183 письма с Севера. 1993 год. Главы 103-105

Леонид Николаевич Маслов
Глава 103


     В ПСО-35 я устроился 1 июня 1993 года по 6-му разряду. Со второго июня наметился мой первый заезд на целый месяц в Ханты-Мансийск. Для работы требовалось доставить туда кое-какой инструмент, электроды, резак, спецодежду. Кроме меня находились ещё четыре человека рабочих. Для отправки вахтовиков контора ПСО заказала самолёт АН-2, который в народе называют «кукурузником», на таком я ещё не летал.

     Погода в Надыме второго июня стояла отвратительная, пасмурная, казалось, вот-вот сорвётся снежок. Температура около нуля, дул противный пронизывающий ветер. Под заборами ещё лежали не дотаявшие сугробы, на деревьях почки только-только набухли. Короче, весна здесь оказалась поздней.

     В аэропорт проводить меня приехала Люба. Вскоре объявили посадку. Но посадка здесь, оказывается, не такая, как в Ту-154, тут всё выглядело гораздо проще. Мы загрузили вещи на какой-то грузовик, который сразу заехал на территорию аэродрома и остановился у «кукурузника». Я попрощался с Любой, и пешком с мужиками двинулся туда же. На улице здорово продрог, думал, что погреюсь в самолёте, но внутри него колодрыга стояла как и на улице, изо рта буквально шёл пар. Пилот сказал, что согреемся по дороге. Мы затащили все вещи в центр салона, а сами уселись на скамейки, расположенные по бокам.

     Вскоре затарахтел двигатель, самолёт коротко разогнался, и мы поплыли в юго-восточном направлении. В салоне постепенно стало теплеть. В иллюминатор хорошо виднелась проплывающая под крылом лесотундра. Кое-где в лесочках лежал не растаявший белый снег, и река Надым была ещё покрыта льдом.

     Когда один из пилотов на короткое время вошёл в салон, я поинтересовался, долго ли лететь до Хантов. Он сказал, что три с половиной часа, всё-таки 600 километров. Я это спросил не из-за праздного любопытства, просто через час полёта почувствовал, что хорошо бы на минутку заскочить «кой-куда», похоже, переварился утренний чай. Я вновь обратился к пилоту, мол, а как справить малую нужду? Он ответил, что надо терпеть, условий в полёте для таких целей не предусмотрено. Ничего себе, сервис... Пришлось терпеть.

     А под крылом самолёта пейзаж постепенно менялся. Сначала внизу пропали белые пятна сугробов, потом окрестности стали зеленеть, наконец, вдали заблестели разлившиеся просторы Оби и Иртыша — на месте их слияния стоит Ханты-Мансийск.

     Ну вот, наконец-то, приземлились. Когда я вышел с самолёта, не поверил своим глазам: на улице теплынь, +20, листья на деревьях величиной с ладонь. Тут же налетели комары. Где-то вдалеке по дорогам пылили машины, трактора и мотоциклы — в эти дни люди сажали картошку. Прямо как в средней полосе России.

     После долгого полёта все мужики, конечно, не преминули проскочить к краю лётного поля, чтобы... Чай в Надыме, видать, пили все... Через некоторое время к нам подошёл мастер нашего участка Николай Лазаревич Бабеев, поздоровался, и сказал, что нас ждёт вахтовка*, поедем селиться в гостиницу.

     Гостиница двухэтажная, деревянная, больше похожая на общежитие, но жить можно. Нас поселили в номере на первом этаже, в конце коридора имелась пристройка — здесь находилась столовая, недалеко от неё — комната отдыха. Ближе к вечеру я заглянул туда и увидел отдыхающих жильцов, которые смотрели какой-то зарубежный фильм. Меня, скажу откровенно, поразил большой размер экрана телевизора (я таких раньше не видел, нет, ошибаюсь, — видел в Москве в валютном магазине «Берёзка» в 1985 году) и отличное качество изображения. Подойдя ближе, прочитал на телевизоре его марку: «SONY». Постояв несколько минут, заметил, что отдыхающие перекидываются между собой какими-то иностранными словечками.

