9 Ангел вечности

Часть 9

С чего всё началось….

Наши центурии распадались от прикосновений гамма-лучей пракрити-орд , и, последнее, что нам оставалось – это выиграть фрактал времени.
Я – Варга Алиетрон – один из девяти последних, выживших пока командиров центурий Формы. В этой войне – единственной войне известной Вселенной от зажжения Первых Светочей, войне именуемой Первой Волной, мы все обречены погибнуть. Но до предела Обода небытия, нам нужно выиграть у орд пракри-даймонов ещё один фрактал времени, во имя спасения нашей владычицы, сиятельного Создателя Элек-эоны. Только Её жизнь – залог спасения выстроенного нами Мироздания.
Наши центурии образовали Рубеж – девятислойную Грань структурного пространства. Каждый слой – одна центурия, состоящая из тридцати пяти кальпа-даймонов . Рубеж будет держаться, пока последнего из нас не поглотит Распад.
Я не страшусь Распада, пусть даже в нём будет распылена вся моя сущность до основы отправной комбинации, и я утрачу личность и творческую мощь. Цель выше страха, и пока меня будет терзать распыляющий луч, время не истечёт, и Элек-эона сможет Творить.
Владычица разобьёт структуру принципа пространства Мироздания на бесконечное множество Граней, кристальных у основания и зыбких в пределах волн Хаоса. Она затеряется в лабиринтах Формы и Прото-мир не сможет к ней прикоснуться. Спасётся Чистый Создатель – будут спасены Красота и Принцип, коих мы сотворили в эру Рассвета Вселенной.
Я не страшусь Распада…. Я знаю, что паду не последним….
Взрыв ткани от касания гамма-луча прогремел на левом фланге Пятой центурии, и, Варга Алиетрон нервно подёрнул бронированными крыльями. До него ещё две нетронутых линии Рубежа, он – в предпоследней, Восьмой центурии.
Волны газо-пылевых колец, которые посылает враг прежде себя, рождают в пространстве скребущее удушье и многоцветные, люминесцентные сполохи-протуберанцы из элементарных частиц. Варга проследил путь затухания «радужного» кольца Хаоса воспалённым взглядом. «Интересно», - думал он, - «Пракри-даймоны понимают, что их оружие красиво? Подвержены ли они заражению этой страсти?». Варга усмехнулся, однако ухмылка вышла кривой и зловещей. «Этой страсти теперь подвержены все, даже Изначальные», - подсказала ему собственная суть.   
Газовая волна, луч Распада…. Осталось три центурии, но Алиетрон продолжал держать кривую ухмылку, ибо чувствовал, как за его плечами начала меняться структура Пространства. «Владычица успеет», - думал он, сжимая в мощных ладонях меч Истекающей Формы. Оружие светилось бело-голубым факелом, и горкий пепел – эхо лучей Распада – попадая в его поле, стекал чёрными каплями, застывая антрацитом у ног кальпа-даймона. Последнего из трех Мастеров…. Двух….
Орда пракри-даймонов налетела практически сразу за Волной. Алиетрон успел сделать мах, и выиграл три доли секунды у врага. Липкая тьма попятилась от поля Структуры его оружия, страшась Обращения. Меч Варги замелькал вспышкой болида, крылья командира центурии заслонили его от гамма-луча. Боль лишения, чувство недостачи – теперь у Алиетрона только одно крыло…. И, половина мира. «Ничего», - простучало его сердце, - «И одним глазом можно следить за врагом. Я не отступлю, никогда. Все жизни и все Перекрёстки буду стоять здесь».
 Алиетрон ещё раз поднял оружие Формы, очерчивая им круг. Только капли антрацита и алые сполохи. За спиной – Девятая центурия и бесконечность Граней Мироздания. «Они ещё не знают, что наше поражение взрастило в своих недрах победу», - мелькнула гордая мысль предпоследнего из Свободных.

Точку моего сознания – некогда великой сущности Мастера Формы – осколком морской раковины выбросили на берег зыбкой пограничной Грани затухающие волны Хаоса. Сколько же раз ударило сердце Вселенной, пока я распадался в океане Преисподней про-пасти?
Вне памяти и сил, сполохом былого могущества я проник в то, что зовётся «Мир».
Время потекло сквозь меня, оставляя осадок из песчинок памяти и лоскутов плоти. Я воссоздаю тело, дабы снова прикоснуться к миру и собрать себя, тщательно перебирая всё, что содержит действительность.
Реалии полнятся звуками, в которых угадываются Имена. Но, я слишком беден, чтобы до конца вникнуть в их суть. Инстинкт – всё, чем я обладаю – рождает припоминание, которое извлекает из крошек былой сущности кирпичики знания. Мне предстоит возвести храм-себя заново, чтобы обресть умение Творить и так опять быть Свободным.
Я плачу страданием за время, листая собственные жизни, просеивая их содержимое как песок, в поиске алмазов знания. Мой разум превратился в щуп, что рыскает по миру, чтобы накормить неистовое, вечно алчущее нутро. Скоро мне достанет сил поднять голову и посмотреть в Небо.
Звездными глазами моргает Вечность…. Мы смотрим друг на друга, мы говорим, я понимаю…. 

***
Что было потом….

Когда она в очередной раз сказала «пошли со мной», я сдалась.
За время нашего знакомства, длина которого её жизнь, я не раз обдумывала, как обмануть свою собственную судьбу. Тем более, в одном Электра точно права – всю жизнь вертеть веретено скучно, особенно если учесть, что это долгая жизнь звезды.
Однако, меня до сих пор удивляет её привязанность к материи. Неужели не ясно, что я всегда буду рядом с ней как часть её духа. Наша связь неразрывна, ведь стать её проводником – было одно из моих Предназначений, так же, как вырасти из её памяти там, в царстве Вечности.
В далёких землях, за полсотни Граней от сюда, где проросла отрубленная ветвь священного ясеня подле Печати Формы, в тех краях, над которыми вспарушен свод незнакомых небес, где смешаны космические силы, а пророчества стянуты тугим узлом, именно там мне предстояло стать новой личностью, склеенной из реконструкции чужой памяти. Памяти основанной на вере и представлении.
Так и случилось.
Ключом к воссозданию моей жизни стала фантазия – на миг замершая капля опаловой слезы. Как некогда ты пробиралась в царство моих мыслей, пользуясь этим ключом, так и я сейчас хватаюсь за него, чтобы поверить в себя, пробраться к себе удалённой, оставшейся в синем небе чужого тебе мира. Я утратила грань понимания того, где начинаюсь я, и заканчиваются твои мысли обо мне.
Однако, я по-прежнему чувствую былую мощь, могу бродить по просторам своей великой сути, и видеть бытие в целокупности его континуальной последовательности.
И все же, обретя форму человека, вместе с ней я заполучила сомнения. Я стала чувствовать тьму. Она подбирается ко мне, льнёт к подолу платья, или насмехается из углов, шепча, что мой разум теперь в клетке черепа.   
Я не ощущаю безмолвное течение времени и, это помогает мне жить в светлой тиши своего сознания, не заражаясь от них, моих Драконов, думами о смысле жизни и о том «что если?». Мне не интересно, что я могу встретить там, за поворотом тропинки, ибо, что бы это ни было, я приму его как данность, а возможно, буду уже давным-давно его ждать, заведомо разглядев в тихом течении вселенских вероятностей. 

***
Реконструкция….
Её реконструкция повлияла на меня не менее падения в тело. Правда, это случилось до….
Как восстановить себя, как достроить, чтобы снова появилась возможность творить? Как сделать себя из того, что пожаловали скупые боги? Ответ весьма прост: замена и реконструкция. Принцип замены основан на законе сохранения энергии, то есть можно заменить в себе некоторые имеющиеся функции, на те, что необходимы. А это ей всегда с успехом удавалось, например, замена репродуктивной функции на творческую, дабы усилить ту, что уже имелась от природы. И так далее. Она даже от рифмы отказалась, только ради того, чтобы лучше слышать меня.
Реконструкция сложнее. Это связано с психологией и мистикой, то есть затрагивает вопрос душевных переживаний и духовных исканий. Приступая к реконструкции, она всегда говорила: «последовательность и акценты!». Знать кто ты, вспомнить кто ты, согласиться с тем, кто ты – звучит просто, но на деле далеко не так. Зная, что ты человек, нужно понять, что за зверь в тебе таиться, а после, принять тёмные глубины собственного духа. В результате получается следующая схема: к кристаллической призме разума и дару свободной воли прикрепить чистую страсть творческих сил и закрепить всё это глубоким пониманием и вчувствованием в структуры модели мироздания и материи пространства.

