие высокогорья, то ли регулярных возлияний в условиях высокогорья. Вчера были в гостях у меня Расед и Омар. Вечерние посиделки, как водится, были с "жидким хлебом", (это моё название арака очень понравилось пуштунским товарищами), и непременной тушёнкой.
      А с утра прибежал Андрей, который ужасно не хочет уезжать из Кабула. Не знаю, чем закончится его борьба с Сикоевым, и что из этого получится. На мой взгляд, он всё-таки улетит, поскольку Сикоев - лицо материально ответственное. Иваненко, покровительствующий Андрюхе, возможно, человек в агентстве влиятельный, но вот получится ли у него изменить расклад...? Андрей разговаривал с ним по телефону из моего корпункта. Чтобы никто об этом разговоре не проведал. Шансы остаться у Андрея невелики.
      Говорят, валюты в стране нет, и не предвидится.
      Вот ведь что забавно, страна наша катится неизвестно куда, а здесь такие вот шекспировские страсти по Кабулу. Или по долларовой зарплате? Я Андрюху вполне понимаю. Чего его ждёт в Москве? Грошовая ставка в ИАН "Новости"? Здесь ему тоже не очень любезно существовать. Но хотя бы за деньги. А у меня, кажется, истекает сегодня срок командировки. Выпить придётся. Как ни крути. За мой первый месяц и начало прощания с Андреем.
      Без него будет скучновато. Но с другой стороны тут ничего не попишешь. Приходили мужики чинить электрику. Откушали полкило "жидкого хлеба" и расстались обоюдодовольные. Тем более что они пообещали вместо моей окончательно издыхающей электроплиты притащить бэушную, но ещё приличную плиточку из посольского ликвида.
      Впереди у меня длинный и тоскливый вечер.
      Борис молчит. Но это его дело. До конца командировки времени думаю навалом, хотя отпущенные мне редакцией суточные подошли к концу. Но тут каждый выживает, как может. Я выжму из кабульского корпункта всё что можно. Благо, есть у меня такой славный друг, как Нур.
      Плохо только одно. Нет связи с домом. Всё остальное переживаемо.
      По телику сообщили, что Эдик Шева вернулся в МИД, теперь это ведомство именуется МВС. Это не к добру. Шева окончательно сдаст Кабул. Мало того, что все они, там, в Москве, уже политические трупы, так они решили и кабульскую власть сделать трупом и сменить на моджахедов. Такие вот сучьи дети.
      Смотрю первый канал и не перестаю удивляться тому, что происходит на родине.
      
      А в это время в России...
      В Новочеркасске состоялся Большой казачий круг казачества Юга России. Круг поддержал все решения Совета атаманов, который потребовал от Ельцина и Горбачева незамедлительного - в течение 24 часов - издания Указа о формировании и вооружении национальной казачьей гвардии из-за "чрезвычайной обстановки на Северном Кавказе, роста преступности и многочисленных бандитских формирований, проникновения большого количества оружия в Россию с сопредельных территорий".
      
      21(четверг)
      Спал нормально. Накануне вечером звонил Андрей, чтобы объявить очередную гадость. Ему нужно вбить клин между мною и корпунктом Гостелерадио. В принципе всё переживаемо. Сажусь за работу.
      Андрей остается в АПН. Хотя парнишка он временами с говенцом, (привязалось ко мне это словечко от Слона), но работать в тандеме придется, и от этого никуда не денешься. Жду машину от Раседа, но её покуда нету. Между тем накрылся обед в столовой. Перебьёмся без обеда. Борис по-прежнему молчит. Наверное, обиделся из-за моего демонстративного ухода из-за его стола. И мои молчат. Все молчат. И водка вчера кончилась.
      Был на "Джангалаке". Слава Богу, обошлось без обеда. Полопаем дома картошку.
      Бедный, бедный Сикоев... Пакует теперь чемоданы. Знай, как Андрейку обижать!
      Вчера цитировали по афганскому ТВ мою статью. Значит, чего-то я ещё стою.
      Половина пятого, но уже начинает смеркаться. Темнеет здесь рано и оттого вечера в Кабуле тягучие и невыразимо тягостные. Завтра в стране выходной, значит и в посольстве тоже. С утра нужно будет заняться материалом по беженцам.
      Итак, первый месяц в Кабуле прожит. Другое дело, хорошо или плохо он прожит. Средне, думаю. Главное, что прожит.
      Из передач по телику ясно, что страна наша в полном развале. Каждый выплывает в одиночку. И только Ельцин предрекает сначала плохую жизнь, а затем уже хорошую. Не очень ему верится.
      Мне же следует работать, а не валять дурака. Тем более что водка кончилась, а от приличных домов мне нынче отказано. Буду жить проходимцем.
      
      А в это время...
      В ходе визита в ФРГ по приглашению канцлера Коля, Борис Ельцин посетил штаб-квартиру Западной группы войск. Там он заявил, что Россия готова взять на себя все расходы по увеличению в два раза зарплаты военнослужащим, причём не только на территории РСФСР, но и по всей стране.
      
      22 (пятница)
      С утра, поскольку сегодня будет вызывать Москва, судорожно работал над материалом. Бросил пить и начал курить. Один порок сменяется другим. Подготовил две корреспонденции - для "Правды" и для "Рабочей трибуны". Приходил Игорь (ТАСС) за канистрой для бензина. Теперь мою пайку должен получать он, вместо Бориса. Я его об этом вчера попросил при встрече. Потом забыл о своей просьбе. А Игорь оказался человеком обязательным. И это хорошо. Если всё сложится удачно и положенный "Правде" бензин ему нальют, то будет горючее для Раседа.
      Жду Москву. Телефон пока молчит. Но ещё не вечер. Будем ждать дальше.
      Проходит очередной, пятый уже, мусульманский выходной в стране пребывания под названием Афганистан.
      Андрей говорит: намекни Пастухову, чтобы получить статус "афганца".
      Ты что - отвечаю - спятил, я-то здесь причём, какой я к чертям ветеран.
      А я ветеран, - говорит Андрей. - И Шкирандо, и Бирагов. Мы же все здесь на военном положении. Ракеты цель не выбирают.
      Это вы, - говорю, на военном положении, - а я - беден, горд и независим, как старик Дубровский и всегда пьян, как Вова Пластун.
      Дурак, - говорит Андрей.
      Это точно, - говорю я.
      ...Связь с Москвой неожиданно прервалась из-за ужасной слышимости. М.б. вызовут ещё раз. Такое уже было. Причём в прошлую пятницу, когда линия не очень загружена. А если перенести сеансы на четверг, вообще из Москвы не дозвонятся.
      Но, так или иначе, похоже, продолжения разговора с Москвой не будет. У нас уже сплошные потёмки. А когда вызовут снова, ума не приложу. Вот так и работаем. Придётся все вечера сидеть дома. А впрочем, я и так сижу дома все вечера.
      С деньгами как-то не очень. Наср куда-то запропал. Афошки заканчиваются, а долларов осталось всего две бумажки. Причём одну нужно как-то переправитьМышке, иначе они там, как цветочки увянут. Нужно попробовать жить на тысячу афгани в день, что практически нереально. У меня же гости бывают. Им не объяснишь, что я уже "нелегал", суточные вышли все и живу я теперь с продажи жалкого имущества корпункта.
      И вообще больше нужно работать. Как над текстами, так и над собой. С пьянством пора прекращать. У Пластуна был другой статус и другая зарплата. Мог себе виски "Грантз" позволить. Я не могу.
      По телику новости первого канала - сплошная тоска. Вот только терроризм крепчает. А я на завтра остался без хлеба.
      
      
           23(суббота)
      Спал нормально, разве что с некоторыми угрызениями от чувства ...неполного желудка, но это и хорошо. Спать впроголодь.
      Нужно сходить в лавку зеленщика и купить зелёной редиски. И десяток яиц. Я теперь умею это делать. Приходишь и говоришь: "Рафик, тохм аст?" Зеленщик радостно складывает в пакет крупные, совсем как гусиные, яйца. Потом иду за лепёшками. Завтрак укомплектован.
      В принципе, можно бы прожить и без этого один день, но здесь уж как получится. Два дня я не тратил ни цента, ни афошки, а значит, могу позволить себе афганские сто граммов. Вот только кто до дукана с "товаром" довезёт. Борис пропал, Андрея не допросишься. Для него вождение автомобиля - всё равно, что сидение голым задом на очень горячей сковороде.
      А вот и он... Лёгок на помине. Звонит и говорит, что его увозят в больницу с подозрением на малярию. (На деле оказался желтушный рецидив). Сгинул мой соавтор. Впрочем, я уже готовил корреспонденции без него, так что уходим в свободное плавание. Кроме того, последнюю корреспонденцию о беженцах мы подготовили вместе с Борей Бираговым.
      Андрея, если это малярия укатают недельки на две, не меньше, если не больше (реально он вернулся из Ташкента в Кабул, после того как я покинул Афган, т.е. через два месяца).
      " О, одиночество, как твой характер крут..."
      
      А в это время в Москве...
      25. 11.91
      Вместо ожидавшегося парафирования проекта договора об СНГ члены Госсовета (руководители семи республик) направили его на рассмотрение ВС СССР и суверенных государств.
      -На заседании Госсовета Б. Ельцин заявил, что "российский парламент не готов ратифицировать концепцию единого, даже конфедеративного государства".
      - Члены Госсовета СССР отказались утвердить проект Договора о Конфедерации - таким образом, судьба СССР предрешена.
      
      А в это время в Союзе...
      26.11.91
      Принят Закон Азербайджанской республики об упразднении Нагорно-Карабахской Автономной Области
      В этот же день указом Дудаева всё вооружение, военная техника и имущество воинских частей России на территории Чечни объявлены собственностью ЧР, не подлежащей вывозу с её территории.
      27.11.91
      Вашингтон объявил о готовности пойти на дипломатическое признание Украины, если её граждане проголосуют за независимость на референдуме 1 декабря.
      
      
      27 (среда)
      Четыре дня были для меня "черными" в полном смысле этого слова. Организм ослаблен и отравлен совершенно. Меж тем нужно работать и как можно больше.
      Что касается алкоголя нужно прекращать это дело. Главное пережить сегодня и завтра. Потом уже будет легче. Попробую продержаться ещё месяц. Мне кажется, что-то должно произойти. В кажущейся внешне безмятежности Кабула разлита тревога. Её ощущаешь повсюду, в дуканах, на парваньке, на улице. Даже бачата какие-то другие стали, хотя один день всё также просят "чиклят", а на другой день - "батом". Улететь в Москву, пропустив самое важное, было бы обидно.
      Состояние по-прежнему дегенеративное.
      Стыдно мне, Белка, ой как стыдно. А ты побегай по чаману. Пока. Потом пуштуны придут в гости, я запру тебя в сарае, и снова буду пить водку. Стыдно мне, Белочка. Поэтому дам я тебе банку тушёнки свиной, которую и мои мусульманские друзья с удовольствием вкушают. Чем богаты...
      Дожить бы до обеда, а там всё же проще.
      Завтра писать о "Джангалаке". Передать в пятницу.
      Ощущение свинцовой усталости и собачьей побитости. Слишком много я покуролесил, пора бы и остановиться...Вот только тормоза сорваны.
      Что-то Нурчик задерживается. Наверное, сложности с транспортом. Электроплитку мою старую, однако, вывезли.
      Сходил на обед. С трудом прожевал еду и запил её простоквашей. Продержаться бы ещё четверг и пятницу. А там всё будет легче. Должно же когда-то всё пройти. Что же касается предстоящих уикэндов, то никаких больше возлияний. Ни за что на свете!
      Поговорил с Володей Михайловым. Он успокоил относительно домашних. Сказал, всё в моей семье ладно. Это здорово подбодрило. Со связью опять плохо. Но передавать корреспонденции нужно. Иначе совсем бездарное прожигание времени в Кабуле.
      Поскольку постоянно возникают перебои со связью нужно продумать альтернативный вариант. А именно, попробовать возможности Аэрофлота или иные оказии.
      Сидеть целыми днями в ожидании связи глубоко печально. Правда, я сегодня отбываю наказание за прошлые грешки.
      Тяжесть в желудке после хреноватого ужина. Так начну страдать несварением. Материал всё же отдиктовал. С третьего захода.
      