     На следующий день я уже знал всю обстановку на прилегающей территории. Оказывается, в этой гостинице жили строители из Канады, занимая здесь почти все комнаты. Когда вечером мы пошли в столовую, повара потчевали канадцев несколько иными блюдами, нежели нас. Позже я узнал, что и продукты, и воду иностранным строителям доставляли из Канады. Один из канадцев оказался бывшим поляком, и мог немного говорить по-русски. Я с ним познакомился, и в разговоре он мне сказал, что платят им здесь в валюте (иначе и не работали бы), и что в Иртыше они не только не купаются, но даже ноги не мочат. Насчёт воды в Иртыше... Мне даже трудно воспроизвести то, что про воду сказал этот Янек. «Ваша вода — говно». Так и сказал, заевшееся капиталистическое мурло.

     Работали мы на Иртыше, на песчаном берегу, похожем на косу. Вода по-весеннему холодная, и после половодья, действительно, походила на г... Скажем так, на гадость. Поток тёк грязный, какой бывает после хорошего ливня. Коса хорошо продувалась свежим ветерком, так что комары здесь практически не появлялись. У меня, как у сварщика, лицо во время работы находилось под маской, и присутствие комаров обычно сильно мешало делу. Здесь же, на берегу, не оказалось ни комаров, ни мошек.
 
     Суть работы состояла в следующем. Причальная стенка здесь должна была состоять не из шпунтин, о которых я уже как-то рассказывал, (они забивались при строительстве причалов в Надыме и Ямбурге), а из обыкновенных труб, диаметр у которых 600 миллиметров (больше полуметра). В нашу задачу входила подготовка труб к забивке. Они поступили сюда длиной 6 метров, а для забивки требовались трубы длиной 9 метров. Так вот, мы и удлиняли 6-метровые трубы, приваривая к ним куски 3-х метровой длины. Один из рабочих красил готовые трубы антикоррозийным составом, который называется праймером — есть такая чёрная, несмываемая жидкость, чтобы не ржавели трубы**. Работа трудоёмкая.

     Время пролетело быстро, к июлю я тем же «кукурузником» вернулся в Надым. Люба переговорила с начальством (авторитет у неё в конторе был высокий) и мне разрешили на вахту вылететь не через месяц, а через два. Ура! Летим в отпуск на всё лето!

     В июле поток отъезжающих в отпуск из Надыма, как и каждый год, несколько стих, но проблема с билетами всё-таки имелась. Помогла их купить нам наша родственница Тома: у неё оказалась знакомая в кассе «Аэрофлота», кто-то из её клиенток. Через неё и взяла.
 
     Должен заметить, что в этом году впервые летом открыли новый авиамаршрут: Надым — Омск. Для нас это очень удобно, на него билеты и взяли. Чтобы из Омска сразу выехать в Павлодар, Люба накануне позвонила Лене Ильиной (это, как мы помним по гостям на дне рождения Любы, жена её начальника, она в это время гостила в Омске у своих родителей), чтобы та купила нам на вечер этого же дня билеты на автобус. Накануне нашего вылета Лена позвонила нам в Надым и сказала, что билеты из Омска куплены нам на автобус «Икарус» на восемь часов вечера. И подсказала, что из аэропорта до автовокзала ходит прямой автобус № 102 или № 105, сейчас уже не помню. Мы обрадовались: здорово, завтра утром приедем в Павлодар! А там до Ермака час езды на рейсовом автобусе.
     _________________
     * Вахтовка — автобус-вездеход. Специальный автобус для северных районов, у которого пассажирский салон расположен на базе шасси автомашин повышенной проходимости — «Урал» и «КамАЗ».
     ** Праймер — в переводе с английского: «первичный». Обычно трубы при строительстве газо- и нефтепроводов первоначально грунтуют праймером, затем изолируют их специальной клеящей плёнкой. Наши рабочие праймер делали сами: брали битум (гудрон), растапливали его в бочке над костром, потом аккуратно вливали туда бензин. Кстати: праймер хорош для грунтовки днищ личных автомашин. 


