(из цикла рассказов о Гершеле Острополере)
Когда Гершеле был еще ребенком, он слышал, как его отец сказал соседу:
- Кто в тюрьме не побывал, тот всей жизни не видал.
Именно эти слова вспомнились Гершеле Острополеру, когда его арестовали. И еще он вспомнил русскую пословицу: от сумы и от тюрьмы не зарекайся.
От сумы его пока Всевышний защищал, а сидеть в тюрьме в те годы было делом обычным.
Первого следователя, который вел его дело, арестовали посреди допроса. Он был суров, смотрел из-под бровей и требовал, чтобы Гершеле сознался в том, что является японским шпионом. Грозил, что в противном случае будет вынужден применить к упрямому задержанному физические меры воздействия. Гершеле решил не ждать, пока следователь осуществит свою угрозу, и уже собрался подписать признание: японским так японским, шпионом так шпионом. Какая разница, кем и каким? Тем более что он хотя бы имел представление, где эта страна находится. В 1905 году во время войны России с Японией погибло много его земляков. И много вернулось с войны инвалидами.
Но признание не состоялось, ибо дверь открылась, и в кабинет следователя вошел какой-то важный начальник с двумя сопровождающими его вооруженными людьми. Он потребовал от следователя сдать оружие и приказал охране увести арестованного.
Гершеле остался в кабинете один. Он посидел немного, потом подошел к двери и попробовал ее открыть. Дверь оказалась запертой.
"Бдят", - подумал Гершеле, снова усаживаясь на свое место.
Только к концу дня, когда ему уже начало казаться, что у него вот-вот лопнет мочевой пузырь, о нем вспомнили и отвели в камеру. После этого его дней десять не вызывали на допрос. Очевидно, решали, кто будет теперь вести дело Герша Острополера.
Второй следователь встретил арестованного широкой улыбкой:
- Обо всем успели подумать? Вот и отлично... А то нехорошо так долго занимать место в следственном изоляторе. У нас ведь на ваше место другие просятся.
И, довольный, засмеялся своей шутке.
Он протянул Гершеле незаполненный лист протокола:
- Пишите признание!
- В чем?
- В чем хотите, - беспечно сказал следователь. - Хотите, в том, как вы готовили покушение на товарища Сталина. За это сразу же полагается расстрел. А хотите, в том, как вы рабочим в еду стрихнин подсыпали! Тут уже все зависит от судей. Могут и пощадить, оставить в живых, послать на лесоповал.
И он снова засмеялся веселой шутке.
- Вы меня с кем-то путаете. Я нахожусь под следствием, как японский шпион.
Следователь захохотал:
- Это ты у прежнего следователя японским шпионом числился. Но пока ты тут в камере отдыхал, мы план по японским шпионам выполнили. Сейчас мы боремся с притаившимися троцкистами и бухаринцами.
- А по каким шпионам вы еще план не выполнили? Все-таки шпион - это мне понятно. А в чем обвиняются троцкисты и бухаринцы, мне не известно.
- Ну, ты и весельчак! С тобой не соскучишься... Да какая тебе разница, в чем тебя обвинят? В троцкизме, диверсиях или шпионаже? Важно только, что дадут. 10 лет лагерей или вышку.
- Все-таки 10 лет лучше, чем вышка.
- О чем я тебе и толкую! Признаешься сразу, я замолвлю словечко, чтобы тебе срок малость скостили... 8 лет тебя устраивает?
- А 5 нельзя?
- Что за торговое племя! Тут разговор идет о лагерях, а они, как на рынке, торгуются...
... Арестовали Гершеле неожиданно. Он хотел провести ночь на вокзале. Все же там теплее, чем на улице. И скамейки имеются. Прилечь не позволят, так ведь подремать можно и сидя. Но старый еврей, продавец газет, предупредил Гершеле, что перед полуночью милиция попросит всех покинуть зал ожидания.
- Что же вы советуете?
- Найдите себе квартиру, куда вас пустят на ночлег на одну ночь. И спите себе спокойно в тепле.
