Глава 100
«Мамочка, дорогая, здравствуй!
Как быстро летит время! Кажется, только что был в Ермаке (это в ноябре), а вот уже наступил 1993-й год. Тебе, мамуля, уже и рассаду скоро садить пора — весна не за горами.
Сейчас Игорь уже улетел в Ермак учиться на шофёра, он выписался здесь, а в Ермаке пропишется и поступит на курсы, очень уж ему хочется. Перед армией он учился в Надыме на мотоциклиста, взял здесь справку, а в Ермаке сдаст на права, потом выучится и на шофёра. Бизнес ему разонравился. Учёба будет продолжаться месяца четыре, в июне-июле закончит. Дали ему с собой денег, чтобы хватило на учёбу и на еду на это время. Предупредили, чтобы никаких выпивок и курева.
Когда станет тепло, мам, дашь ему ключи от гаража и мотоцикла, пусть ездит со своим приятелем Витькой. Если будет нужна доверенность, я вышлю ему. Парень взрослый, пусть привыкает к самостоятельности.
А весной Игорь поможет тебе, мама, копать огород. В этом плане не стесняйся. Летом мы собираемся в отпуск, приедем пораньше, числа 15 июня, чтобы позагорать.
Сразу после нового года мы себе в зал купили мягкий уголок. Взяли в рассрочку через ПСО-35, где работает Люба. А старый диван, тот, который привезли ещё из Беловки, перенесли в Игореву комнату. Стало намного уютней. Там сейчас расположилась Лёля.
На днях полностью приватизировали здесь свою квартиру. Только приватизировали, а тут постановление, мол, кто будет приватизировать после 1 февраля, нужно представить справку с Земли, где жили до Севера о том, что там нет жилплощади. Хорошо, что мы пораньше приватизировали, теперь квартира собственная. Доли на жильё разделили так: по 10% Игорю и Лёле, а нам с Любой — по 40%.
Я не написал тебе о Новом годе. С 31 декабря на 1 января гуляли втроём: я, Люба и Лёля. Дочурке дед Мороз под ёлку положил куклу Барби. Ты бы видела её радость, прыгала чуть не до люстры. Забавная растёт девчушка.
Я весь январь перепечатывал свою рукопись с афоризмами «Симфония любви». С изданием её в Ленинграде повременю, дорого. Буду искать спонсоров.
Ну, что ещё? Да, тут в городе в один из магазинов выбросили в продажу жиры, так ты бы знала, что мы купили! Ящик (20 кг) сливочного масла, ящик (25 кг) маргарина и 16-литровую железную банку турецкого оливкового масла. Не имею представления, когда мы это съедим.
Странное было время, непонятно зачем хапали столько жиров. Оливковое масло мы постепенно использовали по назначению, а сливочное масло и маргарин расходовались медленно, пришлось их растопить и разлить по бидончикам и мелким банкам. Долго всё это стояло в уличном холодильнике за окном, а потом раздали соседям.
Маманчик, если будет возможность,заглядывай изредка к тёще, справляй, как там Игорь, и пиши нам. От Игоря писем не дождаться, не любит писать.
Пиши. Крепко тебя целуем. Твои Леонид, Люба, Лёлюшка. 31.01.93»
В этом письме, отправленном маме, я упомянул о том, что весь январь перепечатывал рукопись «Симфония любви». Расскажу подробнее о необычной истории, связанной с этим трудом.
Начну, пожалуй, издалека. В первой части своей автобиографической повести «Бакена. Моё детство» я упоминал о том, что с детства любил читать книги. В книжках нередко натыкался на остроумные фразы, которые пытался запомнить. Проходило какое-то время, и фраза начисто забывалась. Тогда интересные книжные мысли стал записывать на листках, в тетрадках, и складывал их в папки. Поскольку был молодой, то особый интерес у меня вызывали изречения и мысли о любви, о женщине, о браке.
