- Сань, слушай, я тебя попросить хотел .., нет, я тебе показать хочу, там ещё..,
ладно, пошли, сам всё увидишь. Я эту штуку .., пока рассчитал, да пока сделал,
полгода уже ...
- Ваня, уж если полгода, тогда чего-нибудь надо взять закусить.
- Некогда, не до этого сейчас.
Иван не оборачиваясь решительно шагал в сторону сараев, нисколько не сомневаясь
в том, что Сашка идёт за ним. Свой сарай он давно уже превратил в мастерскую.
Чего там только не было. И ведь все сам, придумал и сделал ...
Дмитрий Данилович пошел в гараж проверить машину. Утром с приятелями на рыбалку
собрались. Собственно ему проверять было нечего. Просто это многолетняя привычка,
чтоб в последнюю минуту ничего не искать, не бегать, не материться и не психовать.
Посмотрел он на аккуратно, прямо-таки любовно уложенные снасти и присев на край
багажника радостно закурил. Курить он начал совсем недавно, а привык и втянулся,
словно никогда и не бросал. Тут и запьешь, не то, что закуришь.
Ведь вот Кузьмич к примеру. Растяпа, валенок. Вечно у него всё ломается, все-то он
теряет. Неделю будет собираться и всё равно чего-нибудь забудет. И вот несмотря на
это, кто всегда с уловом?! Именно этот старый обмылок! Да-а, действительно, везет
же дуракам ... Дмитрий Данилович с досадой выщелкнул на улицу окурок и плюнул
туда же. Запыхавшемуся, боком вышедшему из-за калитки Илье Кузьмичу и тут повезло-
всё, и плевок, и окурок попали в цель, то есть в него.
- Данилыч, а рыбалка-то накрылась. Лодка, сука, сопрела. Хорошо хоть догадался
накачать, проверить. Там уж и клеить-то нечего. Чего теперь делать-то?
Мне бы дураку, хоть бы высушить её. А-а?
От вида прилипшего к лацкану пиджака ещё дымящегося окурка, к Дмитрию Даниловичу
сразу почему-то вернулось хорошее настроение. Чего уж там лукавить, все мы какое-
то время чувствуем себя лучше, если рядом кому-то хуже.
- Хреново дело. Вот что, я мужиков знаю. Они не рыбаки, но лодка у кого-то из
них есть. Только дома ли они? Иди Кузьмич, держи воротину, я машину выгоню.
Старенький савватеевский жигуленок недавно обрел вторую молодость. Сашка Ростов-
цев ковырялся в нем целый день, но теперь машину как подменили. Если до этого
глохла, чихала и кашляла, то сейчас рвалась с места и неслась как угорелая. После
обеда, с пришедшим к Сашке другом и напарником Иваном, ещё и тормоза наладили. Об
этом Дмитрий Данилович совсем не просил. Он привык начинать тормозить ещё до того
как с места трогался. Напрасно говорят, что "Жигули" машина маленькая и тесная.
Далеко не хрупкого сложения савватеевская супруга, у первого же светофора слетев
с кресла, целиком поместилась под панелью и бардачком. И вот ведь .. Столько лет
прожили вместе, казалось бы и удивляться-то нечему, а тут вдруг сразу Дмитрий
Данилыч узнал о себе столько интимно нового. Да ещё из ехавшей сзади машины не
шибко вежливо поинтересовались его самочуствием.
Вообще, как только он садился в машину с ним сразу происходила странная метамор-
фоза. Обстоятельный, аккуратный, Дмитрий Данилыч становился пугливо-дерганным
и суетливым. Вот об этом Илья Кузьмич всякий раз забывал. Пока он сообразил, что
от него требуется, да обошел ворота - с коварным, злорадным прищуром загоре-
лись фонари заднего хода. Зеркала Дмитрий Данилович не то, чтобы игнорировал.
Он им как бы не доверял. И, больше полагаясь на слух, все помехи и препятствия
определял по стуку и скрежету.