      28(четверг)
      Ночью страдал бессонницей. Это рецидив бурного времяпрепровождения. На сегодня нужно обо всём забыть и наплевать. Живот всё ещё побаливает, но может быть это обострение от курения. Однако, я подготовил материал по "Джангалаку" и теперь нужно думать, как его завтра продиктовать в Москву. Опять же сегодня нужно сделать корреспонденцию для "Рабочей трибуны", её заказал Володя Михайлов.
      Выезжали с Борисом в город. Потом обедали у Галины. Галя работает в торгпредском магазине. Соответственно - человек она в дипмиссии далеко не последний. Боря с ней хорошо дружит. Имеет водку, колбасу и хорошие консервы. Время от времени у него на столе виски "Грантз". У меня нет подруг в торгпредском магазине. Хорошо ещё, что тушёнку продают и хлебушек. И карамельки для бачат. Обед у Гали был знатный. Наелся как поросёнок. Даже в сон потянуло.
      Потом работал как проклятый. И кое-что удалось сделать. Но так, конечно, работать рывками нельзя. Но как иначе? Рутина будней обрекает мой прорыв на провал.
      Так вот, сегодня склепал два самостоятельных материал и переделал тему наркобизнеса в совместную с Борисом корреспонденцию.
      Завтра с Раседом поедем в пуштунский поселок на окраине Кабула. Ещё он пригласил в гости к Гуля-хану Бориса и Юру Мишина.
      Сегодня - сорок дней моей командировки. Устал я изрядно, но расслабляться нельзя.
      
      А в это время в Москве...
      28. 11. 91
      Верховный совет РСФСР принял Закон "О гражданстве РСФСР"
      
      
      29(пятница)
      Спал архискверно. Проснулся среди ночи, будто от толчка. Чувствую что-то не то. Выглянул в чаман. За окном снег. Первый снег в Кабуле. Ну, вот зима и пожаловала в наши афганские пенаты. Снег выпал рано, да ещё и обильно. Так что нужно сегодня "обновить" свои "колониальные ботинки", купленные у сапожников на парваньском обувном дворе.
      Из-за снега вырубился телефон. Связи с Москвой сегодня, очевидно, не будет. Жаль!
      Снег за день, - скорее всего, растает. А вот телефон пока молчит.
           0(суббота)
      
      Последний день ноября. Телефон заработал. Я сегодня спал вполне нормально. За три дня бессонницы. Кажется, уже полностью вышел из штопора и не дай мне Господи впасть в новый.
      Вчера ездили с Раседом к пуштунам на окраину Кабула. Объелся пловом и другой жирной пуштунской едой. Расед обиделся на Бориса и Юру Мишина, что те не поехали с нами в гости. Заметки об этом обеде у Гуля-хана в Танникоте нужно записать, не откладывая, но сейчас надобно идти к дантисту приклеивать коронки. Пусть ещё на неделю, но не ходить же беззубым. Дантист Боб Сорокин проделал на этот раз большую работу. Кажется тьфу, тьфу...
      Приходил Нур. Принес деньги за плиту и прочую рухлядь. Так что я разжился афошками на какое-то время. Вопрос об остатке сумм будем обсуждать ближе к отъезду. Попросил Нура подготовить разного рода счета. Здесь их называют "билли". Нурчик мастер по организации разного рода "биллей". Проверено на командировке 88-го года. В ПФУ их приняли как "родные".
      День клонится к вечеру, точнее к ночи. А до неё ещё шесть часов. Вечность. Завтра идти к министру племён. Тема межнациональные отношения в Афганистане. А с утра брифинг у Сидорского. Всё работаю, работаю. Вопрос куда? Газеты я не вижу.
      Но пора рассказать о том, как мы вчера были в гостях в большой пуштунской семье. Не знаю, отчего Раседу понадобилось устроить этот визит, я лишних вопросов задавать не люблю. Также как и от приглашений, никогда не отказываюсь. Когда Расед узнал, что Борис и Юра не смогут поехать с нами в Танникот, то очень огорчился. Танникот, это даже не квартал в городе, а некое нагромождение одноэтажных строений, прилепившихся к склону одной из высот, окружающих Кабул. Сначала мы ехали по городу, потом пересекли речку Кабулку. Возле моста в речке промывают внутренности забитого скота. Запахи далеко не ароматные. Дальше едем по дороге в гору, если только землю, по которой мы едем, можно назвать дорогой. Снег быстро сошёл, и теперь здесь грязь. Раседова "Волга" останавливается.
      Выходим из машины и шлёпаем по грязи к одному из домов, вросших в скальную породу.
      На память приходит дом в Тбилиси, также прилепившийся к горе. Этот район города, где жили молокане-староверы, назывался Нахаловкой. Мне было шесть лет. Отец снимал там угол у своего земляка Петра Баранского. Комната была мрачная. Без окон. Задняя стена всегда была сырой, потому что за ней не было воздуха. Она была высечена в горе. Мы ютились впятером на восьми квадратных метрах. Родители, моя восьмилетняя сестра и вторая сестра, только, что родившаяся кроха. Отцу обещали квартиру, но потом обманули. Выдали ордер на шестнадцатиметровую комнату, выходившую во двор-колодец. Света в ней никогда не было. Северная сторона. Там я и прожил лет десять. А отец от подлого обмана слёг и долго болел. От воспоминаний меня отрывает Расед.
      - Пришли, Федя-джан!
      Снимаем обувь, хорошо, что у меня нашлась пара чистых и целых носок. Входим в просторную комнату с низким потолком и полным отсутствием мебели. Нас встречают двое бородатых мужчин в чалмах. Настоящие афганцы.
      Традиционное "салям алейкум". Усаживаемся на подушки, разбросанные на ковре. Расед в этот раз сменил свою военную форму на просторные шаровары и длинную как платье рубаху.
      - Надо тебе сшить наш афганский костюм, Федя-джан. Мы Володе Пластуну даже два заказали.
      На минутку представляю себя в этих шароварах и с трудом сдерживаю смех. Вот бы появиться так в редакции. Будет немая сцена. Между тем сидеть в джинсах в позе лотоса... некомфортно, это просто мягко сказано. А вот в таких шароварах, наверное, элементарно, Ватсон! Кое-как принимаю удобную позу. Хозяин дома, старший в большой семье - Гуля-хан, - мусульманин высшей пробы. Хаджи. То бишь, совершивший хадж, паломничество в Мекку, к Каабе, камню пророка. Гуля-хан творит намаз. Его брат тоже бьёт поклоны. Расед и Сардар, водитель "Волги", присоединяются к молящимся, а я сижу и слушаю, как все они без устали повторяют "Аллах Акбар". Молитва закончена. В комнату входят женщины в парандже, с медными кувшинами и тазиками. Мы моем руки. Вытираем их белоснежными салфетками. Ковёр заполняется блюдами с едой. В центре плов. Есть его надо руками. Смотрю, как это делают мои сотрапезники, и также стараюсь скатать рисовые шарики. Не очень получается. Забросив в рот горсть риса, принимаюсь за кусок барашка. Ем острожно. Поскольку у меня коронки держатся на фу-фу. А так недолго два верхних передних зуба потерять. Но есть нужно, иначе обидишь хозяев. Расед предлагает отведать жареной курицы. Осторожно отрываю зубами пряную золотистую корочку.
      Самое приятное из всего обеда - дыня. Она просто тает во рту. Зубами здесь работать не надо. Потом пьём чай.
      Обед без водки, это как бесконтактный секс. Для юношества это может быть и хорошо, но... Короче, что мусульманину-пуштуну услада, то русскому с крестиком, но не воцерковлённому - смерть. Снова объелся как поросёнок.
      Прощаемся с хозяевами, благодарим за трапезу.
      Когда садимся в "Волгу", говорю Раседу, - надо бы жидкого хлеба купить. У нас еда без хлеба всё равно, что не еда.
      Глаза моего пуштунского друга загораются восторгом.

    Декабрь 1991 года
      
      1 (воскресение)
      Итак, уже декабрь. Возможно это мой последний месяц в Афгане. 20 декабря завершится второй месяц кабульского сидения, редакцией санкционированного, но финансами не поддержанного.
      - Обходись внутренними резервами, - сказал Володя Чернышев, давая добро на второй срок.
      Скорее всего, и здесь надо быть реалистом, командировку на третий месяц мне не продлят. Прежде всего, потому что у редакции нет денег. А я уже продал почти всё, что можно было продать. Да это было бы и не шибко сладко для меня. Но не стану прогнозировать будущее - занятие это малоприятное.
      Вызывала Москва. Татьяна Васильевна из стенбюро - умница, нужно привезти ей красивый сувенир (бакшиш).
      На вилле появилась гостья - мышка. Она крошечная, серая и очень шустрая. Белка слопала бы её в присест, но она ночует и сторожит мою персону снаружи. Морозы держит со стойкостью настоящей пастушьей сторожевой собаки. А морозы крепчают по ночам. С утра начинает светить яркое солнце, если нет дождя и снега. И тогда жизнь представляется в розовом свете. Горы искрятся своими снежными шапками, небо наливается лазурью. В такие моменты забываешь о том, что где-то, совсем рядом, война, и там людей ранят, убивают, калечат.
      А в Кабуле на "Чикен-стрит" с утра стоят грустные ослики, шерсть у них в измороси. Корзины, висящие у них по бокам, наполнены мандаринами из Джелалабада.
      Такие оранжевые крупные шарики, расцвечивающие серую стылость Кабула и радующие глаз. Мандарины слегка подморожены, но необыкновенно сладкие и сочные. Когда я их ем, мне становится грустно, что не могу принести их своим детям и Мышке. У них в Москве мандаринов сейчас, думаю, нет. А если и есть, то недоступны по деньгам.
      Говорил с коллегами из "Правды". Костиков пессимист, собирается покинуть редакцию. Герасимов - оптимист. Говорит: ещё повоюем. Володя Герасимов меня утешил. А вот материал передать не удалось. Завтра жду звонка от Володи Михайлова из "Рабочей трибуны".
      
      2 (понедельник)
      Здесь странное смещение во времени. Дни недели отсчитываешь не от понедельника, а от субботы. Сегодня пасмурно. Небо посерело и горы кажутся сумрачными. Белка тревожна.
      Возможно, поеду в город с Борей Бираговым, но это только возможно.
      А возможно буду целый день сидеть дома.
      Поехали с Борисом в Кабул. Фредди Меркьюри и "Квины" звонко голосят "Инвизибл мэн", потом грустную "Шов маст гов он". Эта песенка заставляет меня мысленно возвращаться к причудливым извивам моей судьбы. Кажется, уже всё, приехали, полная безнадёга, надеяться не на что. Но вдруг, новый поворот и "шоу будет продолжаться". Вот ведь как с Афганом. Впрочем, нынешнее "шоу" может оказаться последним в моей непростой карьере журналиста-международника по случаю. А разве вся наша жизнь не по случаю? Вчера на Кабул опять падали ракеты. И траектория их падения абсолютна случайна. Но стоит ли на этом обстоятельстве зацикливаться? Побродили с Борисом по дуканам на "Чикен-стрит". Он что-то купил. Я смотрел. Моих афошек хватает лишь на добротный буржуазный секонд-хэнд, коим затоварился уже сверх меры. Когда в родной Москве шаром покати, поневоле становишься шмоточником.
      После обеда приходил Нур. Гостей я теперь угощаю только чаем. На водку денег уже не хватает. Обидно от такой мизерабельности, но чего бы ещё продать? Разве что виллу по кирпичику.
      Затеял мелкую постирушку.
      Интересно, что за люди прилетят сегодня из Москвы?
      Время течёт медленно и вязко.
      Соседские детишки балуются с телефоном и временами это досаждает.
      Звонков из Москвы следует ожидать завтра. Значит опять сидеть прикованным к телефону. В любом случае завтра к часу дня пойду в столовую. Нужно похлебать первое. И купить булочек к чаю. Давление, по-моему, очень прыгает. Боль небольшая в затылке.
      
      3 (вторник)
      Итак, начинаю ещё один день. Сейчас следует принять душ и помыть голову дегтярным шампунем. А потом? Потом, жизнь покажет...
      Душ садистский. Вода неожиданно становится холодной и это не очень приятно в столь же холодной ванной. Но делать нечего. Терпи брат, ибо это Афган. День не задался, пасмурно. Не дай Бог снег пойдёт, или дождь.
      Телефон от Володи Михайлова молчит. Будем ждать редакцию. Накормил Белку. Голодна была до безобразия. Нафара Нияза следует покарать. Чтобы перестал воровать у собаки столовские объедки. Не свиней же он ими кормит.
      Ощущается смена погоды. Нытье в груди в области сердца. Мой внутренний барометр.
      
