На фото свадьба нашего Игоря и Аллы. Слева направо: наши сваты Виктор Уткин и Лидия Уткина, дружка Алексей, Алла Уткина, Игорь Маслов, дружка Виктория, Любовь Маслова, Леонид Маслов. г. Надым. 5 марта 1994 г. (К главе 108).
Глава 106
«Здравствуй, наша дорогая мамулечка!
Сегодня суббота, 22 января 1994 года! Получили от тебя долгожданное письмо. Накануне приснился мне сон, будто что-то там, в Ермаке, делал. Проснувшись утром, говорю Любе, что от мамы будет письмо. Точно, сон в руку, как говорится.
Письмо длинное, читали с интересом, узнали о ваших делах. Долго рассматривали две купюры присланных тобой казахстанских денег (тенге). Интересные, отличаются от русских. Очень рады, что Славик передал тебе наши деньги. Трать на себя.
Теперь о наших новостях. Расскажу о большой неприятности. В прошлом письме я тебе говорил о том, что Любе нужна операция зоба. Поскольку давление стало низким и самочувствие неважным, врачи порекомендовали ей укреплять организм.
Подкупили мы мёда, овощей, шоколада. Чувствовала Люба себя всё хуже и хуже. Однажды утром на рассвете (это случилось в середине декабря) она пошла из спальни на кухню, и я услышал, как что-то упало. Быстро вскочил, смотрю, у дверей кухни в обморочном состоянии лежала Люба, нога неестественно подвёрнута. Меня прямо в жар бросило, в первое мгновение подумал о худшем. Мы с Игорем подняли её, уложили на диван и вызвали скорую помощь. Находилась в коме, понемногу пришла в себя. В тот же день она пошла с Игорем в поликлинику, её отправили по больничному листу, и заставили сдать анализы. Похудела, то всё весила 63-65 кг, а тут уже дошла до 52 кг.
Анализы показали самое неприятное, если не сказать худшее — у Любы признали САХАРНЫЙ ДИАБЕТ. А мы не знали и нажимали на сладкое, от его переизбытка и случилась кома. Уже больше месяца Люба на больничном, сидит на диете, ходит на иглоукалывание и электрофорез. Об операции зоба теперь не может быть и речи.
Новый год провели спокойно, в кругу семьи. Ставили свою искусственную ёлочку, красиво нарядили. Лёлюшке дед Мороз, как и в прошлом году, подарил красивую куклу Барби и много разных лакомств. Приходила Тома, Новый год встретила с нами.
Лёля учится очень хорошо, в классе читает лучше всех. Как-то приболела, простудилась, оставили дома на пару дней. Позвонили учительнице, спросили, как быть с уроками, а Ольга Николаевна Кульбашева (это Лёлина первая учительница) говорит, что Леночка знает программу первого класса почти до конца года, проблем нет. Нашей Лёле повезло — её учительница оказалась самой лучшей изо всех первых классов.
Теперь о сыне. В декабре на свадьбе у друга Игорь познакомился с девушкой, её зовут Аллой. Её родители — наши ровесники. Отец работает сварщиком, а мать и старшая сестра Наташа работают в коммерческом магазине, туда же взяли работать и Игоря. (Из ПСО-35 он ушёл). Сейчас весь в деле, с 10 по 17 января ездил с сотрудниками в Москву за товаром. А тут как-то пришёл вечером, говорит: в этом году будет свадьба, полюбил Аллу... Посмотрим...
Мамулька, я очень рад, что из Витебска пришло подтверждение о том, что ты была в детстве угнана в Германию. Теперь сними с подтверждения 2-3 копии и заверь в нотариусе. Подлинник никуда не высылай, а в Алма-Ату по тому адресу, что дал тебе мужчина в Ермаке, вышли копию и заявление. Пусть поставят на учёт, в общем, ещё раз там поспрашивай. Полдела сделано, даже больше. Действуй уверенней.
Ну, и в заключение. Казахские деньги мы посмотрели, высылаем назад, и к ним добавляю 4 русских пятисотки — вдруг дойдут. Высылаем тебе Лёлину фотографию. Пиши. Ждём. Целуем. Леонид, Люба, Игорь, Лёля. 23.01.94».
*****
Следующее своё письмо я написал маме во второй половине марта. За это время произошло два запомнившихся события, одно из них значительное — свадьба Игоря, состоявшаяся 5 марта. Но сначала расскажу о другом событии — о том, как я в феврале 1994 года устроился на работу в организацию, где работал до выхода на пенсию в 2007 году.
