7 Друд встречает странного студента
Глубокой ночью дилижанс остановился у постоялого двора в какой-то деревне. Навстречу вышел хозяин с фонарём, чтобы осветить дорогу прибывшим, которые все намеревались заночевать в его заведении. Друд, опасаясь, что его заметят работники, кувыркнулся в кусты, росшие у плетня. Его могли задержать как подозрительного бродягу до выяснения обстоятельств.
Когда движение перед постоялым двором прекратилось, и все люди ушли спать , Друд высунулся из своего убежища, огляделся и прислушался. В темноте смутно виднелись плетни, ветви растущих за ними деревьев и дорога. Сонно шелестели листья, где-то взбрёхивали собаки.
Деревню следовало покинуть до утра. Мальчик не знал её расположения, а потому решил идти по дороге, направляясь в противоположную от города сторону. Он шёл медленнее, чем мог бы, потому что не имел обуви. Когда на востоке стало светлеть, деревня ещё оставалась в поле видимости. По обеим сторонам от дороги раскинулась холмистая равнина. Слева, на крутых склонах балки, рос берёзовый лес. На дне балки покачивалась осока, поэтому Друд решил спуститься в неё и поискать ручей, а затем в лесу обдумать своё положение. Найденный ручеёк оказался слабеньким, он едва сочился между камней. Друд наклонился, заложил волосы за уши и с трудом напился. Когда он поднял голову, то увидел, что от деревни отделилось облачко пыли. Это были конники, скакавшие во весь опор.
Друд заметался на берегу ручья, а затем полез вверх по склону балки, надеясь укрыться среди деревьев. Берёзовый лес весь просвечивался. В высоте неподвижно свисающих ветвей с маленькими резными листочками тенькали птички. Вокруг царили покой и прохлада.
Зацепившись ногой за корень, мальчик растянулся на земле. Лохматые папоротники, покачнувшись, сомкнулись над ним. Несомненно, это было лучшее убежище. Друд ничего не видел, но и его никто не видел.
Стук копыт на дороге быстро приближался. Несколько всадников, отделившись от отряда, спустились в балку. Их лошади фыркали, шумно раздвигая траву.
-Нет здесь никого! – крикнул один всадник.
-Вон в тех зарослях ещё поищи! – ответили ему.
-И здесь нет! – ответил всадник, со свистом рубанув кусты саблей. – Может, он вообще не сюда бежал?
-А куда? Все бегут в Ваноццу. Не на побережье же ему бежать! Поднимись наверх, посмотри там! – посоветовали с дороги.
-Да здесь весь лес светится, - ответил всадник. – Лучше поглядеть с другой стороны.
-Послушайте, - вмешался кто-то ещё, - а с чего вы решили, что он пойдёт в Ваноццу по главной дороге? Здесь есть ещё просёлочная через Коровий ручей. Он может добраться до Лидона, а там сесть на почтовую карету до Ваноццы. После небольшой словесной перепалки отряд поскакал в сторону Коровьего ручья.
Дождавшись, когда шум утихнет, Друд поднял голову, сел в траве и понял, что он не один, потому что рядом с ним оказался незнакомый молодой человек с бледным веснушчатым лицом и густыми рыжими волосами, перетянутыми сзади лентой. Он сидел на земле, прижавшись спиной к двум сросшимся берёзам. На нём был чуть потёртый чёрный кафтан.
Увидев, что Друд на него смотрит, молодой человек подмигнул и спросил:
-Скрываешься?
-А вы? – спросил, в свою очередь, Друд..
-Я первый задал вопрос. Отвечай.
-Буду я разговаривать с первым встречным!
-Можешь не говорить. Я знаю, что ты скрываешься, иначе, зачем ты сиганул, как заяц, в кусты?
-А что же вы спрятались, если вам нечего бояться?
-Ладно, не сердись. Давай знакомиться. Меня зовут Мельхиор Баллири. Я учусь в Ваноцце, в университете, на медицинском факультете.