Деликатное покашливание выводит меня из транса воспоминаний, где я часто пребываю, дрейфуя во вневременье собственных вселенных. Это Финдо. Мне не нужно смотреть, чтобы знать, ибо все, что должно произойти уже свершилось для меня, и я принимаю это как данность.
Вэлион – город на озерных островах, здесь я гощу у светлых эльфов. Они счастливы. Из Драконов со мной только Габриэль, Шиа улетела вчера назад, в Долину.
Душа синеокой сестры в смятении, но она довольна. Мне этого не понять, правда, когда я погружаюсь в её сознание, то всё становится ясным. Я не трогаю Габриэль, лишь изредка касаюсь духа, дабы удостовериться, что там присутствует баланс.
Томно потянувшись, я медленно поднимаюсь с ложа. Да, Финдо разбудил меня по моей же просьбе. На вечерней заре я хочу посетить Поднебесный Пантеон – главную святыню Вэлиона, который расположен на одноимённом городу острове.
Светлый Финдо принёс мне сока березы и сладостей. Не смотря на то, что он тут хозяин, эльф решил лично мне прислуживать, ибо от чего-то, весь их народ полагает меня одним из своих Поднебесных божеств. Я не против, тем более, что Эли считает такое положение весьма полезным для Долины.
- Светлейшая леди Анжель, - Финдо низко кланяется, говоря это, - Только что прилетел файр, сообщив, что через пол часа в Вэлион прибудет гонец  из Гралиндона, с посланием от эльфийских князей севера. – он опускает глаза, ему очень неловко, - Светлая госпожа, в связи с этим, не соблаговолите ли Вы подождать меня, дабы я мог, немного позже намеченного, сопроводить Вас в Поднебесный Пантеон?
- Конечно, Финдо, - принимаю у него из рук бокал с соком, - Я как раз собиралась навестить леди Габриэль. Ступай, я сама тебя разыщу.
Он кланяется, и пятясь спиной к двери, уходит.
Откидываюсь на мягкую спинку своего просторного кресла, и чувствую, как пахнет будущее. Оно пахнет дивным светом, так приятно. Но, это никак не связано с жителями этого леса. Хорошо, не стану дальше заглядывать, пусть это станет для меня приятным сюрпризом.
Легко перекусив, иду к Габриэль. Она проживает всё там же, во флигеле, со своим подопечным, волею злой судьбы лишённого крыльев. Ох, что за страшное, переломанное существо этот Красный Змей Сома, его будущие вероятности размыты, словно акварельная картина, попавшая под ливень. Однако, сестра, по непонятной мне причине, взяла на себя заботу о нём. Порой, мотивации, приводящие моих родных по Клану к тому или иному выбору, мне абсолютно не ясны, но я всегда принимаю их со смирением.
Ментально предупредив Габи, что я сейчас зайду, легко стучу в двери и прохожу. Они сидят за столом круглой формы напротив друг друга. На столе лежит раскрытая книга, и сестра, своим волшебством оживляет рунную вязь страниц, заставляя текст повисать в воздухе, прямо против Сомы. На его бледном, худом лице, живы только глаза, которые внимательно следят за ползущими вверх строками. В те времена, когда Сома был могущественным колдуном и командиром воздушной флотилии, его очи горели янтарным огнём, теперь же стали светлыми прозрачно-зелёными, словно выцвели вместе с былой славой.
«Сейчас, Анжи», - ментально говорит мне сестра, - «Только закончим эту страницу….»
Я становлюсь за её спиной, продолжая внимательно наблюдать за Сомой. Он ещё сильно болен, но воля к жизни постепенно возвращается, и видно, что Красный Змей уже не собирается умирать. Единственное, что я не понимаю, это то, зачем Габи обучает его эльфийскому волшебству, ведь Сома никогда не сможет им пользоваться. Не смотря на небольшой процент ихора, что теперь течёт в его венах, Эльда всё одно не примет его Власти, ибо по своей природе он не способен обуздать Ясный Свет.
Тем временем, последняя строчка исчезает, и Сома поднимает на меня свой внимательный взгляд.
«Я знаю, что не нравлюсь Вам, леди». – тихо говорят мне его мысли, вместо приветствия.
Подойдя ближе к Габриэль, я кладу ей на плечё руку, и по-прежнему пристально глядя на Сому, отвечаю:
- Мне никто не нравится, Змей. Я принимаю, либо нет – не иначе.
«Должно быть очень скучно жить во Свете?» – чуть коварно ухмыльнувшись, спрашивает он.
- Я не знакома с этим чувством, а вот твою агрессию ощущаю. Ты зря злишься на то, чего тебе не понять.
Мысли Сомы молчат и закрыты сканированию. К сожалению, больше никак их не узнать – он нем от рождения.
Габи сжимает мою руку.
«Не надо Анжи, ему сейчас не легко. Нужно время, я знаю, он изменится» - приходят её мысли, окрашенные в извинительный тон. В слух же она говорит:
- Давайте пить чай. – и трясёт серебряный колокольчик.
Через несколько минут появляется слуга с разносом. Вечно юное создание порхает вокруг нас, расставляя на столе красивые чайные приборы. Габи от чего-то выглядит грустной, я спрашиваю её ментально, но она качает головой. Сома медленно потягивает горячий напиток, изредка бросая на сестру полный восхищения взгляд.
- Ты кажется собиралась сегодня в храм? – нарушает молчание Габи.
- Да, но поездка немного отложилась. Финдо ждёт гонца из северного княжества.
«Интересное место» - вдруг оживляется Сома, выйдя из транса, в котором пребывает большую часть времени, - «Слышали историю о Темном братстве эльфийских магов, которые прежде правили в тех краях?»
- Только то, - отвечает ему Габи, - Что пять лет назад в Гралиндоне был какой-то скандал, связанный с магами-отступниками.
«Тогда, кажется, мне удастся поразвлечь вас, сударыни, интересной историей» - на лице Сомы появляется его знаменитая дьявольская усмешка, ещё более заостряющая и без того тонкие, даже резковатые черты, - «Вы совершенно правы, это произошло пять лет назад. Трое тёмных эльфийских колдунов-отшельников решили объединить свои силы, и заняться экспериментами в области создания новых видов существ. Их интересовали возможности тех прототипов, которых они выведут посредствам энергийного влияния на их зародыши на ранней стадии развития. Они похитили несколько беременных женщин из людского племени, а так же пару гномьего, тролличьего и еще какого-то, не упомню. Пленницы подвергались магическому воздействию экспериментаторов в течение  двух месяцев, и не известно, чем бы всё это для них закончилось, не придай магов один из их слуг. Бедолага был так напуган зрелищем происходящего, что дух его попросту не сдюжил. Облава была молниеносной, однако один из прислужников смог бежать, прихватив с собой самые ценные записи колдунов». – мысли Сомы стихли, и он стал подливать себе чай.
- Так что же было потом? – не выдержала его молчания Габи.
Сома хмыкнул, и поглядел на неё как-то игриво. Я не слышу его мысли, но, глядя на Габи, которая приподняла брови, явно удивляясь, понимаю, что они были адресованы исключительно ей. 
«Окончание истории тривиально» - вновь «заговорил» Сома, - «Магов казнили – эльфы севера в этих вопросах бесцеремонны. Похищенных женщин отправили по домам, пообещав, что в случае проблем пришлют к ним лучших целителей. Вот вроде и всё».
- А похитителя рукописей нашли? – спрашиваю я.
«Нет. Старина Такахаши скрылся в никому не ведомом направлении».
 Мы с Габи сразу переглянулись, что не утаилось от наблюдательного Сомы.
«Никому, кроме Драконов, видимо». – подытоживает он свой рассказ.
- Я знаю только то, - говорю, пристально глядя ему в глаза, - Что некроманта с таким именем нет среди живых.
- Мерзость. – прошипела Габи, передёрнув плечами.
«Значит, ваши славные витязи придушили таки паука. Что ж, по всему он это заслужил», - Сома снова усмехается, - «А наши его искали…. Из-за секретов, конечно». 
Отодвинув от себя чашку, я поднимаюсь из-за стола.
- К сожалению, мне пора. Светлый Финдо наверное уже закончил с посланцем. До встречи.
Габи и Сома поднимаются тоже, как того требует этикет.
- До встречи, Анжи. – говорит сестра, в то время как Сома просто махнул рукой.
Я иду к главному сооружению имений Финдо, по пути вспоминая старика Такахаши, которого я увидела через Звёздную Призму. Его судьбой было погибнуть от руки моего брата. А ведь Эли перед ним в долгу.
Витиеватые тропки, выложенные блестящей мозаикой, чуть отражают мои туфли, от травы цвета лайма и нефрита вверх поднимается тёплый запах влажной земли. Да, кажется, в полдень был дождь. Голубоватая дымка, окутавшая кроны дерев стала ярче, высокий кустарник покрылся белыми и розовыми цветами. Здесь мило, но мне больше нравится красота Долины, с её чёткими гранями мраморных башен и сиянием многочисленных хрустальных призм.
Главное здание – трехэтажные палаты на высокой подклети с островерхой крышей, сплошь изукрашенное изящным пластическим декором в виде вьющихся лоз. Поднимаюсь по лестнице к дверям приёмной залы. Прохожу, чувствуя под подошвами туфель мягкий густой ворс ковра. Комната буквально полнится красками заката, которые льются непрерывным потоком сквозь огромные стрельчатые окна. Финдо беседует с кем-то, стоя в центре залы, против одного из окон, закатный свет мягко очерчивает профиль незнакомца. Увидев меня, они оба кланяются. Собеседника Финдо можно было бы принять за девушку, если бы не достаточно высокий рост и мужское сложение. Лицо же юноши на пример ангелов – существ, которые некогда жили в ином мне мире – всё лучшее, что есть в мужском и женском начале. Очень светлые волосы, оттенка охры, коротко остриженные на затылке, но длинные спереди в виде густой лохматой чёлки, например моего брата Ричерда. Узкое лицо с мягкими чертами: аккуратный прямой нос, чувственные девичьи губы, яркие перламутрово-голубые глаза раскосой посадки, выдающие в нём уроженца островов Сутоми. Он стройный и хрупкий, словно эльф, однако, я чувствую, что это человек, правда, что-то в нём не так.
- Светлая леди Габриэль, - Финдо опять кланяется, правда уже не так низко, как прежде, - Позвольте представить Вам нашего доверенного гонца Тимерлана.
Юноша делает лёгкий поклон, и глядит на меня, словно созерцает происходящее чудо.
- Лучше просто Тим. – едва слышно говорит он.
- Ты человек, верно? – спрашиваю я, дабы уточнить, не ошиблась ли в своих ощущениях.
- Да, леди.
- Но с тобой что-то не так? – я знаю, что это не скромные вопросы, но мне так редко доводилось испытать любопытство.
- Я не знаю, леди…. – он выглядит растерянным.
- Ладно. Извини за вопросы, это было бестактно. – я подхожу к нему ближе, чтобы дотронуться и узнать больше, - Ты не окажешь мне одну услугу в рамках своей профессии?
- Всё, что будет угодно, леди. – Тим опускает голову, мешая мне пристальней рассмотреть его черты.
- Нужно отнести мое письмо к Королеве в Долину Грёз. Здесь совсем не далеко. – не выдержав, я аккуратно приподнимаю его лицо пальцами, коснувшись подбородка и, вижу небо и свет.
Картины замелькали пред моим взором волшебным калейдоскопом: небеса, облака, перья, жемчужные осколки, морские воды, опять облака…. Когда вереница картин обрывается, исчезая, словно поднятая декорация, я встречаюсь с ним взглядом.
Заклинатель Облаков… Великие Создатели, разве такое возможно! В нём кровь аэйросов.
- Кто твои родители, Тим? – я продолжаю зачарованно смотреть на него.
- Он сирота. – вдруг вмешивается в разговор Финдо. – Его мать умерла при родах, а отец из сутомийских моряков, и только ветрам ведомо, где его искать. Эльфы северного княжества присматривали за ним с детства, и как только Тим подрос, взяли к себе курьером.
- Это не всё. – говорю я, уверенная в том, что права. – Тебе, должно быть, лет пять?
- Да, леди, почти. – судя по взгляду, он совсем растерялся.
Поймав взгляд Финдо, не менее удивлённый, чем у Тима, я решаю, что хватит допрашивать юношу.
- Ладно, прошу ещё раз простить меня за эти бесцеремонные расспросы. - снова обращаюсь к Тиму, - Если желаешь, можешь сопроводить меня в Поднебесный Пантеон на Вэлион, а после я напишу письмо для Электры.
- Конечно, леди. – его голос полнится удивлением с лёгким оттенком радости.
Только когда мы сели в ладью, и два матроса стали разворачивать серебристо-белый парус, я догадалась, что возможно порушила планы нашего доброго хозяина. Мне трудно различать такие моменты, и, иногда, я их скорее чувствую, чем понимаю.
Я опускаю руку за борт, ощущая, как кожи касаются прохладные водные гребешки – зазубрены рассечённой водной плоти. Над ладьёй несколько раз промелькнула большая тень, поймав моё внимание. Я поднимаю голову и вижу кружащего вдоль нашего пути грифона.
- Это Арк, леди, - заметив мой взгляд, говорит Тим, -  Мой грифон.
Зверь достаточно крупный, чёрно-дымчатой окраски с редкими вкраплениями зеленоватых перьев на крыльях и хвосте. Мне даже от сюда видно, как настороженно горят его жёлтые глаза.
- От чего он нервничает? – обращаюсь я к Тиму, не понимая причин такого поведения зверя.
- Арк не любит когда мы порознь, леди. – Тим застенчиво улыбнулся, - Он полагает себя моим отцом и защитником.
- Это странно для грифона. Обычно, спектр их эмоций весьма ограничен.
Не зная, что на это ответить, Тим пожимает плечами.
Кажется, я опять забылась, он ведь совсем ещё мальчик, и может просто многого не знать.
Ветер стих, и матросы спустили паруса, взявшись за вёсла. Велион совсем рядом, на расстоянии одного взгляда; пять его стройных башен-минаретов устремляются вверх, наводя мосты с Поднебесьем. Их грани из гладко отшлифованного белого известняка ярко горят, отражая закатные лучи Элидары. Купола Пантеона венчают многочисленные флюгеры в виде звёздных скоплений, они создают эффект венца над гладкой, циркульной поверхностью. Видимо, древние эльфы решили короновать свои храмы. Интересно, зачем? Разве что ради красоты…. По поверхности озера, прямо от острова, стрелами устремляются тонкие пирсы. За ними видна набережная, чьи белокаменные арки и парапеты утопают в сочной, бирюзовой и янтарной листве растений.
Плавно качнувшись, наша ладья боком касается причала. Оказавшись первым подле сходней, Тим подаёт мне руку. Странно, я не думала, что существо его внешности может быть таким крепким: опершись на его руку, я чувствую исходящую от неё силу.
В прежние времена, не имея твёрдого тела, я и не догадывалась о многих свойствах материи. Теперь же, получив через тело возможность физического контакта, я стала открывать для себя новые срезы ощущений, рождающие в сознании феномен эмоций. Однако, мне до сих пор не понятно, как относится ко многим из них, хороши они или плохи, и что полезного для себя я смогу в них почерпнуть. Не смотря на «твёрдую» физиологию, я до сих пор чаще прибегаю к энергийному восприятию, ибо мне оно ближе. Касаясь лучевой стороны того или иного существа, я могу точно определить его доминантные характеристики и потенциал. Мысли я тоже вижу как лучи, по колебаниям и смене цветов спектра которых понимаю содержание, и таящуюся в нём суть. По сдвигу цвета, я распознаю, какая мысль станет преемницей предыдущей, а, следовательно, к какому выводу придёт тот, кто её породил. У излучения тоже есть своя красота, именно исходя из понимания её эстетики, я принимаю явления мира, либо нет.
Идем вдоль набережной. Плитки мостовой покрыты бирюзовой глазурью с вкраплением серебра, и отражённая в них зелень небес создаёт такой эффект, будто под ногами те воды, которые прежде плескались в чертогах Небесного Купола. Ощущение, будто я скольжу между двумя плоскостями ясного цвета, по сторонам разбавленного зефирной белизной. Некогда, мне приходилось пролетать сквозь газопылевые протуберанцы люминесцентных вспышек зарождающихся светил, расположенных подобным образом. Однако, те феномены вызывали во мне иные ощущения, хотя, прежние впечатления не совсем верно так называть. Я знаю, что никогда не буду испытывать то, что испытывают внешне схожие со мной существа. Иногда, мне интересно, что они чувствуют, соприкасаясь со мной эмпатически либо ментально. Я даже спрашивала об этом некоторых Драконов, на что Фалько ответил, что ему было дурно и холодно, Питэр заявил, что это не для него, и «в бескрылом полёте, он не видит кайфа». Остальные говорили нечто сходное с их высказываниями, и только моя Эли улыбалась, ибо ей всегда нравилось разделять мою суть.
А вот и главная аллея, ведущая к Поднебесному Пантеону. Я здесь, собственно ради того, чтобы ещё раз взглянуть на храмовые фрески. Эти изображения полны пророческих образов, и мне интересно ещё раз сравнить их с тем, что вижу через свою Звёздную Призму. Если я обнаружу синхронизм, то смогу проанализировать содержащуюся в нём вероятность – Драконы очень ценят эти мои способности, и если бы не это, я вовсе бы не обратила на такой дар внимания.
Странное слово «дар». Разве всё, что в нас содержится, не является естественным? Почему твёрдые мезоморфные существа одни способности называют «даром», а иные нет? На мой взгляд, такой подход слабо обоснован. Я прекрасно понимаю, что такое иерархия, распознавая все многообразные формы этого понятия, ибо оно отражает принципы архитектуры Вселенной. Однако то, что существа находящиеся на четвёртом и пятом уровнях сознания понимают под «даром», не выверено логически. Даже если принять термин «дар» как описание неких сверхъестественных способностей, то получается следующее: во-первых, мир естественен, способности существа, живущего в нём и познающего его, тоже естественны; во-вторых, у мира есть тонкие уровни, и, если существо этого мира может распознавать их, то это тоже вполне естественно. Отсюда следует, что все взаимопроникновения мира и существа, помещённого в него, вполне естественное явление. Тогда почему эти естественные способности называют сверхъестественными? Разве логично простое, тонкое мирочувствование называть «сверх»? «Сверх» - это выход за рамки объективного и субъективного знания о мире, то есть взгляд на него из вне. Лично мне подобный «взгляд» не ведом, как, впрочем, и всем остальным. А мой «дар» Звёздного Взгляда ни что иное, как простая способность. Я, конечно, понимаю, что она уникальна, но отнюдь, не сверхъестественна. 
Порой, я устаю, объясняя принцип грамотного понимания различных феноменов, поэтому мне проще пребывать в пространствах собственных дум. Но, иногда, я всё же покидаю свою башню, дабы прикоснуться к живому пульсу мира, почувствовать синхронность с течением времени. Мне нравится слушать, как слова складываются в фразы и текут, словно река, проникая в сознание так плавно и мягко. Если бы те, кто меня окружает, могли прочувствовать, до чего такое познание друг друга приятно в своей неспешности, в своей привязанности к хрупким деталям происходящего, тогда они бы поняли, как звезда может быть очарована миром и человеческой жизнью. Когда смотришь из дали, окидывая одним взглядом промежутки пространства-времени размером в годы, а то и в века, то жизнь твёрдого мезоморфного существа может статься и незаметнее краткой вспышки. Однако, если задержать свой взгляд на миг, окунув его в само содержание…. И, если вдруг разглядишь вязь узора даймона, что достраивает себя, оплетая этим содержанием, то…. Можно не выдержать, и, будучи одурманенной видением сорваться и упасть в мезомир .
 Наверное, в иные времена, в ином мире, сорвавшись с высот синих небес, так падали белокрылые ангелы, больно ударяясь о земную твердь.
Но, я не боюсь за себя, ибо не знаю, что значит не летать, и никогда не пойму как это – разбиться.   
Ступени Пантеона расходятся от главных врат узкими белыми лентами, сообщая своим паломникам, что у каждого свой путь к благоговению. Белый камень, из которого возведено всё окрест, не так богат как мрамор, но его текстура более бархатна. Это придаёт строениям благородный вид и некую глубину образа.
Юный Тимерлан снова подаёт мне руку, дабы помочь подняться по ступеням. Я ступаю на белые плиты, всё ещё хранящие тепло, подаренное Элидарой. Проход так узок, что мы едва помещаемся на нём вдвоём, и Тиму приходится чуть отступить, но он не выпускает моей руки. Касаясь его чувств, и ощущаю тихое счастье сбывшегося чуда. Да, всё-таки они удивительные, интересно, мне когда-нибудь случиться испытать подобное? Смогу ли я найти в мире то, что назову чудом?
- Тим, - обращаюсь к юноше, - Как ты определяешь, что есть чудо?
Он останавливается и я вслед за ним. Стоя на несколько ступеней выше, я смотрю сверху вниз, как на его лице появляется застенчивая улыбка, а яркая голубизна глаз темнеет, обретая вдумчивую глубину.
- Когда я чувствую одновременные счастье и удивление, - немного подумав, говорит он, - То понимаю это как чудо.
- А почему ты ощущаешь это в отношении меня?
Порыв ветра отбрасывает назад его плащ, подставляя вечерней прохладе голые плечи, и Тим срочно начинает кутаться, маскируя за этим жестом то, что ему не ловко.
- Вы очень красивы, леди. - наконец отвечает он, глядя на меня так открыто и прямо, как не могут порой некоторые мои Драконы и высокие эльфы. – И величественны, словно живая легенда. Но, главное то, что я могу держать Вас за руку.
- И ты только этим счастлив?
- Думаю, я буду этим счастлив ещё долгие годы.
У меня был наготове ещё целый ряд вопросов, но я умолкаю. Какое прелестное и трогательное существо, мне не следует тревожить его дух своим препарирующим анализом, ведь так можно разрушить его «чудо». Кажется, мне сначала нужно научиться удивляться, только тогда я смогу разделить подобные чувства. Но возможно ли это?
Проходя во врата Пантеона, я сначала подумала о том, что на прощание поцелую Тима в лоб, тогда он будет ещё сильнее счастлив. Такие символы, от чего-то очень нужны людям, мне же совсем не трудно дать им столь малое ради многого. Но потом, сделав ещё несколько шагов в тёмное чрево храма, я поняла, что пока не собираюсь с ним прощаться. То немногое, что рознит меня с Эли, это отношение к разлукам. Она просто обожает их тонкий трагизм, я же совсем не приемлю любой вид страданий. Не приемлю и не принимаю. Я не отпущу мальчика, пока не позабуду о нём, как некогда не отпустила Эли.   
Ещё шаг и я оказываюсь в просторной круглой зале, наполненной жемчужным светом магических сфер, который чуть разбавлен лучами, доносящими закатные краски. Эти лучи хрупкими копьями проникают в залу через сквозные кессоны – квадратные оконца, украшающие центральный купол храма. Кругом на стенах живописные фрески, повествующие о славных историях, рождённых в мире Этерния. В альковах, которые расположены здесь согласно сторонам света, образы фресок повествуют о великих пророчествах. Магия этих картин заключена в том, что когда пророчество сбывается, его образы тают, исчезая со стен Пантеона и уступая место новым. Я пришла посмотреть, не написал ли тайный властелин этого места того, что открыла мне Звёздная Призма.
Ловлю себя на том, что не так давно видела это же помещение, только в иной, пасмурной ипостаси. Причём, видела не своими глазами. Пол минуты размышления…. Ах, конечно, это были глаза Электры, и их взор был обращён на стены храма Мёртвых - кажется, тогда она путешествовала по окраинам Южной Эйкумены. Да…. Во вселенной многое устроено именно так: разные, противоположные места - разные чаши весов. Дуальность….
- Светлейшая леди Анжель, - обращается ко мне, Финдо, при этом, как всегда кланяясь, - Долго ли Вы намерены пробыть в чертогах Поднебесного Пантеона?
- Если у тебя есть дела, Финдо, то ступай. Я сама вернусь позднее. Только пусть Тим останется со мной.
- Как Вам будет угодно, светлейшая госпожа.   
Он уходит, ступая очень тихо по мозаичным полам, чтобы не потревожить умиротворённой атмосферы этого места. Я провожаю эльфа взглядом. Странное он всё же существо: всегда горд и надменен, и, одновременно сильно насторожен, вплоть до испуга, отсюда и эта, зачастую излишняя, деликатность. Быть таким, как он, явно трудно, однако Финдо в этом сам виноват, ведь сие - его личное отношение к миру. У эльфа кривая призма сознания, а выправить её глупцу мешает гордость. 
Смотрю на фреску в северном алькове. Да, Эли мне об этом рассказывала, вот уже и краски поблекли. Ухожу. Двигаюсь вправо, на восток. Моему взору предстаёт величественная баталия, где сомкнули смертельные объятия армии ледяных демонов, краснокрылых флайринов и диких орд, пришедших из пустынных земель северо-запада, что носят имя Керу. Не разглядев в небесах над полями сражений серебристых росчерков, я ухожу. Теперь меня ждёт юг.  Воды южного океана Артинит хранят печать на своих устах, должно быть великие прорицатели не узрели эту часть света в своих тревожных видениях. Запад кричит горящими городами, и полчищами существ Большого Лабиринта, что лавиной хлынули из недр планеты, дабы получить глоток губительного им света. Я замираю на миг, разглядев среди них лохматую Морлу, с огромными дикими глазами цвете гаснущих углей. Она – великая Пророчица Подземелий. Кончики моих пальцев холодеют - я видела её в своих снах.
Покинув последний альков, я возвращаюсь в залу, где сидя на полу, меня ждёт похожий на ангела юноша.
- Пойдём. – подходя, говорю Тиму, маня его за собой жестом. – Теперь я знаю, что написать сестре.
Покинув храм, мы направляемся в западную часть острова. Там, близ набережной разбит сквер. В одной из беседок этого уголка Вэлиона, я собираюсь насладиться тишиной и составить рукопись. Тим молчит, но я вижу ауру над его головой, чьи цвета вопрошают.
- О чём ты хочешь меня спросить? – обращаюсь к своему спутнику.
- Я… - начал было он, но замялся.
- Говори прямо, не бойся, тем более, что мне не хочется насильно проникать в твои мысли.
- Светлый Финдо сказал мне, что теперь я должен следовать за Вами повсюду, и…. И это прозвучало как-то…. Как-то фатально. – произнося это, Тим не поднимает глаз, и я чувствую, что слова даются ему с большим трудом. – Я, безусловно, рад этому, но….
Меня впервые за многие века поражает то, что таиться в его недосказанности. Раньше, я и помыслить не могла о том, что можно не желать быть прикрытым дланью судьбы, противиться тому, что в жизни появилась путеводная звезда. Хотя, Эли я об этом никогда не спрашивала, но она ведь существо Предназначения, а такие не выбирают, ибо просто видят что должно и рады этому, потому что их мечты и судьба едины. Однако, в то же время, Предназначение – это Печать Рока, и этим всё сказано.
- Почему ты не желаешь быть моим попутчиком на время? – мне очень интересно, а сие – редчайшее из состояний моего духа.
- С одной стороны, это может не позволить мне понять, кто я, а с другой… - Тим глубоко вдыхает, словно набираясь сил для произнесения слов, - Словом, я боюсь слишком сильно привязаться к Вам и, опять же, потерять себя. Я не хочу походить на своего грифона.
Просто, ясно и по-человечески. А главное – всё правда, я знаю это, потому что всё же заглянула в его мысли. Но при чём тут грифон?
- При чём тут грифон? – спрашиваю, так и не поняв примера.
- Арк настолько эмоционально зависим от меня, что я чувствую себя ограниченно. – Тим начинает нервно жестикулировать. – Я не могу платить ему тем же и мне от этого плохо. Мне жаль его и от этого стыдно. Я, конечно понимаю, что он всего лишь зверь, но, в любом случае не хочу чтобы чья-то жизнь зависела от меня. – он умолкает на пару секунд, и, взглянув на меня, начинает рассказывать снова, немного виноватым тоном. – Я много думаю о таких вещах, леди Анжель, и уверен в том, что менее всего на свете хочу оказаться на месте своего грифона.
- Признаться честно, - подарив ему наставническую улыбку, говорю я, - Я просто разглядела в тебе одну странность, и мне захотелось посмотреть, на её развёртывание, а заодно и помочь тебе немного. И поверь, в той форме, которой ты боишься, Тимерлан, ты никогда ко мне не привяжешься. Если бы ты провёл подле меня чуть больше времени, то всё понял бы сам.
Я не собираюсь отпускать его, ибо так решила. Юноша ведь не знает, что рядом со мной не потеряет себя, а совсем напротив – его самость расцветёт ярко и пышно под звёздными лучами. 
- Я не смею более противиться Вашей воле, леди. – тихо говорит он, заставляя впервые за всю мою невероятно длинную жизнь почувствовать себя рабовладельцем. Да, такие умозаключения ни что иное, как издержки человеческой формы.
Вот и беседка, к которой мы шли. Я расположилась за столиком, усадив Тима напротив, и вызвав перо и бумагу, стала писать послание Королеве. Тимерлан, тем временем, извлёк из каких-то потаенных уголков своей странной одежды раздвоенную свирель, и в воздухе разлились чудесные, немного грустные трели, с оттенком такой глубокой древности, что и мне не ведомы те уровни удалённости. А может это и есть голос Вечности?
Мелодия меняет свои настроения, очень деликатно касаясь моих чувств. С замершим в руке пером, я отрываюсь от листа и смотрю на Тима. Юноша забрался на скамью, облокотился о стену и забросил ноги на парапет. Одна его рука упирается локтем в доску скамейки, другая – придерживает свой пастушеский инструмент. Вся его поза какая-то удивительно детская и непосредственная, кажется, что его давно оставили былые печали, либо он их попросту позабыл, взяв в руки свою любимую игрушку. Но, теперь я ясно вижу, что всё это иллюзия – Тим уже не ребёнок, а корень его непосредственности – своеволие.
 «Заклинателя Облаков приручить невозможно» – сообщают мне лучи его сути, а музыка, текущая из его души, грустно напевает: «Облака слишком прекрасны и изменчивы, их нельзя любить, и их не обнять руками».