Должен сказать, что за последнее время как-то так получалось, что не мог я найти работу по душе, поэтому и метался из одной фирмы в другую. На Севере раньше происходило так: если ты увольнялся из организации по собственному желанию или, что ещё хуже, по статье (за пьянство, прогулы и т.д.), то мог потерять полярки - северную добавку к зарплате.
Начальство пользовалось этим: иногда заставляло выполнять работу не по специальности, и не всегда давало разрешение рабочему на увольнение. Это, по большому счёту, считалось нарушением прав человека, но порой по другому здесь, на Севере, и нельзя — появилась бы большая текучесть кадров, при социализме за это начальников сильно ругали. Безболезненно перейти из одной фирмы в другую можно было только путём перевода, когда один начальник давал согласие на увольнение, а другой — на трудоустройство.
В середине девяностых годов под влиянием перестроечных веяний правительство лишило начальников «рабовладельческой» привилегии — рабочие могли увольняться тогда, когда считали это нужным без ущемления их прав в зарплате (не терялись полярки). Этим в какой-то мере воспользовался и я.
Как-то начал просматривать свою трудовую книжку, практически все основные записи — это увольнение в связи с переводом, ну а то, что имелось их некоторое разнообразие, так это не что иное, как метания в поисках подходящей по условиям и по зарплате работы. Может, это и нехорошо, но такое бывает, особенно среди мужчин.
После сентябрьской поездки в Ханты-Мансийск, мы с Игорем получили месяц отгулов. Игорь сразу сказал, что больше на вахту не поедет, не понравилось мотание, да и работа электриком не вызывала у него восторга. Ну, а я видел, что у Любы появились серьёзные проблемы со здоровьем. К ноябрю мы с Игорем из ПСО-35 уволились.
В ноябре 1993 года я устроился сварщиком в Комсомольско-молодёжное СМУ-2 треста «Севергазстрой», где проработал ровно три месяца. Не понравилось. Уволился 2-го февраля 1994 года.
Глава 107
Буквально в эти дни мне случайно встретился давнишний знакомый, с которым приходилось работать ещё в ПСО-35, Саша Козырев. В разговоре с ним я поинтересовался, где и кем он работает, на что Саша ответил, что недавно устроился электриком в новую организацию, которая называется УМ-1 (Управление механизации № 1) треста Надымстройгаздобыча (НСГД), и добавил, что трест находится в подчинении Газпрома. Меня удивила зарплата, какую здесь получали рабочие, она выходила на порядок выше, чем в той организации, где работал я. Саша растревожил мою душу ещё тем, что от моего дома до этого предприятия ходу пешком минут десять, а это очень удобно.
Адрес конторы я запомнил, и на следующий день, взяв документы, пошёл в УМ-1. Здание оказалось двухэтажным, на втором этаже располагалась контора Надымского СМУ, а та, куда направился я — соответственно на первом. Расскажу о необычности своего трудоустройства.
Я зашёл в отдел кадров. С той стороны стойки находились две сотрудницы, а с этой стороны — пять мужчин, которые, судя по их разговору с кадровиками, устраивались водителями. Когда мужчины вышли, я подошёл к стойке и спросил, нужны ли сварщики. Одна из них ответила, что пока не нужны. Тут в кабинет вновь вошли несколько человек по поводу трудоустройства, мне пришлось потесниться в сторонку. Принимались в основном водители, они приходили после рекламы по бегущей строке местного телевидения. Вскоре эти мужчины стали писать заявления по приёму на работу, а я стоял и грустно размышлял о невезение — нет вакансий.
В этот момент в отдел кадров вошёл седой, худощавый мужчина, одетый в серый костюм, при галстуке, пытливым взглядом осмотрел всех присутствующих. Когда его взгляд остановился на мне, он вдруг сказал:
— Пройдёмте со мной.
Я этого мужчину совершенно не знал, и решил, что он меня с кем-то путает, но поскольку тот сразу вышел из кабинета, мне ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Выглядел я нарядно: в красивой зимней куртке, в норковой шапке, поэтому поспешая за товарищем, по-прежнему предполагал, что меня он принял за кого-то другого.
Мужчина прошёл коридор, маленькую приёмную и вошёл в дверь, на которой я успел прочитать: начальник управления Владимир Петрович Иванов. Когда вошли, он сел в кресло за столом, и пригласил сесть меня. Несколько секунд рассматривал мою физиономию, потом спросил:
— Что у вас за вопрос?
— Я ищу работу, хочу устроиться здесь, — ответил я.
— Какая у вас специальность.
— Электросварщик шестого разряда.