- А меня зовут Эберт, - соврал Друд, назвавшись именем отца. – Что вы здесь делаете?
-То же я мог бы спросить у тебя, - засмеялся Мельхиор, поднимаясь и отряхивая с бархатных штанов траву, - но я тебе отвечу. Если ты знаешь, вновь началась война с Северными провинциями. Между тем, излишним патриотизмом у нас никто не страдает. Поэтому наместник повсюду разослал отряды, чтобы хватать всех годных для военной службы. Эти молодчики прицепились ко мне ещё вчера, в гостинице, так что пришлось расшвырять их всех и бежать. По закону они не имеют права хватать меня и насильно отправлять в солдаты, чтобы биться против своих.
-И теперь вы отправляетесь в Ваноццу? – спросил Друд.
-Да, я возвращаюсь домой, а ты?
-Я тоже иду в Ваноццу, - ответил Друд.
Слабо представляя географию Скалла – Веры, он тем не менее помнил, что Ваноцца является столицей провинции. Ещё в тюрьме он думал о том, что если выберется, то отправится в Ваноццу. Офицер Морны упоминал, что это большой порт. Друд надеялся, что сможет наняться на большой корабль и попасть в какую-нибудь нейтральную страну, а оттуда – в Северные провинции.
-А что ты будешь делать в столице? – поинтересовался студент.
-Поищу какую-нибудь службу. Может, наймусь на корабль.
- Должно быть, мечтаешь о дальних странах, - усмехнулся студент. – Только вряд ли тебе повезёт. Сейчас даже торговые корабли конфискуются для ведения военных действий. Ты же не хочешь попасть в военный флот и стрелять в своих?
-Нет, не хочу, - согласился Друд.
-Я заметил, что у тебя очень странный выговор. Откуда ты родом?
-С севера, - ответил Друд, вспомнив предположения коменданта.
-С севера? – удивился Мельхиор. – А из какой местности?
Друд почувствовал, что попался, но тут же нашёлся:
-А зачем вам? Я же не спрашиваю, откуда вы.
-Верно,- засмеялся Мельхиор, - я сам сказал. А почему ты скрылся, когда увидел солдат?
-Лишняя предосторожность не помешает. Вы сами сказали, что они ищут, кого бы забрить в солдаты.
- Это правда. Ну, что ж, прощай, Эберт.
Мельхиор Баллири поднял из травы чёрный кожаный саквояж и надел шляпу. Друд вдруг испугался, что этот человек, вызвавший у него опасения и недоверие в первые минуты знакомства, уйдёт.
-Постойте! – воскликнул он. – Погодите! Позвольте мне идти с вами. Я не знаю дороги.
-Тебе неудобно идти со мной. Ты слышал, меня ищут и на дороге, ведущей в Ваноццу, и на дороге, ведущей в Лидон. Мне придётся пробираться окольными путями.
-Господин Баллири! – снова окликнул его Друд. – Возьмите меня с собой. Вы же не знаете, куда поехали солдаты. Я буду заходить в деревни первым и слушать, не говорят ли о вас. Всё, что хотите, буду делать, только возьмите.
Студент задумался. Видно было, что лишняя обуза ему ни к чему, однако, подумав, он не очень охотно, но всё-таки согласился. Они стали спускаться по противоположной стороне балки. Друд старался не отставать, но босиком это было очень трудно. Путники двинулись прочь от дороги вдоль межей полей. Сначала студент долго молчал, потом стал задавать вопросы. Друд, больше занятый тем, как бы не наступить на камень или острую траву, кое-как отвечал. Он опасался, что если Баллири заметит, как ему больно и трудно идти, то бросит его.
- Стало быть, ты с севера? – снова начал студент.
-Да, с севера, - ответил Друд, почти не солгав: его родной Мирлауд находился на севере от Скалла – Веры.
-Судя по выговору, из местности Глэн – Ферри или Глэн – Карлайл.
-Примерно оттуда.
-Ты родился в деревне?
-Да, -сказал Друд, радуясь, что хоть тут он скажет правду.