На Итэон мы вернулись тремя часами позже, ибо мне хотелось посвятить время сумерек молчаливым прогулкам по безлюдному Вэлиону.
Маленькая вёсельная ладья скользит по тихим водам лесного озера, я опустила руку в воду, плавно рассекая ей зеркальную гладь. Вёсла сложены – нас несёт к другому берегу моё волшебство. Я знаю, что в час Сердца Ночи вернусь в Долину Грёз, но до тех пор подожду ответа от сестры, а потом, по пути домой, загляну на пустынный берег Тропы Звёзд. Рядом со мной будет Тим и его ворчливый зверь Арк. Да, будущее для меня – это смиренная тишь свершившегося, завершённые образы.

***
- Почему ты отпустила его? – я знала, что она не выдержит и спросит.
- Он не желал озарений, Эли, он желал только свободу.
Мы с сестрой стоим на балконе седьмого уровня моей башни. Прошло три дня с тех пор, как я вернулась в Долину из леса Вейрон. По пути сюда, я отпустила Тима. Хотя, не сделай я этого, он улетел бы сам.
Сейчас, я ловлю себя на мысли, что хотела бы быть такой, как этот странный мальчик, так походящий на ангела. Не подави я однажды своеволие ради предназначения, всё сложилось бы совершенно иначе. Правда, тогда, в дальней дали Изначальности, мы, создания света, были слабы и беспутны. Мы жались друг к другу, сбиваясь в эллипсы и спирали, страшась, что создания тьмы распылят нас. Мы были беззащитными шарами светящейся плазмы, осиротевшими и не завершившимися, а наши Создатели и их помощники Варги были повержены либо распылены. Единственным спасение для нас тогда явилось смирение и следование начертанному теми-кто-больше Пути во Тьме. 
И всё-таки, есть небольшое сходства между мной и Тимом: как давеча он оставил меня, отказавшись от звёздного покровительства, так более пятиста лет назад, я отделилась от своей великой сути и бунташным осколком белого огня ринулась прочь, вдоль линии чужой судьбы.
Сейчас я понимаю, что мне никогда не хотелось вернуться.
- Теребишь прошлое? – спрашивает Эли, зная, что это так.
- Занимаюсь сравнительным анализом. – мне не хочется раскрывать свои мысли, и я перевожу тему. – Так делегация шииданов осталась довольна посещением Долины?
- В сравнительной степени. – то, что Эли называет «юмор», мне несколько чуждо, ибо это, на мой взгляд, совершенно лишнее качество.
 – Их маги, - продолжает рассказ Королева, - Почти сразу определили, что Сомы здесь нет, не было, да и быть, в принципе, не может. Хамить они тоже не решились, и покрутившись немного возле драконьих пещер, отправились в порт Джингси. 
 - Думаю, эльфы Вэриона их не примут. – размышляя о траектории передвижения шииданов, заключаю я.
- Да они туда и не сунутся! Клэйв их терпеть не может, как, впрочем, и вся его «светлая родня».
- Оставить Сому там, было очень находчивым решением.
- Ты же знаешь, я всегда была изобретательной.
Это действительно так.
Я снова мысленно пронзаю мембрану безвременья, погружаясь в прошлое. Да, она всегда была изобретательной, и даже со мной иногда пыталась хитрить. Хотя, со временем осознав, что это то же самое, что и хитрить с собой, она прекратила те нелепые попытки. А как фанатично она хотела счастья…. Сейчас я точно знаю, что впервые пережила это ощущение, только коснувшись её сущности.
- Ты сегодня какая-то потерянная. – говорит мне Эли, присаживаясь на парапет и скрещивая ноги.
- Наверное…. – я задумываюсь над её словами. – Видимо, векторы моих размышлений и некоторых интенций разбрелись в диаметрально разных направлениях. Мне всё труднее пребывать одновременно на нескольких уровнях собственной сущностной иерархии.
- Ты упала в мир, мой вечный ангел. Это чревато тем, что со временем даже такому существу как ты, придётся выбирать. – Эли поджала губы, а её глаза  сделались грустными. – Прости, но мне не жаль. Я рада, что ты осталась со мной.
- Кажется, это называется эгоизмом.
- Ну и что. – она пожимает плечами. - Я называю такую расстановку вещей счастьем.
Счастье. Мои мысли потекли в непривычное им русло, ибо мне всегда было трудно рассуждать о подобных вещах. Как можно осознать, что такое счастье, если тебя окружает лишь то, что смертные зовут этим словом. Правда, дух Эли открыл мне, что счастьем может полагаться и сбывшаяся мечта. Долгое время, я соглашалась с ней, теперь же понимаю это иначе.
Потенция духа огромна и, чтобы познавать жизнь необходимо предметно-событийное поле, ровно настолько, насколько и желания, которые движут дух по этому полю. Кончатся желания – остановится движение, не будет даже созерцания, ибо оно тоже движение, разве только мысли. Замирание интенций сознания, на мой взгляд, и есть опасность сферы сбывшейся мечты.  За сбывшейся мечтой может оказаться пустота, которую больше не чем заполнить, ведь всё желаемое осталось там, за чертой сбывания.
- Её можно заполнить любовью, и только ей. – говорит сестра, всё же прокравшаяся в мои сумеречные думы.
- Вряд ли для меня это возможно.
Любовь – это абсолютное полагание иного бытия, а я для такого не предназначена. Зачем мне полагать кого-то абсолютно, если я просто могу погрузиться в его сознание и слиться с ним до тех пор, пока мне это не наскучит.
- Анжи, Анжи, - качает головой Эли, - Ты всё не так понимаешь. То, о чём ты думаешь, вовсе не любовь.
- Тогда раскрой мне это понятие ясно и точно.
- Не могу. Это будет с моей стороны не честно, ибо я знаю только то, что чувствуют другие. Спроси лучше Питэра.
- Это не поможет. – теперь пришёл мой черёд качать головой. – Если я не ошибаюсь, сей феномен нужно пережить, чтобы понять.
- Тогда, может тебе стоит вернуть твоего Тима или стать благосклоннее к Ричерду?
Опять она за свое, всё продолжает изобретать выходы из различных ситуаций и искать нестандартные решения стандартных вопросов. Эти её способности достигли автоматизма ещё в те времена, когда мы жили на Двенадцатом Перекрёстке.
- Это банально, Электра.
- Тогда жди воли Всевышнего. – снова шутит. Или нет?
Я точно знаю, что любовь Ричерда ко мне никогда не переступит порога куртуазности – я видела спектр его чувств. Ему нравится любить звезду, ведь это так возвышенно. Тим всему прочему всегда будет предпочитать свободу – так устроен его дух.
 - Твои думы отдают безысходностью. – констатирует моя сестра, некогда бывшая человеком.
Кажется, меня всё же заразило её прошлое.

