В шестнадцать лет, сестра с Учителем сравнялась в зеванье. На острове соорудили для неё отдельное жилище. На свадьбу пригласила. За свадебным столом народу много. Бритоголовые пловцы сидят отдельно. Жених с невестой от них ничем не отличались, рубаха белая, штаны, босые ноги. После обряда все двинулись на речку. Ныряли, плавали, боролись на песке. Он машинально потрогал метку на животе. Движения пловцов на буе схожи, все выплывали в безопасном месте.
Сестра плеча коснулась:
-За этой парой, выступит моя замена, очень смышленый ученик. В нем дар небесный усмотрела.
-Жених старается во всю, какого возраста твой выбор, ты, почему не лезешь в воду?
-Ребеночку внутри пол срока. Муж вдвое старше, без разрешения, нам семьи воспрещается иметь, он ждал, пока не повзрослела.
Ночью не спалось. Маячил буй перед глазами, воспоминания манили, еще раз на него взглянуть. К речке спустился. Вдруг показалось, на буе шевелится кто-то. Дети, мелькнуло в голове. Он, не задумываясь, прыгнул в воду. Удивился, сестрина замена, внушала мальчику помладше, как правильно выныривать в опасном месте. Услышал плач:
-Я правильно плыву, и угол соблюдаю верно, в руках силенок не хватает.
Беду он сразу осознал, старшему приказал:
-Плыви к своим, предупреди. Мы справиться с ним не сумеем. Поторопись, в воде холодной сводит ноги.
С надеждой вглядываясь в темноту, он отвлекал рассказами мальца. С берега услышал крик:
-Я не нашел!
Он обнял мальчика.
-Ты хорошо урок освоил?
-В канале плавал под веревкой, натянутой под верный угол. Там получалось, а здесь течение тело сносит.
-Мы вместе под воду уйдем, я обвяжусь веревкой, держаться будешь за неё, коснусь рукою тела, ты заработаешь руками, не подведи.
Вдохнули разом и под воду ушли. Оба вынырнули и громко закричали, мальчик от радости веревку отпустил, стал отдаляться. Он за ногу поймал ребенка, рванул к себе, толкнул вперед, ещё раз и ещё. Пожалуй, в жизни не было важнее дела, чем мальчика спасти. О своей жизни не успел подумать, судорога клещами вцепилась в ногу. Пытался ухватиться за спасительную цепь, но, дотянуться не успел, течение несло в воронку. Рвануло вниз и закрутило, шум оглушил его. Через мгновенье стихло все, вода давить на тело перестала, мозг с ужасом отметил, тебе конец! Но тело жить хотело, оно еще крутилось, дергалось, пытаясь от воды освободиться, внутри кричало и молило, зачем сопротивляться перестал, заставь себя пошевелиться! Собрал остаток сил и замахал руками. Голова неожиданно всплыла, вдохнула воздух спертый, он повернулся на спину, стараясь удержаться на воде.Подземная река! Радость отчаянием сменилась, попал в ловушку, конец лишь оттянул. Коснулся липкой грязи, отдернул руку, ударил больно локоть. Рука нащупала кругляш, он закричал:
-Не может быть, откуда взяться под землею!
Пытался вверх забраться. Пятая попытка удалась, рука коснулась строганной доски. Он закричал, стучать пытался по настилу, охрип от крика. Снял с пояса веревку, сделал петлю, под грудью затянул и к стойке привязал себя. Боль вернулась, от позвоночника стреляла в ноги, терпению пришёл конец, он заревел, как малое дитя:
-Как попаду на небеса, родители от горя изведутся.
Над головою появился факел, по кругляшу сновал ребенок, раздался голос:
-Разума лишился, держите за руки его, мне узел этот не знаком, Помощника зовите.
За ноги спустили мужика, он справился с узлом, похлопал по щеке страдальца и произнес:
-Ну-с, родич, с воскрешением тебя!
Все остальное, как во сне. Лицо сестры маячило над ним, его поили, поворачивали с боку на бок и растирали тело. Правую руки заложили между двумя доскам, стянули грудь повязкой, чтоб позвоночник закрепить.
Он попросил:
-Повязку развяжите, дышать мешает.
Мальчик, сидящий у постели, произнес:
- Позвоночник треснул, ребра пробили кожу. В правой руке, выше локтя, вправляли кости. Все удивляются, как с этакою болью, себя сумел подвесить на бревне.
-Я боль не чувствовал, испуг загнал во внутрь. Когда на кругляше повис, меня она чуть не сожрала. Что с мальчиком моим?
-Отцам отправили бумаги, велели им, забрать сынов. Река оплошность не прощает, нарушен договор. Неслухам не место здесь, они чужие жизни губят. Ты, чудом спасся.
Учитель плакала, когда прощалась с ними. Отцы разнятся, один из них, сына в объятиях сжимал и успокаивал, другой ударом кулака зашиб, тело на острове оставил. Все о кончине сожалеют.