      4 (среда)
      Порою мне кажется, что моя нынешняя кабульская командировка никому не нужна. Ну, диктую я заметки в редакцию, время от времени их даже публикуют. Не все, но кое-что. Так что для редакции это, конечно, известный плюс. Кроме "Правды" здесь ни одного газетчика. Но Афган для многих теперь страна, о которой хочется быстро забыть. Для политиков, которые делят сегодня власть в России, уж точно. На хрен им теперь эта афганская болячка. Хотя Наджибулла готов платить за всё в твёрдой валюте, наши "демократические светочи" морщат носики, хотя ещё старик Веспасиан в древнем Риме сказал, что "деньги не пахнут". Но для таких засранцев, как наша демошиза это не аргумент.
      Так чего я здесь высиживаю. Распродано почти всё, что можно было хоть за сколько-нибудь продать. Деньги тоже почти все потрачены. Так какого .... я здесь просиживаю штаны. В Москве сейчас куда интереснее процессы пошли. Единственное, что удерживает в Кабуле - репортёрское предчувствие грядущего штурма. Хотя зимой он практически нереален. Но ракеты падают на город всё чаще. И канонада почти каждую ночь
      И советские советники улетают спецрейсами почти каждую неделю.
      Вчера опять крупно зашиб у Бориса. Это плохо, но куда деваться.
      
      
      6 (пятница)
      Сегодня говорил по телефону с Мышкой. В Москве с продуктами полный звездец. Мышка, конечно, бодрится, но с двумя детьми ей там ой как тяжко.
      А я здесь вкушаю кандагарские гранаты на утро, когда сушняк становится невыносимым. Ем яичницу с помидорами из Кандагара. Гурманствую, как последний негодяй. Потом, чтобы заглушить угрызения совести мотаюсь с Борисом по барахолкам, выискивая "бутиковый сэконд хэнд", такой "парваниз люкс". И набралось его столько, что ума не приложу как своих девчонок порадовать. Проблема отправки шмоток в Москву пока очень трудно решаемая. Но нет неразрешимых проблем.
      Расед в последнее время ходит грустный. Что-то гнетёт его. Смутно понимаю что. Секретаря райкома партии "духи" по головке не погладят. А бежать ему некуда. С его большим семейством, где детей мал мала меньше.
      Расед организовал пуштунский обед у таксиста Хабибуллы в Танникоте. В отличие от набожного Гуля-хана, молодой драйвер Хабибулла выставил водку "Московскую". Потратился парень основательно.
      Даже неловко нам с Борисом пользоваться гостеприимством этих небогатых людей. Обед прошёл в лёгкой элегической обстановке.
      Вернувшись домой, почувствовал боли в желудке и приступы изжоги. Нужно выпить лекарство.
      Всё же домой я поеду, скорее всего, 6 января. Здесь выживать уже нечего. Но это так грустно. Оставлять людей, к которым привык, и которые привыкли к тебе. Ведь прожито ни много, ни мало - целых полтора месяца в Кабуле. Седьмой мусульманский выходной в Афганистане.
      
       7 (суббота)
      Сегодня предполагаю вылазку с Юрой Мишиным в разные места. Что из этого получится, не знаю, но что-то должно получиться. По крайней мере, время убью. Вчерашний день прошёл нормально. Тьфу-тьфу...
      Нужно купить яйца, синее мыло, хлеб, помидоры, лимон.
      Выезд был крайне неудачен и удручающ. Собственно говоря, поехали мы с Юрой в центральную часть Кабула с единственной целью, починить юрину любимую кожаную куртку, которую его жена Татьяна очень удачно сторговала у дукандора, торгующего кожей и дублёнками. Куртка действительно замечательная, из мягкой кожи терракотового цвета.
      Но вскоре после отъезда Татьяны в Москву из куртки выпала одна заклёпка. По большому счёту в руках умелого мастера такая починка - дело плёвое. Но мы нарвались на юного кабульца, у которого похоже руки растут из другого места. Пока мы с Юрой совершали обход дуканов на "Чикен-стрит", этот малый ухитрился такого наклепать на Юриной курточке, что она оказалась напрочь испорченной.
      На Юру просто жалко смотреть было. Любимая куртка, подаренная женой, в одночасье превратилась в нечто непотребное. (Такие куртки - засаленные и обтрепанные - потом видел на бомжах в России - Совр. комментарий)
      - Мужайся, Юра, - утешаю советника по партийным связям, - приедет Таня скоро, справит тебе новую курточку ещё лучше.
      - Если успеет, - отвечает Юра. - Сам видишь, что вокруг. И здесь, и в Союзе.
      Зашли в ближайший дукан.
      - Рафик, товар аст?
      Получаем свой пузырёк в крафтпакете.
      Юре испортили куртку, а разве это не повод выпить водки.
      
      8 (воскресенье)
      Итак, ещё одно воскресенье в Кабуле, где день сей рабочий. Сегодня день рождения у моей дорогой дочери Ирины. Интересно, как его отметит моя девочка?
      А у нас с утра - пресс-конференция президента Наджибуллы. В большом зале МИД РА холодина. Две буржуйки погоды не делают. На улице мороз. Небольшой, но сыро. Наджибулла держится хорошо, хотя "западники" так и норовят задать вопросы покаверзнее. Всё больше о том, сколько времени ещё может продержаться кабульский режим. Неожиданно Наджибулла сам задает вопрос: есть ли среди нас корреспондент агентства Рейтер? Поднимается худосочный британец.
      -Я обвиняю вас во лжи, - говорит ему Наджибулла. В его чуть навыкате глазах читается гнев. - Сегодня прочёл в сводках новостей, что Герат в руках моджахедов. Источник - агентство Рейтер. Но это же явная ложь. Откуда вы её взяли?
      - У меня надёжный источник в Герате, - говорит англичанин, нисколько не смущаясь. И чем вы докажите обратное?
      - Предлагаю вам завтра отведать молодого барашка, которым угостит вас губернатор Герата. Самолёт будет ждать всех желающих представителей прессы в восемь ноль, ноль в кабульском аэропорту. А потом вы передадите достоверную информацию о том, кто контролирует Герат. Или это сделают за вас ваши коллеги из других стран и агентств. Желаю приятной поездки, господа журналисты!
      Сказал, как отрезал. Видно сильно Наджибуллу достал этот парень из Рейтера.
           10 (вторник)
      Вчера говорил со своими - крохой Ванечкой и Мышкой. А сегодня слетал в Герат и обратно. Герата толком не видел. Шкурой рисковал, чего в дальнейшем делать не следует. Ванечка ведь у меня. Любимейший. Но сегодня я сильно пьян, чтобы записать подробности полёта в Герат.
      Завтра. А сейчас спать!
      
      12 (четверг)
      Всё же вчера снова надрались, чтобы снять полётный стресс. Сегодня лёгкое похмелье. Но позавтракал без отвращения.
      Итак, что же произошло?
      В понедельник в 7 часов 40 минут кабульского "до пушки" мы с Борисом были в аэропорту. На дворе было зябко и сумеречно. В здании аэропорта клевали носами индус и иранец. Гордый брит, из-за которого заварилась вся эта катавасия, мерил по диагонали своими длинными тонкими ножками зал прилётов, где собиралась журналистская наша братия. Последним приехал Игорь из ТАСС, которого Байков вместо себя отправил на это задание. Потом появились афганцы из отдела печати МИД РФ и стали искать аэродромное начальство. Кого-то нашли. Потом, правда, не в восемь ноль-ноль, как обещал Наджибулла, а примерно в восемь сорок подрулил "Ан-26" в камуфляжной окраске. Мы быстренько загрузились в его чрево и приготовились лететь на Герат. Но не тут-то было. Самолёт простоял еще минут сорок, а потом стал выруливать неизвестно куда. Как оказалось, вырулил он в противоположный конец аэродрома, где самолёт уже дожидались пассажиры на Герат. Человек примерно 50. С кучей всякого добра. Нас со всех сторон стиснули аборигены, которые не только полностью заняли бортовые скамейки, но разместились где только можно по всему нутру фюзеляжа.
      Борис перебросился парой фраз с мидовцами, потом миролюбиво сказал, - очень людям надо в Герат. Потеснимся.
      Самолёт долго разгонялся, потом взмыл в воздух, тяжело, как беременная утка. Но это было лишь началом наших испытаний.
      Часа через три, а может и чуть больше, мы приземлились в Герате. Вернее не в самом городе, до которого ещё было ехать и ехать, а на местном аэродроме.
      Нас встречали военные, которые предложили залезть внутрь БМП или же ехать на броне. На броне я ещё никогда в жизни не ездил, поэтому мы с Борисом и Игорем решили прокатиться с ветерком. К нам присоединился иранец. Индус и брит забрались во внутрь. Индус зяб, а рейтеровец пребывал в мрачнейшем состоянии духа.
      Пейзаж вокруг, даже здесь, гораздо южнее Кабула, был по-зимнему уныл.
      Герат - красивый город, но я толком его не увидел. Нас повезли к губернатору, где некоторое время томили рассказами о том, что всё вокруг под контролем правительственных войск и дружественных вооруженных формирований. Потом кормили обильным восточным обедом, увы, без спиртного, а потом начало смеркаться. Нас посадили в какой-то раздолбанный автобус и повезли обратно на аэродром. Правда, с объездом некоторых городских улиц.
      Когда мы прибыли на аэродром, вокруг самолёта было очень много солдат и не меньше гражданского населения.
      - Опять потеснимся, Борис, - пошутил я, но стоило нам забраться по лесенке внутрь самолёта, как шутить расхотелось совершенно. На сей раз, его нутро было заполнено до отказа гражданскими и военными афганцами, количество которых превышало все допустимые нормы перегрузки этой десантной птицы. Для нас, правда, сохранили пару метров бортовой скамьи, где мы и разместились отяжелённые изнутри губернаторскими яствами. Большая часть афганцев, которым не нашлось места на бортовых скамейках, расположилась в хвосте самолёта, прямо на аппарели. Выглянувший из пилотской кабины бортмеханик был явно чем-то озабочен. Самолёт начал выруливать на взлётную полосу.
      На этот раз он разгонялся недолго - взлётно-посадочная полоса в Герате короче кабульской, моторы ревели на пределе мощностей, но что-то мешало стальной птице оторваться от земли. Из кабины выскочили бортмеханик и второй пилот и стали что-то кричать афганским пассажирам. Те вдруг скопом устремились в носовую часть. "Ан" в это время оторвался от земли, но, не набрав достаточной высоты, стал резко крениться носом вниз. Бортмеханик вытащил пистолет, и, размахивая им, продолжал о чем-то громко кричать "левому грузу". Борис тоже что-то прокричал. Народ отпрянул назад. Моторы ревели на пределе ...
      - Абзац, Боря, - сказал я Бирагову на удивление спокойно. - Умирать не страшно, но обидно до слёз. Я ведь двести долларов своим спиногрызам заначил, и барахла три коробки. Теперь всё прахом. И кто их кормить будет?
      Наша стальная птица рвалась вверх, но земля была совсем близко. Сухая гератская земля, на которую мы рухнем через пару минут, а может быть и раньше. Весь самолёт притих и только рев моторов звучал как музыка последней надежды.
      Боря вытащил фляжку с коньяком. Передал её мне, я передал её Игорю. Потом Боря передал её иранцу, который что-то сказал. Тот жадно отхлебнул конька.
      - Борис, - они же не пьют!
      - Все пьют, когда смерть рядом, - сказал Бирагов и пригубил флягу. "Ан" натужно отвоёвывал метры высоты. В это время любой "дух" мог бы спокойно подстрелить нашу винтокрылую куропатку из "бура".
      - Боря, они что - мудаки? - спрашиваю я, кивая на пилотскую кабину, в которой укрылся экипаж.
      - Нет, просто жадные очень.
      На лице Бориса выступили бисеринки пота.
      Надменный брит позеленел от тоски, а индус посерел. Зато перс после второго коньячного причастия разрумянился.
      Однажды, будучи студентом третьего курса, я с однокашниками отправился со стройотрядом на Сахалин. Над Уралом у нашего лайнера "Ту" случились неполадки с закрылками или чем-то ещё и самолёт начал стремительно терять высоту. Было два часа ночи, когда стюардессы стали отчего-то разносить еду. Потом командир принял решение вернуться в Москву, и мы долго кружили над столицей, сжигая топливо.
      Когда после почти четырёхчасового полёта "Ан-26" тяжко плюхнулся на взлётно-посадочную полосу кабульского аэродрома, я перекрестился и подумал, а ведь третьего раза...
      Потом мы прошли к стоянке автомобилей, где Борис оставлял свою тачку. Потом нашли дукан, в котором "товар" продавали круглые сутки, а потом поехали ко мне и до утра почти пили водку за второе рождение...
      Вот так мы слетали в Герат.
      