... Буйные заросли чертополоха, репейника и крапивы гостеприимно встретили
Илью Кузьмича и долго не отпускали. Эта растительность на пустыре возле гаражей
была местной достопримечательностью. Члены кооператива заботились о ней как
могли. Сливали туда отработанное масло, вырубали и выкорчевывали, потому стано-
вилась она с каждым годом всё более густой и раскидистой. Пришлось Дмитрию
Даниловичу, надев перчатки, идти выковыривать приятеля. Иначе выбирался бы он
оттуда без посторонней помощи до морковкина заговенья ...
- Сейчас Кузьмич, дай Бог памяти, кажется они оба в этом доме живут. Сейчас
у кого-нибудь спросим. Только как спрашивать? Я фамилию-то ни Сашки, ни Ивана
незнаю.
- Эй, мальчишки! Где, в какой квартире дядя Саша живет? Или дядя Ваня?
- Дяденьки, добавьте нам десятку на мороженое, а мы вас к дяде Вите отведем.
Дмитрий Данилович сунулся в бардачок, пошарил по карманам. Ну вот, кошелек забыл.
Кстати и права тоже.
- Кузьмич, дай червонец. Я все дома оставил. Погодите, к какому дяде Вите?
Зачем он нам?
- У меня только пятьдесят.
- Дяденька, мы вам сейчас сдачу принесем.
Не из жадности, а по тугодумству Илья Кузьмич так и стоял бы памятником с зажа-
той в руке "кепюрой". Худенький мальчишка сморкнулся прямо ему в сапог. От
неожиданности Кузьмич растопырил всё, что мог. Ребятня, схватив упавшие полсот-
ни, стаей напуганых галок, убежала. В магазин. Ни пацанов, ни сдачи рыбаки так и
не дождались.
- Данилыч, а сколько мороженое-то стоит?
- Тебе не все равно? Одиннадцать наверное, раз десятки не хватало. Ты что,
мороженого захотел? Потерпи, нам сейчас Сашку или Ивана надо найти. День конча-
ется,а с тобой только хлопот все больше. Вспомнил! У них дверь в подъезде
со стеклами. Деревянная, без всяких кодов и замков.
Простых деревянных дверей оказалось не так уж и мало. Сразу в трех домах. Но
две стеклянные только в одном. Дмитрий Данилович робко вошел в подъезд и маши-
нально поднялся на второй этаж. (Оробел он вспомнив давний уже, случайный
разговор с Иваном по поводу кодовых замков. У Дмитрия Даниловича была плохая
память на всякие номера, хоть телефонные, хоть какие. И вообще на цифры. Он
несколько раз плясал от нетерпения у своего дома, когда там поставили стальную
дверь. Пока вот обходилось. А если однажды ... И думать не хочется. Стыдобушка.
В таком-то возрасте. И тем не менее он был сторонником запирания подъездов.
- Ну хорошо Данилыч, чужие не мусорят, а если среди ночи приедет кто, родня
может какая, да в дождь или по морозу. Что ж им, так и торчать до утра на
улице? Или просто человеку зайти, у батареи погреться.
- Правильно, давай всех бомжей обогревать!
Сашка принимал участие в разговоре только своим присутствием. Чинил какой-то
механизм. Тут поднял голову.
- А что ж, бомж выходит не человек?
- Да какой он ... Дмитрий Данилыч начал распаляться. Спорить он не умел
и сначала говорил, а потом думал. Повернулся в Сашкину сторону и сразу сник,
сжался, втянул в плечи голову и натурально прикусил язык. Ему было больно, а
он не смел даже поморщиться. Не желваки на скулах, не шевелящиеся ноздри на-
пугали Данилыча. Таким холодом плеснуло из Сашкиных глаз, что ещё несколько
дней он вздрагивал и зябко ежился при одном воспоминании.
Действительно, не от жуликов, вернее не столько от них ставим мы эти заборы
и решетки. Большинство понимает, что для воров все это не преграда, хоть втайне
и надеется, что поможет. Люди боятся непонятного и хотели бы любым способом
оградить себя от неприятностей. Но... От сумЫ не зарекайся ... Всяко в жизни
бывает. Что же теперь? Пусть пропадет, только где-нибудь подальше, чтобы не
знать ничего и не видеть? Только бы не проявлять самому никакого участия. Да
ведь никто не заставляет кормить его и ложить в свою постель. Ну прояви доб-
роту и внимание, поздоровайся хоть кивком головы. А если и этого не можешь,
так убери хотя бы с лица брезгливость, да не дави его своим жизненным превос-
ходством. Не делай никому плохо, и это уже хорошо).