-Она была ближе к Глэн – Ферри или Глэн – Карлайлу?
-Не знаю. По-моему, одинаково от обоих.
-Как зовут твою мать?
-Кассандринэ.
-А отца?
-Эберт.
-Он крестьянин?
-У него корабли.
-Корабли? Наверно, лодка?
-Ну да, лодка.
-Значит, он рыбак?
-Вроде того.
-Как же ты очутился на юге, Эберт? Родители, наверно, волнуются.
Друд чуть не сказал, что они умерли, но тут же осёкся, подумав, что слова его могут осуществиться на самом деле, поэтому он только буркнул:
-Не думаю.
Студент ускорил шаги, Друд начал отставать. Он чувствовал, что Мельхиор не очень к нему расположен, однако продолжал идти за ним.
Когда солнце было уже высоко, путники расположились под высоким деревом и перекусили. Увидев корку, которую Друд накануне стянул на кухне, студент выделил ему из своих запасов сыра. Всё время, пока они ели, Друд чувствовал, что за ним наблюдают.
После обеда путники вышли на дорогу, по обеим сторонам которой поднимались крутые склоны, покрытые густой травой и кустами шиповника. Наверху рос берёзовый лес. Мельхиор сказал, что идти по дороге – безумие, а потому он пойдёт лесом. Друд сразу понял, что с его болевшими и гудевшими ногами туда не подняться и ответил, что останется на дороге. Когда фигура студента скрылась в зарослях шиповника, мальчик побрёл вперёд один. Несколько раз он поднимал голову, но никого не увидел. Дойдя до места, где лес кончался, Друд оглядел деревья и позвал Мельхиора. Ответом ему было только стрекотание кузнечиков. Всё стало ясно. Мельхиор отвёл его подальше от дороги, где он мог нарваться на солдат и рассказать о своём спутнике, а затем бросил. Друд остался один, в незнакомом месте, без денег и помощи. Усталость и боль словно навалились на него. Мальчик сел на пыльную траву, закрыл глаза и обхватил руками голову. Горечь заполнила его сердце. Ему захотелось умереть.
Между тем. Мельхиор Баллири не исчез. Он стоял, скрывшись в густом подлеске, придерживая рукой ветку рябины, и наблюдал, что будет делать его спутник. На лице его отражалась борьба чувств: Баллири то сердился на Друда, зачем он ему встретился, то ощущал угрызения совести, что оставил его беспомощным на дороге. Наконец, он махнул рукой и спустился вниз.
- Ну, что ты, Эберт? – как ни в чём не бывало, спросил студент. – Что загрустил?
Мальчик поднял на него глаза. Ему было стыдно признаться в своих подозрениях, что студент хотел его бросить, поэтому он сказал:
-У меня болят ноги. Дальше я идти не могу.
Мельхиор присел на корточки и присвистнул, увидев, как сильно сбиты и стёрты его ступни. Он достал из саквояжа шейный платок, разорвал его на две части и перевязал Друду ноги.
-Пойдём потихоньку, здесь нельзя оставаться, - сказал студент, помогая ему подняться.
Теперь они шли значительно тише. Друд молчал, только лицо его иногда болезненно передёргивалось. Баллири был мрачен. Когда начало смеркаться, их нагнала крестьянская телега.
-Хозяин! – окликнул сидевшего в телеге крестьянина студент. – Далеко ли имение Загорки?
-Загорки? – удивился тот. – Отродясь не слышал, чтобы в окрестностях было такое имение.
-Ну, как же?- продолжил студент. – Мы вылезли из почтовой кареты на Свином подворье, потому что нам сказали, что если мы пойдём по этой дороге, то непременно к вечеру попадём в Загорки.
-А кто же хозяин этих самых Загорок? – спросил крестьянин.
-Отставной полковник Фиборс Лентон. Разве вы не слышали о таком? – в свою очередь удивился студент. – У него ещё имение под Ваноццей. А недавно он купил Загорки. Я – учитель его детей, а это – пастух из прежнего имения. Хозяин велел нам явиться в Загорки, а управляющий объяснил, как туда добраться.