Глава 104


    Сейчас расскажу о неприятной истории, которая приключилась с нами в дороге, где виноватым оказался не транспорт, а я, если говорить откровенно. Так вот, самолёт из Надыма вылетал в 2 часа дня, лететь на ЯК-40 до Омска три часа, значит, будем там в пять часов вечера. За три часа с аэропорта до автовокзала уж как-нибудь доберёмся. Так и рассчитали.
 
     Прилетели в Омск по расписанию, получили багаж, подошли к остановке, стали ждать автобус. Кругом народу полно, на автобусы желающих много. Подошёл один автобус, другой, третий... Люди садятся, уезжают. Нашего номера нет, а время идёт. Смотрю на часы — уже шесть, начало седьмого. Успокаиваю себя, что ещё почти два часа до отправки нашего «Икаруса» на Павлодар. Люба с Томой стали беспокоиться. Спрашиваем у прохожих, на чём можно доехать до автовокзала? Подсказали какой-то другой номер маршрута, запихиваемся с вещами и едем.

     Когда добрались до автовокзала, время показывало начало восьмого. Подходим ближе — ни автобусов, ни людей, лишь Лена Ильина одиноко стоит у входа. Вид у неё прилично расстроенный. С тревогой в голосе и нехорошим предчувствием спрашиваем:
     — Что случилось, Лена? Где автобус.
     — Как где! — чуть не плача отвечает она. — Ушёл минут двадцать назад. Даже подождал ещё минут пять. Перед самым отправлением билеты пришлось продать, желающих оказалось много.
     — Как ушёл? Восьми-то ещё нет!
     Посмотрела Лена на нас по очереди сочувственным взглядом и говорит:
     — Вы же не в Тюмень прилетели, родные мои, а в Омск! Время здесь на час позже! Сейчас уже полдевятого.

     Ёлки-палки! Вот это да! Вот это беспечность! Я готов был провалиться сквозь землю. Хорош, называется, хозяин! Взял на себя ответственность за семью, и так глупо пролетел... Подвёл всех...

     Люба моя разрыдалась, чуть не с кулаками на меня бросается, смотрю — и у Томы по щекам слёзы потекли. Лёлька испуганно притихла, не поймёт ничего. Начал я что-то лепетать в оправдание, да где там. Люба сквозь слёзы пытается жёстко меня обвинить:
     — Знаю, денег пожалел на такси... 
     Спасла меня Ильина:
     — Любанька, ну чего зря реветь, теперь уж ничего не вернёшь. Но зато теперь есть хороший повод съездить ко мне в гости. Ночевать есть где. Посидим, поболтаем. С мамкой своей познакомлю вас.
     Смотрю, притихли мои дамы, глазки вытирают, о чём-то думают.
     — А как же быть с вещами, тяжело ведь тащить, — засомневалась Люба.
     Чувствуя хорошую развязку ситуации, подхватываю:
     — А чего их тащить, я с ними тут, на вокзале переночую, а завтра спозаранок возьму билеты на утренний рейс. А вы идите сами. Посекретничаете там, да и Лёлька давно не видела Лениных девчонок.

     Смотрю, повеселело моё семейство, помогли мне занести внутрь вокзала вещи, купили себе хорошей водочки, конфет и пошли в гости к Лене. Отпуск начался, будь оно неладно это омское время.

