15 июля.
Три часа пополудни.
В открытое настежь окно заглядывает солнце, слепящее глаза.
Отбрасываю в сторону очищенное перо и на белоснежном листе бумаги остается дорожка маленьких чернильных пятнышек. Пешительно поднимаюсь, с грохотом валится на пол стул.
Писать нет нужды. Да, честно говоря, особого желания. Письма опостылели своей бесполезностью, приносящей в последний месяц сплошное разочарование. Может эпиграмму? Стих? Рассказ?
«Мне скучно, бес», - припоминаю слова Александра Сергеевича, вложенные в уста Фауста, поначалу шепчу, а затем произношу вслух, перекатывая каждое слово во рту, словно драгоценные жемчужины.
И в правду мне скучно, минуты тянуться бесконечными часами.
Прилег на кровать, свесив правую ногу так, что она касается пола. Немигающим взглядом обозреваю потолок. Он так близок, протяни руку и вот он, и так далёк, до него надо лететь птицей. Рассматриваю трещинки, выискивая в них причудливые картинки, но к сожалению настроение не позволяет мне воспользоваться своей фантазией, которая напрочь отсутствует в данный час. Скучно.
После вчерашнего невыносимо однообразного обеда в честь именин князя Голицина, где окружали меня постные лица с фальшивыми улыбками и невообразимо старыми шутками, на которые должно учтиво улыбаться, что-то говорить в ответ. Надоел лоск светского поведения.
Однако потом разгоряченный французским вином вскочил на коня и умчался прочь, пришпоривая бедное, ни в чем неповинное животное, пока волей случая не оказался в немецкой колонии, где остановился, как вкопанный, ибо повстречал на пустынной улице прелестное создание с невинными голубыми глазами из-под длинных черных ресниц, подчеркивающих первозданную красоту. Эти белокурые локоны, колечками касающиеся ее покрасневших ланит, когда она опустила в смущении взгляд и прошептала в ответ ангельским голосом, услышав мои произнесенные в изумлении слова, как зовут ее, очаровательную красавицу.
- Катя!
Меня в тот миг охватило чувство бескрайней нежности, которого я был лишен в последний месяц изгнания. Никто, наверное, не подозревал в Кате скрытого огня, а между тем он охватил всё существо девушки. Я видел его в мимолетном взоре. Мне захотелось дерзко ее обнять, почувствовать запах волос и ощутить вкус алых припухших уст, но потом… Что потом? Милая наивная влюбленность, горячие поцелуи, до одури пылкие объятья и… вновь охватывающая меня пустота, эта непреодолимая подруга извечной скуки.
Я поднялся со своего ложа и присел за стол, подняв упавший ранее стул. Перо поднес к губам, хотел обмакнуть в чернильницу, но передумал. Я не чувствую бега времени, оно катиться само по себе, то замедляясь до ленивого течения мыслей , то начинает бежать резвым скакуном и моя рука не поспевает за строками, что я и не пытаюсь сейчас записать, к чему?
Только теперь обратил внимание, что темные грозовые тучи закрыли солнце и в комнате повеяло траурным сумрачным светом.
Под окнами послышался топот лошадиных копыт. Я услышал, как всадник спрыгнул на землю и быстрыми шагами прошел в дом. Спустя некоторое время раздался поначалу робкий, но потом требовательный громкий стук. Дверь распахнулась, явив на пороге князя Васильчикова, молодого человека двадцати трех лет с тонкими чертами лица в застегнутом до ворота мундире, теребившего от волнения в руках форменную фуражку.
- Михаил Юрьевич, - произносит он сиплым голосом. Мне ведомо, что по дороге он предпримет очередную бесплодную попытку примирения, но я буду непреклонен, ибо скука. – Нам пора.
Я понимаю, что настал час отъезда. Поднимаясь со стула, приветствую кивком головы и двумя руками начинаю застегивать поддающиеся с трудом пуговицы.
До подножья горы Машук версты четыре. Мой конь донесет в мгновение ока. Я не привык опаздывать, тем более, что мои насмешки довели моего сотоварища по школе юнкеров Николая до крайнего состояния возбуждения, направленного против меня. Неторопливое течение нынешней пятигорской жизни, одни и те же лица, жаркое солнце, непреходящая скука не дают возможности развлечься. Я чувствую, что начинаю угасать в недовольстве. Чтобы развеять унылое состояние и дать крови новый ток, устроена как бы между прочим наша дуэль, по пустой прихоти. Стрелять я не намерен. Скучно. Хочу ощутить свист пули рядом с собою. Пусть она опалит мне волосы, я буду только рад. Хоть какое-то приключение.
Князь сделал очередную попытку примирения. На что я ответил улыбкой, выражающей презрение не только к жизни, но и смерти, я – фаталист. Что суждено, то должно исполнится. На все Воля Божья!
По дороге мы догнали корнета Глебова, моего приятеля по службе, но в нынешнее мгновение секунданта моего противника. Корнет ехал на беговых дрожках, рядом с ним мой соперник по дуэли майор Мартынов, гарцующий с элегантной небрежностью на горячем арабском скакуне, выигранном недавно в карты.
Приветствовали друг друга в молчании только кивком головы, да и к чему лишние слова, их и так написано мною слишком много.
Машук седой головой и вечным молчанием приветствовал наше приближение.