-Не, здесь нет помещиков с фамилией Лентон, - сказал крестьянин. – Есть де Хэм, Орильи, а Лентона нет.
-Как же быть? – изобразил растерянность Баллири. – Управляющий говорил, что Загорки находятся в окрестностях села Кривражки. Это далеко отсюда?
-Почти полдня пути, - ответил крестьянин. – Но я вам могу помочь. Завтра в Кривражках начинается ярмарка. Если вы переночуете в моём сарае, то завтра я могу довезти вас до Кривражек.
Баллири тут же согласился. Они с Друдом сели на телегу и к темноте добрались до крестьянского подворья. Как и было обещано, хозяин пустил их в сарай, запретив курить, чтобы случайно не загорелось лежавшее там сено.
Мельхиор поделился с Друдом остатками хлеба и сыра, а также уступил половину крынки кислого молока, купленного у хозяина за три медных лейра.
-А что это за Загорки, в которые мы едем? – спросил Друд, когда они остались одни.
- Про Загорки я всё выдумал, - сказал Мельхиор, - на самом деле мы идём в Кривражки. Солдаты думают, что я сатану скрываться, а я, напротив, пойду в село на ярмарку. Там можно будет договориться с каким-нибудь торговцем и доплыть на его струге до Ваноццы по реке.
Друд не стал уточнять, входит ли в планы его спутника взять его с собой, и прекратил разговор, притворившись спящим.
Наутро мальчик с трудом встал на ноги, так как ступни распухли и горели, но студент сказал, что если продолжить ходить через силу, то ему станет легче. Друд и сам знал, что он прав, но всё же был рад, что до Кривражек придётся ехать на телеге.
По дороге студент развлекал крестьянина, вёзшего на продажу глиняные горшки, рассказами о хозяине Загорок, а по приезде заплатил ему серебряный лейр.
Кривражки оказались большим селом, принадлежавшим монастырю, возвышавшемуся над ними на горе. Две недели в году в селе шла ярмарка, куда съезжались на возах и приплывали на стругах окрестные купцы. Здесь торговали скотом, салом, пенькой, мёдом и воском. Ярмарка совпадала с праздником святых Десциолы и Консулинэ, мощи которых хранились в монастыре, поэтому Кривражки были полны паломников, пожелавших поклониться мощам в поисках исцеления. Охотно раскупались крестики, раскрашенные деревянные фигурки святых, вырезанные из кости складни. Местные кузнецы отливали исцелившиеся части тела из серебра по заказам паломников, которые хотели отблагодарить монастырь и украсить могилы Десциолы и Консулинэ ещё одним доказательством их силы.
-Первым делом нужно хорошо пообедать, - сказал Мельхиор, и они пошли в трактир.
Студент заказал похлёбку с мясом и по кружке пива.
-Я думал, у тебя нет денег, - заметил Друд. – Ты вчера так считал мелкие деньги на глазах у крестьянина! Если ты тратишься только ради меня, то не нужно этого делать.
- Ешь спокойно. Я не богач, но кое-какие средства имею. Просто мне не хотелось, чтобы о них знал незнакомый человек.
Пока Друд блаженствовал над горячей похлёбкой, студент читал газету, привезённую из Кистоля и забытую кем-то на окне. Закончив чтение, он велел мальчику собираться и идти за ним. К своему удивлению, Друд увидел, что они выходят за пределы Кривражек.
-Куда мы идём? – несколько раз спрашивал мальчик.
-Иди за мной, - холодно отвечал Баллири.
Отойдя немного от последних домов, молодые люди поднялись по тропинке на покрытый зелёной травой склон и сели у высокой межи.
-А теперь, Дэвид Рудольф, если ты рассчитываешь на мою помощь, говори только правду, - сказал Баллири.
Друд побледнел.
-Ведь тебя так зовут на самом деле? – строго спросил студент. – И не вздумай врать.