     Ночью на вокзале таких, как я, набилось много. Я с вечера занял очередь в кассу и всю ночь неустанным бдением искупал вину: не дай бог зевнуть начало торговли. В шесть часов утра народ зашевелился, все потянулись к кассам. Шумят, толкаются. Я стою вторым, сзади меня тридцать человек. Впереди женщина берёт билеты. На Павлодар. Подходит моя очередь. Прошу четыре билета, тоже в Павлодар. Отвечает, что осталось только три. Ну надо ж было мне родиться в понедельник! Стою в полной растерянности, говорю:
     — Ну, давайте хоть три. Ребёнка на руки возьмём.

     Долго что-то там кассирша выписывала, потом подаёт мне четыре билета. Когда подошли мои девчата, я сходил в буфет, купил шоколадку и отнёс её благодетельнице. К вечеру мы оказались в Ермаке.

     Как и в прошлом году, жить остановились у тёщи, в Володиной квартире. Здесь с января этого года жил наш Игорюшка, обучаясь на водителя, и скрашивая бабушкино одиночество.

     Когда мы вошли в квартиру, баба Люба находилась одна, наш сын где-то катался на мотоцикле. После радостного лобызания-обнимания, Люба начала готовить ужин, тёща при этом в обычном своём стиле стала жаловаться дочери на одолевающие её болезни и какие-то незначительные бытовые неувязки. За чаем мы поинтересовались у Любовь Максимовны Игорюшкиными делами. Бабушка слегка замялась, потом сказала, что у Игоря всё нормально. Мы с Любой переглянулись, поняли, что бабушка что-то не договаривает, решили дождаться сына.

    Игорь не знал, когда мы приедем, поэтому и мотался где-то с друзьями. Когда пришёл домой, смутился, поздоровался.
     — Как учёба? — спросили его мы.
     — Нормально.
     — Почему не писал и не звонил?
     — А что писать? Всё нормально.
     — Когда заканчиваешь курсы?
     — В августе, а потом ещё практика.
     — Ну ладно, иди ужинай, завтра поедем к бабе Броне. Ты, кстати, весной огород помог ей копать?
     — Так она не просила.

    На следующий день Игорь подогнал к подъезду мотоцикл, и мы всем семейством на нём поехали к моей маме — сын за рулём, я сзади, а Люба с Лёлей в люльке. Здорово звучит — Лёлька в люльке! Дочь очень любит кататься на мотоцикле. Такая шустрая, только куда-нибудь ехать — она уже сидит в коляске, только русый чубчик торчит. Я катал её часто.

     Нашему приезду мама, как всегда, обрадовалась. Всех расцеловала, потом, перекинувшись одной-двумя фразами, куда-то исчезла. Во дворе на скамеечке сидела совсем уже старенькая бабушка Шура. Лёлька сразу же привязалась к ней, о чём-то её всё расспрашивала. Игорь возился с мотоциклом, а мы с Любой прошлись по огороду, потом присели под навесом на топчане. Мамы по-прежнему не было. Немного посидев, я решил зайти в дом. Заглянув в зал, увидел сидящую на диване маму, которая во все глаза, затаив дыхание, смотрела похождения этих дебилов Мейсона, Мери и других мутантов в американском сериале «Санта-Барбара».
     — Мама, ты чего?    
     — Ой, погоди, сынок, сейчас, минуточку.
     Моему изумлению не было предела:
     — Мама, нас целый год не было, а ты пошла смотреть кино!
     Кое-как оторвали её от этой жвачки. Сказала, что и вечером посмотрит повтор.

     У мамы по хозяйству накопились неотложные дела, для выполнения которых требовалась мужская рука. Первым делом я подремонтировал баньку: здесь начали подгнивать доски на полу, прохудилась крыша, и забилась сливная яма, расположенная снаружи. Затем пришлось ремонтировать уличный туалет, у которого внизу подгнили поперечные бруски. Выполняя эти работы, я в присутствии мамы немного побурчал по поводу того, что у неё здесь два зятя, которые регулярно с семьями моются в бане, да и туалетом тоже пользуются, а подремонтировать это не удосужатся, ждут, пока с Крайнего Севера приедет Лёня. Мама промолчала, она знала мой характер: поворчу да перестану. А дело сделано.