      А в это время в Союзе...
      
      В Казахстане выбран единственный кандидат в президенты Нурсултан Назарбаев.
      
      Игорь Смирнов избран президентом непризнанной Приднестровской республики.
      
      Внешэкономбанк СССР начал свободную продажу валюты населению. Курс покупки - 90 руб. за доллар, курс продажи - 99 руб.
      
      Упразднено Главное Политическое Управление (Главпур) СА и ВМФ, а вместо него в Министерстве обороны СССР создан Комитет по работе с личным составом. Председателем Комитета назначен генерал-майор Н. Столяров.
      
      На президентских выборах в Молдавии единственный кандидат Мирча Снегур получил 98, 18 процента голосов.
      
      Ельцин, Кравчук и Шушкевич делают совместное заявление о создании Содружества Независимых Государств ("Беловежские соглашения"). Фактически это означало распад СССР. Горбачев лишь посетовал на скоропалительность минского документа. Он уже фактически - Никто.
           13 (пятница)
      С Хамидом Каюми встретиться не получилось по причине отсутствия автотранспорта. Вчера в Кабул прилетела толпа московских журналистов. Из знакомых Вовчик Лаговский из "Трибуны". Я с ним работал в "Социалистической индустрии", потом я ушел в еженедельник "За рубежом", а "Индуська" стала "Рабочей трибуной". Володя Лаговский привёз мне привет от моего соавтора и друга Володи Михайлова.
      Сегодня встретились с коллегами возле здания посольства, куда московский десант направлялся на встречу с послом Пастуховым. Среди журналистов мне понравился миниатюрный молодой человек с живыми темными глазами и народовольческой бородкой.
      - Ну, как здесь у вас, - спросил он. Единственный человек, которому интересно, как здесь у нас.
      - Да, вроде бы ничего. В понедельник только чуток не ..нулись при взлёте из Герата.
      - Что, "стингеры"?
      - Да нет, обычное жлобство местных летчиков...
       Молодого человека зовут Михаил Леонтьев. Он экономический обозреватель "Независимой газеты". Москвичей приглашают к Пастухову, а мы с Борисом едем в город, поесть шашлыков и выпить водки.
      Очень скучно и всё надоело. Пора домой. Здесь делать уже нечего. Дома трудно. Нужно выручать семью.
      Вечером пришёл Расед. Главная наша новость - поездка в Герат. После бурных возлияний и ухода гостей, на душе стало совсем, совсем тоскливо. Так что пора мой друг, пора ... домой!
      
      
      14 (суббота)
      До дембеля по существу осталось две недели. Ещё пара тоскливых пятниц, а дальше можно будет вздохнуть полной грудью. Никак не отойду от гератской одиссеи. Вот уж поистине судьба определяет всё в нашей жизни.
      Кстати, местные мидовцы, ни словом не обмолвившись об этом инциденте, настучали в посольство о том, что советских журналистов было всего три человека. Можно подумать западных больше? Индус, перс и англичанин. Да полети нас больше, точно бы гикнулись. Куда они, бля, смотрели, когда летуны загружали самолёт "левыми пассажирами"? Скорее всего, поделили между собой бакшиш. Но Борис Николаевич взъярился. Досталось и Шкирандо, и Байкову, но больше всего Сикоеву. Потому что формально Байков послал Игоря, а Боря Бирагов как бы отвечал за Гостелерадио. А вот Сикоеву посылать некого. Андрей Правов в Ташкенте с гепатитом.
      Пастухов обронил: кто устал, может лететь в Москву.
      - А что у вас, Федор Васильевич?
      - Работаю.
      - Продолжайте, я ваше присутствие поддерживаю.
      Вот поддержал бы ещё материально. Но, не посольское это дело.
      А в родной редакции сказали: собирайся потихоньку и жди обменный ордер на сто килограммов багажа. Вот только когда он придёт этот обменный ордер?
      
      15(воскресенье)
      Вчера траванулся ли, ещё что-нибудь, но сильно болит брюхо. Очень сильно. Придётся глотать таблетки.
      После "большой порки" у Пастухова мы с Борисом, как "герои-гератцы непоротые" решили смотаться на "Чикен-стрит". Заглянуть в представительство "Аэрофлота" относительно моего обменного ордера. Заодно пройтись "по Абрикосовой, свернуть на Виноградную", т е. слегка "вздрогнуть" под шашлычки с "товаром".
      Встретили в дуканах московских коллег, которые приобретали кабульские сувениры. Вовик Лаговский с приятелем изучали камешки у ювелира, а вот бедняга Миша Леонтьев оказался во власти хитроумного дукандора Рашида, который активно впаривал ему свитера из верблюжьей шерсти и прочую дребедень. Когда мы вошли в дукан и стали приветствовать Мишу, Рашиду явно поплохело. Он попытался что-то растолковать Боре. Из всего разговора я понял, что за наш нейтралитет он обещал щедрый бакшиш.
      Но это был явно не его день. Мы популярно объяснили Рашиду, что он или продаст Мише свитера по нашим ценам, или мы просто пойдем в другой дукан. Рашид стонал, едва не плакал. Но нужно знать маленькие превратности восточной торговли. Миша вышел из дукана нагруженный свитерами, за которые он заплатил всего четверть запрашиваемых у него долларов.
      Потом мы ещё что-то помогли ему купить. Потом отправились угощаться шашлычками из баранины и бараньих яиц. Выпили пару "московских". Взяли пару с собой и поехали к Борису. Потом зашли ко мне.
      В этот вечер Наджибулла принимал в ресторане "Памир" в отеле "Интерконтиненталь" делегацию московских журналистов. Отвезли Мишу, очень теплого к "Интерконти", а сами продолжили у Бориса посиделки, в которых принял посильное участие оператор Володя Агафонов.
      
      16 (понедельник)
      Сегодня случился сильный приступ желудочных болей. Док предполагает гастрит.
      Прощались с московскими коллегами. Руководитель делегации пожурил нас за то, что мы чрезмерно угостили Михаила Леонтьева, который заснул посреди августейшего ужина. Подумаешь! Расслабился человек в хорошей компании.
      Миша, напротив, был очень рад нас видеть и даже взялся передать наши посылочки родным и близким.
      У пограничника Алмаза поездка в Союз накрылась, так что Мишина оказия оказалась как нельзя кстати.
      Вызывала Москва, слава Богу. Нужно готовить гератский материал, а боли в животе временами донимают хуже, чем что-либо.
      Снова раздвоение желаний между остаться и уехать.
      
      17 (вторник)
      Сегодня решил квартирный вопрос. Кажется, здесь не должно возникнуть проблем, поскольку есть указание Б.Н. Пастухова поселить меня в одну из опустевших квартир в дипгородке. Игнорировать его вряд ли кто осмелится. Теперь дело за редакцией.
      Всё ещё продолжаю бороться с одиночеством. Полная апатия к работе, но это должно пройти, вернее это нужно преодолеть.
      
      18 (среда)
      Сейчас приходил Алмаз, который занят решением отправки своей видеотехники домой. Ему нужно было позвонить домой. Разговор заказали, но, прождав три часа, Алмаз ушёл. Кабульская телефонная международная связь оставляет желать лучшего. Звонил Расед. Обещал навестить в пятницу. Пусть приходит. Тушёнка в доме есть. Пока есть. А "товар" купим.
      Всё же заставил себя написать материал на завтра. Пора стряхивать летаргию. В Кабуле прошёл дождик. Расед снова звонил: говорит в Москве Ельцина убили. Чушь, по-моему, полнейшая. Но видно Расед любит верить во всякую чушь. Его право. Так вот и живу. В беспокойстве за своих любимых Тамрико, Иришку и Ивашку...
      А впрочем, в нашей стране дураков ничего нельзя исключать...
      
      19 (четверг)
      Звонил Нур. Бизнес наш продвигается к финалу.
      Вчера у Бориса отмечали некий праздник. Несколько выпили, но нормально. Сегодня сеанс связи с Москвой. Придёт ли Тамрико? Не знаю и не уверен. Но надеюсь.
      Нур обещался подойти к двум часам, пока не знаю, как быть дальше. Вновь резкий приступ хандры и желания вернуться домой. Между тем Афган надо добить до конца.
      Приходил Нур. Возможен вывоз мягкой мебели и паласов. Потихоньку продолжаю распродажу. А что делать. Денежки истрачены.
      Мебель вывезли. Паласы тоже.
      Так вот и живём. Мне вручили сумму в 150 тысяч афгани. (Примерно 100 доларов США). Живём!
      Был сеанс связи с Москвой. Удачный. Продиктовал материал и поговорил с Тамрико. Надеюсь в понедельник получить письмецо в конверте. В Кабул возвращается жена Юры Мишина Татьяна.
      Впереди решение вопроса о моем пребывании в Кабуле.
      С "Правдой" дела творятся неправедные. Будет грустно вернуться на родину безработным. Но думаю, сдюжим. Просто так "Правду" вряд ли схарчат. Это будет просто фашизм.
      Хотя Ельцин фашист типичный. А Горби сволочь не лучшая. Но Горби списанная лошадка. Б.у.
      А что я? А ничего. Нужно ещё вернуться в Москву, а работу, надеюсь, сыщу.
      В Кабуле идёт дождь. Затяжной.
      
      20 (пятница)
      Девятый мусульманский выходной в Кабуле. Прожито здесь уже целых шестьдесят дней. Всего может получиться "дачный сезон". Нужно ещё продержаться треть срока, если, конечно, его продлит редакция. Хотя, надеюсь, продлит. Куда ей деваться, ведь обменный ордер я до сих пор не получил. М.б. 23 декабря. Телефон после дождичка загнулся. Теперь ждать до субботы. Тогда м.б. починят, а пока будем продолжать читать "Дату Туташхиа".
      С утра сильно повздорил с нафаром Ниязом. То ли он мудак окончательный, то ли сволочь душманская, но выводит из себя до белого каления.
      Сидел полдня без телефона и сейчас сижу. Дождь зарядил и, кажется, надёжно. Это опасно для связи с Москвой, а так ничего, если только крыша не потечёт. Такое тоже реально вполне.
      Вывалилась пломба. Во вторник, а может быть, и завтра пойти к доку Сорокину.
      Лучше даже завтра.
      К восьми вечера пошёл мокрый снег. И стало холодно. Завтра начало третьего месяца афганского одиночества.
      
      
      
           21(суббота)
      День странный донельзя. И не рабочий и не выходной. Так себе день, афганский, парванский...
      Сначала общался с Юрой Мишиным, потом с Борисом, потом с Раседом.
      С Раседом отобедали, чем Бог послал. А послал он нам немного тушёнки, зелёных редисок и "жидкого хлеба" с лепёшками.
      Расед увёз много томов Маркса и Ленина, которые на корпункте "Правды" находились с момента появления марксизма в Афгане...Полагаю, уйдут труды основателей марксизма-ленинизма на растопку кабульской буржуйки Расед-джана. Туда им и дорога. Слишком кроваво обошёлся народам Азии экспорт их идей.
      На дворе резко похолодало. В Кабуле зима. Прожит первый день третьего месяца.
      
      22 (воскресенье)
      Безумный день. Переезд Бориса на освободившуюся после отъезда очередного советника двухкомнатную квартиру. Советники покидают Афган. А вот Юра Мишин завис. КПСС скрылась в тумане. В МИДе похоже, такой бардак, что о партийном советнике просто забыли. Главное, зарплата Юре идёт. И жена Татьяна возвращается в Кабул. Мужественная женщина. Другие отсюда торопятся уехать, а она обратно к мужу. А здесь между делом ракеты на город падают.
      Порою у меня возникает ощущение того, что все мы зависли над бездной. Хочется отбросить эти мысли как наваждение. Днём как-то занимаешь себя всякими псевдохлопотами, а вот по вечерам мысли всякие так и роятся в голове. Короче, полдня перетаскивали хозяйство Бориса на новый флэт. Потом ещё полдня ждали самолёт генерала Руцкого из Исламабада. И в финале ужин у Галины. Всё. "Се ту"" Завтра пресс-конференция Руцкого, а у меня на связи Москва. Конец недели.
      