После армии стал коллекционировать книги с фольклором: сборники афоризмов, пословиц, сказаний, эпоса и т.п., которых к 1985 году набралось около 200 штук. Коллекция оказалась самой крупной в Тюменской области, это мне сказали в Обществе книголюбов. Однажды я заочно познакомился с московским коллекционером афористики Александром Чистяковым, с которым некоторое время переписывался, так у него коллекция состояла из 600 фольклорных книг. Его коллекция самая крупная в СССР.
Должен сказать, что с 1984 года я посещал надымское литературное объединение, которым тогда руководил писатель Альфред Генрихович Гольд, ныне, к сожалению, покойный. Узнав о моём увлечении, он посоветовал мне попробовать весь собранный материал систематизировать, и на этой основе сделать рукописную книжку. Я и сам иногда подумывал о такой работе, но нужен был толчок. Таким импульсом стало приобретение в конце 1984 пишущей машинки отечественного производства. Летом 1985 года я из отпуска привёз мечту любого писателя — германскую машинку «tbm de Luxe». С этого периода вплотную приступил к работе над рукописью.
Начал с того, что определился, какие же разделы должна иметь рукопись. После размышлений пришло решение сделать пять глав. 1. О любви, о ревности. 2. О браке, о семье. 3. О мужчине, о женщине. 4. О родителях, о детях. 5. «200 улыбок про любовь» (юмор). Название для всей рукописи придумал такое: «Симфония любви».
Все найденные мной изречения по вышеназванным темам я перепечатал на отдельные листки. Когда картотека оказалась готовой, афоризмов насчитал 1500, а пословиц — 900. Даже ящичек деревянный сделал для карточек. Для рукописи отобрал 1200 афоризмов и изречений наиболее известных авторов всех эпох, и 750 пословиц разных народов. Особенностью рукописи стала её тематика: подобные сборники (кроме афоризмов — ещё пословицы и раздел юмора) в нашей стране ещё не издавались.
Купив несколько пачек писчей бумаги и копирок, в конце 1985 года я приступил к печатанию рукописи. Люба в это время уже ходила беременная Лёлей. Жили мы тогда в двухкомнатной «деревяшке» в ПСО-35. Бывало, сижу вечером, клацаю на машинке, Люба в это время смотрит телевизор, потом начинает дремать. Когда становится поздно, она стелет постель и просит меня закругляться, потому что завтра на работу. Печатал и в выходные, и в праздники. Когда родилась Лёлюшка, я как раз заканчивал работу над рукописью в 170 страниц. Это был первый этап работы.
Книжка получилась интересная, и вторым этапом моей работы стала попытка её издать. Об этой эпопее расскажу подробнее.
Я начал писать письма в различные редакции с предложением рассмотреть мой труд. Сначала, в марте 1986 года, написал в московское издательство «Молодая гвардия». В апреле на фирменном бланке пришёл ответ, который печатаю дословно: «Уважаемый Леонид Николаевич! Ваше предложение принять не можем. Такого рода литературу мы не издаём, хотя у нас много подобных предложений. Наше издательство имеет свою специфику, а пословицы и афоризмы издают акадимические издания, которые имеют специальный справочный и научный аппарат. С уважением ст. редактор Е. Бакланова». В тексте были ошибки, во-первых, какая-то тавтология: «издают акадимические издания», и, во-вторых, через букву «и» в слове «академические». А я-то думал, что в таких издательствах работают бывшие отличники.
Следующее письмо отправил в московское издательство «Детская литература». В мае пришёл ответ: «Уважаемый Леонид Николаевич! Получили Ваше письмо. К сожалению, вынуждены Вас огорчить: тема Вашей рукописи нас не заинтересовала. Афоризмы о любви, о ревности, о браке, о семье — совсем не для детей. Видимо, Вам целесообразней предложить сборник молодёжному или взрослому издательству. С уважением зав. Редакцией О. Каширин».
Очередные письма я отправил во «взрослые» московские издательства «Советская Россия» и «Политиздат». Ответы пришли доброжелательные, хвалили меня за увлечённость, но мягко отказывали, в связи с тем, что у них своя специфика.
