Вот и наступил Сентябрь, пятница.
Сегодняшний день то освещался солнцем, то накрывался тенью облаков, и казалось, что вот-вот должен пойти дождь. Дождь действительно начинал накрапывать и тогда прохожие открывали свои зонты и убыстряли шаги, спеша по своим делам.
Я не спешил, дома меня ни кто не ждет. Зонтика со мной не было.
Звонок мобильника. Это Петр мой новый знакомый.
- Привет! – Произношу я.
- Привет! Какие планы у вас? – Петр почему-то всегда ко мне обращается на вы. Мы с ним познакомились совсем недавно у общих знакомых. Он старше меня, работает строителем. Увлекается спортом.
- Планы? Да какие могут быть планы после дежурства? Спать и ни о чем не думать. А когда проснусь продумать, как не пустить скуку в дом.
- Кирилл, а мне можно зайти к вам вместо скуки?
- Не вопрос, можно, но только после шести вечера.
- Прихватить, что ни будь?
- Петр это уже на твое усмотрение. – Насмешливо отвечаю я.
- Тогда до вечера, пока.
- Пока.
В почтовом ящике счет на оплату междугородних переговоров. Сумма небольшая.
Иду под душ. Чувствую легкий голод. Трапезничаю – мне нравиться это слово я его услышал в каком-то фильме.
Приготовил яичницу на сале с прожилками, кофе с молоком, бутерброды с колбасой и сыром. От чувства сытости слипаются глаза.
Обнимаю холодную подушку. Последнее, что слышу, это как дождь начинает барабанить по крыше.
Резкий звонок вырывает меня из сна. Я выругался. Телефонный звонок оборвал мои объятия. Снилась мне Инна, девчонка с которой я учился еще до училища, но с которой так у меня и не было, ни какой связи. О чем сожалею постоянно.
- Слушаю. – Недовольно произношу в трубку.
- Кирюша, миленький у нас несчастье.- Слышу плачущий голос соседки по улице Веры Николаевны.
- Что случилось, тетя Вера?
- Андрюша погиб.
- ?
- Только что позвонили с его работы.
Андрей это мой бывший одноклассник. Работал на складе готовой продукции пластиковых труб и тротуарных плит.
- Сказали, что он уже в морге.
Время спрессовалось в темное бессмыслие.
Мой сменщик свозил меня и Веру Николаевну в морг на опознание. Позвонил в Москву младшему брату Андрея Олегу он студент.
Вера Николаевна застывшая сидела в большой комнате. Пришли соседки, они прошли по нашей улице, собрали деньги на похороны. С Верой Николаевной осталась ночевать Наталия Петровна.
Я лег на диван и взглядом уперся в потолок. В голове толпились воспоминания. Зима, лето какие-то отдельные дни из раннего детства. В этих обрывочных воспоминаниях везде было много солнца, смеха и много сверкающих речных брызг.
Звонок с улицы. Открываю калитку, за ней стоит улыбающийся Петр в его руках пластиковый пакет.
Принесенные Петром бутылку водки запихиваю в морозилку, зельц кладу на полку два больших свиных стейка оставляю на столе.
Разговаривать не хочется. Поясняю Петру, что сегодня у меня вечер скорби. Петр все понимает, сочувственно вздыхает и начинает чистить картошку.
Включил телевизор. Задерживаюсь на передаче про Землю, о ее внутреннем строение и теоретической возможности скорого остывания земного ядра. Бесстрастный голос за кадрами подробно объясняет, что при остывшем земном ядре магнитное поле Земли исчезнет и от этого исчезнет все живое на Земле, что такое развитие событий уж происходило на Марсе. «Значит, на Марсе не будут яблони цвести» - Подумал я. – «Так зачем же на Марс хотят послать людей?»
Я посмотрел на Петра, он с увлечением хлопотал над приготовлением ужина.
«Интересно, а как Петр поведет себя в экстремальных природных ситуациях?» И этот вопрос остался у меня без ответа. Если быть честным, то я и сам не знаю, как я себя поведу в экстремальных ситуациях.
Молчу, смотрю в окно и снова перед памятью, начинают проплывать картинки детства, и слышишь наш счастливый смех с Андреем. Не могу сдержать слезы. Иду в ванную, умываюсь.
Петр мнет отваренную картошку с маслом и молоком, над кастрюлькой поднимается горячий пар. Слышно как в духовке скворчат свиные куски, и кухня наполняется запахами еды.
Вечернее небо за окном в пепле облаков. Чувствуется, что на улице холодно.
- Кир, все готово. Давайте ужинать. – Говорит Петр.
Тонко порезан зельц. Тертый домашний хрен с майонезом. Салат из помидоров с луком и маслом. На блюдце два соленых холодных огурца. Нарезанный черный хлеб. Горячий картофельный гарнир и пропеченный сочный кусок свинины. Одна тарелка для меня другая для Петра. Бутылка с водкой уже откупорена.
Садимся за стол, Петр разливает водку не чокаясь, выпиваем. Не знаю о чем разговаривать. Я рад, что Петр рядом и в то же самое время хочется быть одному. Петр не знал Андрея, да и мы сами друг друга почти не знаем. Случайное знакомство, разговорились как ни странно о поэзии. Среди моих знакомых ни кто не увлекается поэзией. А тут молодой мужчина на память читает Лермонтова. Произошла внутренняя перекличка. Обменялись мобильниками.
- Кир у вас завтра выходной?
- Да.
- Давайте сходим завтра за грибами.
- Можно, но только давай с самого утра, чтоб в случае чего можно было помочь Вере Николаевне.
- Хорошо. Вкусно? – Спросил Петр, разливая очередную рюмку.
- Вкусный ты сготовил ужин, спасибо. За твое здоровье.
- За наше здоровье. – Поправил меня Петр, выпивая свою рюмку.
Мы съели весь приготовленный Петром ужин, и выпили всю бутылку. Разговор не клеился. Я решил, что оставлю Петра ночевать у себя в большой комнате.
Молча, убрали со стола, вымоли посуду. В сгущающихся сумерках выкурили на веранде по сигарете.
Я заварил чай. По телевизору шла передача «Линия жизни» с Валентином Гафтом. Хороший мужик рассказывал о своей счастливой творческой жизни. Было видно, что внутреннее ядро Гафта еще не остыло. Его магнитное поле влечет многих к нему. Наверное, я ему завидовал. Петр изредка бросал на меня взгляд и молчал.
Я оставил Петра одного, показав, где он должен будет спать. Поднялся к себе. Темнота наполнялась домашней тишиной. Воспоминания из прошлого снова пришли я погрузился в них, я хочу спрятаться от настоящего, от произошедшего, но знаю, ни чего у меня не получится.
О, детство! Как в нем удается,
Младенцем глядя из гнезда,
Увидеть то, что остается
Навечно в сердце, навсегда.
Казалось, что весь мир был рядом,
А утром, вечером и днем
Небесный свет менял наряды
Всему, что было за окном.
Там, за окном, был лучший театр,
Пылал заката алый бант
И заряжался конденсатор,
Чтоб током напоить талант.
От срока стертый, побелевший,
Тот озаренный детский взгляд
Хранится в памяти умершей,
Шумит листвой застывший сад...