Как собрать воедино вновь прежде великое целое? Оно разбилось на миллиарды осколков, словно гигантская ваза из цветного стекла, разлетелось тысячью брызг, теперь рассыпанных среди зыбких граней времён. Всё, что я смогла сделать, дабы воссоздать хотя бы часть себя, так это взять горсть тех самых осколков и поместить их в наскоро склеенную душу, которая походит на цилиндрическую трубку со встроенными внутри зеркальными призмами. Если заглянуть в неё, то кажется, будто видишь замысловатый разноцветный орнамент, но на самом деле это всего лишь хаотичные осколки, принявшие форму благодаря великому обману зеркал.
Люди зовут такое устройство калейдоскоп – источник бесконечного числа комбинаций узора, сложенного из конечного числа цветных стекляшек. Я же организовала по этому принципу свою новую суть, обманув Патриархов Пути во Тьме и, возможно, самою себя.
Интересно, где заканчивается имитация личности и начинается живой осколок души?
Я чувствую целостность и озарённость постоянно, однако, тревожность, иногда проникающая в моё сознание вместе с Северным ветром или волнами, катящимися с Юга, заставляет что-то искать. Мне не ведомо что это, и, может права моя венценосная сестра, говоря о том, что следует поискать любви. Ведь теперь и я от части стала человеком, позаимствовав его форму. Пожалуй, я задумаюсь об этом всерьёз несколько веков спустя.

Файры поют мне песни, рассказывая в них о том, как им нравится рассвет и снова возвратившиеся тёплые времена. Мудрые существа не считают лет, ибо знают, что течение времён иллюзорно, истинно только Вечное Возвращение.
Я завтракаю с Шиа на её любимой террасе. Угрюмый друг принцессы Рассвета улетел к северным берегом Врат Льдов, от чего девочка встревожена и немного печальна. Мы обе молчим, каждая смакуя собственные думы, а набирающий силу рассвет заставляет потрескивать кристаллы хрустальной жилы, которая пронзает горный массив, рассекая сизый камень сверкающей прозрачно-гранной лентой. Треск этот очень тихий, и скорее походит на шелест бьющегося вдалеке стекла. Мне приятно это слушать.
На втором круге светлого периода дня Электра хочет, чтобы я слетала вмести с Рашель к мысу Мирамир. Предлогом этому полёту послужило то, что я «должна размять крылья», и заодно присмотреть за нашей, зачастую излишне импульсивной сестрой. Я же предпочла бы остаться и помочь Шиа разобрать, наконец, посольские бумаги, но не могу преступить королевскую волю Стража этого Перекрёстка.
Были времена, когда моя воля была высока настолько, что мне не приходилось задумываться о ней – я просто думала и события мира сами танцевали под музыку моих мыслей. Всё было так просто и складно, что, признаюсь, я иногда скучаю по своим утраченным состояниям. Однако, то новое, что я приобрела, научившись подчинению, зовётся доверием.
 - Ты как всегда далека. – нарушает тишину голос Шиа.
- Я всегда и здесь и где-то – так устроен мой дух.
- Хотела бы и я так уметь. – со вздохом говорит сестра, и глаза её наполняются ещё большей грустью.
- Как это, Шиа, быть привязанной к кому-то посредствам влюблённости?
Она обращает на меня взгляд своих внимательных, изумрудных глаз.
- Всё зависит от того, как относиться к чувству, которое у тебя возникло. – сестра очень серьёзна, произнося эти слова, - Если оно не желанно, то чувствуешь себя скверно, так, словно тебя поработило собственное сердце, диктуя иное поведение и обуславливая практически все жизненные интенции. Если же ты ему рада, то и душа, и суть, и вся жизнь обретают гармонию и наполненность.
- Гармонию я и так всегда ощущаю, и наполненность есть. Правда, последние сто-сто двадцать лет, полнота бытия стала истончаться. – Я улыбаюсь своим воспоминаниям, - И Эли посоветовала мне любовь в качестве лекарства от этого недуга.    
Шиа хмыкает.
- Она как всегда рассуждает слишком абстрактно о конкретных явлениях. Как будто можно проснуться по утру и сказать себе: «так, с этого часа я влюблён».
- Звучит абсурдно. – соглашаюсь я.
- Вот именно. – Шиа берёт меня за руку. – Анжи, не слушай никого, а лучше продолжай изучать свои ощущения. Думаю, избавление от твоих бед сокрыто временем, и, когда придёт час - откроется нужное знание, и ты сама всё поймёшь, и всё сделаешь правильно.
А ведь девочка права - не мне ли знать, что решение приходит только тогда, когда задача чётко проявляется в миру. Задача просто не существует без решения, ибо оно её смысл, тень, продолжение и завершение. Оно всегда рядом, следуя точно за ней и, в один момент, начинает развёртываться причудливым шлейфом, таящим до селе нужные знания.
- Спасибо Шиа. – говорю, ставя чашку на блюдце и поднимаясь. – Мне уже пора.
Шиа недоумённо глядит на меня, не совсем поняв за что я её поблагодарила, за чай или за совет. Я же решаю сделать ей небольшой дар на прощание.
- Этон вернётся к обеду, чтобы позвать тебя с собой, назад, в город Калома. И…. – я медлю, не зная, стоит ли говорить больше.
- Его мать умрёт. – констатирует прозорливая сестра.
- Двумя часами позже того, как вы с ним прилетите туда.
Она кивает, этим жестом говоря, что уже знала это. Видимо прочла один из своих вещих снов.

Дорога на юг - ни далеко, ни близко, словно полпути от полудня к полуночи. Моё правое крыло касается запада, левое – востока, по пути в царства вечного лета, где теплы даже самые неистовые ветра, а Небесный Купол всегда налит яркой зеленью. 
Моя сестра-Зверь несётся без оглядки, рассекая алыми крыльями клубы янтарных облаков, что массами, походящими на воздушные дворцы, прикрыли весь Купол до самой дуги горизонта. Рашель сердится из-за того, что вместо её демона с ней отправили меня. Я знаю о её эмоциях и чувствую их, но мне всё равно. Раз Электра так решила, значит так должно быть. Волю Королевы не попрать даже владыкам Онам – повелителям Бездны Прото-пространства, ибо Змею никогда не одолеть Дракона.
Рашель поднимается выше, и я следую за ней. Теперь мы над янтарными холмами облаков, вверху и по сторонам только сочная зелень полуденных небес. Зелёный и янтарный, чёрный и белый, серебряный и синий…. Вечность и личность.
Вечность и личность…. Змей и Дракон. Один жаждет властвовать повсюду, другой – затеряться в Вечности, дабы обрести свободу. 
В те времена, когда мы с Эли разделяли думы и впечатления, пребывая на двенадцатом Перекрёстке, я иногда смотрела вниз нашим общим взглядом. Я любовалась неживыми огнями мегаполиса Токио, и думала вместе с ней о том, что именно там, в джунглях большого города, можно затеряться, пропасть навсегда, словно на пустынной планете, и испытать то самое, столь вожделенное одиночество, застигнутое в его чистом виде. Сейчас я понимаю, что в те часы надо мною доминировали её желания и мысли. 
Периферическим зрением замечаю, что нелогичная Рашель игнорирует дромос, и спешу узнать у неё почему. Она отвечает, что ненавидит порталы, что больше любит полагаться на собственные крылья. Что ж, не стану с ней спорить, пусть наше путешествие продлится немногим больше рассчитанного мной, ведь эти несколько часов ни что в сравнении с нашей жизнью, длина которой - время.
Мои мысли текут неспешными водами, крылья плавно секут ветры. Полет явно успокоил чувства Рашель, и теперь она поравнялась со мной, более не стремясь выказывать неуважение, залетая вперёд. Мы уже миновали Калору, так что теперь весь оставшийся путь пройдёт вдоль береговой линии Тропы Звёзд. Около тысячи миль вдоль Пути, всё время строго на юг. Кажется, есть время поразмышлять над смыслом минувших событий.
Многие из моих родных по Клану полагают, что события – это точки из которых состоят векторы судеб. Они так же считают, что эти векторы всенепременно должны пересечься, например греческой трагедии. Однако, я знаю, какова эта схеме на самом деле, точнее сказать её отсутствие. То, что они считают закономерным пересечение, скорее исключение, служащее контрастом правилу, нежели само правило. Эти, так называемые «скрещения судеб», ни что иное, как узловые моменты, выстроенные для корректировки метаузора динамики противоборства, которую иначе называю жизнью. Так, например, в случае с Тимом, я точно знаю, что он встретился мне ради того, чтобы его судьба была скорректирована при моём участии. Те испытания и преобразования, кои должно пережить юноше, могут погубить его, и поэтому в них не обойтись без «путеводной звезды». Мои силы позволят уберечь его и осуществить некое действо впервые, дабы дать залог тому, что оно произойдёт и после.
В виду всего этого, я с уверенностью могу заявить, что моя встреча с Тимом – это некая «запланированная случайность», а не фатальный «перекрёсток судьбы». Не спорю, принципиальной разницы здесь можно и не заметить, но ведь это так, если смотреть в общем. Я же, как специалист в данной области знания, спешу уверить, что, когда дело имеете с судьбой, необходимо фокусировать внимание на нюансах, деталях. А «фатальный перекрёсток» и «специальная случайность» различаются именно деталями построения. 
«Как же тебе грустно живётся сестрица» - вклинивается в мои размышления ментальная фраза Рашель.
«Видимо, каждому своя услада» - парирую я ответной фразой, которую некогда почерпнула из лексикона Фалько.   
В ответ чувствую ментальное «пожатие плечами». Далее - лишь тишина и частые махи крыл – сестра набирает скорость.
Через пять часов полёта, мне всё-таки удалось склонить Рашель к решению воспользоваться дромосом. Так, спустя ещё полтора часа наш путь был завершён. Отмечу, что если бы сестра продолжала упрямиться, нам пришлось бы провести в небесах ещё не менее пятнадцати часов.
 Мы приземлились у подножья маяка, где смотрителем служит некто по имени Сони-рыба. Упрямая краснокрылая драконица, прежде задания Короны решила навестить своего давнего знакомца. То, что я испытываю, поднимаясь вслед за ней по лестнице, наверное, и есть чувство, которое антропоморфные существа зовут раздражением. Да уж, плюсы и минусы адаптации….
В течении двух часов я наблюдала, как моя сестра и смотритель маяка пьют жуткий горький напиток под названием «пиво». Более не в силах выносить их речей, полных каких-то совершенно излишних подробностей, а так же густого запаха табака, я отправилась прогуляться.
Оставляя чёткие следы на влажном песке, какой стелется у самой границы суши и вод, я бреду в сторону запада. Элидаре остаётся преодолеть ещё четверть пути по склону Небесного Купола до дуги горизонта. Когда она это сделает, густые сумерки окончательно поглотят свет, а в вышине засияют три сестры-царевны: Вела, Рада и Гема. Четвёртая сестра – Лея, будет изливать золотистый поток лучей над моим домом – Долиной Грёз.
Набежавшая волна чуть задевает мои туфли и длинный подол платья. Я отхожу на несколько метров, дабы избежать дальнейшего заигрывания с её стороны. Песок перемежается с ракушечником, полосами намытым бесчисленными приливами. Хрупкие раковины потрескивают под моими шагами. Меня это тревожит, и я снова становлюсь на «полосу» песка.
Ветер, дующий с востока, доносит звук торопливых шагов. Можно даже не гадать о том, кто это.
- Фуух! – шумно выдыхает Рашель, - Еле догнала.
- Я тебя не торопила. – настал повод и мне вздохнуть, правда не столь выразительно, как это делает сестра. – Не могу понять, зачем Эли велела мне лететь с тобой?
Бросив беглый взгляд на мои ступни, и сотворив косоватую усмешку, Рашель молвит:
- Кажется, я знаю зачем. – она кивает, указывая глазами вниз, туда, где колышется край моего подмокшего платья. – Во-первых, если хочешь попрыгать в волнах, для начала заткни подол за пояс, во-вторых – разуйся.
- Зачем мне это?
- Давай, давай. Потом объясню. – тоном бывалого командира говорит она.
В который раз пожав плечами, я следую её инструкции относительно подола и туфель.
- Пошли. – снова командует сестра.
Из недр своих невообразимых карманов, она извлекает бечёвку и, отобрав у меня туфли, привязывает их по отдельности, на значительном расстоянии друг от друга. Пока Рашель проделывает это, я думаю, что она помутилась рассудком от количества выпитого пива. Однако, закончив дело, сестра вешает их мне на шею.
- Правда, так удобнее чем в руках тащить?
Судя по тону, это скорее утверждение, нежели вопрос.
- Наверное…. – я готова согласиться со всем, лишь бы она от меня отстала.
- Нравится? – снова спрашивает она, кивая на мои обнажённые стопы.
Песок горячий, но не обжигающий, мягкий. Он продавливается под стопами, чуть сопротивляясь, и тепло от него плавно поднимается вверх. Я останавливаюсь, задумавшись над своими ощущениями.
Рашель грубовато приобнимает меня, со словами:
- Доверься своему телу, звёздочка. Просто чувствуй, не размышляя, а то всё удовольствие обломается.
Великие боги Бездны Грани, она уникальна!
Я делаю несколько шагов стараясь не думать. Песок просачивается между пальцами, горячей плоскостью прижимается к стопам…. Это невероятно приятно.
Чувствуя мои чувства, Рашель смеётся.
 
