Ко мне сегодня с утра прыть приходила. Пришла – как стрельнет в бочину. Больно – аж жуть. Я даже пытался стонать. Не получается – до того больно стреляет. Я ей: - Ты чего?! А она : - Ржу ни магу!
Пошел я в ванную комнату в зеркало на себя поглядеть, до того поясница разболелась от прыти. Гляжу: а там не я!
- Ты кто? – говорю ему. Молчит. Улыбается так – как будто меня даже не любит. То есть, вообще – невозможное дело.
- Ты что? – говорю ему. – Ты откуда такое-то? А я – где?
Возвращаюсь в комнату, на кровать посмотрел: вижу – нет меня там! Ужас! Как быть? Куда деваться с добром?
Уже я подумал, что сейчас начну постепенно терять голову. Но паники не было, поэтому остался в уме. И вдруг звонит по телефону дочь. Я ещё трубку не взял – уже знал, что она звонит. Сложно спутать, когда две недели ждёшь этого звонка.
- Алё! – кричу ей, - это ты?
А она мне в ответ: - Да, это я! Здравствуй, баба по-турецки!
Я опешил: - Кто баба по-турецки?
- Ты, - говорит…
Я трубку бросил. Как? Почему? За что мне такое??? Подошел к зеркалу. Вот оно в чём дело-то! Ага! Вот ты теперь кто такой!... Родная дочь не узнала… Вспомнил, что дочь-то из Турции сегодня прилетела, с отдыха на побережье. Вот где она их, наверное, и видела – этих турецких баб… И чем это я на них так похож, а? Скажите, пожалуйста?
Всю жизнь человеком был, а кем стал за одно утро?
В третий раз подхожу к зеркалу. Говорю: - На, гляди на меня, проклятое! Смотри, что ты с человеком сделало: дочь родная по голосу не узнаёт! На слух не видит!
Тут я понял, что сейчас начну плакать, и от зеркала отошел, чтобы не показывать чужим скупых мужских слёз. Вот, хоть чем-то – но досадил. Наверное.
Кто меня спасёт теперь? Куда мне деваться? И тут дочь моя меня и спасла. Опять позвонила. Я долго не хотел брать трубку. Потом себя пересилил. Взял.
- Папа! – говорит, - папочка! Не обижайся, родной, я в отпуске была, вот решила узнать там, в Турции, как будет «папа» по-турецки, а, оказывается, по-турецки это будет «баба»… Ты уж меня прости…
Вот какая умница - дочка моя! У меня сразу вся прыть прошла. Тут же. И даже дождик за окном нипочём стал. Оделся я, зонтик взял и пошел гулять, как настоящий турецкий баба. И на зеркало больше не обижаюсь. Простил. Оно-то меня знает. Я всегда прощу, тем более – когда не за что обижаться.