     После работы, когда сели пить чай, я спросил у мамы:
     — Ну, докладывай, старушка, что там у тебя с компенсацией для узников? Письмо-то моё зимой получила?
     — Получила, сынок, но не знаю, что тебе сказать. Уже и не помню, становилась я на учёт в Борковичах или нет, когда вернулась из плена. Где теперь эти справки брать, даже не знаю...
     — Я же тебе статью из газеты выслал, там написано, что достаточно иметь подпись двух свидетелей.
     — Кто меня сейчас там помнит, прошло почти пятьдесят лет.
     — Ты, маманчик, с этим делом не тяни, сходи в собес*, может, там что-нибудь знают, все-таки акция обозначена в разрезе всей страны.

     Долго колебалась мамулька, потом всё же сходила в собес, выяснилось, что там пока ничего о «киндерарбайтерах» не слышали. И тут вдруг случайно встретила она пожилого мужчину, который тоже был в детстве в немецком плену. Он дал маме адрес координационного центра, расположенного в Алма-Ате, и сказал, какие документы нужно туда послать. Сделала мама запрос в Белоруссию, к концу 1993 года получила из Витебска справку-подтверждение. Копию справки и заявление отправила в казахскую столицу.

     Однажды в письме мама нам сообщила, что ей пришла «скромненькая» сумма — 900 немецких марок! Это оказалось очень неплохим подспорьем в её бюджете!

     Я знал, что в связи с образованием СНГ казахстанскую квартиру нам здесь сохранять станет сложно, поэтому решили её продать. Я с первого же дня занялся этим вопросом. В газету объявление давать не стал, лишь ограничился листками на городских стендах. Между делом выяснил примерные цены на квартиры. Они оказались невысокими — предчувствие меня не обмануло: славянское население потянулось из Казахстана, за бесценок продавая своё жильё. Мы стали ждать покупателей.

     В один из дней моя мама как бы невзначай у меня спросила:
     — Вам Игорь ничего не рассказывал?
     — Н-нет, — насторожился я, — а про что?
     — Да я точно не знаю, но Таня мне говорила, что слышала о какой-то неприятности, связанной с Игорем и твоим мотоциклом.

     О своём разговоре с мамой я рассказал Любе. Мы не на шутку всполошились. Вечером начали допрашивать сына. Поначалу он пытался нас убедить, что ничего не происходило, и не понимает, о чём идёт речь. Но мы проявили такое упорство, что, в конце концов, он «раскололся» и рассказал нам такое, от чего нам едва не стало дурно. Теперь стало понятно, о чём нам не сказала Любовь Максимовна — Игорь и компания его приятелей на мотоциклах довольно часто мотались на рыбалку, нередко с ночёвкой. Ездили далеко, километров за 50-60 от Ермака в верховья Иртыша. Бабушка Люба подолгу не могла уснуть, переживая за внука.

    Однажды молодёжь решила поехать на трёх мотоциклах. Игорь в свою коляску посадил приятеля, а на других мотоциклах ехали по три человека. Километров через двадцать решили «подогреться». Перекусили, выпили, от компании не отставал и Игорь. Поехали дальше. В голове слегка шумело. Когда съехали на грунтовую дорогу, в одном месте она пошла по-над обрывом реки. В какой-то момент Игорь решил «повыпендриваться», да что-то не рассчитал, и мотоцикл потянуло под обрыв. Игорь нам уже чуть не с юмором рассказывал о том, как всё это тогда выглядело. Когда Игорь почувствовал, что потерял контроль над техникой, он с проворством кузнечика (это несмотря на хмель в голове!) соскочил с мотоцикла, а его приятель, тот вообще сиганул из коляски как таракан. Мотоцикл нырнул в воду, только пузыри пошли, глубина же была такой, что из воды виднелись его зеркала.