Пребывание в городе Миран – огромном порте, расположенном в западной части мыса Мирамир, было отмечено для меня созерцанием странных поступков, точнее сказать выходок, моей сестры Рашель.
Мы сюда прилетели, собственно, ради того, чтобы продлить соглашение о контроле над южными морскими путями торговых флотилий. Аудиенция с местными дожами продлилась два часа, прочее же время мы провели в походах по портовым питейным заведением. В один из таких визитов к нам присоединился таки Просперо. Как оказалось, он прибыл сюда задолго до нас (в силу своей сообразительности демон воспользовался обоими дромосами), и поджидал в корчме «Свирепый бык», где они с Рашель сговорились встретиться.
Мы гуляли примерно треть долгой этернианской ночи, и после очередной драки, которую, естественно, затеяла сестра (она потерпела сокрушительное фиаско во время игры в «кости»), я уговорила их пройтись по пирсу, и от туда направиться назад, в Долину.
Опершись на перила, я стою и смотрю в небеса. Ночь очень тёмная, густой малахит Небесного Купола налит чернотой, ибо три луны явили лишь свои тонкие серпы. Зато как ярка Тропа Самоцветов, а звёздные росчерки то и дело срываются слезами Абсолюта. Мне так хорошо и покойно, что ничего и ни кого рядом не надобно, только бы ветер так же ласково, как давеча у маяка, касался лица и подставленных ему ладоней. 
    Чувства…. Прикосновения, ощущения…. Где же всё-таки коренятся они в этой мезоморфной антрообразной плоти? Если верить этой самой плоти, то непременно в сердце. Тогда всё совпадает, и Электра оказывается правой относительно того, как ей удалось стать аватарой Этернии.
У аватар нет сердец, ибо невозможно глядеть на пульс мира с сердцем сострадающим, полным чувств – оно просто не выдержит всего того, что открыто аватаре. А Эли обманула собственную природу человека и, чтобы превратиться в аватару, сделала из своего сердца мир, аватарой которого и стала. Она всегда была ужасной хитрюгой.
Моя логика многие лета отказывалась этому верить, однако что-то, пока не до конца понятное мне, всегда подсказывало, что её история – правда. Наверное, это было сердце, или, может осколок того самого сердца, которое постепенно, год за годом на моих глазах превращалось в волшебный мир.
Да, кажется, я и правда состою из осколков, как калейдоскоп.
Всё. Хочу домой, в свою башню.
Оглядываюсь, и понимаю, что стою на пирсе одна. Видимо Рашель и её приятель не выдержали и кинулись на поиски очередной авантюры. Ладно, как угодно, я отправляюсь назад, в Долину Грёз.
Ментально сообщив сестре о своём решении, я изменяюсь, и, распахнув лазурно-голубые крыла, направляюсь в чернеющие небеса.
Я поднимаюсь во тьму, плавно поводя крыльями. Ветра слабы и покорны, я смотрю на звёзды, украдкой подслушивая их светлые мысли-речи. Мерцание космических маяков – язык Вечности.
Падающей звездой пронзаю горловину дромоса. Треск статического электричества, коим пропитаны стенки тоннеля, приятное, и будоражащее напряжение от прикосновения заряженных частиц. Я люблю полёты в пространственных коридорах, они очищают и проясняют мысли.
Второй дромос – вдох и выдох воздуха, напоенного статическими разрядами.
Вылетаю из горловины над Пламенеющими холмами – землями, лежащими между Синими горами и плоскогорьем Флайвэя, где живут краснопёрые варвары-людоеды, что стерегут храм Судьбы Предначертанной. Теперь строго на запад, мимо сизых пиков и секущей их вековечные камни хрустальной ленты.
Подлетев к своей башне, я снова изменяюсь, и с балкона прохожу в комнаты, желая только одного – мыслями отправиться в путешествие к центру своей сути. Но, увы, не всё желаемое исполняется так и тогда, когда вы этого желали. Ментальный зов Габриэль, почувствовавшей моё присутствие в Долине, призывает меня к новым действиям. Я знаю, что она не склонна к праздности и все её обращения исполнены цели и смысла.
Пятью минутами позже, я стою на пороге второго, рабочего уровня башни Габриэль.
- Здравствуй Анжи, - говорит сестра усталым голосом и пропускает меня вперёд себя. – Прости за излишнюю настырность, но мне хотелось поговорить с тобой до того, как ты снова погрузишься в свои странствия звёздных мыслей. Ты не сильно устала с дороги? Будешь чай?
-  Устала не сильно, от чая не откажусь. Благодарю.
Мы проходим в её кабинет и, предложив мне присесть в удобное кресло, Габи удаляется, дабы приготовить чай. Мне нравится смысловая парадигма, согласно которой она всё здесь устроила: целесообразно, ничего лишнего. Уровнем ниже находиться лазарет, где сестра занимается самыми тяжёлыми случаями, уровнем выше – комнаты её учеников, а её знаменитая операционная расположена в цокольном этаже. Сама лично Габи занимает четвёртый и пятый уровни этой, северо-западной башни.
Спустя несколько минут Габи возвращается с разносом, от которого веет ароматом чая с бергамотом и свежими булочками. Сделав несколько глотков предложенного напитка, я чувствую, как вслед за горячей волной телу постепенно начинает возвращаться бодрое состояние. Как порой удивительно просто можно влиять через плоть на состояние духа: мысли проясняются, чётче фиксируются слова и жесты, обостряется внимание. Всё это очень интересно.
Подождав, пока я поставлю опустевшую чашку обратно, на разнос, Габи начинает разговор: 
- Ты знаешь, Анжи, я редко обращаюсь за помощью, так как практически никогда не берусь за то, с чем не смогу справиться. Но, увы, это тот самый случай, когда без стороннего совета мне не обойтись. – подливает мне ещё чая и продолжает: - Помнишь трагический эпизод из жизни нашей драгоценной Рашель, тот, когда она не досмотрела отроков в пещерах, что привело к гибели одного и тяжёлому ранению другого?
- Да, помню. – я пока не имею предположений о том, что же ей надо именно от меня.
- Так вот, у меня проблемы с тем самым отроком, который был тогда ранен. Ему три с половиной года, зовут Спайк. В результате лечения, мне пришлось заменить ему правый глаз и нарастить фрагменты кожи на пятнадцати процентах поверхности тела, прочее – детали, не буду в них вдаваться. Однако, основная проблема в том, что Спайк долгое время пребывал в состоянии шока, а когда из него вышел, то родные, приехавшие за ним, не признали в этой личности всего отпрыска.
- Шиа им занималась?
- Да. Провела полнейшее ментальное сканирование, причем как во время сна, так и бодрствования. Ничего необычного, но личность иная – это факт. Как понимаешь, с родственниками вышел жуткий скандал, и, в результате, нам пришлось горячо заверить их, что все заботы о мальчике берёт на себя Корона, и, как только он поправится, то сразу будет возвращён в родные пенаты.
- Что ты хочешь от меня?
- Толком и сама не знаю. Возможно, если ты понаблюдаешь за ним, взглянешь на судьбу своим волшебным взглядом, то хоть что-нибудь прояснится.
- Хорошо. Можно это сделать прямо сейчас.
- Конечно. – она улыбнулась. – Хоть вы с Рашель и противоположности, но решения принимаете одинаково, сечёте реалии словно лезвие клинка.
- Действовать иначе не разумно. Как принято у вас говорить: «лучше идти по горячим следам». – сказав это словосочетание, я понимаю, что оно напоминает мне сегодняшнюю прогулку по пляжу.
- Это точно. – кивает сестра, которая не имеет склонности заглядывать в чужие мысли без особой надобности.
Поднявшись, мы отправляемся уровнем ниже, в лазарет, где помещён пострадавший от огненной сколопендры Спайк.  Здесь ему выделили отдельную палату.
Заходим. Он стоит к нам спиной у окна, чуть ссутулившись и засунув руки в карманы. В его силуэте и нескольких жестах, которые я успела заметить заходя, сквозит какая-то странная, словно осмысленная непринуждённость, походящая на бесшабашность мастера. Образ дополняет забавная лохматая шевелюра.
- Спайк. – произносит Габи.
- Да, леди Габриэль. – говорит он, не оборачиваясь.
- Примешь гостей? – спрашивает сестра.
- Почему бы и нет? – мальчик пожимает худыми плечами, медленно поворачиваясь к нам.
К этому моменту я успела РАССМОТРЕТЬ уже половину вектора его жизни.
Я не из тех, кто считает удивление вещью приятной, ибо в этом понятии есть добрая доля авантюрности, которую я не люблю и не понимаю. Мне нравится исключительно ясные феномены, но этот случай оказался удивлением приятным, интересным.
Продолжая пристально смотреть на Спайка, я подхожу к нему и, по странному наитию, провожу пальцами вдоль обода его лица, глядя в разные глаза. Один карий, другой – ореховый. Габи, проследовавшая за мной, тоже начинает внимательно рассматривать мальчика, однако интерес её кроется в иной сфере.
- Отлично подобраны. Верно? – она имеет в виду плоды своей работы - глаза Спайка.
- Да, уж…. – качаю головой я, - Теперь он видит одновременно два разных мира. – наклоняясь, и почти вплотную приближаюсь к его лицу, - Это ведь глаз чужака, валанина. – указываю на правый, тот что карего цвета. - Не так ли?
- Ну и что? – сестра пожимает плечами, - Они физиологически были людьми, и я сохранила некоторые их останки в качестве запчастей для наших воинов. – она поворачивается ко мне и начинает объяснять, сопровождая слова жестикуляцией. – С помощью энергийной плазмы я могу вырастить практически любую, недостающую часть тела, вне зависимости от вида существа. Но это касаемо костей, мышц и кожи, однако нервные ткани – совсем другое дело. Они невероятно тонко и сложно устроены.
- Я понимаю. – заверяю её я.
Видимо, не верно истолковав мои замечания, Габи начинает нервно прохаживаться по палате, не обращая внимания на распахнутые глаза мальчика, в которых читается живой интерес.
- После того, как Пит в волю оторвался, громя то, что осталось от Купола валан,  - продолжает она объясняться дальше, - Мне привезли одного живого чужака и кучу погибших, для исследования. Лазаря, если помнишь, мы не только на ноги поставили, но и пристроили с шиком. Что до останков его земляков, то я решила «чего пропадать добру», и поместила пять уцелевших глазных яблок и два спинных мозга в темпоральную сферу. – она поворачивается, указывая жестом на изумлённого Спайка. – Вот видишь, один глаз уже пригодился.
- Вижу. – спокойно говорю я, - Это тот, что непарный? – наблюдая за сестрой, не понимаю почему она так разнервничалась. – Благодаря тебе, теперь одним глазом мальчик видит космические просторы, которые прежде бороздил его прежний носитель.
Уловив по моему тону, что я не собираюсь её ругать, а просто констатирую факты, сестра немного расслабилась.
- Надо же…. Думаешь это клеточная память? – спрашивает она меня голосом, в котором появились нотки профессионализма.
- Ты сама говорила, что нервные ткани невероятно сложно и тонко устроены, и, насколько я знаю, они несут больший процент плотности информации, нежели клетки прочих тканей тела.
- Что же теперь делать?
- С этим уже ничего не поделать, - на всякий случай перехожу на драконье наречие, и так стараюсь проявлять такт, в отношении Спайка, - Его личность, а вслед за ней и судьба претерпели сдвиг в результате слияния с фрагментом сущности иного. Он теперь симбионт. – и, снова вернувшись к всеобщему, резюмирую. - Отдай его в ученики Электре, он больше не предназначен этому миру.
- А что прикажешь делать с остальным материалом? – мне кажется, что Габи полна каких-то странных сожалений. Есть в её эмоциях некий «хозяйский» оттенок.
- Обработай протоплазмой, взяв с собой в Звёздную залу. Поток сотрёт память клеток. – даю ей простой, даже очевидный совет.
На лице сестры засияла счастливая улыбка.
- Анжи, ты такая умница.
Вспомнив про Спайка, мы одновременно обращаем внимание к нему и видим, что мальчик широко улыбается насмешливым ртом.
- Всё, что вы говорите, дамы, ужасно забавно. – его реакция совсем не походит на реакцию подростка, какой, по правилам, ей должно быть.
- Вот видишь, - Габи снова указывает на него жестом, - Он даже меня шокирует, а своих родственников и вовсе распугал.
- Я вижу во снах огромных железных китов, вокруг которых снуют железные стрекозы, изрыгающих белые режущие всё на своём пути лучи. – говорит он, глядя мне прямо в глаза (а на это далеко не каждый способен), и совсем не обращая внимания на слова Габриэль. – Я не знаю, как вся эта дребедень зовётся,  но уверен, что смог бы ею управлять.
- И как ты себя при этом чувствуешь? – спрашивает Габи, упредив мой вопрос.
- Сначала было не по себе, теперь привык. – он покосился на сестру, говоря недовольным тоном, - Надо было сразу рассказать про глаз, а то я уж начал было думать, что мне сколопендра башку повредила.
Габи уперла руки в бока, собираясь гневаться, но я посылаю ей мощное ментальное «НЕТ», и, взяв Спайка за руку, покидаю палату.
- Пойдём, - по пути обращаюсь к нему, - Я расскажу тебе историю про далёкий-далёкий мир с голубым небом, одной луной и Тропой Самоцветов, каждый уголок которой мне доподлинно известен. – и, медленно погружаясь в воспоминания, где видела грядущее мира Земля, продолжаю рассказ, - Твои видения совпадают с уже наступившим будущим того самого мира, и, думаю, тебе предназначено жить там. – беру небольшую паузу, чтобы Спайк мог впитать услышанное. - Я отведу тебя к Королеве, она многое тебе объяснит и многому научит. Теперь вы с ней связаны. – говорю на последок.

Закон сохранения энергии порой срабатывает весьма неожиданным образом. Пятьсот лет назад Электра отставила мир по имени Земля, чуть всколыхнув равновесие универсума тем, что вырвала себя из контекста пространственно-временного континуума, то есть исторического узора Перекрёстка. За это время, космические волны прошлись вдоль Оси до Края, ударились о него, и повернули назад. Сейчас, достигнув берегов Перекрёстка Этерния, они забирают от сюда частичку, дабы вернуть Земле утраченное. Возможно, тёмноглазый Спайк являет собой вероятность одного из  возможных потомков Электры, который должен фигурировать в сюжетной линии того мира.  Всё должно быть на своём месте – порядок прежде прочего.
Да…. Только теперь, став от части человеком, я начала понимать, насколько удивительно сплетены узоры судеб – это высшее искусство. Бытие, говорящее с нами событиями нашей жизни, и превращающее эти события в символы своего языка. Неслучайные случайности…. Купол убил Электру, как метафорически будущее убивает прошлое. Посмертно же убитый Королевой Купол, - это будущее убитое тем, что было лишено прошлого. Однако, он принёс с собой сюда, в царство Вечности то, что вернёт Земле – прошлому Электры - недостающий фрагмент будущего. Круг замкнулся.
Истинно вечное в нас, то, что составляет основу содержания нашего духа, всегда способно сохранить, изменить, вернуть. Так мы, существа Перекрёстка по имени Вечность, возвратили свою Королеву, вновь собрав её дух своими волею и любовью, как она, когда-то, возвратила Вечности нас, соткав из своих воли и любви. Круг замкнулся снова.
Что до меня, то думаю, звезда упала уже до уровня доброты. Я помогу Спайку сменить имя, ибо так положено при вхождении в новый мир, и, возможно, провожу к Двенадцатому Перекрёстку. Да, провожатыми будем либо я, либо Кай, потому что Электра ни за что на свете не согласиться снова переступать черту своего прошлого. Согласно её словам: «возвращаться плохая примета».
Но сначала, мальчик должен подрасти и пройти обучение под чутким руководством моей Электры, ибо только она может научить его любить далекий и чужой мир своего детства. Помимо прочих причин, Королева одержима принципом перфекционизма, и сие позволит отшлифовать этого отрока сообразно его идеальной форме. Остальному его научит Земля. Она, на мой взгляд, весьма неплохая школа, а по мнению Электры, Двенадцатый Перекрёсток – это сумасшедший дом для тех, кто потерял воспоминания, лечебница для больных амнезией. Согласно размышлениям Королевы, там лучше, чем где-либо, можно снова обрести себя, начать с чистого листа, без привязанностей к воспоминаниям былого. Такая ситуация позволяет раскрыть свою личность в полноте её самости, а это прямое и первое назначение человека. Ведь что есть человек, как не самое неопределённое сборное понятие, сконструированное явление, духовно-плотская комбинаторика. Его спасение – в самоопределении, самовоспоминании, ибо только познав себя это существо сможет себя достроить сообразно уникальной, внутренней гармонии, и так наполнить свою жизнь целью и смыслом.

