ГЛАВА ПЕРВАЯ. АПРЕЛЬ 1990-ГО ГОДА. СЕМЕЙНАЯ ИДИЛЛИЯ.
Алексей Иванович Белов, тридцати шести лет от роду, небольшого роста, но крепкий и коренастый блондин, вышел из дверей НИИ прикладной физики и остановился перед газоном с голубыми елями. Он частенько останавливался полюбоваться этими красавицами, вымахавшими уже метров на восемь вверх. А ведь, когда Алексей только поступил на работу в институт тринадцать лет назад, они были совсем маленькими. А сегодня – вон какие…На газоне местами еще лежал снег, но рядом с ним нахально лезли из земли зеленые ростки травы и желтые лепешки мать и мачехи. Мимо, радостно махая крылышками, пролетели первые весенние бабочки и скрылись за лапами ели.
– Весна, – прошептал про себя Алексей, – а на душе почему-то осень…Хотя ясно почему…
Он вздохнул грустно, и пошел в сторону остановки. Сегодня он получил зарплату, поэтому надо было еще заскочить в магазин и отоварить талоны на мясо, консервы, крупу, конфеты, водку, соль – на все то, что еще вчера можно было купить в свободной продаже в любых количествах. Все, кроме мяса, разумеется. Но и мясо продавалось в коммерческих магазинах по пять – шесть рублей за килограмм. Сегодня же коммерческих магазинов не стало, а рыночная цена на него подскочила до двадцати пяти рублей, и стало недоступной роскошью для честных тружеников.
Алексей еще раз грустно вздохнул и побрел своей дорогой.
К дому он подошел уже с тяжелым и объемистым рюкзаком за плечами. Семилетний сын Виктор и пятилетняя дочь Марина, конечно, сидели на дереве, где-то на уровне второго этажа. А трехлетняя любимица Ольга стояла рядом и плакала, потому что у нее не получалось вскарабкаться вслед за старшими детьми.
У Алексея, как всегда в таких случаях, душа в пятки ушла. Он снял со спины рюкзак, встал под деревом и мягко, но настойчиво попросил детей слезть вниз.
Не! – запищала сверху Марина. – Нам и тут хорошо».
Виктор же только захихикал, но ничего не ответил.
А я Вам конфеты принес! – сказал Алексей, и сразу пожалел о своих словах.
Виктор с Мариной полезли вниз наперегонки, цепляясь за ветки руками и ногами, аки обезьяны.
– Осторожней, осторожней! – испугался Алексей.
Он засуетился под деревом, приготовившись, в случае чего, поймать неслухов. Но тут маленькая Ольга схватила его за рукав и потянула к дому.
– Пойдем, сами конфеты съедим! – заявила она.
– Цыц! – прикрикнул на нее Алексей.
– А-А-А-А – завопила Ольга во весь голос и, обливаясь слезами, исчезла в неизвестном направлении.
Виктор с Мариной благополучно слезли с дерева и бросились к рюкзаку.
– Стоять! – скомандовал Алексей. – Успеете!... А Оленька где? Домой убежала?
– Не, за сараи куда-то. – сказал Виктор.
– Тьфу ты, б…– чуть не выругался Алексей и бросился искать младшую.
– А в рюкзак не лазать, уши надеру! – успел он крикнуть прежде, чем завернул за угол.
Алексей нашел Олю минут через пять. Она пряталась за мусорным ящиком.
– Оль, пойдем домой!
– Не пойду! Ты плохой! Ты меня не любишь! – вновь заголосила Оля.
Да люблю я тебя, Оленька, как не любить? Ну, не обижайся пожалуйста. Сейчас будем чай с конфетами будем пить.
Оля еще подулась для порядка, но через минуту заулыбалась и сменила гнев на милость.
А Виктор с Мариной за это время сумели открыть рюкзак и перевернули все продукты вверх дном в поисках конфет. И только внезапное появление Алексея спасло сладости от полного уничтожения. Алексей даже ругать детей не стал, просто отнял у них рюкзак и обреченно вздохнул.
Дверь открыла жена Светлана. И сразу исчезла не кухне, унося от греха свою беременность. Мера эта не была излишней, потому что на Алексея сразу набросился бестолковый эрдельтерьер Цезарь. Он метелил по воздуху обрубком хвоста, подпрыгивал, пытаясь лизнуть хозяина в нос, и при этом громко лаял. Дети смеялись. Но когда Цезарь и их облизал с ног до головы, дружно замахали на него руками и стали обзывать обидными словами. Цезарь понурил голову и ушел на свою подстилку в коридоре. Он понимал, что нельзя слюнявить лица детей, но как еще выразить им свою радость?
Алексей вместе со свитой вошел в маленькую кухоньку и стал выкладывать продукты на стол. Дети нетерпеливо дышали ему в спину.
– Почему за детьми не следишь? – между делом заметил он. – Прихожу с работы, а они на дереве сидят.
– Ну и что? – спокойно спросила Светлана.
– Как что?! – возмутился Алексей. – Упадут, разобьются.
– Ничего не случится. Будто сам в детстве по деревьям не лазал?
– Да, лазал! И однажды так навернулся, что чуть позвоночник не сломал!
– Ну и дурак! – резюмировала Светлана.
Алексей в который раз за сегодняшний день вздохнул. Да и что ему оставалось делать, как не вздыхать.
– Да, у тебя все дураки! – раздался из общей комнаты скрипучий и противный голос тещи, Татьяны Федоровны.
– Теща разве не в саду? – испуганным шепотом спросил Алексей.