      
      23 (понедельник)
      Судя по всему, и сегодняшний день обещает быть архинапряжённым. Во всяком случае, есть реальный шанс остаться без обеда. Жду с нетерпением письма от Тамро. Но ещё одна закавыка - это материал по визиту Руцкого. Как он сложится - одному Богу ведомо. Но со временем у меня намечается большой цейтнот. Часть материала сделал, что будет дальше одному Богу ведомо, но, судя по некоторым данным, встреча с журналистами тоже может быть сдвинута во времени. Борис исчез. Шкирандо тоже. Я оставлен всеми и сижу один как перст. Все меж тем бросились ловить фавор новой власти.
      Жду повторного звонка из Москвы, чтобы продиктовать концовку корреспонденции. Звонка всё нет. Но должны позвонить. Должны! А время уходит. Очень обидно.
       У нас начало смеркаться. Нет ничего хуже ожидания, тем более, когда тебя ждёт письмо из дома. Обидно до соплей.
      Москва так и не вызвала, а письмо всё-таки получил. Его Татьяна Мишина привезла.
      Несладко моим девочкам в Москве, но пока держатся. И мне следует держаться. Во всяком случае, разрешение на продление командировки есть. А почему бы и не продлить человеку, который живёт там без всяких командировочных. "Энтуазист", твою мать!
      
      
       "АФГАНСКИЙ РАЗЛОМ"
      Бурные события последних дней, происходящие в бывшем советском Союзе, поставили кабульские власти перед лицом новых политических реалий. Сегодня главная тема всех разговоров - что же будет дальше? Возможно, что-нибудь прояснит визит сюда вице-президента России Александра Руцкого?
      В Кабуле очень болезненно отреагировали на первый раунд переговоров с моджахедами, и не потому, что здесь против переговоров - они являются необходимым компонентом проводимой Наджибуллой политики национального примирения, а лишь по той причине, что в московских переговорах, так же, как и в Пешаваре, игнорируется позиция Республики Афганистан. Об этом президент Наджибулла не раз упоминал на встречах с журналистами, в своих выступлениях перед партийным активом столицы. Суть высказываний президента такова: мы за любой диалог со всеми вовлеченными в конфликт сторонами, но если это действительно диалог, а не выдвижение ультиматумов в одностороннем порядке. Ни под чьим давлением нынешний режим не собирается уходить в отставку, тем более что военно-политическая ситуация на сегодняшний день контролируется Кабулом почти на всей территории страны.
      Нужно отметить, что односторонние действия оппозиции, входящей в "пешаварский альянс семи", вызывают критику не только в Кабуле. Видный политический деятель оппозиции Хафизула Талукани, возглавляющий в Тегеране Совет исламского единства Афганистана, выступил недавно с резким неприятием деятельности высшего совета моджахедов, который явно торопится сформировать переходное исламское правительство преимущественно из лидеров политических деятелей "пешаварской семерки". Их программа, заявил Талукани, неизвестна никому - ни полевым командирам, несущим все тяготы этой кровопролитной войны, ни несчастным беженцам, озабоченным лишь тем, как раздобыть крышу над головой и кусок хлеба, ни крестьянам, занятым нелегким трудом. В Пешаваре, очевидно, считают, что только лидеры семи политических партий способны взять из себя бремя власти в Афганистане.
      ...Воскресный день в Кабуле прошел для журналистов и дипломатов в полнейшей сумятице. К визиту вице-президента России в афганской столице подготовились во всеоружии. Но самолет запаздывал. Наконец - посадка. Прямо в аэропорту Александр Руцкой заявляет журналистам, что основным достижением его поездки по странам Юго-Западной Азии являются признание руководством Ирана и Пакистана, что афганский конфликт может быть разрешен только мирными средствами, и с этой точки зрения миротворческая миссия проходит успешно. Кроме того, отмечает вице-президент России, сейчас происходит пересмотр двусторонних договоров, заключенных прежним Союзом, и это тоже одна из целей поездки. Есть близость позиций по многим вопросам.
      Поздно вечером начались переговоры с Наджибуллой. Чем они закончатся? На волне Би-би-си передали эксклюзивное интервью лидера "непримиримой оппозиции" Гульбеддина Хекматиара об итогах переговоров А. Руцкого с моджахедами. Из него можно понять, что успехов переговоры в Пешаваре не имели. Моджахеды настаивают на полном разрыве дипотношений между Москвой и Кабулом и признании того факта, что правительство Наджибуллы является незаконным и навязанным афганскому народу советскими оккупационными войсками. То есть ультиматумы их ещё более жестки, чем в Москве.
      О наших военнопленных скажем следующее: А. Руцкому возвращен один военнопленный, находившийся в группировке Моджадедди. Доставили его пешими тропами из Афганистана, этим обстоятельством и была вызвана столь значительная задержка вылета самолета из Исламабада.
      Что касается лагеря самого Хекматиара, то у него на сегодняшний день имеются 14 советских военнопленных, но возвращаться домой они якобы не желают, а если бы и пожелали, то освобождение их возможно лишь при условии, что моджахедам будут предоставлены подробные данные о судьбе 20 тысяч без вести пропавших оппозиционеров. Иными словами, опять здесь не обойтись без кабульских властей. Возможно, потому вице-президент России был так бледен и сдержан в кабульском аэропорту. Он ведь не хуже моджахедов умеет негодовать и ставить ультиматумы, и, возможно, моджахеды, особенно Хекматиар, своей чрезмерной наглостью рассердили генерала. Впрочем, к чему гадать на кофейной гуще? И что скажет Кабул?
      Федор Носов.
      (Спец. корр. "Правды").
      Борис БИРАГОВ.
      (Соб. корр. Гостелерадио).
      Кабул, 23.
      
      24 (вторник)
      С утра нет воды. Весьма досадный факт. Возможно, её уже не будет. Нужно, следовательно, переселяться на "зимние" квартиры. Но завхозы крутят "динамо". Однако, прорвемся! Иначе нельзя. С переселением ничего не получилось. Квартира оказалась дерьмовая и почти как на вилле холодная. Лучше уж пожить при таком раскладе в своём доме (на своей вилле). Вода всё же потекла. Завтра аэрофлотовец Василенко отвезёт моим письмецо и 100 баксов. Нужно же им жить на что-то. У западников началось Рождество Христово. А я уже второй день отдыхаю без кайфа. Борис занят женой, которая прилетела к нему на новогодние каникулы. В связи с этими обстоятельствами Галя скучает, я остался без колес. По вечерам холодно до ужаса. До Нового года осталась одна неделя. Последняя.
      Нужно готовить финансовый отчёт для Слуцкой.
      Дедушка Ленин говорил: "Социализм - это учёт!"
      Социализм отменён по понятиям. Дедушка лежит в своей конурке под названием Мавзолей!
      Социализм - это учёт!
      Абортированный капитализм Ельцина - финансовый беспредел, но с бережно хранимым трупом дедушки в каморке.
      Дедушка у нас неВыносимый!
      Кстати, вчера произошёл такой случай. Вице-президент суверенной России привез новый государственный триколор. И вот при торжественном скоплении посольского люда с флагштока перед зданием посольства медленно и печально скатился наш кумачовый серпастый-молоткастый.
      Равнение на флаг, сукины дети!
      Злой кабульский ветер сыграл с триколором новой России злую шутку. Полотнище запуталось между флагштоком и тросом и с треском разлетелось в клочья. Руцкой побагровел. Пастухов побледнел. Завхоз посольства, похоже, обмочился.
      - Не к добру это, - прошептал кто-то в толпе диплюда.
      Шкирандо что-то говорит Володе Агафонову, который отснял сей афронт.
      Срочно находят второй триколор, который медленно, словно нехотя пополз вверх по флагштоку и к великому облегчению вице-президента РСФСР и чрезвычайного и полномочного посла занял место такого привычного серпасто-молоткастого.
      Сюжет, однако, по телику в программе "Время" показали правильный. Без конфуза. Ай, да Шкирандо! Ай, да Агафонов! Молодца!
      
      
           25 (среда)
      Проснулся на прежнем месте и не сожалею. В "хрущобах" я ещё проживу всю оставшуюся жизнь, а пока покайфуем пусть и в ледяной и полностью пустой, но вилле. Тем более что вода всё же потекла. Итак, неделя до "хэппи нью ир".
      Постирался.
      Приходил Нур, отдал ему счёт за телефон. Нужно отправлять отчёт для Слуцкой, но у меня есть некоторые сомнения. А впрочем, пусть сами разбираются, что к чему.
      Возможно, я уже начал вписываться в общую линию "кабульского алгоритма" русской колонии. Снова ужинал у Гали вместе с Борисом. Рисковый хлопец Боря. Пожаловал к боевой подруге вместе с женой и корреспондентом "Правды". Ко мне привыкают. Бирагов - точно.
      День меж тем кончился.
      
      Публикация в "Правде"
      В Кабуле появилась надежда
      К итогам поездки вице-президента РСФСР
      Вопреки прогнозам некоторых пессимистически настроенных обозревателей, переговоры А. Руцкого с президентом Афганистана Наджибуллой и премьер-министром РА Ф. Халекьяром прошли в деловой и конструктивной обстановке.
      В принятом по итогам переговоров совместном заявлении РСФСР и Республики Афганистан отмечается, что стороны пришли к полному взаимопониманию.
      Как подчеркнул на встрече с журналистами вице-президент России, афганские руководители согласны с тем, что будущее их страны должен решить сам народ в ходе свободных выборов. Однако практическое претворение в жизнь данного решения конфликта все еще затруднено противоречиями между Кабулом и оппозицией. Тем не менее, Россия и приграничные с Афганистаном страны Содружества независимых государств, а также Иран и Пакистан заинтересованы в скорейшем политическом урегулировании афганского конфликта и собираются совместными усилиями сделать все возможное для достижения этой цели. Важнейшим итогом поездки российской делегации в Иран, Пакистан и Афганистан можно считать признание руководством этих стран того факта, что мирному решению афганской проблемы нет альтернативы.
      Следует отметить, что совместное российско-афганское заявление, принятое по итогам переговоров в Кабуле, разительно отличается от документа, принятого в Москве после встречи с делегацией моджахедов. В общем, это закономерно, но здесь совместному заявлению придается огромное значение, поскольку Россия собирается всячески содействовать диалогу.
      А теперь коснусь самого волнующего советских людей и самого больного вопроса о судьбе наших военнопленных. Вице-президент России считал его одним из важнейших пунктов в ходе своих переговоров с моджахедами в Иране и Пакистане, затрагивался этот вопрос и во время переговоров с афганским руководством. Причем Республика Афганистан подтверждает свой нравственный, гуманистический долг в отношении военнопленных в качестве нового шага доброй воли, освободив в одностороннем порядке некоторое количество заключенных, принадлежащих к оппозиционным группировкам, что должно в свою очередь привести к ответным шагам моджахедов. А. Руцкой на пресс-конференции в Кабуле заявил, что получил обещание от руководства афганской оппозиции об освобождении военнопленных. Однако обещания обещаниями, а на деле не обошлось без скандала. Я уже сообщал о таинственном советском военнопленном, которого привезли в Кабул из Исламабада. Так вот, в беседе с журналистами Александр Владимирович со свойственной ему прямотой заявил, что в Исламабаде ему подсунули вместо военнопленного некоего этнического таджика Хабибулу из афганской провинции Балх, который почему-то оказался в Пешаваре. Подлог выяснился лишь в самолете, чем, вероятно, можно объяснить ярость генерала А. Руцкого в кабульском аэропорту. Однако А. Руцкой утверждал, что не сомневается в искренности намерений одного из лидеров оппозиции Моджадедди, люди которого "подставили" российской делегации Хабибулу. Вице-президент России продолжает сохранять оптимизм в отношении освобождения военнопленных.
      Федор Носов.
      (Спец, корр. "Правды")
      
      
      26 (четверг)
      До Нового года - шесть дней. Лёгкое похмелье. Стоит приостановиться. Новый год буду встречать, скорее всего, с Юрой Мишиным и его женой Таней. Он, как и я, осколок исчезнувшей партийной системы.
      А потом нужно пожирать оставшиеся недели. Хочется домой к сыну Ванечке.
      Вчера на Кабул выпустили несколько ракет.
      Завтра продиктовать корреспонденцию об этом. Правда, я не знаю подробностей, но постараюсь выяснить что-то у Раседа или у Байкова. Он всё же имеет какую-то информацию от агентства БАХТАР. Мы же с Борисом вынуждены пробавляться уличными слухами. Там тоже можно узнать много полезного. Но не всегда эти сведения достоверны.
      Кроме того, судьба этой корреспонденции находится в прямой зависимости от того, будет ли работать телефон.
      