Глава 101
Все эти отказы меня озадачили, не всё так просто в издательской сфере, там свой мир, своя, как говорится, кухня. И тогда в октябре я неожиданно решил написать письмо писателю Юрию Васильевичу Бондареву. Я хорошо знал его творчество, читал многие его книги, и знал, что он являлся членом Правления Союза писателей. Может, думал я, что-нибудь и посоветует.
Ответ пришёл с первой новогодней почтой 1987 года. Я тогда газет и журналов выписывал много, изданий пятнадцать, а то и больше. И вот из вороха газет выпал небольшой конвертик с обратным московским адресом. Я с трепетом его вскрыл. Точно, от Ю. Бондарева: «Уважаемый Леонид Николаевич! Думаю, что сборник афоризмов и пословиц «Симфония любви» Вам надо послать в Пушкинский дом (Ленинград) Наталье Александровне Грозновой, сообщив ей в письме о моей рекомендации. С уважением первый заместитель председателя Правления СП РСФСР Ю. Бондарев». И далее шла размашистая подпись маститого писателя.
Не откладывая дело в долгий ящик, я подготовил довольно длинное письмо, и вместе с рукописью всё это отправил в Ленинград. Через какое-то время пришёл ответ, в котором Наталья Александровна дала высокую оценку рукописи, и даже лично пыталась помочь определить её для издания, в частности, в «Лениздат», но безуспешно. Я поблагодарил добросердечную ленинградку за внимательное отношение к моей просьбе и попросил немного рассказать о Пушкинском Доме и, по возможности, о себе. Письмо пришло позже, в январе 1988 года. Полученный ответ мне очень понравился, письмо Н. А. Грозновой хочу привести полностью.
«Многоуважаемый Леонид Николаевич!
Мне было приятно получить Ваше письмо. Прежде всего, сердечное спасибо за добрые новогодние пожелания. Я тоже желаю Вам всего самого лучшего в наступившем году. Чтобы «дракон» хранил Вас, Ваш дом от любых невзгод. Чтобы работа приносила радость, и чтобы удача встретилась на пути Вашего увлечения. Прекрасно было бы, если всё завершилось появлением книги или хотя бы какой-то обширной публикации. Но не могу не сказать Вам слова, что это всё очень сложно, и трудно происходит. Если такое случится с Вашей работой, то Вы просто везучий человек.
Вы спрашиваете о Пушкинском Доме. Это — одна из немногих жемчужин русской культуры на земле. Пушкинский Дом — это научное учреждение в системе Академии наук. Он не только изучает русскую литературу с древнейших времён до наших дней, но и хранит бесценное богатство: рукописи деятелей культуры всего мира, фольклорные записи, предметы быта писателей. И библиотека, в состав которой входят, в частности, книжные собрания Пушкина, Блока и др. художников. Пушкинский Дом называется так потому, что здесь хранятся все рукописи А. С. Пушкина. Так вкратце можно сказать о Пушкинском Доме. Но лучше, конечно, приехать сюда и побывать в Литературном музее Пушкинского Дома, где увидишь очень много интересного. Пройти в отдел рукописей пока невозможно; туда вход доступен только по специальным разрешениям научным сотрудникам.
Не знаю уж, как Вам сказал обо мне Ю. В. Бондарев, я же о себе сказать могу, что пришла в Пушкинский Дом сразу после окончания Ленинградского университета. Здесь защитила кандидатскую диссертацию о ранней советской прозе (1917-1925 гг.), затем — докторскую: о традициях Достоевского в творчестве Л. Леонова. У меня опубликовано несколько книг, много статей. Профессию свою очень люблю, хотя нередко и мучаюсь до отчаяния оттого, что работать трудно, что работать надо неимоверно много. Вот уж несколько лет заведую Отделом советской литературы Пушкинского Дома. Всё это — на работе. А дома — большая семья, бесконечное количество забот, проблем, страданий. Больше всего согревает душу моя любимица овчарка, которая до самозабвения, преданно любит меня, а я — её. Вот такая моя жизнь.