– Нет, мама не в саду? – нарочито громко ответила жена.
– Нет, зятек! – захихикала теща, вваливаясь на кухню, и заполняя собой все оставшееся пространство. – Не выйдет меня в саду сгноить, это ведь моя квартира.
– Да никто и не возражает, что Ваша. – сказал Алексей.
– А ведь мечтаешь, что я крякну, и под ногами мешаться не буду, а?
– Мам, хватит глупости говорить. – попросила Светлана.
– А ты бы вообще лучше бы помолчала, дочка! За детьми действительно совсем не следишь; шатаются по улице, как беспризорники! Далеко ли до беды?
– Вот ты и следи! – закричала Светлана. – А мне на восьмом месяце в постели надо лежать, а не по улицам болтаться!
– Я следить должна! – искренне удивилась теща. – Да на мне сад! На всю зиму запасы делаю. Померли бы без меня с голоду!
– Да вы больше на дорогу тратите, чем продукции выращиваете. – вмешался Алексей.
– Неблагодарный! Все вы неблагодарные, невоспитанные эгоисты!
– Тебя, интересно, кто воспитывал? – завелась Светлана.
– Меня война воспитывала!
– Ага, так воспитала, что когда в детстве ты мне носок одевала, то ногу сломала!
– А надо было бы обе! – выдохнула теща и ушла к себе в комнату.
– Мам, давайте уж конфеты кушать! – сказала Марина.
– Да, хватит лугаться? – согласилась Оля.
– Золотые слова. – улыбнулась Светлана. – Идите поиграйте в комнате, а я все принесу. Но сначала суп.
– Ну-у-у-у! – хором завопили дети.
– Не ну, а сначала суп! Я все сказала!
Дети поняли, что их нытье не прокатит, и ушли в комнату.
Алексей боялся, недолюбливал, и одновременно уважал тещу. Ее действительно воспитывала война, причем в прямом смысле. Она имела статус участника войны, и не просто участника, а бойца партизанского отряда имени Парижской Коммуны. И, хотя в силу своего юного тогда возраста, она была лишь помощником повара, но ведь снаряды и бомбы не выбирают, кто повар, а кто диверсант-подрывник. Бывало, что и повара гибли. Только война давно прошла, а сегодняшняя жизнь в этой хрущевке была одинакова ужасна для всех. Вшестером в двух небольших комнатах жить было невозможно. Причем одна из этих комнат находилась в исключительной собственности тещи. В другой же, правда площадью побольше, жил Алексей с женой, и трое их детей. А через два месяца – четверо. Правда можно было переехать к матери. В ее квартире имелось три больших изолированных комнаты, балкон, лоджия, да и все подсобные помещения были намного вместительнее. И мать проживала там одна, потому что ее дочь, сестра Алексея, уехала с мужем на Украину. Но Светлана говорила, что лучше будет жить в террариуме со змеями, чем со свекровью. Вот такой вот театр абсурда!
Дети сидели за столом и нехотя ели суп, с вожделением поглядывая на вазу с конфетами, стоящую посередине стола. Маленькая Оленька попробовала даже стибрить одну под шумом, но тут же получила по рукам от бдительной мамы. Алексей обглодал тонкий слой мяса со свиной косточки и протянул ее вечному попрошайке – Цезарю, который никогда не отходил от стола во время обеда. Цезарь косточку, конечно, взял и умудрился при этом облизать ладонь дающего. Он всегда всех облизывал – по поводу и без повода. Алексей непринужденно вытер руки о халат жены и получил ложкой по голове.
– Кстати, я тебе наволочку сшила, как обещала. – сказала Светлана. – Хватит уж без наволочки спать. Где она? А, вот, я на ней сижу.
И она протянула наволочку мужу.
– Гм…– с сомнением проворчал Алексей. – материал совсем не постельный. С цветочками какими-то дурацкими, но страшно знакомыми.
– А то! Это из моего старого, дырявого халата сделано. Зачем добру пропадать?
– А карманы зачем оставила? – спросил Алексей, перевернув наволочку другой стороной.
– Будешь туда носки на ночь класть, чтобы утром не искать.
– Это ты остришь, да? Смотри, доостришься у меня!...
– Мам, мам, мы съели суп, давай конфеты! Можно без чаю. – сказал Виктор.
– Конечно, дорогие мои, берите! Можете и папину долю съесть, он не хочет.
– И мамину тоже ешьте. – добавил Алексей. – Ей нельзя в ее положении.
– Да, ешьте все! А я килечки поем.
– Вы что там, с ума сошли? – спросила теща, высовываясь из своей комнаты. – У них же ж..ы слипнутся!
– Не слипнутся. – возразила Светлана. – кушайте на здоровье, детки.
– Ну, совсем рехнулась, баба! А ты, зятек, чего молчишь?
– А чего я? – спросил Алексей. – Сижу и новой наволочкой любуюсь.
– Да другой бы мужик за такую наволочку взял бы жену за волосы, да мордой в говно!
– Закрой свою пасть, дура! – заорала Светлана. – А то запущу чем-нибудь в твою тупую голову!
Теща мигом закрыла дверь, но через пару секунд снова приоткрыла, и рявкнула во все горло:
– Сука беременная!
Увесистая ваза от цветов разбилась на мелкие кусочки точно в том месте, где мгновением раньше была тещина голова.
– Ну, с меня хватит! – не выдержал и Алексей. – Завтра же уезжаю к матери из этой психушки!
Он быстро выбежал в коридор и захлопнул за собой входную дверь.