     Никто не ожидал такой неприятности, хмель у всех как рукой сняло. Толпой начали мотоцикл вытаскивать. Пришлось всем попотеть. Благо, в одном месте у берега оказался пологий спуск, через него и выкатили. И потом на верёвке долго буксировали до гаража. Многие из ребят соображали в мотоциклах, быстро устранили повреждения, перебрали карбюратор, поменяли масло. Правда, сгорел какой-то конденсатор, но и это повреждение устранили. К нашему приезду мотоцикл выглядел как новый.

     Ну, а насчёт квартиры — пришли одни покупатели, другие, всех что-то не устраивало. Действительно, квартира на пятом этаже, небольшая по площади, маленькая кухонька. Наконец, нашёлся покупатель из какого-то совхоза. Сам русский, а приятель — кореец. Мы сговорились о цене, и вскоре оформили сделку. Прощай квартирка, в которой так и не пожили.
     __________________
     * Собес — учреждение, ведающее социальным обеспечением.


Глава 105

 
     Отпуск у нас заканчивался 22 августа. К этому времени Игорь теоретическую часть курсов закончил, но не успевал пройти стажировку по езде. И тёща, и моя мама в один голос не рекомендовали нам оставлять здесь Игоря, потому что от этих его друзей ничего нельзя ожидать хорошего. Мы дали Игорю денег, он купил хороший подарок преподавателю вождения с условием, что тот вышлет ему в Надым свидетельство об окончании курсов. А уж здесь Игорь в ГАИ сдаст экзамены на водительские права. Сразу скажу, что свидетельство было прислано, но по нему надымские гаишники в сдаче экзамена Игорю отказали, сказали, что казахстанские документы в России недействительны. О том, как Игорь получил права, расскажу в главе за 1995 год.

     *****

     Как-то моя сестра Таня рассказала небольшую, но довольно смешную байку про котёнка. Мне байка понравилась. Была у Тани подруга по прозвищу «Мисс большое вымя», это из-за больших грудей, коими та обладала. Но суть не в этом. Подарила Таня как-то этой «Мисс» котёнка. Такого уже, в возрасте. А у той дома стоял большой, под самый потолок, цветок типа розы с красивыми цветками и зелёными сочными листьями. Приходит как-то Таня к ней домой, смотрит на цветок, а на том ну ни одного листочка и ни одного цветочка — ствол голый, как шест. Испуганно спрашивает:
     — Что случилось с цветком?
     Посмотрела подруга на неё пристально-осуждающим взглядом, потом, сделав глубокий поклон, нараспев сказала:
     — Спаси-и-ибо, Таня... за котёночка!   
     Случай, действительно, забавный. С того времени эта фраза у нас с Любой стала нарицательной — если хотели кого-нибудь поблагодарить за «медвежью услугу», всегда говорили: «Спаси-и-ибо, Таня!» Многие не понимали, причём тут Таня...

     *****
 
     В Надым мы возвращались впятером: я, Люба, Игорь, Лёля и Тамара. Несмотря на массу вещей в руках,  в Тюмени мы взяли для Лёлечки большой букет красных гладиолусов — с 1 сентября наша дочь пойдёт в первый класс!
 
     После приезда в Надым, Люба устроила Игоря в ПСО электриком, и мы вместе с ним 4 сентября вылетели на работу в Ханты-Мансийск. Вернулись через месяц.

     *****

     «Здравствуй, дорогая мамочка!
     В ноябре получили твоё письмо, из которого узнали о твоих делах. Время летит быстро. Кажется, совсем недавно вернулись из отпуска, а вот уже и новый год на носу.

     Теперь о наших делах. Мы живы и здоровы, слава Богу. За эти три месяца, как приехали из отпуска, поднакопилось новостей. Лёля пошла в 1-й класс. Школа новая, экспериментальная, целый комплекс, только открылась. 3-х этажная. В одном корпусе учатся дети с 1 по 3 класс, а рядом корпус со старшеклассниками. Сейчас достраивают здание со спортзалом и двумя бассейнами. Лёля учится хорошо, практически на отлично. У неё музыкальный класс, играет на пианино. Школа с эстетическим уклоном. Пианино взяли у одного товарища на время.