Желаю Вам всего самого хорошего в жизни. Потому что жить — всё-таки это прекрасно, как бы мучительно ни складывались порой обстоятельства. Пишите, как сложатся Ваши дела. Н. Грознова».
Время шло. Я обратился ещё в пару издательств, это в Киевское издательство «Молодь» и в Средне-Уральское книжное издательство, расположенное в Свердловске. Издательство «Молодь» отказали прямым текстом, мол, печатаем только авторов, проживающих на территории Украинской ССР. А сибирякам требовалась научно-популярная тематика, печатать книгу, состоящую только из афоризмов и пословиц, посчитали нецелесообразным.
Однажды в одном из своих писем Наталья Александровна написала, что она располагает информацией о том, что при Ленинградском Доме Учёных существует Секция афористики и литературы. И что вполне возможно иногороднему книголюбу стать заочным членом этого объединения, где можно поделиться своими успехами, своими планами, своими проблемами. У них, скорее всего, и с издательствами имеется связь.
В начале 1989 года я отправил письмо в Дом учёных. Ответ не приходил долго. Я уже и на курорте в Геленджике в марте успел побывать. Наконец, в апреле 1989 года пришло письмо от незнакомой женщины, судя по письму, пенсионерки, состоящей членом этой Секции — Екатерины Николаевны Харкевич. Она вкратце рассказала о том, что Ленинградская Секция существует более двадцати лет, функционирует при Доме Учёных имени Горького. И кроме других подробностей, рассказала, что у неё скоро должна выйти книжка её собственных афоризмов. Печатать книжку она будет за счёт собственных средств на основе договора с кооперативным издательством «Редактор», расположенном в Ленинграде на улице Канал Грибоедова, 170. И порекомендовала мне туда обратиться.
Ну, бабулечка, ну, книголюбша, где же ты раньше была? Я тут же отправил письмо в Ленинград. Вскоре мы уехали в отпуск. Ответ пришёл после нашего возвращения. Из него, к моему ликованию, я узнал, что Литературно-издательское объединение «Редактор» (ЛИО «Редактор») и его главный редактор Евгений Васильевич Стукалин согласны взять на рецензирование рукопись «Симфония любви».
Рукопись я отправлял уже с новой квартиры, которую мы получили в сентябре 1989 года, и с нетерпением стал ждать ответа. Больше, чем через полгода, в мае 1990 я получил толстое письмо, в котором пришла рецензия на мой труд. Её я перечитывал несколько раз. Не могу удержаться от соблазна, чтобы не напечатать её вводную часть.
РЕЦЕНЗИЯ
на рукопись «Симфония любви». Сост. Л. Маслов. 7 а. л*.
«Афоризмы, пословицы и поговорки, как эталоны мудрости, глубины мысли, как крылатые слова, пользуются неизменным народным уважением, а сборники, из них составленные, — стабильным читательским спросом во все времена.
«Симфония любви» — сборник тематический, и уже в этом вроде бы таится опасность монотонности варьирования высказываний об одном и том же предмете. Но, во-первых, это та самая «вечная», фундаментальная тема, которую не могут затмить никакие другие, она просто вне конкуренции, и, следовательно, разговор об этой сфере жизни не имеет краёв и границ, и никого не может оставить равнодушным. Во-вторых, структура рукописи достаточно хорошо продумана: разделы как бы расширяют и организуют диапазон разговора, а разнообразие жанров (афоризмы, пословицы и поговорки, юмористическая часть) делают необходимые «перебивы» в чтении, заметно скрашивая общее восприятие сборника. Надо сознаться, что на первый взгляд юмористический раздел появляется неожиданно, но, с другой стороны, почему бы и не включить его в состав такой книжки? Несмотря на улыбку, он продолжает тему с достаточной серьёзностью и по существу проблем. Хотелось бы только посоветовать составителю ещё раз посмотреть свои «закрома» по этому разделу, дабы усилить и укрепить его по возможности...