— А почему ушли с прежнего места?
— Там плохая организация труда.
— Вы считаете, что здесь она лучше?
— Не знаю, но здесь мне ближе ходить на работу.
Начальник вскинул брови, и немного поразмыслив, спросил:
— Можно вашу трудовую книжку?
Я подал. Начальник начал не спеша перелистывать страницы, мельком вглядываясь в записи. Зная, что сварщики не нужны, я всё же надеялся на какое-то чудо, меня сверлила одна мысль: хоть бы не отказал. Дальше было как во сне. Он вернул мне книжку, помолчал, потом сказал:
— Идите в отдел кадров, оформляйтесь.
Я зашёл в тот кабинет, где минут десять назад мне отказали в работе, сказал, что был у начальника, и что он послал меня оформляться. Кадровички переглянулись, но возражать не стали — дали мне лист бумаги и сказали, чтобы я написал заявление и потом подписал его у Иванова.
Несколько минут спустя с подписанным по пятому разряду заявлением (по шестому не взяли, не было такого разряда в штатном расписании), я начал оформляться на работу. Дело происходило в пятницу, 12 февраля. В этот же день мне удалось пройти медосмотр.
При оформлении на работу мне хорошо запомнился ещё один момент. Когда в понедельник я пришёл в контору, кадровичка попросила меня зайти к Иванову по поводу того, на какой участок меня направят работать. Структуру предприятия я ещё не знал, поэтому мне было всё равно, куда направят, — лишь бы скорее на работу.
Иванов при мне позвонил по одному номеру, другому — на том конце никто не отвечал. Тогда он послал меня в кабинет к главному инженеру Геннадию Васильевичу Сергееву, а сам в это время, похоже, предупредил его о моём существовании.
Я вошёл к Сергееву, мужчине средних лет. Он пригласил меня сесть, а сам долго куда-то звонил, наконец, на том конце отозвались.
— Пригласите к телефону Черномашенцева. Когда? Хорошо. А Данилов на месте? Нет? Ну, хорошо.
После этих слов Сергеев трубку положил, задумчиво посмотрел в окно, потом, повернувшись ко мне, сказал:
—Так. Будете работать на крановом участке у Данилова, завтра, 15 февраля, выйдете на работу.
Сколько лет уже прошло, а я до сих пор и не пойму, а может, никогда и не узнаю, что же это было за странное стечение обстоятельств? Во-первых, почему начальник управления неожиданно заглянул тогда в отдел кадров? Во-вторых, почему обратил внимание именно на меня, хотя там стояло несколько человек? В-третьих, почему взял меня на работу, если наверняка знал об отсутствии вакансий на неё? У американского писателя Ирвина Шоу, который мне очень нравится, есть интересные слова: «Случай — единственный закон жизни», и тут же продолжение этой мысли — «Предопределения нет ни в чём: ни в любви, ни в смерти, ни в бою. Есть только уравнение: человек плюс его намерения равны случаю»*. Звучит как догма. Так что же, значит, вся наша жизнь состоит из случайностей?
Сейчас открыл словарь русского языка и удивился тому, сколько определений, или значений, имеют слова «случай» и «случайность». Случай — это и непредвиденное событие, и положение дел, и благоприятное стечение обстоятельств, и ещё что-то. А случайность? Мне понравились два определения. Первое — это обстоятельство, не обусловленное причинно. В качестве примеров здесь приведены слова двух наших классиков — Куприна и Горького. У Куприна: «Рождение человека — случайность, а смерть — закон». У Горького: «Случайностей — нет, все явления жизни обоснованы». Трудно понять, кто из них прав. Чтобы разрешить их спор, попытаюсь привести из словаря второе определение, философское: «Случайность — это объективно существующая форма причинной обусловленности, не основанная на существенной внутренней необходимости». Может, кто и поймёт, но моих мозгов не хватает, чтобы осмыслить это заковыристое определение. Вместе с тем, какова бы ни была сложность в осмысление этого понятия, случайность моего последнего трудоустройства до сих пор не перестаёт меня удивлять, поэтому к рассказу о работе буду ещё неоднократно возвращаться. (В скобках замечу, что в УМ-1 проработал я 13 лет — и отсюда ушёл на пенсию). Так долго я нигде не работал. Значит, нашёл работу по душе. Но не буду забегать вперёд.
В случайности можно верить или не верить, но со всей ответственностью скажу, что 1994 год в нашей семье оказался необычно богат на них, и они не какие-нибудь мелкие, а вполне серьёзные, судьбоносные. Обо всех попытаюсь упомянуть.