     4 сентября я вылетел из Надыма в Ханты-Мансийск на вахту. Взял с собой Игоря, его оформили электриком. Отпахали месяц. Я в Хантах купил мешок капусты, мешок лука, 5 мешков картошки, всё недорого. В Надым прилетели 4 октября на АН-2. Все овощи я на самолёте привёз с собой. Кстати, в Надым капусту и лук ещё не привозили (а у нас теперь есть).

     Ещё когда только приехали из отпуска (в августе), пошли с Любой на наш рынок, а там свежая картошка продавалась по 3 тысячи рублей за кг. Я думал, что ведро, а оказалось — 1кг! Это у частников. Хорошо, что из Омска захватили 5 кг, как чувствовали. Вот это обдираловка!!! 

     По вахтам мотаться стало сложно, да и Люба стала сильно болеть. Сейчас я нашёл работу в Надыме. Ходила Люба к эндокринологу. Врач сказал, что надо Любе ехать в Тюмень на операцию, вырезать зоб. Люба волнуется. Как-то Любин брат Славка звонил из Новосибирска, говорит, что Любе надо ехать в Ермак и сидеть с матерью, мол, некому. Мы дали телеграмму Володе и Славику, чтобы вопрос с мамой они решили сами, так как Люба сама нуждается в лечении и выехать не может.

     А тут ещё начались задержки с зарплатой по 2-3 месяца, весь Надым вышел бастовать. Похоже, «процесс пошёл». Зарплата вроде неплохая, и когда народ стал её получать, в магазинах не протолкнуться — расхватывают всё: и телевизоры японские (они по 700 тыс.), и видеокамеры (по 1,5 млн.), и водку ящиками (бутылка стоит 3 тыс.)

      Сейчас похолодало до –30. Тома сшила Лёле хорошую шубу. Купили ещё валенки, ходит теперь дочь как купчиха. Продукты все дорогие, хорошо ещё, что у Лёли обучение и музыка бесплатные, а то бы совсем разорились.

     Осенью ездили в лес, насобирали ведра два ягоды, в основном брусники. И грибов. Люба научилась их обжаривать и консервировать. Очень вкусно.

     Вот такие дела. Пиши, мамуля, как твоё здоровье? Как проходит зима? Хватает ли продуктов? Как там поживают родные? Есть ли какие новости из Белоруссии? Я тебе высылаю вырезку из последнего номера «Аргументов», там кое-что написано о компенсациях бывшим узникам. Ты, мама, действуй, не стесняйся. У тебя есть все права на неё.

     Напиши, как там новая валюта ходит, кажется, тенге? Интересно, а как называются мелкие деньги, типа копеек? И какая у тебя пенсия в тенге? И сложно ли обменять российские деньги на казахские? А то планирую выслать денег на Славку в Новосибирск, чтобы он привёз часть тёще, а часть тебе. Сама потом поменяешь российские деньги на тенге там, где повыгодней.

     Я, кстати, чуть не забыл. Получила ли ты летние переводы, а то где-то затерялись, так долго нет. Знали бы, привезли бы тебе деньги тогда с собой.

     Ну ладно, мама, пиши, будем ждать ответа. Привет от нас всем родным. Целуем тебя крепко твои Леонид. Люба, Игорь, Лёля. 5.12.1993».

     *****


    Приближался 1994-й год, в котором произошло много событий: моё трудоустройство в УМ-1, женитьба сына Игоря, покупка автомашины «ЕРАЗ» и пианино, рождение внука Виталия. Об этом и многом другом — в дальнейшем повествовании.

     *****

     Продолжение воспоминаний здесь: http://www.proza.ru/2010/09/07/1140