***

Снова задумываюсь о тех категориях, которые прежде были для меня неотличимы от целостности тела бытия. Время, время, вот и я стала распознавать, чувствовать твое мерное течение. Возможно, на моё восприятия этого феномена повлияло долгое пребывание в подземельях Ктешапура, где я пробыла более месяца, и выйдя обнаружила, что лето уже в разгаре. Возможно, всё это следствие моего постепенного приземления, адаптации к мезоморфному облику. Однако, скорее всего, в моей ситуации актуальны оба вышеупомянутых фактора.
Если бы не эмиссар Севера, инкогнито прибывший в Долину, я поработала бы в подземных библиотеках ещё пару недель. Но, кроме меня им сейчас заниматься больше не кому и, поэтому, Клан срочно вызвал Звездный Осколок из мрака подземелий, оторвав от изучения различных историй, которые, по причине недавних событий, увлекли меня и очаровали. Помимо этого, в своих снах я стала часто видеть Тимерлана, видимо, скоро должен наступить момент преображения его судьбы, в коем мне необходимо присутствовать. Я знаю, но вижу не так ясно, как прежде. 
В Долине Грёз стало жарко, и, по возвращении, я сразу стала носить платья из лёгкого шёлка и открытые туфли.
Слушая звонкий стук собственных каблуков по мраморным плитам пола, я иду в башню к Электре. Полуденный лик Элидары напоил воздух густой теплотой и, думаю, скоро сестра прикроет Долину своей волшебной сферой, защищая её жителей от летнего зноя. Воспоминания о том, как я впервые испытала «избыточное тепло», которое касалось кожи и проникало с дыханием в лёгкие, вызывает у меня улыбку. Кажется, тогда, вместе с жарой я познала и испуг. Великие Создатели Формы, как же меня пугали ощущения тела! А необходимость питаться и фиксированные контуры. Да, это был полнейший ужас, который я всячески старалась не выказывать окружающим, дабы…. Странно, я не помню причин, хотя, возможно, они были слишком «человеческие» для совсем-не-человека, и теперь мне трудно в этом самой себе признаться.
Вспомнила! Я набралась их от Эли, считающей, что проявлять слабость при посторонних не прилично и не красиво. Согласно её словам: «слабость – уродливая черта, а демонстрировать уродство невежественно». 
Снова улыбаюсь своим воспоминаниям.
Остановившись против дверей апартаментов Электры, стучу. Практически сразу слышу за ними «входи», и отворяя створку, делаю шаг в постоянный полумрак королевских комнат.
- Привет. – просто говорит Эли, идя мне навстречу.
Я киваю, послав ментальное «здравствуй». Влекомая жестом сестры, я следую за ней на балкон.
В отличие от остальных Драконов и многих жителей долины, при встречи мы с ней никогда не бросаемся друг другу в объятия, ибо мне сей жест безразличен, ей же и вовсе не нравится. Эли чувствует себя неловко, когда вынуждена подыгрывать кому-либо, изображая «теплоту». Хотя, иногда я чувствовала, что ей эта традиция доставляет удовольствие, видимо, то были исключительные случаи с исключительными личностями.
Интересно, что чувствуешь, когда испытываешь физическое влечение? Думаю, я на это не способна, однако красота внешней формы мне доставляет удовольствие.
- Ох и странные у тебя сегодня мысли, моя Анжи. – говорит Эли игриво улыбаясь.
- Видимо процесс «падения» прогрессирует.
«Процессом падения» мы с ней условились называть моё привыкание к новому облику и телу.
Я подхожу к ажурному каменному парапету балкона, любуясь видом буйной листвы Изменчивого сада. Эли садится рядом, запрыгнув на край парапета, и прикуривает. Странная привычка. Когда мы жили на Двенадцатом Перекрёстке, её подкупал подчёркнутый трагизм и щегольство этого пристрастия. Видимо, сестра мало изменилась с тех пор. Но ведь так и должно быть.
- Где Спайк? – спрашиваю я, зная, что обычно он всё время околачивается подле Её Величества.
- Отправился с Каем в первую экскурсию на Землю.
- Твоя идея?
- Обоюдная. Он очень склонен к авантюрам.
- Тебе нравится мальчик?
- А иначе бы я с ним возилась?
Это правда, Эли всегда делает исключительно только то, что ей нравится. Так тоже должно быть.
 - Не боишься привязаться к нему?
- Об этом ещё рано думать. Спайку как минимум два года учится. – Эли хмыкает, сотворяя свою любимую кривую ухмылку. – Подрастёт – посмотрим.
- Это не шутка, сестра. Я ВИДЕЛА его будущее. – специально делаю акцент на слове «видела», чтобы она понимала, что судьба мальчика – часть узора истории.
- Ну и что? – Эли пожимает плечами, демонстрируя легкомысленное, или, скорее безразличное отношение к важности моих слов. – Ты, как и я, прекрасно знаешь, что у Властителей Судеб всегда находится замена недостающему. – Она смешно закатывает глаза. – Они ведь многомудрые.  – поджигает следующую сигарету. – Если я не отпущу от себя Спайка, боги непременно найдут на его место другого. Со мной так и вышло, если помнишь?
- Когда же ты повзрослеешь и начнёшь относиться к этим вещам серьёзнее. – я вздыхаю, чуть покачивая головой.
- Никогда. – просто отвечает она.
Ветер легко взлохмачивает кроны деревьев, одетые в листву цвета морской волны с вкраплением лайма. Краски сада – постоянные причуды Электры, как, впрочем, и всё остальное. Сначала я сердилась на неё, из за этой чрезмерной «игривости», потом научилась понимать, теперь – восхищаюсь, но стараюсь этого не выказывать, а то она и без хвалебен любит похвастать.
Чувствуя мои мысли, Эли говорит:
- Кажется, пора поговорить о делах. Пойдём.
Мы усаживаемся в стоящие друг против друга кресла. Их разделяет маленький столик, сервированный серебренными кофейными приборами. 
Я беру одну из чашек в руки, дабы получше рассмотреть. Сверху – металл, однако изнутри она покрыта бирюзовой эмалью. Другая чашка внутри – белый перламутр, точь-в-точь как на морских раковинах. Все предметы сервиза разные, хоть и явно относятся к одному набору. На первый взгляд они странные, потом кажутся обычными, потом опять странными. Предельное сходство с хозяйкой.
- Спасибо. – говорит Эли с иронией в голосе, снова прочтя мои мысли.
- Что у нас с эмиссаром? – задаю главный тематический вопрос встречи, дабы сбить с сестры игривый настрой.
- Он свеж и юн. – смеётся она.
- Эли! – я единственная, у кого есть прерогатива поднимать на неё голос.
- Ладно, ладно. – она подавляет улыбку. – Прибыл вчера. Я его не знаю, не встречала прежде. Сказался желающим поступить в ряды наставников стражей, по причине отменного владения мечём. – Эли хмыкает. – Будто у нас этого добра мало.
- Мне надо ПОСМОТРЕТЬ на него?
- Можешь и поболтать с ним, если будет желание. Может, заодно фехтовать научишься. – делано ворчит сестра.
- Я так понимаю, это долгосрочный проект? – меня немного злит её неуёмный сарказм.
- Срок зависит от того, насколько долго он будет ломать комедию.
- Понятно. Где он остановился?
- Пока в Северо-восточных пещерах, тех, что отведены для не очень желанных гостей. – Эли указывает мне на пузатую бутыль. – Будешь ликёр?
- Нет. Спасибо. – жду пока она разбавит им кофе. – Ты уже придумала для меня сценарий?
- Конечно! – весело говорит сестра. – Вызови его, скажи, дескать, хочешь полюбоваться его талантами в динамике. После пригласи на ужин, из вежливости, конечно. На основе полученной информации, мы с тобой разработаем план дальнейших действий.
- Я займусь этим через два-три часа, чтобы быть поближе к вечерней прохладе.
- Лучше пусть будет пожарче. – поднимает палец в многозначительном жесте. - Физические неудобства неплохо сбивают с толку, способствуя потере контроля за некоторыми поведенческими мелочами. 
- Как пожелаешь. - мне в любом случае будет комфортно, так как я уже давно научилась контролировать температуру этого тела.
- Окажи услугу: когда пойдёшь к пещерам, если встретишь Питэра, направь его ко мне.
- Почему ты его ментально не позовёшь?
- Чёрт! – Эли запускает руку во вновь остриженные волосы. – Дурацкая старая привычка.
- А у меня наоборот. – улыбаюсь я.

Направляясь к Западным пещерам, я знала, что меня ожидает встреча, так же как и знала с кем.
Тим стоял на развилке троп и болтал с одним из гномов-оружейников. Силуэт гонца по-прежнему казал парадоксальный синтез хрупкости и силы. Его волосы, в форме «колючей» причёски, отросли и выгорели, став на тон светлее, а на бледную кожу Элидара наложила золотистые румяна, сделав Тима ещё более похожим на сутомийца.
Он заметил меня и замахал рукой, что вызвало недоумённое выражение на лице гнома.
- Здравствуйте, леди Анжи. – говорит ангелоликий юноша, и счастливая улыбка касается его губ.
- Здравствуй Тим. – да, созерцание красоты доставляет мне удовольствие.
- Гирит говорит: «звёздная дива почтила камни тропок смертных». – смеётся он, кивая на гнома, от чего тот начинает нервно теребить бороду.
- Интересное описание. – я бросаю мимолётный взгляд на Гирита. – У мастера гнома поэтический склад ума.
- Глядя на Вас невозможно оставаться вне поэтической формы мысли. – Тим приближается, чтобы поцеловать мне руку. Когда он возвращает мне мою ладонь, я понимаю Эли. 
- На долго к нам? – задаю вопрос, который параллелен течению мыслей.
- Залетел оружие прикупить по пути на Южную Эйкумену. – он поводит плечами. – Увы, пора, ибо мир жесток, а я весьма уязвим.
- Останешься на ужин? – сама не понимаю от чего, спрашиваю я, вспоминая, что должна пригласить совсем иную персону.
- А вы потом со мной полетите?
- Да. – просто и сразу отвечаю я, ловя редкий лучик возникшего «живого» желания, одновременно осознавая, что Эли будет сердиться.
Собственная эмоциональная реакция повергает меня в недоумение, ибо я понимаю, что мне безразлично всё, что стоит поперёк этого желания. 

Причина визита Тима натолкнула меня на идею оригинального способа проверки профессиональной пригодности Северного эмиссара, ибо смотреть как он орудует мечём мне было просто не интересно.
После того, как отправила юношу-гонца в свою башню, дабы он там отдохнул с дороги, я пошла дальше, на встречу с «поручением Короны». Им оказался молодой человек лет семи-восьми, среднего роста и достаточно крепкого сложения. Приятно порадовали его глаза, источающие янтарный цвет и ум, полнящийся глубоких, незаурядных мысленных построений.
Увидев меня, он замирает в долгом молчании. Привычная такой реакции на мою наружность, я заговариваю первой:
- Здравствуйте, мастер….
- О, - восклицает он, выйдя из эстетического транса, - Простите леди. – и кланяясь весьма низко и изыскано, - Моё имя Люк.
Эли была права - сбитый с толку, манерой «исполнения» поклона он выдал своё дворянское воспитание. Да, детали….
- Меня зовут леди Анжель. – я протягиваю ему руку, заинтригованная тем, какие чувства испытаю в этот раз.
Ничего.
- Я очень заинтересован в получении у вас места наставника по фехтованию. – сразу оглашает свою основную цель эмиссар.
- Скажу Вам сразу, - говорю ему бесстрастным голосом, - В мастерах оружия у нас дефицита нет. Однако, моя сестра, леди Рашель, немного позднее посмотрит на что Вы способны. Пока же, пройдёмте со мной в оружейную, поможете выбрать хороший клинок для моего ученика.
- С удовольствием. – отвечает мастер Люк, но мысли его не веселы. Он чувствует себя в двух шагах от провала миссии.
Я решаю сделать пробный ход.
- Мастер Люк, не стоит расстраиваться, если Вы не получите у нас места. Я с радостью порекомендую Вас в качестве наставника к кому-нибудь из весьма приличных владетелей. 
- А в этом случае я бы мог наняться в ваше ополчение? – озвучивает он мысли, которые я уже успела прочесть. Его намеренья любыми способами задержаться в Долине очевидны.
- В принципе, если переговорить с командирами…. Посмотрим.
- А как насчёт воздушной гвардии?
Кажется он глупее, чем я полагала, ибо всем этернианцам хорошо известно, что сие невозможно, если тебя не выбрал дракон.
Видимо, заметив по выражению моего лица, что допустил оплошность, эмиссар занервничал.
- Если бы Вы в детстве читали больше книг, то непременно узнали бы, что в наши Крылья воинов выбирают драконы. – говорю ему, проходя в двери оружейного склада.
Мысли псевдоинструктора бешено заметались. Смешанные с проклятьями, адресованными тем, кто его плохо проинструктировал, они потянулись в сторону догадки о колдовской силе моего разума. Он хотел было спросить меня о том, много ли нелюдей в Долине, но понял, что этот вопрос станет очередной ступенью к его провалу.
Мы неспешно следуем в северную часть Долины, туда, где в обширных пещерах первого яруса расположены оружейные склады. Там множество комнат, каждая из которых отведена определённому типу оружия, будь то холодные клинки либо стрелковые наборы и метательные снаряды.
Слушая ритмичный стук своих каблуком, и гулкие удары тяжёлых сапог эмиссара я думаю о том, насколько важна уверенность в своих действиях и способность к импровизации. Мастера Люка трудно назвать мастером последнего, ведь стоило только ему совершить небольшую ошибку в разговоре со мной, как мысли его начали истерить в тщетном поиске способа всё исправить. Он чуть было не начал использовать те знания, что у него имелись в отношении природы драконов иных Граней. Это стало бы фатальной ошибкой. Однако, вовремя остановившись, Люк снова подтвердил древнее изречение о том, что «молчание – золото». Теперь мне окончательно ясен его смысл.   
 Останавливаемся перед большой широкой аркой, забранной кованой решёткой в виде скрещенных пик. Я берусь за край заграждения и, чуть нажав, начинаю двигать её влево. Под напором чугунный «лес копий» складывается веером, открывая нам проход.
Мысли эмиссара по-прежнему полны тревог и поисков верных путей. Мне даже немного жаль его, ибо не раз приходилось наблюдать, как трудно даются человеку попытки выжить во враждебной чужбине, оставшись один на один с трудновыполнимой целью.
Тем временем, мы уже пришли в подгорные покои, где хранится оружие среднего и малого веса. Чтобы отвлечь мастера Люка от истерии рассудка, я указываю ему на стойку с облегчёнными клинками, которые выглядят «наряднее» прочих. Это подарочные экземпляры.
- Что бы Вы порекомендовали мне выбрать для пятилетнего юноши, ростом более метра восьмидесяти и хрупкого сложения?
Обрадованный временной отсрочкой, которая позволит ему (согласно его мыслям) сосредоточиться и выбрать новую тактику ведения беседы со мной, Люк начал по очереди брать клинки и проверять удобство рукояти, балансировку и качество стали. Минут через пять-семь, он остановил выбор на наборе сдвоенных клинков «бабочки».
- Пожалуй, эти сабли-близнецы придутся как раз пареньку, что Вы описали.
Мне понравился выбор эмиссара. Приняв из его рук оружие, я взглянула на угловатый вензель изготовителя, и обрадовалась ещё больше. Это была работа демона Просперо.
- Что ж, - говорю ему, разняв сабли так, что из единой, они разделись на две тонкие стальные плоскости, отсвечивающие амальгамной голубизной, - Вы мне угодили. Сейчас я провожу Вас к своей сестре. Она Мастер Оружия, и лучший воин Долины, так что ей будет виднее, что с Вами делать.
Мастер Люк молча кивает. Совместив клинки, которые весело щёлкнули в момент воссоединения, снова превратившись в единое оружие, я жестом приглашаю эмиссара следовать за мной.
Мы оставляем оружейную, и шествуя так же неспешно, направляемся в сторону западной башни. Чувствуя небольшую благодарность эмиссару за помощь в выборе подарка, я решаю дать ему совет:
- Только не вздумайте при ней лукавить, Рашель это качество просто ненавидит.
Побледнев, Люк снова кивает, думая, что лучше помалкивать, наблюдая за происходящим, и давать односложные ответы по мере необходимости.
- Да, - тихо говорю я в ответ на его мысли, - Нельзя быть слишком осторожным.
Догадка о том, что я телепат, окончательно утверждается в его сознании. Я же, как раз этого и добивалась – пусть побыстрее прекращает «ломать комедию».
Пока мы шли, я ментально связалась с Рашь, и обрисовав ей ситуацию, попросила об одолжении. Через десять минут, эмиссар Севера был уже в «когтях» моей рыжей сестры. Я, в свою очередь, достаточно НАСМОТРЕВШИСЬ на вектор его жизни, была готова обсудить увиденное с Эли. Однако, позвав Королеву ментально, я не получила ответа – она экранирует контакт. Это не страшно, ибо информация о жизни эмиссара, в силу своей малой значимости, не является срочной. Позднее, я поведаю сестре о ней кратко, используя чёткие ментальные схемы – большего совершенно не требуется.
Дабы не тратить даром времени, я направляюсь в Звёздную залу, с целью нанести на клинки, выбранные Тиму, руны Власти, так придав оружию магический статус.
В Звёздной зале претерпевают неудобства все Драконы, кроме меня.
Распахнув «драконовские» двери, я чувствую предвкушение желанных ощущений. Как приятно пропускать через твёрдое тело мощные струю Сока Вечности, так схожего с пульсацией звёздной плазмы.
Легко сбегаю по ступеням к узору Звезды Хаоса, и прохожу к своему Северному лучу. Заняв место на стыке силовых линий, сжимаю в руках сдвоенные сабли, направив их клинки остриями вверх.
- О, источник космических сил, - начинаю читать заклинание, что отворит двери Потоку без помощи призмы-сознания Электры. – О, вечное пламя Хаоса! Дай силам, дремлющим за Ободом Изначальной Грани, быть призванным сюда по тропе Звёздной воли!
Узор вспыхивает, вырастая из пола ослепительно белыми плоскостями, и переливаясь сиянием планетарных полюсов, начинает волнами катиться ко мне. От вливающейся Силы меня охватывает восторг, чувство былой мощи взрывается ликованием абсолютной свободы. Я – Звёздный Осколок, я могу ВСЁ!
Сами собой в сознании всплывают нужные слова, и я произношу их шёпотом исполина:
- «Я заплету в тебя знак Бесконечность,
соединяя в одно Рок и Вечность.
Тропы к могуществу знак отворяет,
Силой Творенья клинок пропитает».
Здесь, в месте средоточия этернианских магических потоков, совершенно не имеет значения то, что через силы Хаоса - динамику энтропии, я призывала силы творения - формообразующий принцип. Всё дело в сублимации, в том, что я преломила через свою суть один вид энергии, преобразовав его в другой.
 Движением воли отпускаю контроль над магической стихией. Хватит. Заклинание должно быть прозрачным до тех пор, пока предмет не обретёт своего хозяина. И только слившись с его личностью, этот клинок примет уникальные, предназначенные единственному на свете существу черты и свойства. Лишь таким образом производятся идеальные талисманы.
Нехотя схожу с сомкнутых пик луча Звезды. Увы, если я буду часто и долго купаться в этих энергиях, то никогда не смогу сложиться как Анжель Этернианская.
Покинув Звёздную залу, и пребывая в прекрасном расположении духа, я отправляюсь в свою башню.