Начну с конца 1993 года. Не то на вечеринке у друзей, не то на какой-то свадьбе наш Игорь в середине декабря случайно познакомился с Аллой Уткиной, нам сказал, что девушка ему очень понравилась. Мы с Любой восприняли эту информацию вполне доброжелательно: парень наш уже отслужил армию, и чтобы зря не бегать по девкам и не шляться по друзьям, пусть женится.
События развивались быстро. В один из январских дней 1994 года сын сообщил, что устраивается работать в коммерческий магазин, который держат мать и сестра Аллы. А ещё через неделю соизволил уведомить нас, что на март запланирована свадьба. Я и Люба не успевали переводить дух.
Всё бы ничего, но в минуту откровения Игорь сказал, что у Аллы есть ребёнок. Вот этого мы никак не могли ожидать. У меня нервы покрепче, воспринял эту информацию стоически, Люба же, моя сердобольная жёнушка, потеряла сон. В конце января Игорь привёл Аллу к нам домой, чтобы познакомить её с нами. Ничего примечательного мы в ней не увидели, с первого раза и не поймёшь, что за человек. Пытались с Игорем поговорить, мол, неужели нет холостых девок? На это он ответил: «Сейчас порядочную не найти, все курят, шляются по дискотекам, и у каждой по несколько абортов». Спорить бесполезно, и мы стали готовиться к свадьбе.
________________
*Шоу Ирвин (1913-1984) — автор романов «Молодые львы», «Богач, бедняк», «Вечера в Византии» и др.
Глава 108
«Здравствуй, дорогая мама!
Получили твоё письмо, узнали о последних новостях. Спасибо за поздравление с моим и Игоревым днями рождения. Последнее письмо я отправил тебе в январе, а это пишу уже в конце марта. Почта стала ходить плохо — от письма до письма сменяется время года. Была осень, зима, вот уже весна.
У нас зимний период оказался какой-то суетной — Лёля ходит в 1-й класс, следим за её уроками, ходит на музыку, дома тарабанит на пианино, которое взяли у знакомых на прокат, иногда ходим на родительские собрания.
То болезнь Любы, переживания, поликлиники и лекарства. То проблемы с зарплатой, задержки её на два-три месяца. Но держимся.
И ещё одно событие, от которого до сих пор не отошли. В декабре сын наш, Игорь, познакомился с молодой дамой, которую зовут Аллой, я тебе об этом писал, влюбился всерьёз. К марту запланировали свадьбу, надумал жениться! Всё бы ничего, избранница вроде неплохая, хозяйственная, но у неё ребёнок, девочка 2,5 года, Алёнка. Мы с Любой были прямо в трансе, но Игорь — он упрямый, женюсь, и всё! Люба поплакала, сели с ней, давай, мол, обсудим это дело. Ну, и пришли к такому выводу: если заартачимся и отговорим его, то наживём врага, а сына терять не хочется. А то, что у будущей невестки есть ребёнок — так берут и с двумя, и с тремя детьми. К тому же последнее время Игорь постоянно то у друзей пропадал, то ещё где-то, приходил поздновато, часто навеселе. И решили с Любой — пусть женится! Чем сможем, тем поможем.
Алла до этого замужем не была: пообещал какой-то лымарь по имени Рома жениться, а потом выяснилось, что у него есть жена и двое детей — женитьба не состоялась, а ребёночек появился.
Её родители: Виктор Фёдорович (1946)*, и Лидия Матвеевна (р.1949)*, собственно, наши ровесники. Сами они из Черкесска, живут на Севере давно. У них две дочери, старшая Наталья замужем за Романовым Вадимом, и Алла. Когда случилась с ней неприятность (забеременела), отец стал курить, к тому же заработал язву желудка, и, кроме этого, у него проблемы с сердцем.
И вот, 5 марта состоялась свадьба у Игоря с Аллой. День этот оказался солнечным и по-весеннему тёплым, -2. Торжество отмечали у них, в их двухкомнатной квартире на седьмом этаже. Присутствовало 35 человек, в основном с их стороны. Одеты дети были красиво, у Игоря — костюм стального цвета, у Аллы — белое свадебное платье. Видеосъёмку делал наш знакомый — Володя Гороцкевич.
Для регистрации и катания молодые заказывали 4 машины: «BMV», «Тойоту», «Волгу», «Жигули», а для гостей — автобус «ПАЗ».