Словом, сборник в целом заслуживает внимания и появление его в будущем в образе и подобии небольшой книги можно только приветствовать.
В ходе подготовки рукописи к изданию было бы желательно учесть некоторые конкретные пожелания...»
Далее на двух страницах шли конкретные замечания и предложения по улучшению содержания рукописи: что-то уточнить, что-то изменить, что-то добавить. На отдельном листке прилагалось письмецо, в котором редакция сообщил о расценках за редактирование рукописи, и если я согласен также оплатить стоимость перепечатывания рукописи в Ленинграде, то редакция это организует на месте.
3 июня 1990 года я перечислил необходимые суммы за редактирование и перепечатывание рукописи (квитанции где-то у меня валяются до сих пор, а, может, и затерялись), а также отправил письмо с изложением предложенных мной изменений в рукописи.
10 июня Игорюшка ушёл служить в армию, а 5 июля мы уехали в отпуск, приехали в начале сентября. Вскоре я перешёл работать на кирпичный завод. Ответа ещё не было.
Наступил 1991 год. Снова мы съездили в отпуск, вернулись назад. Уже и Ленинград переименован в Санкт-Петербург. В стране творится непонятно что — какие-то митинги, инфляция. Вестей от Стукалина нет. Не выдержав, посылаю ему небольшое письмо, чтобы выяснить, как обстоят дела с рукописью. Тут же получаю письмо от заведующей редакцией Т. Павловой с калькуляцией и согласием издать «Симфонию любви».
В калькуляции расценка на тираж в 10 тыс. экземпляров — 30 тыс. рублей, при розничной цене за книгу 6 рублей. Цена приемлемая, примерно месячная моя зарплата, но тут на заводе начались задержки с выплатой получки. Пока собирал деньги, получил второе послание из Питера — тираж сокращён до 5 тыс. экземпляров, стоимость увеличена до 45 тыс. рублей.
В апреле 1992 года перечислил эту сумму на счёт ЛИО «Редактор». Ответа долго не было. Наконец, в декабре получаю из редакции письмо и новую калькуляцию с бланком «Договора». В них условия, от которых у меня волоса дыбом стали: тираж тот же — 5 тыс. экземпляров, но цена за издание поднялась до 160 тыс. рублей. При этом книги необходимо забрать из типографии самому в течение 5 дней.
Я накануне уволился с завода и, подстраховывая Игоря, ездил с ним за барахлом в Ермак. Денег на издание книжки нет. Ходил в коммерческий банк, узнавал, при каких условиях можно взять ссуду. Условие — квартира в залог. Прямо грабёж.
Заведующая банком, правда, подсказала, что можно попытаться найти предприятие-спонсора, и за его счёт и на его условиях что-то сделать. Пришёл я домой, посоветовался с Любой, и решили мы, что надо подождать лучших времён. Петербургу пока дали отбой. Но рукопись на всякий случай я отпечатал вновь. В четырёх экземплярах. Два из них переплёл. Эти раритеты подарю своим детям. А другие два экземпляра лежат у меня без движения — много пока других забот. Вот такая симфония... Но книжки с фольклором потихоньку собираю, тем более что их выпускается теперь много. А рукопись "Симфония любви", получившая впоследствии название "Кладезь мыслей о любви" можно посмотреть здесь:
http://www.proza.ru/2016/01/04/1058
Но вернусь к 1993 году.
__________________
*А. л. — авторский лист. Один авторский лист составляет примерно 23 страницы с машинописным текстом (и с определённым интервалом между строчками).
Глава 102
«Здравствуй, дорогая мама!
Нет от тебя пока писем — решил написать, рассказать о наших делах, и для тебя есть важная информация. У нас всё нормально. Прошёл месяц, как Игорь уехал учиться в Ермак, пока не пишет. Не знаем, как у него там дела.
Люба работает, но сейчас приболела. Собственно, ходила на лечение к экстрасенсу, и сейчас из жёлчного пузыря и печени пошли камни. Давление понизилось и стала болеть голова. Дали больничный. Сейчас находится дома.