Сообразно привычке странников и бродяг, Тим устроился прямо на полу в моей гостиной, подстелив только собственные плащ и заложив под голову одну из маленьких подушек от софы. Его чуткий сон спугнули мои шаги; положив правую руку на грудь, юноша открывает глаза и смотрит в зенит свода.
- Можешь устроиться поудобнее. – говорю, указывая на софу.
- Мне так привычнее. – отвечает он, продолжая глядеть в потолок.
Пройдя мимо него, я оставила сабли на кресле, и отправляюсь в столовую, чтобы заварить чай. Ужин будет позже.
- Леди Анжи, - слышу голос Тима из гостиной, - Что Вам нравится больше всего?
Странный вопрос.
- Почему ты спрашиваешь? – интересуюсь, снова проходя мимо него и устанавливая разнос с чаем на маленький столик с зеркальной поверхностью.
Тим приподнимается, опершись на локти, и запрокинув голову назад, так, чтобы видеть меня, говорит:
- Интересно понять КТО Вы.
Я улыбаюсь собственным мыслям.
- Тебе понадобится ни один год и далеко ни один вопрос, чтобы только приблизиться к этому пониманию.
- Я так не думаю. – он поднимается, и садиться скрестив ноги, - Порой суть может отразить и мимолётный жест, такой, который будет исполнен неповторимой самости.
Кивком приглашая Тима за стол, я думаю, о том, до чего же прелестно в нём проявилась кровь аэросов.
 Сев против меня, и поставив локти на стол, чтобы удобно подпереть голову ладонями, он снова спрашивает:
- И всё же?
Глядя в его чудесные глаза цвета голубого перламутра, я качаю головой.
- Если бы я сама знала….
Взяв чашку и сделав несколько глотков, Тим одобрительно кивает. Мне почему-то этот жест кажется слишком фривольным по отношению ко мне. Видимо, Габриэль права в том, что «любимчиков» нельзя чересчур баловать. Вслед за этими мыслями вспоминаю, что принесла ему сабли.
Поднявшись, беру оружие с кресла и протягиваю ему.
- Вот, возьми, они должны идеально подойти тебе.
Недоумённо глядя на меня, Тим принимает клинка из моих рук. Так и должно быть.
Касаясь его мыслей, читаю, что он испытывает благодарность, смешанную с лёгким чувством стыда за то, как себя только что вел. Подняв на меня глаза, Тим, вместо слов благодарности спрашивает:
- За чем я Вам нужен?
Я пожимаю плечами.
- Причин несколько, но, опуская важные, могу сказать, что ты мне просто нравишься.
Разглядывая сабли, так и эдак вертя их в руках, при этом застенчиво улыбаясь, Тим очень тихо говорит мне:
- По-моему, это и есть «важные».
Качаю головой, подбирая слова, чтобы объяснить ему принцип своего видения.
- Я вижу иначе, чем прочие, как бы всё сразу. Ты для меня целокупность всего твоего существа, как внешнего облика, так и внутренних качеств, плюс вектор жизни и узор судьбы. Словом….
- Я понимаю. – заверительным тоном говорит Тим, останавливая поток моих разъяснений. – Так ещё лучше.

Ужин назначен на двадцатый час светлого времени, и должен состояться в небольшой гостиной на третьем уровне Центральной, дворцовой башни. Я хорошо знаю эту комнату, выполненную в классическом стиле центурианцев, сплошь утопающую в драпировках серо-голубого, лимонного и лилового цветов, с окнами глядящими на восток, сквозь прозрачные стёкла которых мы сможем полюбоваться последними сполохами лучей Элидары, которыми она подвела контуры облаков, сама уже мягко соскользнув за дугу горизонта на западе.
Шествуя по коридору, я держу Тима за руку, потому что мне так хочется.
- Какой хорошенький. – первое, что говорит Эли, когда мы с ним заходим в гостиную, на сегодняшний вечер облюбованную Драконами.
Тим низко кланяется, умело пряча улыбку.
- Ваше Величество….
- И странный. – с этими словами сестра протягивает руку для поцелуя.
Я чувствую волну радости от того, что он ей понравился. Эли меня понимает.
«Милый», - приходят ментально слова от Рашель, которая вместе с Просперо, уже уселась за стол, - «Но мне по душе великаны».
«Я ему покровительствую». – отправляю рыжей сестре пояснения, прочтя подоплёку её мыслей.
Рашель ментально пожимает плечами.
Помимо Красного и Серебряного Драконов, пришли Лиловая Шиа с Этаном и Золотой Фалько - остальные, видимо, в делах. Ну, ничего, так даже спокойнее, меньше праздных бесед и споров.
После представления Тима родне, мы рассаживаемся.
- А где Ричи? – спустя минут десять спрашивает Фалько, и я, естественно понимаю, почему.
- Ведёт эскадру к Центуриям. – отвечает Королева.
- Магнулус? – опять Фалько.
- Угу. – кивает Эли, не переставая работать вилкой. – Если бы! Шииданская воздушная эскадра, якобы до сих пор разыскивающая беглеца Сому.
- Что вы морочитесь, - встревает в разговор Рашь, - Подкиньте им магический муляж трупа, и делу конец! Пусть новый повод чтобы шляться по всей Этернии ищут!
- Их магам не составит труда сразу распознать подделку. – тихо говорит Этон.
- Фиг они что распознают, если муляж Глойджа вырастит. – вносит новое предложение Фалько.
- Вот только не надо про Глойджу. – это Эли, - Не видно, что я ем!
- Но согласись, - не унимается Золотой Дракон, - Идея классная!
- Вот и займись этим! – резко бросает ему Эли, уставшая от неприятной темы.
Взгляд брата становится озадаченно-напряжённым и, минуту спустя, не найдя сразу способа выкрутиться, он обращается к демону.
- Просперо? – вопросительно-умоляюще молвит он.
- Сам расхлёбывай эту кашу, - ворчит тот, - У нас с Рашель дел невпроворот. – и хмуро взглянув из-под густых бровей, - Хочешь поменяться?
- Маленьким ты был добрее. – заявляет Фалько обиженным тоном.
Просперо пожимает могучими плечами, подкладывая себе салат.
- Дождись Питэра, - тихо говорю ему я, - Он тебе обязательно поможет.
Брат вздыхает, и посмотрев на Тима, говорит:
- Может, ты со мной слетаешь?
Тим с удивлением во взгляде отрывается от трапезы.
- Я бы рад, - растеряно говорит он, - Но у меня задание - срочная депеша для дожа Рубрехта. Он на Южной Эйкумене живёт, на острове Пата.
- А с файром нельзя? – ни унимается Фалько, отчаянно ища себя компаньона.
- Сказано: «лично в руки». Я….
- Не переживай Тимерлан, - встревает Электра, - Лорд Фалько уже большой – сам справится.
- Может, я всё же Пита дождусь? – взгляд брата, обращённый к Королеве, полон мольбы.
Эли вздыхает, и отложив вилку, полностью разворачивается к нему.
- Нет. – твёрдо говорит она, - Ты возьмёшь с собой оригинала, дабы славный Глойджа сделал совершенную копию.
- О злые дварги и тролли топей! – с причитанием восклицает Фалько, - С ним непременно Габи попрётся. – и, сотворив на лице абсолютное страдание, - Она мне проест весь мозг своими нравоучениями.
  - Ничего, тебе будет полезно. – с насмешливым злорадством говорит Эли, принимаясь за сладкое.

Спустя два часа мы стояли подле моей башни, заканчивая последние приготовления к отлёту.
Тим подтягивает ремни под брюхом грифона, проверяя крепость седла, и перебирает в мыслях, что он взял, а что, возможно, забыл. Я же, наблюдая за ним, размышляю над тем, зачем тратить мыслительную энергию на такие мелочи. Хотя, приди я в мир человеком, наверное, относилась бы ко всему этому иначе.
- Леди Анжи, вам точно ничего не нужно брать в дорогу? – уже во второй раз спрашивает меня юноша.
- Нет, Тим, - отвечаю, наконец, поняв смысл слова «терпение», - Я могу взять у мира всё, что мне потребуется напрямую. Ты, кстати, тоже ничего не бери.
- Давайте всегда вместе летать. – смеётся он.
Заглядываю в его мысли – всё-таки странный феномен это «чувство юмора».