Друд глубоко вдохнул воздух и на одном дыхании прошептал, не глядя Мельхиору в глаза.
-Меня зовут Дэвид-Рудольф Эберт Шанталь.
-Значит, Рудольф не фамилия?
-Это моё второе имя.
-И ты не станешь отпираться, что сбежал из городской тюрьмы Кистоля?
-С чего вы взяли? – почти неслышно произнёс мальчик.
- Из газеты, мой друг, из газеты, - язвительно, но негромко прошипел студент. – Да я сразу понял, что здесь что-то нечисто, едва тебя увидел. На дворе разгар лета, а у тебя кожа бледная, словно ты просидел половину жизни в подвале. И в лесу ты спрятался, даже не разглядев толком, кто едет по дороге.
-Вы тоже там прятались, - сказал Друд, смелея.
-Это мне известно, - поморщился студент. – И ты намерен этим воспользоваться?
У Друда действительно мелькнула мысль пригрозить этим Мельхиору и тем самым заставить студента отпустить его. Однако, услышав прямой вопрос, он ощутил стыд.
-Отпустите меня, господин Баллири, - попросил он. – Клянусь вам, я вас не выдам.
Глаза Мельхиора были тёмными от гнева, а губы презрительно поджаты. Он шумно дышал, сдерживая себя.
-Нет, Дэвид – Рудольф, - наконец сказал студент, - теперь ты просто так не уйдёшь. Мне следовало бросить тебя по дороге, но ты своей слабостью вызвал во мне жалость. Теперь ты мне расскажешь о себе всю правду, а я решу, как с тобой поступить.
Друд был припёрт к стенке. Все его предосторожности скрыться под чужим именем потерпели крах и даже обернулись против него. Он решил попытаться рассказать правду.
-Я не всегда вам лгал, господин Баллири, - начал мальчик. – Я действительно с севера, но не вашей провинции, а из Мирлауда. Моего отца зовут Эберт, а мать – Кассандринэ. У отца есть шесть кораблей и контора в Дьюри-Гентоне на Галерейной улице. А у матушки есть имение в окрестностях Дьюри-Гентона – Клёны. Я учился в Лизсе, в школе, когда за мной приехал наш лесничий Подлер с письмом от отца, в котором содержалась просьба как можно быстрее вернуться домой. По дороге лесничий встретил на постоялом дворе своего дядюшку – капитана, который предложил нам доплыть до Дьюри – Гентона на его судне. И я согласился.
Воспоминание о начале всех его невзгод вызвало у Друда дрожь в голосе, но Баллири это нисколько не тронуло.
-Что же было дальше? – строго спросил он.
-Мы…мы напились там, на корабле. Подлер сошёл с него, а я остался. Там были ещё капитан Бертен и боцман Борд. Они говорили, что мой отец – не Эберт Шанталь, а бывший пират Дирк Терборх, который когда-то предал их, и теперь они хотят ему отомстить. Они обвиняли его во всяких грехах и утверждали, будто у него есть жена в Голландии. Капитан хотел продать меня в колониях, но перед этим решил зайти в Анистину за грузом. Только ничего у него не вышло. Я сам ничего не видел, потому что меня запихнули в трюм, но из разговоров слышал, что в Анистине у него хотели конфисковать корабль, и он еле ушёл. Потом начался шторм, и корабль разбился здесь, на побережье.
-В каком месте?
-Не знаю. Там были меловые скалы. Кроме меня выбросило одного матроса, но его убили какие-то люди с мешком, а меня не заметили.
-И что потом?
-Потом я пошёл вглубь земли, подальше от берега. В одной деревне крестьяне решили, что я украл курицу, но я не крал, клянусь Богом, и отвезли меня в Кистоль.
-Как же очутилась у тебя курица?
-На меня выскочил парень, за которым гнались крестьяне. Он сунул курицу мне, сам убежал, а меня схватили.
В рассказе о пребывании в тюрьме Мельхиора особенно заинтересовали сведения об офицере Морны. Он подробно расспросил о его внешности и поведении, а также обо всём, что офицер говорил.