Лёля в садик не ходит, не водим. Уже большая. Когда уходим, сидит дома одна, смотрит телик, читает, пишет, рисует. Ходит в Дом творчества (он у нас прямо во дворе), на кружки «аппликация» и «кройка для кукол». Сейчас по городу ходит грипп, так мы Лёлю пока на занятия не пускаем.
Мама, я с Игорем передал для тебя книжку «Окно на Север». Это альманах с рассказами надымских писателей, издан в Тюмени. Там есть и мой рассказ «Вкус парного молока». Почитай на досуге. У нас тут на днях в ДК «Прометей» прошёл вечер, посвящённый выходу книжки. Всем, кто является членом литобъединения, вручили подарки — по чайному сервизу. Получил и я. Любе подарок очень понравился, говорит, давай ещё что-нибудь напишем...
Теперь, мама, о важной для тебя информации. В «Российской газете» я совершенно случайно прочитал статью о том, что для бывших узников фашизма — «киндерарбайтеров» (малолеток) и «остарбайтеров» — предусмотрена компенсация, или материальные льготы. Выражено это будет в сумме до 1.000 немецких марок. Цена одной марки сейчас 340 рублей, вот и считай. Письмо в Москву, где находится координационный центр, с твоими данными я уже отправил, потому что знаю — ты была в детстве угнана в Германию, и находилась там три года. В Москве все данные занесут в компьютер. Тебе, мама, сейчас вот что нужно сделать: приложи все усилия, чтобы достать справки, что тебя угоняли в плен, с указанием срока. Сделай запрос в Белоруссию — в Верхнедвинск и Борковичи, где жила. Тут действуй пошустрее, время идёт. Я тебе высылаю вырезку из газеты, прочитай внимательно ещё и сама. Публиковалась ещё и первая статейка в «Российской газете» от 5.01.1993 г., называлась «Дважды распятые». Я ходил в библиотеку и читал. В той статейке, что я высылаю тебе, написано почти то же самое, но только подробнее.
И ещё. Ты, мамулька, там среди знакомых и, тем более, среди соседей о компенсации сильно не распространяйся. А то сейчас завистников много, да халявщики-рэкетиры появились. Ни перед чем не останавливаются. Береги себя.
Не знаю, как быть нынче с отпуском, если что придумаю, напишу. А Люба и Лёля точно поедут. Пиши, мамуля. Целуем. Твои Леонид, Люба, Лёля. 22.02.93».
*****
По какой-то причине, может, из-за большой занятости в огороде, но писем от мамы до нашего отпуска мы не получили ни одного. А у нас здесь, в Надыме, имелись свои проблемы. Я пребывал в некотором трансе оттого, что вот сколько лет долбился со своей рукописью, казалось, вот-вот он, момент её издания, а тут этот экономический раздрай в стране. Игорюшка уехал в Ермак, как он там? Тоже думаем. Потом, с работой имелись проблемы. Еле устроился, но теперь голова раскалывается от мысли, что без отпуска на Севере нельзя. Да и квартиру в Ермаке надо продать. Как быть?
Но случались и приятные минуты. Во-первых, в книжку надымских авторов «Окно на Север» попал и мой небольшой рассказ «Вкус парного молока». Когда-то, в 1985 году, мы с Игорем ездили по России, и побывали на родине Лермонтова в Тарханах. Там я долго разговаривал со старушкой бабой Машей Чуглиной, у которой остановились ночевать (об этом я рассказывал в главе 50). И она мне рассказала некоторые странички своей нелёгкой биографии, откуда за основу и был взят сюжет моего рассказа.
