Звери — это тебе не люди, с ними можно договориться.
из фильма «Укрощение строптивого» (Il bisbetico domato)
Я терпеть не могу самомнение человека, считающего себя венцом творения и верхом совершенства. Хорош человек или плох? Слаб или силен? Я думаю, что этот вопрос стоит обсудить... среди медуз! Или медведей! Вот если бы мы могли подслушать, что думают о нас муравьи, мы бы приблизились к ответу на этот вопрос.
Кундера
«Он не ест уже третий день. Только воду пьет. Ему тяжело ходить. Где-то внутри болит. Но он не стонет, лишь тяжко, по-стариковски вздыхает. Когда я подхожу, он медленно приподнимает голову и отворачивается. Прячет глаза. А я боюсь в них заглянуть. Боюсь до боли, боюсь боли. Похоже, он это понимает. Я приношу вареную куриную грудку. Он благодарно лижет руку, но курицу даже не нюхает. Но на прогулки мы ходим, как прежде. К собакам не подходим. Тихонько и недолго пасемся на газоне. На лестнице я на всякий случай беру его на руки. В лифте он просится на пол, словно оправдываясь, что не так уж и плох. И все время отводит глаза. Ему стыдно, что он больше не охранник, не телохранитель, не ангел-хранитель мой.»
© Дмитрий Александрович, 2001
«Лявониха Нагила»
http://proza.ru/2001/12/08-15
«Несчастный малыш летел над лесом. Не скулил – сипел жалобно. Чувствовал – не любят. Хотят чего-то… только себе. Танюшку и Костика вспоминал. Дети другие. Если гладят, жалеют – искренне. Любят неподкупно.
Чуть сова не сцапала. Когтями кривыми полоснула, сбила. Упал Тимка в кусты, поплакал, забившись к самым корням. Спинка кровила, совой разодранная. Жалел, лечил. Долго сидел. Рассвело – полетел снова.
Деревню увидел, обрадовался: дом! Покормят, приласкают, не дадут в обиду! Ринулся вниз, к родным…»
© Анна Семироль, 2004
«Крылатый щен почти несказочная история»
http://proza.ru/2004/12/17-52
«Март-месяц сердобольная мамука моя в электричке на писк задумалась, глядь - под ногами, средь ботинок да туфелек, ползет маленький отважный синеглаз, в ладонь уместицца, така кроха, и пищит как, пищит, болезный! Спрятала в сумку, принесла домой: прочь, сабаки, начальствует, будет отныне коть самый важный обитатель дома нашего, уж вы попробуйте-ка посмейте, хоть пальцем тронуть иль вкуснятиной какой обделить!..»
© Вомба, 2004
«Маруся»
http://proza.ru/2004/01/06-99
«- Не бросай меня, Олег. Подожди!
Ещё месяца два он щадил мою душу и ухаживал за телом, после чего оставил, пообещав наведываться, если что. Квартира показалась огромной, когда я обнаружила себя вечером в центре зала на холодном полу. Но я уже могла обходиться без помощи и даже пыталась выходить из дома. Раньше за покупками ходил муж, потом – соседка. Когда это стала делать я, что-то изменилось. Во мне. Начались припадки. Пересекая место трагедии, я холодела, меня бил озноб, затем поднималась температура, кружилась голова; потом я видела Лизу и теряла сознание. Так повторялось нечасто, но было не по себе из-за видения лисицы.
К первой годовщине её гибели муж, с которым мы так официально и не развелись, подарил мне – уж не знаю, с какой целью – пару великолепных шкурок серебристой лисы».
© Светлана Малышева, 2005
«Лиза»
http://proza.ru/2005/02/21-190
«Иногда вороны досаждали. По ночам. Просто безобразие! В час ночи начиналась жуткая свара, насколько я вник в проблему — ворона-муж возвращался поздно, может подвыпивши, может от любовницы. А жена не пускает его в гнездо! Мол, иди туда, откуда пришёл! Жуткое карканье, птичий мат, ломание сухих веток. Муж, понятно, настаивает — дескать, я гнездо строил, мне в нём спать, а жена грозится глаза неверному выклевать. И так до утра. Смотрю спозаранку — дождь краплет, а ворона-муж не в гнезде, а рядом на ветке, злой, но виноватый».
«Я не знаю, что останется от людей (а должно ли остаться?) — 111 фрагментов Гераклита, из которых на слуху, а значит на языке, а значит на уму — «Всё течёт...», и всё действительно течёт, утекает кто его знает куда, а остальные 110 — обрывки, слова без контекста; и что останется от птиц — нефиксированный полёт, апология воздушной силы, склёванное семя и взгляд, боком, одной стороной, круглым удивлённым глазом на нас; но в охотничьей сумке некого вздорного божка мы будем трепыхаться вместе, я это точно знаю...»