-Богом прошу, - взмолился под конец Друд, - отпустите меня, господин Баллири! Я только хочу вернуться домой и узнать, что стало с моими родителями! Я никому не обмолвлюсь о вас ни единым словечком! Отпустите меня!
-И куда ты пойдёшь?
-Я наймусь на корабль в Ваноцце, а в другой, нейтральной стране, пересяду на корабль, идущий в Северные провинции.
-И на что ты будешь жить, добираясь до Ваноццы, и в самом городе?
-Я буду просить работу по дороге. Отпустите меня!
-Скажи-ка лучше, в какую церковь ходили вы с отцом в Дьюри-Гентоне?
-Мы ходили в собор, господин Баллири. В белый собор святой Инессы. Там ещё статуя святой Инессы из раскрашенного камня.
-А кто похоронен в соборе?
- Вы, наверно, имеете в виду саркофаг, на котором лежит рыцарь. У него ещё ноги опираются на льва. А вокруг стоят статуи плакальщиц. Мне отец его показывал.
-И как же его звали, этого рыцаря?
-Какой-то канцлер.
-Какой-то канцлер! Да это же могила канцлера Ристарда Шентона, который ценой своей жизни спас город!
-Может быть, - пробормотал Друд.
-Не может быть, а точно. А что за статуя стоит перед собором?
-Королю Шейкобу, - блеснул своими познаниями Друд. – Он сидит на коне.
-А чем знаменит король Шейкоб?
-Не знаю…
-Как же ты учился в школе?
-Но я ведь не могу помнить всё, чему учат в школе.
-Что значит: «Littera scripta manet»? – спросил студент.
-Это латынь.
-Ты её учил?
-Да так, учил.
-Почему же ты не можешь перевести?
-А зачем мне латынь? На ней всё равно никто не говорит.
-O tempora, o mores! – воскликнул студент. – А что же ты учил?
-Фехтование, верховую езду, музыку, - осмелел Друд, видя, что Мельхиор смягчился.
Некоторое время они сидели молча, после чего студент сказал:
- В детстве, до войны, я был один раз в Дьюри-Гентоне. Судя по твоему рассказу, ты тоже видел этот город. Я не знаю, верить тебе или нет. Однако я не могу тебя здесь оставить без помощи. Сейчас я пойду на ярмарку и куплю тебе кое-что из одежды. Мы отправимся в Ваноццу, а там посоветуемся с моим дядей о твоей дальнейшей судьбе. Пока меня не будет, спрячься в высокой траве и жди. Очень уж точно ты подходишь под описание в газете.
Мельхиор Баллири оставил Друда не без умысла. Он подумал, что если мальчик врёт, то пусть лучше убежит. Прожжённый воришка не пропадёт, оказавшись в большом селе. Однако по возвращении студент застал Друда на месте. Его тронуло, что лицо мальчика осветилось радостью. Он никогда не узнал, что за время его отсутствия Друд передумал о нём много чего. То ему казалось, что Мельхиор сдаст его властям, то представлялось, что студент сел на струг и отплыл в Ваноццу один. На смену этим мыслям приходили другие: а вдруг Баллири схвачен и сам оказался в беде?
Студент купил своему спутнику поношенный кафтан, старую, но чистую рубашку, штаны, чулки и растоптанные башмаки. Башмаки оказались чуть великоваты, но они запихнули в носы кусочки разорванного шейного платка.
-Хорошо бы тебя постричь, - сказал Баллири, критически осматривая, как сидят на Друде его покупки.
-Мне кажется, я похож на пугало, - сказал Друд.
Рукава кафтана доставали ему до кончиков пальцев, а сам он висел, как на вешалке.
-Уж очень вы разборчивы, господин Дэвид-Рудольф. Кстати, я не могу называть тебя этим именем.
-Вы можете называть меня Друд. Это сокращённое от Дэвид-Рудольф.