- Вы можете посоветовать мне такую квартиру? - догадался спросить Острополер.
- Надо подумать. Вам ведь надо, чтобы было чисто, тепло и недорого, так? Есть у меня такая квартира на примете. Очень приличные люди. Женщина с тремя детьми да старая мать мужа.
- А муж где?
Старик опасливо посмотрел по сторонам и разъяснил:
- Никто не знает. Ни домашние, ни тем более милиция. На местной сапожной фабрике, где он работал мастером, чекисты обнаружили гнездо иностранных шпионов. Ну, и стали их всех арестовывать. Так он не стал дожидаться, пока его арестуют, и сбежал неизвестно куда.
… С квартирой Острополеру крупно не повезло. Все было так, как сказал продавец газет. Квартира и в самом деле была чистой, теплой и недорогой. И хозяева оказались приличными людьми, только были они какими-то напуганными.
И надо же: именно в эту ночь чекисты решили устроить проверку, не вернулся ли домой кто-нибудь из находящихся в бегах работников обувной фабрики. Они устроили облаву и посреди ночи явились в квартиру, где Гершеле устроился на ночлег. Там его и арестовали. О том, что он не тот, за кого они его принимают, стражи порядка слушать не пожелали.
... Суда никакого не было. Ему просто сообщили решение трибунала и велели дожидаться, когда их повезут в лагеря.… Вскоре его вместе с другими сокамерниками отправили в концлагерь, за колючую проволоку.
Острополер попал в один вагон с уголовниками. Они играли в карты и рассказывали скабрезные анекдоты.
Гершеле сидел в углу, стараясь не привлекать к себе внимания.
Но это ему не удалось. После одного из анекдотов сидевший неподалеку уголовник спросил его:
- Что, не нравится? Только не ври. По глазам вижу, что не нравится!
- Не нравится, - согласился Гершеле.
- А чем не нравится? Что про евреев?
- Да нет. И про евреев можно смешное рассказывать. А тут не смешно.
- Почему же тебе не смешно? Давай объясни нам, почему это тебе не смешно.
- Хорошо, постараюсь объяснить. В чем здесь юмор? Только в именах: Сара, Хайка, Хаим, Янкель. И всё. Это не смешно.
- А сам ты можешь про евреев рассказывать, чтобы было смешно и чтобы не было еврейских имен? - спросил Пахан.
- Думаю, что смогу.
- И чтобы было понятно, что это про евреев, - подсказал кто-то.
- Цыц, - прикрикнул Пахан. - Это уж само собой.
В вагоне наступила непривычная тишина.
Гершеле задумался, выбирая подходящий еврейский анекдот, и начал рассказывать:
- Приходит к раввину молодая еврейка и спрашивает:
- Ребе, что делать? У ребенка запор.
- Читай ему псалмы ...
- Спасибо.
Проходит три недели. Она опять приходит к раввину и снова спрашивает:
- Ребе, что делать? У ребенка понос.
- Читай псалмы ...
- Ребе, вы все перепутали. Псалмы - это же слабительное!
Рассказчик замолчал, и снова наступила тишина.
Неожиданно засмеялся Пахан, потом еще кто-то...
Теперь уже смеялись все. Они повторяли концовку анекдота:
- Ребе, вы все перепутали! Псалмы - это же слабительное!
и требовали:
- Давай еще!
Гершеле стал рассказывать следующий анекдот:
- Однажды к уважаемому в городке еврею пришел молодой человек и заявил:
- Я хочу жениться на вашей дочке и прошу вашего согласия.
- А с моей женой вы уже разговаривали?
- Спасибо, разговаривал, но мне больше нравится ваша дочь.
Слушатели опять стали смеяться и повторять:
- Спасибо, но мне больше нравится ваша дочь.
Тут главный рассказчик анекдотов про Сару, Хайку, Хаима, Мойшу и Янкелей неожиданно заявил:
- Надоело слушать про евреев да про евреев. Как будто нет других народов. Давай теперь рассказывай анекдот про другие народы.