Другая светлая страничка в нашей жизни — наша прелестная смышлёная дочурка. В три годика уже читала по слогам. В этом, 1993 году, она готовилась в школу. А тут в апреле видим, на двери подъезда висит объявление, приглашающее будущих первоклассников на собеседование и запись в школу. Кому идти с ребёнком? Ясное дело, папе. Пришли мы с Лёлей в школу, нашли кабинет завуча. Приглашает её тётя-педагог в кабинет, задаёт вопросы, дочь немного волнуется, но отвечает правильно. «А буковки знаешь?» — любопытствует педагог. «Знаю, и читать могу», — спокойно отвечает будущая школьница. Дали ей текст, читает не хуже другого старшеклассника. Покачала головой удивлённая учительница и записала нашу дочурку в класс для самых способных детей, где программа такая: четыре класса за три года. Класс, в который записали Лёлю, был к тому же с эстетическим уклоном.
3 мая Любе исполнилось 40 лет — юбилей. Разменяла пятый десяток моя ласточка. Отмечали день рождения в понедельник, на него выпало третье мая. Из приглашённых пришли: Любин начальник — Андрей Анатольевич Ильин с супругой Еленой. Второй парой были заместитель Ильина — Борис Иванович Мисюк с женой Любовь Сергеевной. Ну, и мы с моей Любой — гостеприимные хозяева. Помню, Лёлька обрадовалась, что в доме оказались тётки со свободными ушами, и как зелёная муха приставала с массой забавных вопросов то к одной гостье, то к другой, чем прилично их веселила.
Люба угощала хорошо, от вкусных яств ломился стол, коньячок пили и шампанское. Этот день рождения запомнился подарком, который гости преподнесли Любе. Ильины и Мисюки скинулись, и где-то купили настенные часы — такой плоский фарфоровый самоварчик с циферблатом. Когда вечер закончился и гости ушли, я взял часы и, вставив батарейку, пытался их запустить. Часы не шли, у них в механизме оказалась поломанной одна из шестерёнок. Интересно, где Ильин с Мисюком их откопали? Очень неприятный осадок у нас остался от начальников-крохоборов. На юбилей такое не дарят.
Теперь расскажу о следующей эпопее, она связана с моей работой. На предприятии, где я начал работать с первого марта, работы оказалось много при невысокой зарплате. Если в соседней фирме рабочим платили по 120.000 рублей (тогда зарплата измерялась такими цифрами), то у нас работягам платили по 50.000 рублей. Для примера приведу цены на некоторые продукты в этот период. Яйца — 140 р. за десяток, сметана — 160 р. за кг, куры, говядина, свинина — 220-240 р. за кг, сливочное масло — 380 р. за кг, лук — 70 р. за кг.
По иронии судьбы «Северсантехмонтаж», где я сейчас работал, оказался бывшим КММУ-4, где я работал в далёком 1978 году. Теперь он представлял собой небольшое, захиревшее предприятие. С того времени прошло около пятнадцать лет, коллектив почти весь новый, только начальником работал один из мастеров того времени, фамилия у которого была Лаптев. Из-за невысокой зарплаты многие рабочие роптали, намерился уйти и я.
И тут в начале мая Люба мне говорит, что у них в ПСО-35 набирают рабочих на строительство причала в Ханты-Мансийске. Работа — вахтово-экспедиционным методом: месяц работы там, потом месяц отдыха дома. И зарплата намечалась неплохая. Я понял — это как раз то, что мне нужно. И в отпуск можно съездить между вахтами.
Когда я стал увольняться из «ССМ», Лаптев этому воспротивился — не подпишу, говорит, и всё. Спрашиваю: почему? Отвечает: «Если бы ты был алкашом, я бы ни минуты тебя не держал, а так ты нам очень подходишь». Вот те раз! И чего я не алкаш...
Разругался я с Лаптевым, и сказал, что все равно уйду, не буду здесь работать. Написал заявление на расчёт и не стал выходить на работу. Лаптев на заявлении поставил визу, мол, уволить по статье за нарушение трудовой дисциплины. Козёл! Спасибо кадровичке «ССМ», которая знала когда-то семью моего брата, она выдала мне трудовую книжку с записью «по собственному желанию». Сбегал я в магазин и в благодарность отнёс ей две бутылки шампанского и шоколад.
*****
Продолжение воспоминаний здесь: http://www.proza.ru/2010/09/07/1134