Дмитрий Данилович позвонил второй раз. Никто не открывал, хотя в глубине квар-
тиры слышались голоса. Потянул за ручку. Не заперто. Стоял не решаясь заходить
без спроса.
- Никита! Где ты там? Иди открой, у меня руки в муке. Мальчишка лет шести,
семи распахнул дверь.
- Здрасьте. Бабушка, Мит Нилыч пришел. Он мне ирисок давал, когда они с
дедом водку пили.
Теперь и "Митнилыч" узнал его. Сашкин внук. От белозубой улыбки вышедшей в
прихожую женщины как-будто света прибавилось. От кухонного запаха, от истомно,
до потяга зевнувшего кота, которого из-за его величины Дмитрий Данилович при-
нял за собаку, главное от вида и голоса хозяйки повеяло на него далеким,
забытым уже и навсегда ушедшим домашним теплом и уютом. Он совершенно расте-
рялся. Его супруга, печь, (да по большому счету и вообще готовить) не любила,
не умела, не хотела и ... пекла.
И получалось у неё как у Вовки в тридевятом царстве. Один к одному. По тому
же рецепту. Морщась от изжоги Дмитрий Данилович съедал всё. Самоотверженно.
Как в последний раз.
- Вы знаете, а-а ... это ... мы ... а Кузьмичу ... в сапог плюнули. А ...
Вы ... не жена случайно?... Здрасьте ...
- Жена. Только не случайно, а уж больше тридцати лет. Проходите, садитесь.
Я сейчас, не подгорело бы у меня.
- Бабушка, я пойду погуляю.
Бабушка? Кто? Вот эта, без единой морщинки, женщина с обворожительной улыбкой,
бабушка?! Он даже оглянулся. Тамара всё поняла и засмеялась в голос. А Данилыч
так и стоял открыв рот. Что она говорила, он не понимал. Он только слушал её.
Как иногда чужая песня - слов не понимаешь, а сердце вдруг замрет.
Музыка? Мелодия? Голос? И никого, и ничего больше нет вокруг. Только ты сам и
вот это чудо ...
- Вы меня слышите? Вы эти отнесите, а придете я Вам ещё дам. Дмитрий Данило-
вич наконец очнулся. С пирожком во рту и с пакетом таких же пирожков в руках.
- Куда? Кому отнести? Кузьмичу? Тамара не могла больше оставаться серьезной.
- Ну несите Кузьмичу. Раз уж ему в сапог плюнули. Тут совсем рядом, Вы легко
найдете. Там сарай с трубой. Они пошли научный опыт ставить. Боюсь, не напились
бы. По ней было видно - ничего она не боялась. Не боялась за то, что муж на-
пьется. Не боялась, если и напьется.
Илья Кузьмич по лошадиному, на запах, губами потянулся к пакету. И перед самым
носом увидел сложенную "фигу".
- Уж больно ты пожрать любишь. Мороженого хотел, теперь пирогов. Определись
сначала. Давай, ищи сарай с трубой. Иди Кузьмич по этому ряду, а я с обратной
стороны.
Илья Кузьмич повернулся, шагнул было в сторону сараев, да так и остановился с
поднятой ногой. Везде, на всех крышах были трубы. Часто и по две. Вытяжки из
погребов. Ну и что дальше делать? Вопреки сложившемуся скептическому мнению,
он не был глупым человеком. Кузьмич принимал решения взвешенно, всесторонне
обдумав. Правда, занимало это немало времени. А был он таким с молодых лет.
Когда-то, решив жениться и, кстати, уже заручившись согласием, столько прики-
дывал последствия такого шага, что Валентина, будущая тогда и нынешняя жена,
дважды успела замуж сходить и развестись. "Пока ты семь раз меряешь, всё что
можно уже отрежут" - легкомысленно говорила она ему.