 Остров Пата расположен в северо-восточной части архипелага, почти на самой его окраине. Путь туда не далёк и не близок, ибо его прокладывает моя воля, походящая сейчас на звёздный ветер.
Зная, что грифоны ненавидят дромосы, перенося путешествия в них, много хуже драконов, я решаю избавить от страдания зверя по имени Арк. Просто сжав большую часть разделяющего нас пространства, я пронзаю его мощным магическим выплеском, и в образовавшийся тоннель запускаю лучевую ленту-дорогу. Мы скользим вдоль её светящейся плоскости, чувствуя исходящее от стен тоннеля тепло.
Я никогда не переживаю за то, что прибегая к такому способу путешествия - многие маги повреждают пространство. При моих способностях Звёздного Взгляда, просто невозможно повредить ткани мира. Глядя на сетку материи, я различаю в ней пустоты – червоточины остаточной энтропии, и используя естественные складки пространственных плоскостей, просто немного сжимаю их так, чтобы эти червоточины совпали, как точки на одной прямой. Вот так всё просто.
Покинув созданный мной коридор, я объясняю принцип его создания Тиму, летя так близко, что едва не задеваю огромным крылом его зверя. Юноше понятно, но никогда не достанет сил на подобное действо. Да и среди нас, Драконов, не подключаясь к Источнику Долины, на основе собственных знаний и сил создать такой феномен способны только я, Кай и Электра. Здесь главное не сила Ки (как называет это Кай), а мастерство, способность тонко чувствовать и видеть ткань мироздания, умение работать с ней согласно математической точности.
Опустившись на острове Пата, я захотела прогуляться вдоль линии волн, ожидая пока Тим отнесёт послание местному дожу.
Наблюдая за узором морской пены, который белым кружевом тает на песке, и разглядывая крупные раковины, выброшенные на берег волнами, я думаю, что эти нерукотворные творения, так похожие на крылья грубых, неуклюжих бабочек, великолепны и неповторимы. Ещё я думаю и о том, что знала задолго до отлёта из Долины, знала уже тогда, когда впервые взглянула на Тима. Да, скоро меня позовёт Ричерд, и я поведу за собой юношу на встречу его судьбе предназначенной.
Рашель считает, что моя жизнь скучна из-за отсутствия в ней непредсказуемости, авантюры. Но, разве не скучно, не тесно жить в том состоянии, когда постоянно наталкиваешься вслепую буквально на каждую минуту грядущего. Я всегда знаю наполненность своего темпорального окружение, не важно впереди оно относительно моего положения на векторе жизни, либо позади. Для меня вообще, нет различия, ибо каждый континуум становится «настоящим», когда я касаюсь его мысленно.
Вот и сейчас я в третий раз переживаю предначертанное Тиму, не смотря на то, что векторы моего ВИДЕНИЯ и реалий жизни ещё не совпали.
Наклоняюсь и поднимаю раковину нежно голубого цвета. Если смотреть на неё так, как я её держу сейчас, то она походит на сломанное крыло дракона, если же её перевернуть, то получается чаша чуть нарушенной симметрии. Кладу раковину на прежнее место. Не хочу её - она не совершенна. Я, от чего-то, болезненно воспринимаю такие вещи.
А вот и Тим.
Его зверь с недоверием пробует лапой морскую воду, не подпуская юношу к волнам, загораживая путь растопыренными крыльями. Тим, смеясь, пытается его обойти, прыгая и делая обманные манёвры. Грифон шипит на него, гневаясь, словно сердитый родитель. Мне не совсем ясны собственные чувства при взгляде на них, наверное, потому, что просто достаточно знания того, что будет и что есть.
«Анжель», - раздается в сознании ментальный голос брата Ричерда, - «Ты на Южной Эйкумене?».
«Да, на северо-западе архипелага».
«Сможешь перехватить шииданский крейсер? Он движется в твоём направлении от Центурий».
«Да».
«Ты одна?».
«Нет. Со мной эльфийский гонец Тимерлан».
«С грифоном?».
«Да».
«Это даже лучше».
«Какие намерения у шииданов?». – решаю выяснить совпадают ли детали моего видения и фактов бытия».
«Точно не уверен, но они, по всей видимости, собираются похитить кладку Заклинателей Облаков».
«Мы вылетаем».
Послав мысли-образы предстоящей задачи Арку, призывно машу рукой Тиму.      
- На пол пути к Центуриям, шииданкий крейсер вторгся во владения Небесных драконов, дабы похитить их будущее потомство. – разъясняю подошедшему Тиму то, о чем его грифон уже извещён, - Мы летим на перехват.
Юноша машинально поправляет заплечные ножны, где устроились его сабли-близнецы, и кивнув, запрыгивает в седло крылатого зверя.
- Летим. – просто говорит он.
Скользя по пустотам материи, мы прибываем на место прежде назначенного времени. Сквозь завесу последней плоскости пространства, которая отделяет нас от искомой реалии, видно, что на воздушном судне ещё не закончили своих дел – сеть с коконами аэросов на пол пути к борту корабля, дрейфующего достаточно низко над водами океана.
Появившись из пространственной червоточины, и забирая большой крюк вокруг шиидансокго крейсера, я выдыхаю разряженную звёздную плазму. Мачты начинают осыпаться пеплом и судно, накренившись на правый борт, медленно падает к тёплым волнам Тропы Звёзд. Одновременно моим действиям, Тимерлан прыгает с плеч грифона, метрах в десяти зависшего над водой, и на лету рассекает клинками сети, в которых виднеются пиратские трофеи. Вместе с перламутровыми коконами он падает в воду.
Выдыхая второй залп плазмы на судно, я окончательно срезаю его верхушку, стремясь не повредить основание корабля, где в трюмах могут находиться похищенные ранее коконы аэросов. На борту крейсера начинается паника, большинство матросов прыгает в воду. Стремясь защитить своего всадника, который сражается с путами сетей, Арк вступает в бой с шииданами. Грифон занимает позицию между горцами и Тимом. Я захожу на третий круг….
Вдруг, из врат воздушного дромоса появляется ещё один шииданский крейсер. Через несколько секунд становится видно, что его преследует мой брат – ледяной демон. В то же время, из морской пучины, походя на знаменитый манёвр Летучего Голландца, поднимается огромный чёлн морского народа. Приняв во внимание новую расстановку сил, я ныряю следом за Тимом.
Двигаясь с быстротой и грацией дельфина, юноша старается замедлить падение коконов, дабы они не были повреждены о подводные рифы. Я перехватываю непомерный ему груз и начинаю медленно опускать к  морскому дну, при этом показывая лапой Тиму, чтобы всплывал. Он послушно кивает, начиная подъём.
Буквально в метре от дна, мне на помощь приходят жители глубин. Окружив со всех сторон повреждённую сеть, где покоится будущее Заклинателей Облаков, они подкладывают под неё слой ткани из водорослей, сразу передвигая весь груз в сторону от рифов. Полностью передав им управление процессом, я начинаю подниматься следом за Тимом.
На поверхности океана разгорается бой. Оба воздушных крейсера уже лишены своих крылатых мачт и сброшены на воду. Шииданские матросы, оказавшиеся в воде, борются за жизнь. Их попытки сильно осложняют вступившие в бой солдаты с челнока морского народа. Ричерд, изменившись, но оставив крылья, ведёт бой с офицерами корабля, который преследовал в дромосе. Видимо, часть из них маги. Однако, самое ожесточённое сражение идёт на судне, трюмы которого я не успела проверить. Я знаю, что там сейчас Тим.
Я знаю, что он держит оборону, защищая хрупкие коконы аэросов от пневморужей шииданов, противостоя, словно рубеж, со своими саблями-близнецами против стрел-трезубцев. Пред моим мысленным взором, совпавшим, наконец, с реальным временем мира, предстают образы, где юноша с ликом ангела и мечтательным взором, проталкивает в пробоину большие перламутровые яйца, передавая их в руки бойцов морского народа. Он вынужден часто отвлекаться, ставя заслоном свои клинки – движения его суетны, но чётки.
Визг приближающейся пневмострелы, звучит в опасной близости от моей шеи, обрывая вереницу образов. Одновременно я слышу шум мощных перистых крыльев и басовитое птичье ворчание, мгновенно срывающееся на хрип. Что-то крупное камнем падает в воду, поверхность которой покрывается серо-голубыми перьями. Чувства, не мысли, сообщают мне, что Арк заслонил меня от смертоносного трезубца. Волна гнева приходит из гулкого «неоткуда», вторя идее, что так не должно быть.
 Я снова выдыхаю белое пламя плазмы. Ненавижу разрушение жизни, каковой, согласно содержанию, она бы не была. Собственная мысль о том, простит ли мне эту жертву Тим, удивляет и пугает. Параллельно текущий аналитизм сознания сообщает, что такова цена бытия в мезомире. Всё часть единого узора.
Складывая грани сознания словно веер, я оставляю на поверхности ту, которая способна адекватно функционировать в действительности. Моргнув, дыбы выровнять взор, стремительно несусь к поверженному мной крейсеру.
Образы вспыхивают с новой силой: загородив собой последний кокон, Тим снова выставляет скрещенные сабли щитом. Звон металла о металл, рикошет, трезубец пронзает мягкую ткань кожи и мышц….
Отрывая когтями слой досок, служащий нижней палубой воздушному судну, разворачиваю голову, снова выдыхая жгучую плазму. Запах обугленной плоти…. Тим держится за правый бок, продолжая защищать не рождённого аэроса.
Судно раскалывается, под натиском пламени пожара и многочисленных пробоин, увлекая нас в солёный сумрак волн.
Подхватив хрупкую антропоморфную плоть, я превращаю крылья в плавники, что неукоснительно несут меня вверх, к лучам, преломлённым водной гладью. Вокруг Тима разрастается ярко-алый нимб, его руки прижимают к груди перламутровый кокон. Оказавшись на поверхности, он с хрипом выплёвывает воду.
- Я держу тебя. – говорю ему, чтобы он прекратил болтать ногами. – Нас сейчас подберут Заклинатели Облаков.
- Скорей бы, - отвечает он, - Я быстро слабею.
Однако, первым подле нас оказывается Ричи. Подхватив Тима, он легко переносит его на платформу челнока морского народа. Всё время следуя за ними, я приземляюсь рядом, сразу изменив форму.
Тим пытается сесть, так и не выпуская из рук свою ношу. Оказавшись рядом, я вижу, что кокон повреждён – его задела таки трезубая стрела шииданских матросов. Впадая в полуобморочное состояние из-за потери крови, Тим шепчет:
- Помогите ему освободиться…. Внутрь попала вода. – и, не дожидаясь помощи, начинает из последних сил, нетвёрдой рукой ковырять хрупкий перламутр скорлупы.
Легко поддаваясь, ткань кокона раскалывается сплошной трещиной. Осколки распадаются в стороны, и на Тима падает полупрозрачное, змеевидное существо.
Новорожденный аэрос беспомощно шевелит маленькими лапками, фыркая и плюясь морской водой. Не обращая на него никакого внимания, мой брат склоняется над Тимом, и аккуратно отламывает наконечники трезубца, чтобы вытащить его из бока юноши. 
«Слишком быстро». – почти в слух, думаю я. – «Всё происходит слишком быстро».
- Это тебе не с высоты небосвода глядеть. – говорит Ричи, на миг повернувшись ко мне, пока возится с раной Тима.
- Я умею чувствовать разницу. – чуть растеряно, и удивляясь собственным словам, произношу я.
- Теперь умеешь. – снова поправляет меня брат.

Аэросы прибыли десятью минутами позже. Они доставили раненых на ближайший остров Южных Центурий, что зовётся Сельсия.
Их огромная семья из двадцати трёх драконов, спокойна и молчалива. Старейшина Току долго смотрел на малыша, дремлющего на груди Тима. После, он тяжело вздохнул, заявив, что юноша отправляется с ними.
Я знала, что так и будет.
Однажды, спустя несколько долгих этернианских лет, в Долине Грёз появится нечто невиданное, даже для места с таким названием: сюда прилетит аэрос Мио, на спине которого будет восседать человек, с которым у небесного дракона одна кровь. Глядя на Тимерлана, черты которого тронула Вечность, я снова испытаю радость, смешанную со светлой грустью. Мне вспомнятся строки, которые так часто повторяла Эли, когда мы с ней ещё жили на Двенадцатом Перекрёстке:
«…. А за окном шелестят тополя -
нет на Земле твоего короля».
Указав на Тима, я тихо произнесу слова, что придумала сама, думая о нём:
«Ивы речной ветка шепчет напевы –
нету нигде для тебя королевы».
 Его предназначение - летать с аэросом, купаясь в облаках и строя замки из воздуха, и так всю долгую жизнь дракона, что длиной почти вечность….
Даже своей древней подруге и сестре я не открою тайны о том, насколько мы похожи, этот дивный юноша и я. Да…. Человек ставший облаком и звезда, ставшая человеком…. Единые принцип и причина.

Я вернулась в Долину Грёз вместе с Ричердом.
В силу причин последних событий был созван Совет Двенадцати кланов. Большинство его членов хотели объявить Шииде войну. Однако, выслушав Королеву Электру, которая заявила, что война – это непосредственное лечение болезни, а подготовка к ней – профилактика, стражи решили следовать её воле, и ограничиться усилением периметра границы.
После собрания Эли обратилась к диким драконам, призвав их расправить крылья над просторами Этернии в поиске всадников-компаньонов. Одновременно с этим, согласно её же указу, были начаты работы по оборудованию дополнительных пещер, расположенных в восточной и юго-восточной частях Долины. Эти помещения, которые до сих пор пустовали, должны стать домом для значительного числа вновьприбывших всадников.

Лето катится к закату, уступая тронное место ранней осени, с её жёлтыми ветрами и ароматами жатвы. Мы с Эли стоим на балконе пятого уровня башни Габриэль. Пока сестра ведёт очередной спор с Сомой, который вот уже месяц как обосновался здесь, мы наблюдаем за маленькими фигурками, великое множество которых снуёт по тренировочным площадям.
- Как поживает Спайк? – спрашиваю её о судьбе воспитанника.
- Полюбил кинематограф. – глядя в даль отвечает сестра.
- Не удивительно. – замечаю я, - Помню, как ты глядя на меня, могла часами описывать и восторгаться очередной просмотренной картиной.
- Было дело. – просто говорит она.
Я обвожу взором пространство Долины: серые и сизые скалы украшенные бирюзовыми и золотистыми зарослями под ярко-изумрудным куполом небес. Элидара чуть сместилась к западу дуги горизонта, а лиловый ореол, служащий фоном её многоцветным лентовидным лучам, сообщает, что в сумерки поднимется ветер, прилетевший с востока.
- Эл…. Ваше Величество. – разрушает моё созерцательное состояние внезапно возникший на балконе Спайк.
Мы обе одновременно поворачиваемся.
- Мне изменяет память или ты должен сейчас заниматься с лордом Каем? – вопросительно приподняв бровь, говорит сестра.
- Мы работали в библиотеке, - начинает объяснять мальчик, - И когда взялись разбирать книги по кибернетике, мастер Кай засомневался, труды учёных каких Граней мне лучше изучать. – он переводит дух, - Вообщем, он очень просит Вас заглянуть к нему на минутку.
Эли вздыхает.
- Хорошо, пошли.
Спайк немного замялся, переминаясь с ноги на ногу.
- Мастер Кай разрешил мне немного погулять. Вы сходите, а я в Ваше отсутствие леди Анжи поразвлеку.
Эли качает головой.
- Ну надо же! Да ты далеко пойдёшь.
Мальчик весело улыбается, от чего немного проясняется тень былого шрама, который прежде тянулся от левой глазницы по всей щеке.
- Мне все наставники говорят об этом.
Снова покачав головой, Эли уходит.
Как только стихли её шаги, Спайк подходит ко мне, и взяв под руку прижимает голову к плечу.
- Ой, как же я Вас люблю, леди Анжи. – с чувством молвит он.
- Нынешним утром ты говорил это леди Шиа. – стараясь разобраться в сути его заявления, говорю я.
- Её я тоже очень люблю. – его слова звучат весьма серьёзно.
Я улыбаюсь, понимая, что всё это от части юмор. Спайк относится к жизни с большой долей бесшабашности.
- У тебя сердце просто космических масштабов. – продолжая улыбаться, замечаю я.
Мальчик отнимает от меня руку, и запрыгивая на парапет, садится лицом ко мне.
- Как Вы думаете, леди Анжи, это повод через год-другой, просить руки Королевы? – очень серьёзно говорит он.
Мне становится просто весело.
- Начнём с того, - произношу, скрывая иронию, - Что перед тобой образовалась небольшая очередь.
- И кто же эти наглецы? – мальчик смешно изображает ярость.
- К примеру, лорд Питэр.
- О, Эли никогда не воспринимала его всерьёз. – махает рукой Спайк.
- А лорд Логан из Калоры?
Спайк фыркает.
- Этот и вовсе для неё петрушка.
- Есть ещё Мордред с полюса Севера.
- Я убью его на дуэли. – его слова сама уверенность. Мне это очень нравится.
- Тогда, думаю, тебе стоит попробовать. – подбадриваю паренька. – Вот только есть одна проблема: вы будите жить на разных Гранях.
- Это не помеха для любящих сердец! – торжественно заявляет Спайк.
- Ты уверен в ответных чувствах?
- Безусловно.
Наверное, в первый раз в жизни я рассмеялась.
 Перекинув одну ногу через край парапета, и сев как в седле, Спайк болтает ногами. Я немного переживаю, ведь до поверхности планеты метров сто пятьдесят.
- Может спустишься? – осторожно спрашиваю его.
- Я не создан для Вечности. – спокойно отвечает мальчик.
- У тебя есть выбор. – при этих словах я отвожу глаза, ощущая его пристальный взгляд.
- Почему она решила жить вечно, - совсем по-взрослому говорит Спайк, - Ведь у неё тоже был выбор?
Я чувствую загадочную улыбку на собственных губах.
- Она сказала, что ей предстоит исправить концовки всех печальных историй, а на это нужно как раз столько времени.

**

Продолжение читайте в «Этернианском цикле» (желательно, в установленной автором последовательности)