      27 (пятница)
      Телефон работает. Значит нужно диктовать материал. До Нового года - пять дней.
      А потом, всё по-новому. Правда, уже без Горби, который слинял, как классический подонок, опрокинувший нашу великую державу.
      Томительное ожидание вызова на связь с редакцией. Звонок задерживается. Впрочем, Кабул ведь не пуп земли.
      Твоя миссия сюда заключалась в том, чтобы, во-первых, показать редакции, что корреспондентский навык со времен работы в Кампучии не утерян, а, во-вторых, немножко приодеть семью. Может даже это в первую очередь.
      Но всё-таки без активной корреспондентской работы обидно. Очень обидно. Впрочем, ещё не вечер.
      И всё же вызова, очевидно, не будет. Придётся ждать до воскресенья. Хотя так ведь поначалу и мыслилось. Война вносит коррективы.
      Так или иначе, в 16.00 по кабульскому времени, или в "четыре после пушки" ухожу в гости к Борису на осетинские на пироги с сыром.
      
      28 (суббота)
      День прошёл по-дурацки. Почти ничего не сделал. Корреспонденция по ракетной атаке на Кабул лежит на столе пока не продиктованная. А в остальном, почти по Саше Черному:
      "Над самой головой насвистывает чижик
      (Xоть птичка божия не кушала с утра),
      На блюдце киснет одинокий рыжик,
      Но водка выпита до капельки вчера".
      Отжинали с Раседом. Мой афганский друг постоянно пребывает в пограничном состоянии от безудержного оптимизма до отчаянной хандры. Стараюсь развеять его грусть "жидким хлебом" и байками про свою прошлую жизнь.
      Расед говорит, что Кабул продержится, если наши будут поставлять горючее и боеприпасы. Не задаром, а за доллары. Но перспективы сотрудничества более чем смутные. Наши демократы морщат лобики, как бы Наджиба кинуть.
      Завтра вызывает Москва.
      До Нового года - три дня. До дембеля - двадцать два.
      Опять пропала вода. Это уже совсем паршиво.
      
      29 (воскресенье)
      С утра пошла вода и стало веселее, но колотун в доме ужасный. Впрочем, всё это мелочи жизни. Нужно приобрести немного обуви себе, Тамрико и Ване. Вот, пожалуй, и всё. Денег катастрофически не хватает, а потому придётся истратить американскую валюту, так что простимся с "гринами". Вещи сегодня куда нужнее. А тут ещё новогодний взнос на праздничный стол в торгпредстве. Я не хотел встречать там Новый год, но Борис уговорил. Шкирандо собирается гулять с дипломатами, а мы с Борисом и Вовой Агафоновым с торгашами.
      Передал в редакцию материал, который вряд ли опубликуют, но мое дело передать.
      
      30 (понедельник)
      С каждым днём всё холоднее. Но с другой стороны всё ближе к концу. Осталось до ДМБ три недели. До НГ - два дня.
      Возможна вылазка на "парваньку". Хотя там достаточно пусто.
      Были вылазки на "парваньки" и даже две.. Истратил кучу денег, но купил обувь. И джинсы... Всё купил.
      
      31(вторник)
      Финиш 1991 года.
      Крушения, разочарования и новые надежды. И борьба.
      Каждодневная борьба за существование у Тамрико. И мои хлопоты по прибарахлению семейства. Встал как обычно в 7.00. Вилла просто ледышка.
      Возможно оттого бодрость во мне, как у мамонтов в ледниковый период. Завершается декабрь и, кажется, я вступаю в завершающую фазу пребывания в городе Кабуле.
      
Январь 1992 года
      
      1(среда)
      Несколько часов сна: я снова бодр и весел.
      Встречать Новый Год в компании торгпредского люда - занятие унылое. Я вообще не сторонник этого встречания в коллективе с натужным весельем и подхалимажем, щедро сдобренным конфетти.
      А тут еще ситуация иная. Кроме Бориса и Володи Агафонова народ там для меня был весь чуждый.
      Я вообще хотел встретить "утро новой эры" с Юрой и Таней Мишиными, но они не смогли проигнорировать спецмероприятие в посольстве. Тем более, Юра там зарплату получает. Вот и оказался я "свой среди чужих".
      А потому слегка похмелен. Вчера, кажется, покуражился. Бывает.
      С утра звонит Расед. Прошу у него автомобиль. Посмотреть на Кабул 1 января 1992 года.
      Город как город. Озябший. Настороженный. Почти не праздничный.
      Вчера Кабул опять обстреливали ракетами. Духи устроили новогодний салют. Говорят, - где-то погибли люди.
      Заезжаю по дороге в дукан. Беру "товар". Потом едем в райком, забираем Раседа, покупаем у знакомого зеленщика картофель, зеленых редисок и несколько помидорин из Кандагара.
      Сегодня Лукулл пирует у Лукулла.
      С Раседом мне куда приятнее общаться, чем с соотечественниками, в одночасье возлюбившими демократию. А то неровен час, объявят в МИДе и МВТ люстрацию и, прощевай, карьера!
      
      
      3 (пятница)
      За этой новогодней кутерьмой, как-то ушла на второй план тревога, охватившая меня в конце ушедшего 91-го. Он оказался лютым не только для "Правды". В конце концов, карнавальное стояние демократов у Белого Дома в августе завершилось малой кровью и позорным пшиком ГКЧП. А вот в Грузии, в моём родном Тбилиси, в самом его центре началась настоящая гражданская война. Сначала экзальтированная грузинская интеллигенция триумфально возвела на властный Олимп раскаявшегося диссидента Звиада Гамсахурдиа, который, очевидно, решил стать великим моурави. И тогда грузинская интеллигенция как обидчивая барышня отвернулась от амбициозного батоно Звиади. Зато он стал венценосцем толпы. Я как-то не следил за событиями в Грузии. Мне афганских реалий хватало. Но когда в конце прошлой недели по телику стали показывать пушки, бьющие прямой наводкой по Дому правительства в Тбилиси, по настоящему испугался за маменьку, сестру Таню, моего маленького племяша Вовку. Правда, живут они далеко от центра города, где сейчас отчаянно стреляют, но кто знает, что там и как там. Мышка, правда, сказала по телефону, что вроде бы в Дигоми тихо, но стрельба в Тбилиси продолжается.
      Как быстро мы умеем свергать с пьедесталов вчерашних кумиров. Но вот ЕБН всё ещё кумир. Сегодняшний. И когда же он станет вчерашним.
      А на Кабул опять упало несколько ракет.
      
      Публикация в "Правде"
      "Тупики войны?"
      
      Зима, окончательно пришедшая в афганскую столицу, очевидно, станет не самым тяжелым испытанием для кабульцев, хотя город в условиях острой нехватки топлива и электроэнергии страдает и от морозов, и от леденящего ветра с гор. Особенно трудно по ночам, когда стужа пробирает до костей.
      И все же, холода можно как-то перенести. Куда большую опасность для кабульцев представляют обстрелы города реактивными снарядами, которые не прекращаются уже целую неделю. После некоторого затишья в ноябре - декабре нынешняя ракетная атака на Кабул последовала как гром среди ясного неба, перечеркнув все надежды оптимистов на возможное политическое урегулирование афганского конфликта. Нынешние обстрелы Кабула призваны, прежде всего, посеять страх и панику среди мирного населения, поэтому моджахеды сосредоточили огонь главным образом по жилым массивам. Гибнут люди. В госпитали ежедневно поступают десятки раненых. Участились случаи проникновения в город диверсионных групп для совершения террористических актов. Несколько таких банд обезврежены сотрудниками госбезопасности. У них изъято большое количество взрывчатки. На предприятиях Кабула объявлена повышенная боевая готовность.
      В целом военно-политическая обстановка а Афганистане резко обострилась после визита сюда вице-президента России А. Руцкого. Моджахеды решили, что их оставили в дураках, что единственный путь, которого следует держаться, это "тропа войны".
      Встречаясь в эти дни на улицах с людьми, особо панических настроений не наблюдаешь. За двенадцать лет к войне здесь привыкли. Состояние кабульцев можно выразить двумя словами: скорбь и гнев. Не сумев добиться каких-либо успехов в боях с правительственными войсками, отряды "непримиримых" сосредоточили сейчас шквал огня против городского населения. Многие мои собеседники предполагают, что нынешние обстрелы (а по Кабулу и другим центрам только за последнее время выпущено уже несколько сотен реактивных снарядов) ведутся с единственной целью оказать психологическое давление на кабульский режим. Только такими вот силовыми методами моджахеды вряд ли добьются поставленных целей.
      Тем не менее, ситуация вокруг афганской столицы тревожная, поскольку в окрестностях города сконцентрировалось несколько тысяч боевиков оппозиции. И хотя с военной точки зрения фронтальное наступление на город бессмысленно, нельзя исключать того, что Кабул может подверг?нуться осаде.
      Сейчас, когда я передаю эту корреспонденцию, из-за гор доносится гулкое эхо перестрелки. Начало ли это зимней военной кампании или же происходят одиночные вылазки банд, сказать трудно. В Кабуле, однако, готовятся к тяжелым временам. Прежде всего, произошел резкий рост цен на продукты и другие товары, хотя дорога, связывающая Кабул с Хайратоном, откуда идет основной поток грузов для афганской столицы, продолжает функционировать.
      На "черном" рынке в эти дни был зарегистрирован фантастический курс доллара, превышавший обычный едва ли не в два раза. Правда, он быстро упал, но некоторые деловые люди усматривают в этой акции попытку подстегнуть и без того галопирующую здесь инфляцию, усилить социальное напряжение в городе.
      Афганистан живет в тревожной атмосфере. Делать прогнозы на будущее сейчас не отваживается никто, даже местные астрологи. Неужели впереди по-прежнему маячат тупики войны?
      Федор Носов.
      (Спец. корр. "Правды").
       г. Кабул.
      