Сейчас Кузьмич не знал кого они ищут и решил идти логическим путем. Надо найти
открытый сарай или где нет на двери замка. А там и этот барбос, Данилыч, поя-
вится. Сволочь, марксист. Все слопает в одну харю, подумал он не менее логично,
вспомнив аппетитный запах. В слово "марксист" Илья Кузьмич вкладывал ругатель-
ный смысл. Зря. В этом он ошибался. Дмитрий Данилович марксистом не был.
Несмотря на то, что много лет состоял в партии, а партия была одна, коммунис-
тическая и был в ней не последним человеком. Не рядовым членом, а номенклатур-
ным работником. Однако Маркса никогда не читал. Ему вполне хватало газет и
партийных инструкций. Слышал, вроде бы Маркс написал какой-то манифест, но
уверенно утверждать это Дмитрий Данилович не мог. А если не Маркс, или не
только Маркс? Как партийный руководитель, он не имел права на ошибку. Даже на
маленькую и незначительную. По определению не имел. Кузьмич таких сомнений
не ведал и неграмотно выругавшись ступил на затекшую ногу.
А Дмитрий Данилович шел глядя перед собой, не видя ничего и не слыша. Ел пи-
рожки один за другим, не понимая с чем они, не чувствуя вкуса и упиваясь им.
Бабушка ... Он вспомнил свою бабушку, все время чем-то занятую и тоже ...
стряпней! И правда, он помнил её только возле печи. Что-то варила, пекла.
Давала ему горячий кусочек испеченого хлеба и также вот отправляла погулять.
И также торопилась назад, чтобы не выкипело и не подгорело. Только его бабушка
была совсем другой. Доброй, но старенькой, с жилистыми руками, с твердыми,
плохо гнущимися пальцами. Он осязаемо помнил её твердые пальцы, когда сидя на
коленях у обессиленной, уставшей за день бабушки ныл и канючил рассказать
сказку. А ведь он сейчас был старше её. И у самого уже внуки. Примерно такие
же как он тогда. Только не лезут они к нему на колени, не мешают смотреть те-
левизор, не просят рассказывать сказки. Да, они другие. И время другое. Ну а
сам то, сам что сделал, чтобы внуки когда-нибудь смогли вспомнить о нем не
просто в поминальный день, а вот так, как он сейчас. До просветленных слез и
горького кома в горле.
Совсем рядом, не подозревая о его присутствии,Саша с Иваном говорили примерно
на ту же тему.
- Ты знаешь Сань, вот бабушка моя, когда я чего-то затевал, а она видела,
то говорила: "Ну, вразуми Восподь, дурачка мово, мнучека!"
- Мудрая бабушка была.
- Мудрая, да. А ведь почти неграмотная. Но сколько же она всего знала. И
никогда я не видел, чтоб она просто сидела. Просто, без всякого дела. И
вообще, когда она хотя бы спала? Сейчас можно столько премудростей за час
узнать, ей бы всей жизни не хватило, а нам не надо. Не хотим. Лень. Вот так
по-дурацки, лениво и живем. Может хлама в головах такого как у нас меньше
было. И хоть бы раз она на меня прикрикнула, а уж причина-то наверно была. А
я в благодарность, до прошлого года, до Зойки, даже ни разу на кладбище не
был. Еле нашли. Спрашивать пришлось. Бурьяном все заросло. Обиходили, а
Зойка стоит потом у оградки и плачет. Не горько, а так сердечно. А мне дураку
стыдно слезу пускать, в сторону отошел, вроде покурить. Я в церковь потом
зашел, не ходил, а вот рядом оказался, ну и зашел. Не молился, нет. Не умею.
Просто стоял и думал. И сколько я там пробыл, не знаю. Пришел уже затемно.
А Зойка тарелку поставила и сидит рядом. Ни о чем не спрашивает. А лицо у неё,
как там на иконе. Слушает и все понимает. Да-а Саня, все-таки женщины ...