© Наглый Мяу, 2005
«Argumentum ornithologicum»
http://www.proza.ru/2005/04/29-15
«...Я никому не рассказываю, что теперь, очень часто, стоит мне только закрыть глаза и задремать, из блеклого тумана над зеленеющей гладью, со всех сторон, гоня перед собой малюсенькие волны, в легком, практически не слышимом шелесте воды, начинают выплывать на меня мышедуши. Быстро перебирая лапками, помогая себе ниточкой-хвостом и мстительно поглядывая на меня черными икринками-глазами, они плывут ко мне со всех сторон. Мышедуши всех мышей, которых я убил когда-то в своей жизни. И серых домашних, и бурых полевых. А я стою, жду их, и двинуться мне уж не суждено, я предназначен им, я - сырочеловек, сделанный из самого лучшего и свежайшего сыра...»
© Михаил Нейман, 2005
«Мышеборец»
http://www.proza.ru/2005/07/09-106
«…Ещё когда я подходил к сараю, я услышал, как испуганно кудахчут в сарае куры. – Ну, - думаю, - опять…
Открываю дверь: куры орут, корова стоит, вытаращив глаза, а на полу дёргается какой-то кровавый клубок. Подбегаю – это Васька мёртвой хваткой вцепился в горло хорьку. Оба в крови, в соломе. Хорёк ещё пару раз дёрнулся и затих. Не шевелился и Васька. Я разгрёб солому. Васька истекал кровью и смотрел на меня. На шее у него была глубокая рваная рана. Он замком стиснул зубы на горле куроубийцы и уже не мог их разжать. Я взял пальцами кота за уголки рта, сдавил, а другой рукой потянул хорька за шиворот. Васька расслабил зубы, и я отбросил хорька в сторону.
А теперь Васька умирал. Кровь, пульсируя, вытекала из него на сарайный мусор, а я не мог её остановить, не знал, как… Васька уже на меня не смотрел. Он закрывал глаза, как будто устал, и ему очень хотелось спать. Нужно бы зажать какой-то сосуд. А где он? Ветеринара бы…»
© Александръ Дунаенко, 2006
«Васька»
http://www.proza.ru/2006/12/27-97
«- Крыса!!! А-а-а! – в кухне зажегся свет, пришла хозяйка квартиры.
- Здрассте. – сказал Крыс, скатываясь на пол, - Я не крыса, я – Крыс. Мужчина, одним словом…. А тапком-то, зачем кидаться? Обижаете, хозяюшка.
Хозяйка с криком исчезла из проема дверей.
- Ну, вот. И не поговорили по человечески. Видимо нервы шалят. А что, у всех нервы! У меня тоже нервы! Но я тапочками не швыряюсь!… Мазила!.. Сейчас толпой прибегут. Нет, чтобы порадоваться встрече, угостить, поговорить – крик и тапки. Не культурные вы, люди. Злые и жадные…»
© Константин Смольников, 2006
«Крыс»
http://www.proza.ru/2006/03/12-167
««А ведь я предал друга-то. Предал друга, - повторил старый сказочник. Вот я буду жить еще, сколько бог даст. А как писать? О чём писать, если предал друга, снёс его в трудную минуту скотобою.… Говорите, забыть, - уже вслух произнёс Павел Ермолаевич, словно в комнате находилась его жена или кто-то другой, кто с ним спорил, - А как забыть. Если б я сапоги тачал или улицу подметал. А я ведь всю жизнь, собственно, о том и писал, что подло и собаку предать…»»
«- Врёт ваш термометр. Машенька, ей-богу на улице пахнет весной. И вообще, как заметил великий Спиноза «будет сабантуй и на нашем проспекте!». И совершенно прав не менее великий Эммануил Кант, утверждавший, что токарь или пекарь может быть негодяем и выпекать при этом великолепнейшие гайки-булки. И учёный может быть нечестным человеком, но, увы, открывать при этом некие закономерности и прочие постулаты. Но только писатель не может жить двоякой жизнью и, будучи подлецом, ничего стоящего не напишет. Его профессия – чистая совесть».
© Валентин Катарсин, 2006
«Рисунок Модильяни»
http://proza.ru/2006/03/21-131
«Он никогда не убивал сразу. Слегка придушив и искусав, он таскал своих жертв к лесу, устраивал долгую игру с мелкими щенками и котятами – мял, кусал, подкидывал, побуждая сопротивляться и бежать, терпеливо дожидался, когда измученная жертва - мокрая, испачканная кровью, собственными испражнениями и его слюной, очередной раз сможет шевельнуться, продолжал веселье. Чем громче и отчаяннее скулили и визжали игрушки, тем забавнее для Лиса становилась игра. Он развлекался как кошка с мышами и, с точки зрения природы, в этом не было ничего предосудительного.
Местные сборщицы грибов и ягод, подходя к лесу, крестились, закрывая платками носы. Лис всегда прятал истерзанные жертвы в кустах поближе к дороге. Появление невыносимой вони на опушке означало возвращение необычного рыжего зверя».
© Юлия Штурмина, 2007
«1. Муха и лис» (из повести «Люди и звери»)
http://www.proza.ru/2007/02/22-331
продолжение http://www.proza.ru/2010/09/09/348