      4 (суббота)
      До дембеля - шестнадцать дней. На дворе идёт снег. На дворе лежит снег. Белка забилась в так и недостроенную Володей Пластуном сауну. Грустно это - ликвидировать корпункт. Жили же здесь люди, работали. Разные люди. Иные себе на уме. Другие - рубахи парни, третьи как Пластун - умницы, а потому пьющие. Все умницы - люди пьющие. Потому как у них горе от ума. Это ещё Александр Сергеевич Грибоедов зафиксировал. Но что-то я расфилософствовался, а, между тем, пора готовить бумаги на ликвидацию корпункта.
      Однако не получилось. Пришёл Юра Мишин, которому позарез нужно переговорить с кем-то в Москве. Конфиденциально. Не через посольский коммутатор. Разговор с Москвой заказали, но я не уверен, что соединят. Если уж Москва с трудом пробивается, то кабульские телефонисты-парванисты вряд ли будут глотки драть ради какого-то заказа. Настроение не то. Понять кабульцев можно. Никто не знает, что впереди. Война здесь рядом, хотя внешне её не видишь.
      Прождали с Юрой часа три, выпили чаю немеренно, но с Москвой его так не соединили.
      Звонил Рассел и выразил недоумение по поводу отсутствия водки. Нужно срочно решить эту проблему. Боюсь, посиделки с Раседом и его корешами скоро будет нечем оплачивать. Продано уже всё, что можно вынести. Впрочем, в ванной есть бойлер. Чей он, Аллаху лишь ведомо. А коль так, почему бы и его не продать. Не знаю, насколько он исправен. Пусть в Пешаваре разбираются. А я уже в Москве буду.
      Неожиданно прорезалась редакция и я смог поговорить с Мышкой. Довольно долго. Они живут, слава Богу, нормально пока. Приеду, будем разбираться, что к чему. Нужно трудоустроить Иришку, да и самому подумать о перспективах. Хотя какие могут быть перспективы, кроме бегства с "Титаника". А это для меня западло! Так что перспектив нет!
            5 (воскресенье)
      Вчера было выкушано некоторое количество "жидкого хлеба" с Раседом и его друзьями. Подполковник Джемал рассказал, среди военных настроения колеблются от робкого оптимизма, до отчаянного неверия в мирный исход войны. На всех много крови. И через неё просто так не перешагнёшь. Директор Омар говорил, что во дворе "Джангалака" уже два десятка неисправных "КамАЗов". Но из них даже пять исправных не собрать.
      На русских надежды почти нет. "Афсотр", кажется, лихорадочно сворачивает свою деятельность. Мои афганские друзья понимают, что мы их бросили. Резко прекратив поставки всего и вся, совсем бросили. И я их понимаю. Но, что им до моего понимания? Хотя...
      Они с грустью смотрели на пустой зал виллы, в которой теперь шаром покати. На погасший камин.
      Сидели в верхней одежде. Масляные радиаторы не очень греют.
      Стулья я взял на часок у пограничников, а на стол для игры в пинг-понг даже Наср не позарился. Я не скрываю от Раседа и его друзей, что скоро уеду. И без того продержался почти два месяца "свят духом" корпункта. После ухода гостей настроение у меня стало такое же у героя фильма "Поля смерти" корреспондента "Нью-Йорк таймс" Сидни Шенберга. Он приехал в Камбоджу, чтобы писать репортажи о гражданской войне между лонноловским правительством и радикальной коммунистической группировкой "красных кхмеров". В Пномпене он познакомился с переводчиком Дитом Праном, который стал его другом и незаменимым помощником. Когда "красные кхмеры" вошли в Пномпень, Шенберг не смог вывезти Дита Прана...
      Какого черта ты опять вспоминаешь Камбоджу? Пора её забыть. Подумаешь, прошлогодняя командировка и случайная встреча с Муем разбередили старые раны, но ты же поклялся себе, что закроешь эту страницу своей жизни.
      Сейчас у тебя другая страница. Кабульская.
      Но так уж получается, что, едва встретишь искренних друзей, как судьба заставляет с ними расставаться.
      
      6 (понедельник)
      Смотрели с Борисом римейк старого фильма Жана-Люка Годара "На последнем дыхании" с Ричардом Гиром и Валери Каприски. Молодой Бельмондо и Джин Себерг, как мне кажется, были органичнее. Впрочем, у Годара был оригинал, а здесь много голого тела Каприски, неплохая пластика в танце Ричарда Гира, но нет того нерва, который был у Годара.
      Джин Себерг была одно время женой моего любимого писателя Ромена Гари. Потом её обнаружили совершено обнажённой и мертвой в автомобиле. Передоза.
      Борису римейк понравился, потому что он не видел оригинала.
      Кстати, фильм Годара я увидел на факультетском спецпросмотре, который для нас, будущих тележурналистов организовала для нас преподававшая операторское мастерство Марина Голдовская. А так Годар был под запретом. Товарищи большевики много чего запрещали, вот и дозапрещались. До запрета КПСС. Хотя, честно говоря, Годар довольно заумный режиссер. Как Андрей Тарковский. Все его творчеством восхищаются, а по мне так в Тарковском сплошная тоска.
      Посмотрели кино, хлопнули по стопке водки и поехали в Кабул менять доллары на афошки. Кризис наличности заставил меня обездолить семью окончательно и бесповоротно. Впрочем, 100 долларов погоды не сделают, а жить мне на что-то надо.
      В "грязном городе" на "бирже" поменял 50 гринов на пачку афгани.
      "Биржа", где в Кабуле собираются менялы, напомнила мне тбилисский дворик. Четырёхугольное замкнутое пространство с деревянными верандами по периметру. А по двору месят грязь в калошах бородатые менялы. Покупают доллары, продают доллары. Афошек у них мешки. Купюры всякие, портретами Закир-шаха, Дауда и новые, которые им уже в бывшем Союзе нашлёпали. Здесь все купюры в ходу. Даже половинки, сшитые суровыми нитками. Кабул!
      Купили водки, колбасы и местных оливок в поллитровых банках.
      Доллары тратить неприятно, но ничего не попишешь. Нур исчез, а вместе с ним и возможные афошки, хотя бойлер кому-то, наверняка, нужен.
      Телефон накрылся из-за снега. Зато есть резервный материал. Вечером, может быть, пригласят в гости.
      
      А в это время дома...
      В России отпущены цены. Еще в начале 1991 года минимальный уровень пенсий и зарплат держался на уровне 100 р., а средняя зарплата была в два - два с половиной раза выше. При этом хлеб стоил 20-30 копеек за килограмм, молоко-32 копейки за литр, масло и сметана не дороже 3руб 50 коп., картошка только что подорожала с 10 до 25 коп.
      Теперь нижний уровень дохода поднялся в три с половиной раза, средний в полтора-два раза. Хлеб подорожал в 10-15 раз, молоко в 15-20 раз, масло и сметана в 30 раз, картошка в 10-20, а на рынке в 50-100 раз.
      Гайдар "успокоил" людей, что цены поднимутся не более чем в три раза, а обменный курс упадет максимум 80 руб. за доллар. Но цены уже в первый месяц поднялись в десятки раз, обесценив все накопления работающих по найму людей и обеспечив баснословные доходы всяческим спекулянтам, теневым дельцам и связанной с ними номенклатуре.
      Пошли в ход, на продажу припрятанные товары и продукты. Произошло именно то, что предвидел сам Гайдар за два года до этого: "В условиях расстроенного рынка, обострения дефицита - энергия предприятий неизбежно сконцентрируется на спекулятивных операциях".
      
      Верховный Совет РСФСР обнародовал Постановление о народных депутатах бывшего СССР в связи с прекращением его существования. Депутатская деятельность прекращается со 2 января и депутатам ВС СССР предписано выплатить денежное содержание в размере пяти окладов.
      
      Руководители Литвы, Латвии и Эстонии потребовали немедленно вывести с их территории части бывшей советской армии и оставить всю инфраструктуру, вооружение и оснащение, чтобы три балтийских государства могли создать свои силы обороны.
      
      Чеченская республика приступила к изготовлению автомата системы "Борз" ("Волк"). Автомат создан на основе израильского "УЗИ", но техническим характеристикам превосходит его. Первый автомат под номером 0001 вручен президенту Джохару Дудаеву.
      
      Вступило в силу Постановление правительства России "Об ограничении вывоза товаров народного потребления из РФ"
      
      
      
      
      
      7 (вторник)
      
      Рождество Христово по православному календарю. Посольство не работает. Телефон не работает. Телик не работает и все вероятно ещё спят.
      Неожиданно телефон заработал. Может быть, сегодня выйдет на связь Москва, хотя вряд ли. У них тоже выходной. Рождество Христово.
      Через неделю Наср должен увезти остатки имущества. Стул, на котором я сейчас сижу, стол за которым пишу корреспонденции, два масляных радиатора и кровать. А я, очевидно, переберусь в Володе Агафонову, который живёт один в той двухкомнатной квартире, где раньше, в момент моего приезда в Кабул жили Боря Бирагов и Шурик Шкирандо. Теперь они съехали в освободившиеся меблированные квартиры советников, оставив оператору корпунктовское логово. Правда, приходят сюда на сеанс телефонной связи с Москвой. Я даже как-то разговаривал со своей бывшей руководительницей Ниной Леонидовной Ивановой из программы "Время". Она искренне удивилась: "Витя, как, ты уже в Кабуле? От "Правды"? Как интересно!"
      Да, я уже в Кабуле, и уже от "Правды".
      Три года назад я говорил с Ивановой по телефону из корпункта Жени Качанова в Пномпене, когда от еженедельника "За рубежом" ездил в Кампучию и Лаос. Тогда было примерно такое же радостное удивление. Нина Леонидовна - одна из немногих руководителей, искренне сожалевших о моём уходе с ЦТ. Для других, особенно моих коллег это бы элементарным " с глаз долой, из сердца вон!".
       Да, меня изгнали из Кампучии, изгнали из системы Гостелерадио, пытались изгнать из журналистики. Но я выжил, выстоял. Не сломался, хотя ломали через колено.
      И вот теперь снова Судьба испытывает меня на прочность.
      Скоро я покину Кабул, но уже не так, как уезжал из Пномпеня в 1981-ом. Уезжал в отпуск, чтобы не вернуться.
      Теперь я сам решаю, когда мне уехать. Потому что нет больше всесильного ЦК с престарелыми маразматиками и зрелыми карьеристами. Но, кажется, я остался на этом корабле мёртвых, который дрейфует неведомо куда...
      
      8 (четверг)
      С утра во дворе дикие вопли. Что ещё там случилось? Выскакиваю в чаман и вижу, как Белка носится по саду за случайно свалившейся с соседнего забора курицей. Стена забора моего афганского соседа усеяна детскими головками, которые отчаянно вопят. Вот только не пойму отчего? То ли от восторга, то ли от жалости... В последний момент мне удается вырвать курицу из пасти Белки, однако хвостовое оперение так и осталось в её зубах.
      Отдаю бесхвостую курицу свесившемуся с забора старшему мальчику, протянувшему руки за глупой птицей. Курица за исключением хвоста цела, но после пережитого шока вряд ли сможет нести яйца... Хотя ... Курица - не петух. Проживёт и без хвоста.
      - Рафик, чиклят! - требует уважаемая публика.
      Почти как в древнем Риме. Зрелищ и чиклята им подавай!
      Первым они уже насладились... Иду за остатками конфет.
      Инцидент исчерпан.
      Белка с укоризной смотрит на меня. Я с укоризной на неё. Потом открываю на кухне одну из последних банок тушёнки, смешиваю с остатками макарон, которые не ел уже три дня. Разогреваю все на плите. Высыпаю в миску.
      Угощайся, Белка. Виноват я перед тобой, эгоист несчастный. За своими переживаниями забыл, что есть существо голодное, бессловесное.
      А всё-таки соседских куриц жрать нехорошо, Белка!
      Новогоднее похмелье продолжается. Тут появляется тассовец Игорь с женой и просит сопровождать их на парваньку. Нужно помочь. Я в некотором роде специалист по парванькам. Сам обарахолился чудовищно. Как всё вывозить ума не приложу. Теперь вот вожу клиентов к парванистам. За это взимаю с каждого торговца бакшиш. Довольны все.
      Такой вот я - "добрый человек из Кабула".
      Вернулись с парваньки, где ребята затоварились кашемировыми шарфами. Выпили мы с Игорьком за обновы. Вернулся на свою виллу. Быстро смеркается. Подходит к концу одиннадцатая неделя. Всё надоело до чертиков. Охватила мрачная меланхолия. А расслабляться ну никак нельзя. Возможно, сказывается и пасмурная погода. Но, так или иначе, пятницы в Кабуле мучительны. Время тянется архитягомотно.
      Холодина на вилле как в карцере.
      Сегодня очевидно придется спать в джинсах.
      
      9 (среда)
      Однако между двух немецких масляных радиаторов спал раздетым до трусов. Правда, выползать наружу невыносимо холодно. Быстренько вдеваю ноги в леденящие джинсы, натягиваю прохладный свитер и шлёпаю в ванную комнату.
      Ура! Вода из крана льётся. Неважно, что ледяная. Растираю полотенцем лицо, в которое словно впиваются мелкие иголки.
      Мышонок Пик опрометью проносится между моих ног, едва ступаю на кухню. Каков нахал!
      На плите сковорода с застывшими остатками картошки с тушёнкой. Вчера неплохо посидели с Борисом. В холодильнике, как и на всей вилле сиротское запустение. Как это у Саши Черного?
      "На блюдце киснет одинокий рыжик,
      Но водка выпита до капельки вчера..."
      Ставлю чайник на плиту. Остатки вчерашней нашей трапезы отношу Белке. Так начинается очередной рабочий день корреспондента "Правды" в Кабуле.
      Сегодня следует поработать, а затем съездить купить продукты. Надеюсь, прорежется Москва. Ещё нужно купить Ванюше краски и вообще начать жизнь праведную.
      