Его поддержали другие уголовники:
- И чего все анекдоты у тебя такие короткие?
- Верно! Только наладишься слушать, тут же надо смеяться.
- Хорошо, могу и о других народах. Вам как, обо всех сразу или поотдельности?
- Давай обо всех сразу!
- Чтоб обязательно было про немцев...
- ... французов...
- ... и англичан!
Очевидно, им были по вкусу анекдоты, в которых участвовали представители разных стран, и русский всех побеждал.
- Можно и длинный анекдот, - подвел итог Гершеле. - Можно такой, чтоб было и про немцев, и про французов, и про англичан! Пожалуйста.
- Умирает старый немец и перед тем, как умереть, говорит жене:
- Дорогая Марта, я тебе все прощу, только скажи мне правду: неужели за 50 лет совместной жизни ты мне ни разу не изменила?
- Дорогой Иоганн, - отвечает Марта, - был грех, один раз я тебе изменила.
- Когда?
- А помнишь, как мы радовались с тобой, когда я купила себе по-дешевке золотое колье? Вот перед этим.
- Ладно, - говорит умирающий. - Я тебе все простил, и это, как обещал, тоже прощаю.
Тут слушатели принялись подсказывать рассказчику:
- Умирает старый француз и перед тем, как умереть, говорит жене...
- Хорошо.
Умирает старый француз и перед тем, как уйти на тот свет, говорит жене:
- Дорогая Мари, я тебе все прощу, только скажи мне правду: неужели за 50 лет совместной жизни ты мне ни разу не изменила?
- Дорогой Жан, - отвечает Мари, - был грех, один раз я тебе изменила.
- Когда?
- А помнишь, у меня появилось норковое манто?
- Ладно, - говорит Жан. - Я тебе и это прощаю.
Слушатели посмеялись, а один спросил:
- А что такое норковое манто?
- Эх, ты, деревня, это шуба такая, - пояснили ему соседи.
- Ну, так бы и говорил. А то “норковое манто”, “норковое манто”!
Cлушатели снова принялись подсказывать рассказчику:
- Умирает старый англичанин и перед тем, как умереть, говорит жене...
- Хорошо.
Умирает старый англичанин и перед тем, как испустить последний вздох, говорит жене:
- Дорогая Мери, я тебе все прощу, только скажи мне правду: неужели за 50 лет совместной жизни ты мне ни разу не изменила?
- Дорогой Джон, - отвечает Мери, - был грех, один раз я тебе изменила.
- Когда?
- А помнишь, мы никак не могли скопить денег на автомобиль? А потом у меня умерла богатая тетя и завещала мне наследство, на которое мы с тобой купили себе автомобиль. Скажу тебе правду: не было у меня никакой тети, ни богатой, ни бедной. Так что и наследства никакого не было.
- Ладно, - говорит Джон. - Поскольку автомобиль нам хорошо послужил, я тебе и это прощаю.
Гершеле замолчал, но ему стали подсказывать:
- Ты чего умолк? Давай продолжай. Умирает русский...
- Умирает русский...
- Умирает русский...
И Гершеле с опаской продолжил свое повествование:
- Умирает русский и перед тем, как испустить дух, говорит жене:
- Дорогая Маша, я тебе все прощу, только скажи мне правду: неужели за 50 лет совместной жизни ты мне ни разу не изменила?
- Дорогой Ваня, - отвечает Мария, - был грех, один раз я тебе изменила.
- Когда?
- А помнишь, у тебя украли кирзовые сапоги? Вот тогда.
- Ладно, - говорит Иван. - Грех я тебе, как и обещал, прощаю, а новые кирзовые сапоги никогда не прощу.
Гершеле снова замолчал, и ему опять стали подсказывать:
- Ты чего умолк? Давай продолжай. Умирает еврей...
- Умирает еврей...
- Умирает еврей...
Гершеле задумался, помолчал - помолчал, а затем продолжил свой рассказ:
- Умирает еврей и перед тем, как уйти в иной мир, говорит жене:
- Дорогая Маня, я тебе все прощу, только скажи мне правду: неужели за 50 лет совместной жизни ты мне ни разу не изменила?