-Отлично, Друд. Теперь нам нужно войти с другого конца в Кривражки, так как с этого конца я мог кому-нибудь примелькаться. Затем зайдём к цирюльнику: лучше избавиться от твоих длинных волос, тем более что они местами свалялись. А потом мы пойдём в трактир и будем слушать, не отплывает ли кто обратно в Ваноццу. Остаётся ещё одна проблема: в качестве кого ты будешь сопровождать меня на струге?
-То есть как это, «в качестве кого»?
-Хозяин струга может поинтересоваться, кто мы, откуда едем. Что ты скажешь?
-Не знаю.
-Внешний вид твой не очень хорош. Придётся тебе выдавать себя за моего слугу.
-Я – дворянин, - вспыхнул Друд. – Я не стану прислуживать.
-Прислуживать тебя и не просят, тем более, что ты ничего не умеешь, - скептически сказал студент. – Кроме того, запомни: пока мы не выберемся из Кривражек и не доберёмся до Ваноццы, ты – беглый узник, который в любой момент может быть схвачен. Так что веди себя потише, а лучше вообще молчи, а то беды с твоим выговором не оберёшься.
Друд несколько сник и согласился, хотя не без некоторого внутреннего сопротивления, что Мельхиор прав.
Обойдя Кривражки с другой стороны, молодые люди вышли прямо к речной пристани. На площади перед ней шла оживлённая торговля. Ставни построенных полукругом лавок были гостеприимно распахнуты. Везде были расставлены пёстрые шатры и деревянные палатки, между которыми сновали, горланя, разносчики с лотками. Некоторые купцы стояли возле стругов, покачивавшихся на волнах у самого края пристани. Желающие могли взойти на них по мосткам и осмотреть товар.
Молодые люди вошли в цирюльню. Там сидела очередь из двух человек – ремесленника и разносчика. Ещё одного клиента, укутанного грязной белой тряпкой, брил хозяин.
-Страшные дела творятся на свете, - сказал ремесленник, продолжая ранее начатый разговор. – Разбойников развелось немыслимое количество.
-Потеплело, - отозвался разносчик. – Это зимой они уходят в города, а сейчас все хлынули обратно в леса.
-И ведь сколько народу хватают и осуждают за бродяжничество, а количество нищих всё растёт и растёт. Слыхали, Гай Станиен всё-таки сжёг поместье Борда де' Браси, - сказал ремесленник.
-Да что вы? – изумился цирюльник. – Когда же это?
-А вы не знали? – в свою очередь изумился ремесленник. – Уже неделю как. Запалил дом и хозяина в нем заколотил досками, чтоб не вышел Дочерей смотреть заставил, а потом сказал, чтобы шли на все четыре стороны.
-Вот тебе и арендатор! – присвистнул цирюльник.
-А за что же это он его так? – спросил Мельхиор.
-Гай Станиен много лет был арендатором у де' Браси и всегда платил исправно, - начал рассказ ремесленник, - но за последние два года не смог заплатить и трети того, что с него причиталось. Помещик терпел, а потом попросил освободить землю, так как нёс сильные убытки. Однако Станиен упирался, просил подождать. Между тем, взять его участок вызвался другой арендатор, известный тем, что всегда выплачивал причитающиеся с него деньги. Помещик снова попросил Станиена освободить участок, и тот опять отказался. Тогда вызвали солдат. Самого Гая не было дома, а его жена с детьми заложили вещами окна и двери. Солдаты хотели их выкурить и подожгли соломенную крышу. День был жаркий, солома занялась, а за ней и стены, ведь их делают их плетней, обмазанных глиной с навозом. Никто не успел спастись, все сгорели в доме. А Гай, как вернулся, ушёл в разбойники.
-Много их жгут, неплатёжеспособных арендаторов, - сказал разносчик. – Я как шёл сюда, так по дороге то и дело гарью пахло. А уж как в лесу один раз страху натерпелся! Шёл по дороге, слышу – шум! Я – в кусты, и недаром: вижу, скачет по дороге отряд солдат. Я подумал, что лучше уж идти лесом, безопаснее. Место там безлюдное.