- Вань, в церкви плохому не научат. И не учили. Там, в христианстве
мудрость вековая. А мы, правда, норовим всё вперед паровоза забежать. Давно,
в армии с одного солдатика замполит хотел крестик снять. Причем чуть ли не
перед строем, принародно. Моды на крестики тогда не было. Да и вообще над
всем этим смеялись. Выходит что у парня не блажь и не дурь. Хоть мне тоже
трудно было это понять и все-таки замполита я оттянул. А он уперся. Поца-
пались. Думал, ну всё, последний аккорд. За мной и так много всего числилось.
Нет, обошлось. Но главное, вот после этого я почувствовал, что ничего не
боюсь. Такая смелость появилась. Уверенность. Не нахальство, не наглость, а
покой и порядок внутри себя, в душе что-ли. Вот и думай тут. А что до муд-
рости. Не внимательные мы. Я недавно у Николая Кирсанова прочитал: "вероломство
или искушение дьявольское, не подтолкнуть совершить грех, а убедить того кто
его совершил, не считать это грехом". Каково?
- Да-а. Вот уж действительно глубоко копнул. А кто это сказал?
- Кирсанов Николай Иваныч. Может и он кого-то процитировал, но это его
достоинств ничуть не умаляет. Лежала вот мудрость на виду, сколько людей
прошло, а кроме него никто не заметил. Ладно, отвлеклись мы. Давай Кулибин,
включай свой вечный двигатель.
- Зато душевно поговорили. Да еще и трезвые. Значит так. Ты про люстру
Чижевского что-нибудь слышал?
- И слышал, и видел. В Москве, в геронтологическом центре. Оборудование
туда какое-то привозил. Только про её эффект спросить было некого. Такие
голубенькие стебельки из вазы торчат и вроде как переливаются.
- Это не то. Какой там эффект я не знаю, но это все не то. Вот она, перед
тобой. Просто, как все гениальное. С умножителем напряжения пришлось
помучаться. Но сделал, хоть и не сразу получилось. Ты знаешь, увлекся,
на люстру столько не надо, а я уже миллиона вольт достиг!
- Вань, долбанулся что ли? Ста вольт нам с тобой на двоих хватит. И
подошвы еще долго дымиться будут.
- Да там ток слабый. Ампер мало, а вольт хоть отбавляй. Но я еще не
пробовал. Свербило очень, вот и позвал.
- Ага, вот значит зачем я тебе понадобился. Мыши и кролики тебя значит
не устраивают. Ну, тогда, включай!
... Напугали их не заметавшиеся по всему сараю молнии. Звук множества рву-
щихся простыней заставил кинуться обоих на улицу. Входная дверь слетела с пе-
тель, сбив с ног и накрыв как раз подошедшего к ней Илью Кузьмича ... Закрыв
уши руками, оба присели ожидая "катаклизьмы" и неимоверного грохота.
Но ничего не было. Из сарая, как при электросварке вырывались яркие сполохи
света. И рвались, монотонно рвались простыни.
Иван, за ним и Сашка по валяющейся двери бросились обратно. Ваня всё выклю-
чать, а Сашка и сам не понял зачем. За другом наверное.
- Ффу-у ты. Ванька, с порохом ты кажется переборщил. Ладно хоть никого не
было.
- Б-был. С-смотри ... Шевелящиеся пальцы торчащей из-под двери руки,
явно пытались сложиться в кукиш ...
Светало. Спал Ваня, довольный удавшимся опытом, прижав к себе Зойку. Спал
Саша обняв Тамару и стараясь дышать в сторону.(Бутылку они все-таки на ра-
достях выпили). Долго ворочался, вставал курить и наконец уснул Дмитрий
Данилович. Твердо решив съездить в ближайшее время на бабушкин погост и все
там привести в порядок. Крепко, сном праведника, спал Илья Кузьмич, столько
всего вытерпевший за один день. Главное, остался цел и относительно невредим.
Только Павел Петрович второй час сидел у дома на лавочке в ожидании приятелей-
рыбаков."Машина может не заводится? Да нет, скорее всего опять этот раздолбай,
Кузьмич, чего-нибудь найти не может".
По жизни Пал Петрович жалел Кузьмича, но ревниво злился на его невероятную
удачливость в рыбной ловле ...