- Дорогой Иона, - отвечает Маня, - был грех, один раз я тебе изменила.
- Когда?
- Помнишь, у нас долго не было детей, и я поехала в Умань помолиться на могиле праведника. А после этого у нас родился наш первенец, мой любимец, твой наследник.
- Ладно, - говорит муж. - Прощаю я тебе твой грех, уж больно удачно сынок на меня похож оказался.
- Так я же постаралась.
- Что ты там постаралась?
- Ну, это. Чтобы сынок на тебя похож оказался!
Началось обсуждение:
- Что же выходит, что она согрешила на могиле праведника? Неужто, с покойником?
- Вот дурья твоя голова, не с покойником, а с его внуком. Или с правнуком, - под общий хохот пояснил Пахан.
- Или на постоялом дворе...
- ... с кем Бог послал, - стали развивать его мысль другие слушатели.
… Спустя час или полтора Пахан позвал Гершеле к себе:
- Скажи мне, только правду, про умирающего еврея это ты прямо у нас на глазах придумал?
- Да, на ваших глазах...
- Ты, что, умеешь сочинять?
- Умею.
- Да ты сам не представляешь, как это твое умение важно в тюрьме или лагере! И для тебя, и для других... Вот уж не ожидал, что в арестантском вагоне и такой талант доведется встретить. Ладно, ступай, и никого не бойся... Я скажу ребятам, чтоб тебя не обижали.
… Прошло двое суток. Пахан велел привести к нему Гершеле.
- Слушайте внимательно. Я решил доверить вам одну тайну, от которой зависят свобода и жизнь многих людей. И моя тоже. Нас везут в лагеря, из которых живыми не выходят. Мои люди проделали в полу вагона люк. Этой ночью мы собираемся через него бежать. Будем нырять на ходу поезда на шпалы, а потом уходить подальше от железной дороги, от охраны, от собак, от людей. Если согласны, приглашаем бежать вместе с нами. Ложитесь спать и будьте готовы к побегу. Когда подойдет время, мы вас позовем.
- Согласен, - ответил Гершеле, не раздумывая.
Когда его разбудили, Острополер пошел в дальний угол вагона, подошел к узкому отверстию в полу, опустил в него ноги, протащил туловище и повис на руках. По команде "Пошел!" он протиснул в люк плечи и руки и нырнул в темноту на проносящиеся под ним шпалы.
… Придя в себя, Гершеле быстро пошел в сторону от железнодорожного полотна.
… Когда наступил рассвет, он почему-то оказался в праздничной Москве, где проходили Первомайский парад и демонстрация трудящихся. Только оказался он не на Красной площади и не на улице Горького, как любят показывать в кино, а в Замоскворечье, куда стекались колонны военных и физкультурников, прошедших через Красную площадь. Колонны счастливчиков, которых совсем считанные минуты перед этим приветствовал самый мудрый из людей. Которым он заботливо и ласково улыбался в свои до боли знакомые всем усы.
В колонне физкультурников-легкоатлетов дружно пели:
В какой стране нам довелось родиться,
Где только труд приносит радость и успех!
Задорней всех сияют наши лица,
И веселиться мы умеем лучше всех.
Из колонны гимнастов слышалась песня:
... Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
Над страной весенний ветер веет.
С каждым днем все радостнее жить.
И никто на свете не умеет
Лучше нас смеяться и любить.
А навстречу им лились грозные слова песен, исполняемых бравыми воинами.
Если завтра война, если завтра поход
Если темная туча нагрянет.
Как один человек, весь советский народ
За любимую Родину встанет! - задорно пел строй НКВДэшников.
Громя огнем, сверкая блеском стали
Пойдут машины в яростный поход,
Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин,
И первый маршал в бой нас поведет.
…И Ворошилов в бой нас поведет! - уверенно откликался отряд красноармейцев.
… До начала войны оставалось меньше двух месяцев.
И четыре года до ее окончания…