      
      10 (пятница)
      Продуктов вчера не купил, но напился. Сегодня очень скверное самочувствие. Нужно было прояснить в "Аэрофлоте" свой статус с багажной квитанцией. Тут вот какая заковыка. По окончании командировки собственному корреспонденту разрешено вывозить 100 килограммов багажа. Обычно редакция оформляет в "Аэрофлоте" платёжные документы по безналичному расчёту, а далее через местное, в нашем случае кабульское, отделение авиакомпании я получаю багажную квитанцию на вывоз сверхнормативного багажа. Из Москвы мне сообщили, что все документы были оформлены ещё до нового года. Но в офисе "Аэрофлота" ничего нет.
      Прошу их связаться Москвой, но на этих парнях, где сядешь, там и слезешь. "Аэрофлот" - такая организация, где "оставь надежду, всяк сюда пришедший!".
      Багажной квитанции нигде нет. Если и в понедельник её не будет, придётся идти к Пастухову и слёзно проситься на "спецуху". Иного пути не вижу.
      Надеюсь, он не откажет в моей просьбе, равно как не отказал Владимирову.
      Ну, а если... Тогда всё будет крайне проблемно выглядеть. Впрочем, никогда не нужно думать о плохом.
      Предпоследняя пятница, просто невыносимо тосклива и я близок к нервному срыву. Сидеть в Афгане надоело до чертиков. Пора закругляться и ехать домой. К детям и жене.
      
      Публикация в "Правде"
      
      "ВОЙНЕ НЕТ КОНЦА..."
      Вот уже несколько дней небо над Кабулом застлано туманной пеленой. Солнце редко когда проглянет над городом, население которого, кажется, натянуло на себя все имеющееся в наличии тряпье, а все равно стынет и зябнет. Парнишка, сидящий на пороге лавчонки, торгующей всякой мелочью, сказал мне грустно по-русски, что он сейчас "болеет морозом".
      Ситуация с топливом в городе тяжелая. Однако это не самая большая опасность, подстерегающая кабульцев в наступившем году. Хотя уже несколько дней на город не падают ракеты, никто не может с уверенностью предсказать передышку в войне. Сильным обстрелам по-прежнему подвергаются провинциальные центры Гардез, Джелалабад, Калат и Кандагар.
      Моджахеды, кстати говоря, снарядов не жалеют, в то время как правительственные войска резко сократили расходы боеприпасов. Сказывается прекращение военных поставок из бывшего СССР.
      С середины декабря закрыт воздушный мост, по которому осуществлялись поставки сюда оружия и топлива. Однако пакистанские официальные лица упорно продолжают утверждать, что оружие Кабулу идет теперь уже не из России, а из среднеазиатских республик. Очевидно, подобными пропагандистскими демаршами в Исламабаде хотели бы оправдать покровительство своих военных афганским моджахедам.
      Между тем вступление в силу подписанного в минувшем году советско-американского заявления по Афганистану ставит Пакистан во все более двусмысленное положение. Равно как и представляет в невыгодном свете его позицию во время недавних переговоров с вице-президентом России Александром Руцким, когда пакистанское руководство заявляло о своей приверженности мирному решению афганской проблемы.
      Моджахедам проще. Они уже продемонстрировали, что слов своих держать не могут. Обещание освободить группу наших военнопленных так и не выполнено.
      Похоже, что после визита в Москву лидеры пешаварской семерки считали, что их привезут в Кабул на русских танках, как когда-то возили туда Кармаля. Но мир сильно изменился, и теперь мы никого никуда не ввозим.
      В основе же подлинного, единственно возможного решения афганской проблемы лежат план генерального секретаря ООН и другие документы, отвергающие "политику канонерок". Понять это ни в Пешаваре, ни в Исламабаде никак не могут те, кто настроен на вооруженный захват власти в Кабуле. Правда, есть как среди моджахедов, так и среди пакистанского руководства трезвые головы, понимающие бесперспективность подобного подхода, но их голоса еще слабы.
      По прогнозам военных, возможным объектом, который моджахеды попытаются захватить в ближайшее время штурмом, будет город Гардез. Здесь сосредоточены силы самого "непримиримого" командира моджахедов Джелаллуддина Хаккани, который вот уже несколько месяцев пытается повторить свой подвиг под Хостом, который он с помощью пакистанцев захватил и разграбил.
      Недавно Хаккани объявил своим полевым командирам, что начнет штурм Гардеза, как только подойдут 40 танков, отремонтированных в Пакистане. То ли это танки, захваченные у Ирака объединенными силами и переданные затем моджахедам, то ли у этой бронетехники иное происхождение. Сказать трудно. Но свидетельствует подобная операция об одном: Пакистан продолжает снабжать моджахедов оружием и техникой.
      На мои вопросы о том, насколько тяжела ситуация вокруг Гардеза, мне однозначно отвечали: сдача этого провинциального центра невозможна, второго Хоста не будет.
      Не знаю, на чем основана такая уверенность военных в Кабуле. Может быть, на окрепшей боеспособности войск, сражающихся вот уже три года без прикрытия "шурави". Может быть, и на том, что силы моджахедов не столь монолитны, поскольку идея "джихада" на четырнадцатом году войны начала всё больше изживать себя. Еще ни одна война, ведущаяся против собственного народа, не называлась "священной", а уж афганская - тем более.
      Кабул сейчас выглядит серым и сиротским. Месят галошами грязь бородатые мужики и женщины неизвестного возраста и неизвестной красоты, ибо всё у последних скрыто под паранджой. Снуют между ними ребятишки, напоминающие продрогших зябликов. Глянут бусинками глаз, потребуют от тебя конфет. Не попросят, а потребуют. Потому что горды сызмальства.
      А с неба сыплет снежная крупа, которая тут же тает на маленьких вихрастых головках. Я смотрю в их лица, заглядываю в их глаза и не могу найти здесь ничего, кроме бесконечной усталости. Слишком надолго затянулась в Афганистане гражданская война...
      Федор Носов.
      (Спец. корр. "Правды").
       г. Кабул, 13 января
     14 (вторник)
      Беседа с послом не состоялась. Остается два варианта: или ждать спецрейса, или ждать багажную квитанцию. Решил всё же улетать 20 января. Оставлю своё барахло парням, которые может всё же дождутся багажной квитанции и отправят с кем-нибудь мой нехитрый скарб. В принципе это тоже выход.
      
      
      15 (среда)
      Вчера нашёл багажную квитанцию в "Ариане", и по поводу столь отрадного события бурно взалкал с Борисом. Сейчас тяжело несколько.
      Жду Москву, а в 16.00 идти к Пастухову на прощальную аудиенцию.
      Связь с Москвой нечто кошмарное... Придется, очевидно, идти к послу, проигнорировав сеанс связи.
      
      16 (четверг)
      Жду Москву в своей напрочь промерзшей вилле. Это последний сеанс связи.
      Вчера Нур и Наср вывезли подчистую всё, что ещё оставалось на вилле. Кроме телефонного аппарата. Его я обещал Раседу. Правда, зачем он ему? Но нужно же что-то другу оставить на память.
      Перебрался в зимнюю берлогу Володи Агафонова. Живу у него как в гостинице.
      На вилле уже нет воды и всего прочего. Ума не приложу, как быть с Белкой. Торгпредские, которым передаю ключи от виллы и саму эту сомнительную собственность "Правды" обещают присмотреть за моей прекрасной собакой, но всё равно тревожно. Я забрал бы ее с собой, но в Москве мне, во-первых, негде её держать, а, во-вторых, она сгинет там. Потому что она - кучи. Она, как те афганцы с гор, которые могут жить только у себя дома. Потому они его так и берегут от незванных "доброхотов".
      Жаль, только наши кремлёвские маразматики этого не поняли. Тогда может быть и страну бы не просрали.
      
      
      Публикация в "Правде"
      
      "Геркулесы" в аэропорту Кабула
      Переговоры начальника штаба пакистанской армии Азифа Наваза Джанджуа в Вашингтоне и его встреча накануне в Риме с представителями бывшего афганского монарха Закир Шаха свидетельствуют о том, что в пакистанском руководстве наметился новый подход к решению конфликта в Афганистане. В Исламабаде понимают, что изменение ситуации в бывшем Советском Союзе требует иной политики в регионе, где складываются предпосылки для создания могучего мусульманского блока. Афганистан с его многолетней войной может стать помехой на пути сближения среднеазиатских республик и мусульманских стран региона. Значит, необходим поиск путей для установления мира в Афганистане.
      Пока пакистанское руководство ищет варианты политического компромисса, Иран направляет гуманитарную помощь Кабулу. Вместо привычных аэрофлотовских транспортников в кабульском аэропорту приземляются два могучих "Геркулеса" из Тегерана с продовольствием и тысячами экземпляров Корана. Событие не афишируется, но обозреватели считают, что положено начало будущего сотрудничества с государством, претендующим на лидерство в мусульманском мире.
      Ещё об одном событии, которое предстоит в ближайшее время, и о котором сейчас говорят в Кабуле с большой надеждой. Это встреча в Бонне всех противоборствующих афганских политических сил, а также делегаций России, США, Индии и других государств. Эта встреча может положить начало всеафганскому диалогу и по существу стать отправной точкой на пути к миру в этой многострадальной стране.
      Перечисленные мною три события радикально меняют афганский политический пейзаж. И моджахеды это прекрасно понимают. Ярость "непримиримой" оппозиции не имеет предела.
      Дело доходит до прямых угроз в адрес бывших, да и нынешних покровителей в пакистанской военной верхушке. Гульбеддин Хекматиар демонстративно покидает Пешавар и переносит свою штаб-квартиру на афганскую территорию. Это сопряжено с немалым для него риском. Неровен час, люди из соперничающих группировок могут совершить на Хекматиара покушение, как это случилось недавно с другим лидером "непримиримыхъ" Сайяфом. Последнему повезло, поскольку он оказался в другой машине.
      Последние новости не приносят радостей "непримиримой" оппозиции. Ее лидеры по-прежнему отвергают с ходу любое компромиссное решение вопроса. Но, занимая такую позицию, можно оказаться не у дел. А, лишившись военной и политической поддержки Пакистана, моджахеды явно проиграют войну правительственной армии. Так что разумнее всего соглашаться на диалог. На сегодняшний день такая формула принесла мир на землю Намибии, Анголы, Камбоджи. Теперь очередь за Афганистаном.
      Федор Носов
      (Спец. корр. "Правды")
      г. Кабул, 16 января
      
      На такой вот мажорной ноте была продиктована в Москву моя последняя корреспонденция из Кабула. Хотелось верить, что моим друзьям не придётся разделить "горе побеждённых".
      
      
      17 (пятница)
      Прощался с Раседом и его друзьями. Мои пуштуны организовали прощальный обед у таксиста Хабибуллы в Танникоте.
      Сидим в темной комнате без единого окна. На полу две лампы-керосинки. И светят и греют. Точнее, наоборот. Женщины приносят плов, баранину, что-то ещё. От ледяной водки сводит зубы. Говорим хорошие слова друг другу.
      -Ты ещё вернёшься, Федя -джан! - говорит Расед. - Я верю, ты ещё вернёшься.
      - Конечно, вернусь, - говорю я.
      А почему бы и нет? Никогда не говори - "никогда"!
      Прощаемся по-мужски. Без соплей!
      
      
      
      18 (Суббота)
      Последние часы в Кабуле. Ослепительно голубое, без единой тучки небо. Снег искрится на солнце.
      Иду на свою осиротевшую виллу с Николаем из торгпредства. Белка словно чувствует мой отъезд. Трётся о ноги. К горлу подкатывает комок.
      - Николай, я очень прошу тебя или кого-то из ваших, не забывайте кормить Белку. Она неприхотлива. В столовой много объедков.
      - Не переживай, Федор. Белку в обиду не дадим. Она же у нас сторож.
      Отдаю Николаю ключи от виллы.
      Прощай, Белочка! Больше не буду запирать в сауне. Не будет здесь больше ни меня, ни моих друзей пуштунов.
      Загружаем моими коробками автомобили Бориса и Шкирандо.
      По рюмахе с Борей, Сашей и Володей - на посошок!
      В аэропорту фотография на память - мы с Борисом с шашлыками и стаканами водки.
      "Тушка" отрывается от взлетной полосы. Последний взгляд на серый, озябший Кабул.
      
      Москва встречает сумерками, мокрым снегом и российским нашим бардаком. Особенно в "Аэрофлоте". Почти три часа ждём багаж. Мышка по одну сторону от таможенников. Я - по другую.
      - Выйду к жене?
      - Какие вопросы...
      - Ну, здравствуй, любимая! Вот я и вернулся!