-Не уж то, малого забили? Ради спасения его, о своей жизни не подумал. В нем страха не было, доверие в глазах, объятия сжимают шею.
Через три недели родич разрешил подняться, обнял за грудь и осторожно поставил на ноги. Ноги от лежания ослабели, и тело без поддержки не держали. На следующий день, с руки сняли дощечки. С рукою было еще хуже, она у пальцев отекла подушкой, в локте не гнулась и не поднималась. Через неделю самостоятельно шагнул, от напряжения взмок и опустился на лежанку. Жену Учителя терпеть не мог.
-Ты, разве женщина, ты варвар, мне больно от твоих прикосновений!
Она поглаживала руку, мазала кожу едким маслом, в локте сгибала. При виде деревянного щита из глаз непроизвольно лились слезы. Мучительница заставляла по нему карабкаться рукой, втыкала в дырки деревяшки, они придерживали руку, не позволяя вниз сползти. Стон для неё ни что не значил, массировала руку и плечо. Он поражался силе рук, ворочала его, катала по спине шарами, на руки брала, за стол сажала.
Приходили дети, заставляли лежа на спине по воздуху шагать. Раз в день осматривал Учитель. К ночи, измученный заботой, он пил отвар и сразу засыпал.
Через неделю, рядом поставили лежак. Девочка-подросток предупредила:
-Ночь будешь под моим присмотром, отвар Учитель отменил. Захочешь по нужде, толкай под бок. Не поднимайся сам, иначе привяжу веревкой.
Заснуть не мог, ворочался, садился на лежанку. Девочка рядом.
-Нужда прижала? Кости ноют? Придется с месяц потерпеть, к отвару этому привыкнуть можно, и после жизнь пойдет не в радость, зависеть будешь от него. Какую женщину во сне зовешь?
-Показалось, мать мальчика сидела подле, просила рассказать о сыне. Беседу в памяти восстановить не в силах, но голос бы её узнал.
-Верно, с тобою ночи проводила, голосом дивным обладает мать, мы замирали, слушая рассказы. Муж, как приехал, в гневе цепь брачную под ноги бросил, из дома с дочкою погнал. Через два месяца ребеночка родит. Приткнуться не к кому, Учитель разрешил остаться, весной судьбу определит.
-Родители нас ни когда не били, наказывали словом, лишали удовольствий. В детстве я сжег домино, мы только переехали в него. Окликнул за ворота друг, я дверцу печки не закрыл, огонь и сиганул на лист, сестренка кочергой подвинула горящее полешко на половицы, и сверху кинула плетеные игрушки. В нашу сторону бегут старушки, и колокол сигнальный звонит.
Я онемел, когда увидел объятое огнём окошко. Слова, тушить уж поздно, там все дотла сгорит, к разуму вернули. Бросился в огонь, на руки схватил сестру,пламя отрезало пути, от дыма задыхаться стал. Вспомнил про ход, его дедуля мастерил, на всякий случай от беды укрыться. Начало хода под лежанкой, уж больно тяжела была, силенок не хватало, из носа кровь от напряжения шла. С трудом, но сдвинул я лежанку. Из лаза показались вместе. Отец на лошади быстрее матери добрался, соседи наземь завалили, думали, наказывать начнет. Он руки тянет к нам и плачет. А мать, та вовсе испугалась. Вместо того, чтоб наказать, меня не выпускали из объятий. Дом новый заново подняли. Опять я горе матери поднёс.
-Родители бывали здесь, Учитель косточки вправлял, отец придерживал руками. Опасность жизни миновала, уехали домой. На ноги поставим, они приедут за тобой. Боль станет донимать, кричи и плачь, нас не стесняйся, не всякий выдержит такое.
Утром искупали в бане, посадили на носилки и понесли к заветному холму. Плиту издалека заметил. Носилки опустили, помогли на ноги подняться, подали палки. Учитель приказал:
-Без нашей помощи шагай.
Удалось правую ногу выставить вперед, левая нога не подчинялась. Побитая рука с трудом удерживала палку, откинул её прочь. Слова Учителя, нагнись и подыми, не смей бросать, не падай на колени, шагай, шагай, кнутом по разуму хлестали. Всего-то семь шагов, каким трудом они достались!
Кричал:
-Я тебя, немощь, одолею, калекою остаться не хочу, дай мне до холмика добраться!
Желанный холмик рядом, сорвал травинку, произнес:
-Здравствуй, малец! С трудом, но все-таки дошёл, прими травинку от меня, для нас с тобой, дороже цвета.
Хрустнула ветка, он оглянулся. Из-за кустов смотрели мать с отцом, Стаська с округлым животом, с лица слезинки утирала, смуглая женщина, с таким же кругляшом стояла рядом. Маленькая девочка выглядывала из-за спины. Спросил:
-Ты, мать его?