-Разве солдаты могли быть опасны? – спросил Мельхиор.
- Сейчас всех нужно бояться, а особенно солдат – арнесийцев. Кто знает, о чём они думают? Вдруг схватят и повесят, как разбойника, а товар весь присвоят? - пояснил рассказчик и продолжил: - Шёл-шёл я подлеском, да и заблудился. Ночь спустилась – хоть глаз коли. И вдруг вижу – огонёк! Пошёл на огонёк, совсем уж решил людям, что его разожгли, объявиться. Через ветви уже и костёр мелькал, и тени человеческие, да тут они как затянут: «Зажигай костёр, Ноэми…» Я сразу смекнул, что это разбойники. Нет, думаю, лучше я с волками в лесу останусь, а то примут за лазутчика и повесят. Видно, хранил меня Господь, ушёл незамеченным, а под утро чудом к дороге вышел.
-Пренепременно нужно свечку местным святым поставить, - посоветовал цирюльник.
-И святому Эберту, покровителю путников, - добавил клиент, вставая из кресла и уступая его ремесленнику.
-Наступают, видно, последние времена, - не унимался разносчик. – Разбой кругом. Из тюрьмы в Кистоле, слышно, вор сбежал. Говорят, северянин. А я так думаю, что всё там было куплено.
Услышав о себе, Друд чуть не свалился со стула. Мельхиор, незаметно сжав его руку, спокойно сказал:
-Это дело властей. Нам, простым людям, лучше в них не соваться.
Когда подошла очередь Друда, студент заявил цирюльнику:
-Постриги, хозяин, моего слугу покороче. Взрослый парень, а ленится лишний раз водой глаза протереть, и гребнем по волосам провести. Только бы спать на службе.
-Да зачем же таких слуг держать? – удивился цирюльник. – Гнать их нужно в три шеи, вон сколько людей места себе найти не могут.
-Ленив-то он ленив, но как заставишь его сделать что-то, так на результат залюбуешься, - смягчил свою характеристику Баллири.
Друду его остриженная голова на тонкой шее, торчавшая из ворота кафтана, показалась жалкой и беззащитной. Он подумал, что теперь будет больше бросаться в глаза, о чём и сказал Мельхиору, как только они вышли.
-Я уже подумал над этим, - ответил студент. – Сейчас мы пойдём в трактир, и там во время ужина ты притворишься, будто у тебя болит зуб. Мы перевяжем тебе щёку. Когда я договорюсь с каким-нибудь владельцем струга, ты будешь изображать, что очень страдаешь, сидеть или лежать в сторонке, держась за щеку. По крайней мере, никто к тебе лезть не будет. А если кто что-либо спросит, молчи или мычи, словно от боли.
-Я буду выглядеть, как дурак! – возмутился Друд.
-Ты хочешь, как умный, вернуться в Кистоль? Делай, как я велю, иначе мы пропали. Не нравится мне этот разносчик. Что-то уж очень говорливый.
Подходя к дверям трактира, студент выдал мальчику платок и сказал:
-Сейчас закажу похлёбку. Ты съешь одну ложку, и хватайся за щёку, словно зуб прихватило. Лицо сделаешь пожалостнее, а потом сиди и молчи.
Друд сделал всё, как велено. Его так жёг стыд, что он готов был провалиться сквозь землю. Но даже это пошло ему на пользу, потому что сгорбленные плечи и унылое лицо, на котором отражались муки совести, придали «зубной боли» необычайную достоверность.
Молодым людям повезло. Услышав, как один купец жалуется на подагру, Мельхиор вмешался в разговор и дал несколько дельных советов. Узнав, что он врач, купец согласился довезти его с Друдом до Ваноццы на своём струге за половинную плату с условием, что Мельхиор даст ему несколько бесплатных рекомендаций.
Переночевав на постоялом дворе, рано утром молодые люди поднялись на борт и поплыли в Ваноццу.