- Ну пожа-а-алуйста! - привычно заныла мелкота, столпившись у кресла и настойчиво выдергивая у меня из рук книгу. Поскольку пар рук у нападавших было больше, Гоголь жалобно трещал и вот-вот должен был развалиться. Решив что книга дороже авторитета, я разжала пальцы и с тоской проследила за ее грациозным полетом в угол веранды.
- Чего надо, карапузы? - пробурчала я, созерцая три одинаковые полубеззубые молочные улыбки.
- Поплыгать,- был единодушный ответ.
Тихо простонав, я пожелала доброго здравия дядь Мише, который этим летом вдруг решил побаловать свой "выводок" и купил большой уличный батут. С тех пор малыши слезали оттуда только чтобы поесть, попить, и поспать. И все бы было хорошо, и не пришлось бы страдать ни мне, ни моей библиотеке, если бы мои племяшки не выяснили, что с "тётей Тоней" прыгать интересней. Конечно, интересней, ведь в тот момент, когда я приземляюсь на батут, по всей поверхности проходит инерционная волна, заставляющая всю "мелочь" улетать в космос. И в тот момент, когда племяшки вкусили всю прелесть таких полетов, закончился мой спокойный отдых на даче.
-Плыгать! Плыгать! Плыгать! - скандировала мне на ухо слегка припухшая от дневного сна молодежь. Почувствовав мгновенный приступ мигрени, я заткнула уши и стала лихорадочно обдумывать пути отступления.
Случайно посмотрев в окно, я в кои-то веки обрадовалась погоде.
- Какой "плыгать"?! - наигранно возмутилась Я - Льет, как из ведра! Вы что, хотите заболеть всем скопом?!
- Там цуть-цуть! Щуть-щють! Сютоску! - вразнобой заголосили родственнички, и притихли, ожидая вердикта.
Я с сомнением посмотрела на лужи. Дождя и вправду почти не было, только слегка моросило, но мне уж очень не хотелось тащиться на мокрый и скользкий батут.
Чувствуя мои сомнения, малыши усилили натиск, увеличив громкость "пажа-а-алуйст". Посмотрев на сияющие в ожидании неминуемого веселья лица, я обреченно кивнула и позволила утащить себя на улицу.
Всё-таки невозможно не любить этих шумных, назойливых, но до невозможности милых детей, думала я, чувствуя, как крошечные капельки клюют нос, щеки и руки.
Подойдя к батуту, я увидела, что он совсем, совершенно, то-есть просто абсолютно насквозь мокрый.
- Шею свернете! - попыталась я воззвать к голосу разума племяшек, но двое уже забрались наверх, а третья проворно карабкалась по лесенке.
Подхвачу если что, решила я, и полезла за ней.
Решение смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться, было единственно логичным. Спружинив ногами, я прыгнула вверх. В следующий момент произошло чудо.
Как в замедленной съемке, Я видела, как мои подошвы приземляются, и вокруг моих ног взлетает серебряное облачко из тысячи, миллиарда крошечных капелек, ослепительно сияющих на свету. Я замерла, завороженно вглядываясь в гладкую поверхность батута. Рядом пищали племяшки, недовольные моим бездействием.
Я прыгнула еще раз.
И еще раз, и еще, очарованная этим зрелищем. Я наблюдала, как капельки сверкают, взлетая в воздух, отражая буйство красок летней природы, изумруд ближайшего клена, радугу нашей одежды, индиго моих джинс.
Не слушая визги и смех малышни, я прыгала и чувствовала, как быстро становятся мокрыми волосы, как намокает толстовка, майка, джинсы, носки, кеды. Я сама превратилась в облако воды, разноцветное, большое, сверкающее на свету от восторга.
Все уже давным-давно ушли пить чай, а я все скакала по батуту, выбивая ногами облака капелек. Промокшая, замерзшая, но абсолютно счастливая.
Причастная к волшебству.