Насчёт расходов: на продукты — всё пополам, ну, а подарки — кто на что горазд. Мы в грязь лицом не ударили. С нашей стороны были золотые кольца для молодых. Из вещей мы подарили семье сына видеомагнитофон, пылесос, диван кровать с китайским покрывалом, палас, стиральную машинку «Сибирь», современный зеркальный журнальный столик, дорогой столовый сервиз, и дали деньги наличными 500 тыс. рублей. Гости наличными подарили 700 тыс. рублей и подарков тысяч на 500. Сваты наличными дали как и мы — «пол-лимона»**, вещами — цветной отечественный телевизор, палас и дорожку. На житьё детям хватит. Живут Игорь с Аллой сейчас пока в двухкомнатке, снятой на 10-м этаже, в том же подъезде, где квартира сватов.
Тамадой на свадьбе согласилась поработать наша знакомая, Людмила Ульянова. (Это, мама, та женщина, которая когда-то помогла нам выбить из ОРСа стиралку «Вятка»). Свадьба прошла весело, шумно. Короче, пусть молодые живут. Мы с Любой стали, так сказать, дедом и бабушкой. Алёнка на Любу говорит: «Баба Юба». И от Лёльки не отходит, играется.
Маманчик, письмо получается очень длинное, но вот хочется тебе рассказать обо всём. Как сказал какой-то классик, чтобы написать письмо короче, ему не хватило времени. Здорово сказано.
Тут на днях произошла большая неприятность. У Игоря на свадьбе дружкой ходил парень Лёша, у которого давно болело сердце. И вот в ночь с 14 на 15 марта (это через 10 дней после свадьбы) Лёша умер, остановилось сердце. Исполнилось ему лишь 23 года, даже не был женат. Хоронить его отвезли на землю, в Калининградскую область. Алле день рождения отметить не удалось.
В конце февраля звонил Володя Муравейников из Мысков. У них всё нормально. Собираются ермаковскую квартиру продавать, а Любовь Максимовну заберут к себе.
Володя говорит, что их Виталька женился, вроде тоже взял с ребёнком. Прямо нашествие невест, имеющих детей. Муравейниковы зовут нас жить к ним в Мыски, климат почти как в Ермаке, но нет ветров и комаров. Мы об этом знаем, были там в 1992 году. В принципе, нам понравилось.
У Муравейниковых в Надыме тоже осталась квартира, в которой сейчас живут квартиранты, собираются продать её за 10 миллионов. Такие вот цены.
Нынче с отпуском у меня, скорее всего, будет пролёт, буду загорать в Надыме, а Люба с Лёлькой поедут к её маме, наверно, уже в Мыски.
Пиши, мама, как там у тебя и у наших родных идёт жизнь. Как твоё здоровье? Какую рассаду готовишь к весне? Твои дети, внуки и правнучка. 22.03.1994».
*****
Помню, когда шла свадьба, произошёл небольшой инцидент. Одна из наших знакомых, приглашённых на свадьбу, — Людмила Винникова — подошла ко мне с Любой и потихоньку сказала, что она видела, как наша невестка где-то в сторонке курила со своими подружками. Отношение к табаку у нас крайне негативное, поэтому эта информация задела нас за живое. По простоте душевной мы обо всём рассказали сыну, ну а он не преминул сразу всё выяснить у Аллы. У той — истерика, со слезами начала выяснять, кто мог уличить её в неблаговидном поступке, а когда узнала, то с криком набросилась на Людмилу. Шум, гам — еле успокоили невестку, заявив, что знакомая могла и ошибиться. От этого случая у нас остался неприятный осадок.
2 апреля нашей Лёлюшке исполнилось 8 лет, совсем большая девочка. Школа, в которую ходила Лёля, была с эстетическим уклоном, здесь все дети параллельно с основной учёбой ходили в тот или иной музыкальный класс. Дочурка посещала класс фортепиано, а поскольку без своего инструмента заниматься оказалось сложно, то пришлось его доставать у знакомых. Взяли пианино у заместителя начальника ПСО-35 Мисюка, который продавать нам его не захотел, а дал только попользоваться, пока не купим своё***. За восемь месяцев дочь выучила всю нотную грамоту, и довольно хорошо исполняла многие пьески и упражнения.
_____________
*Уткин Виктор Фёдорович (1946-2002), Лидия Матвеевна (1949-1995) — родители Аллы, наши сваты.
**«Лимон» — народное название одного миллиона рублей. В марте 1994 года 1 доллар стоил 1700 рублей. Значит, 1 «лимон» стоил 588 долларов.
***Хорошее пианино «Владимир» мы купили для дочери в сентябре 1994 года.
*****
Продолжение воспоминаний здесь: http://www.proza.ru/2010/09/07/1196