Заплету ей в косы все свое вранье. Потрогаю за коленку, ущипну за нерв. Моя черная королева, моя Рената, моя абрикосовая косточка на белом журнальном столике.
Она ходит в институты по растрескавшимся асфальтам, по тетрадным клеткам, по свежим газонам в сарафанах в ирисах.
Я читаю ей постранично зарубежную прессу на британских языках. Я ей современные пьесы пересказываю по ролям.
Рената учит латынь, маринует персики, репетирует роль. Она стрижет мою собаку. Она бросает меня в курить.
Порвали четверг: «А можно я буду звать тебя Моя Рената?» «А можно я тебя не буду звать? - ты сама приходи!»
И небо сочное звонкое в июле я оставлю ей все свои ключи и утекаю во Францию. Рената играется с пяльцами на черных подоконниках пустынных арт-центров. Я трачу на нее последнее время последние деньги последние простыни. И она рифмует сутки с сумками, а я по-взрослому с суками. У Ренаты из шеи березовый сок сочится — обжигать гортань. И я защищаю ее от юных костлявых птиц. От слухов — сплетников. Мы танцуем обнаженные скользкие в чужих апартаментах на востоке города. Мы теребим нёбами ноздрями тонкими пальцами лирику группы Кино.