Творчеству группы Pink Floyd посвящается

               
               
               

                ЭССЕ.

      ( ПО МОТИВАМ КОМПОЗИЦИИ ГРУППЫ «PINK FLOYD» -  «EHOES»)

       Тонкий высокий звук вдруг возник в абсолютной тишине, и где то в глубине спящего разума
сверкнула молния. Короткая вспышка на долю секунды озарила абсолютную пустоту. Прошли несколько мгновений, звук повторился, затем еще раз, и за ним, будто по команде, вступили низкие, рокочущие тона, протяжный комариный писк, звуки капающей воды, ненавязчивый перебор гитарных струн. Все происходящее было неожиданно и непонятно, и я не мог осознать, кто я, и откуда эта музыка. Я не могу сказать, стоял ли я, или лежал, сидел, или висел в воздухе. Были только звуки, мое сознание, и, вновь возникшая непроглядная тьма.
        Гитары играли, комариный писк, и рокот барабанов затерялся в их струнном звучании, возникший первым высокий звук изредка появлялся в общем оркестре слабым подобием былой силы. Мне вдруг стало необыкновенно тревожно. Мое непонятное положение наполнило меня размышлениями.
       Появились голоса, и, несомненно, они принадлежали людям. По-прежнему, царила тьма, существовали звуки, звуки и ничего больше. Спрятавшиеся во мраке, о чем-то говорили, казалось, мягко и ласково спорили между собой. Прошло очень мало времени, прежде чем я понял, что говорят обо мне. Я прислушался, и о, да – первый голос упрекал меня в моих недостатках и слабостях, второй – оправдывал и защищал. Второй просил проявить ко мне снисхождение, первый требовал платы по заслугам. В мое возбужденное сознание пришло неотвратимое понимание суда. Суда надо мной:
       - Был ли он честен? – Говорил тот, кто стал обвинителем. – Хотя бы перед самим собой?
       - Он пытался. Ты же знаешь их жизнь. Они – как овцы, бредущие неизвестно куда.
       - Разве у них нет поводыря?
       - В последнее время среди них появилось слишком много пастырей. Обманом и лжепророчествами они перепутали верные дороги, наполнили головы овец дурманом.
       - Не хочешь ли ты сказать, что он не виновен в том, что забыл о самом главном пастыре?
       - Да, он не виновен. Просто он закрутился в своих делах, его понесло течение, и он забыл о своем естестве.
       - Ладно, пусть ты прав. Тогда как же другие? Они претерпели муки и унижения, на их головы выпали испытания, какие ему и не снились, однако они  сумели отделить важные дела от несущественных, не предали истинные учения. Что ты скажешь по этому поводу?
       - Те, о ком ты сказал, совсем другие люди. Они верны клятве и обладают мудростью и знаниями.  Когда-то давно, в прошлых жизнях, они были так же слабы и пугливы духом, как и он сейчас. Им понадобилось время для перерождения, время, которого не было у него.
       - Хорошо сказано. И ты почти уговорил меня проявить снисхождение. Но, все же, он неприятен мне, и чтобы наши с тобой желания сошлись, я предлагаю устроить ему испытание.
       - Это хорошее предложение. От суда к суду ты становишься мудрее. Пусть будет испытание!   
        Что-то произошло, вспыхнул свет, и я увидел нескончаемые равнины из желтых трав, и небо, разделенное на две половины – серую, и свинцово мрачную. Нескончаемой вереницей тянулись в темную сторону столбы линий электропередач. Столбы были громадны, толстые провода провисали между ними.
        Кто-то схватил меня за руку и забросил в невесть откуда появившуюся повозку.
Впервые я увидел свои руки и ноги, рассматривая их так, будто никогда не видел раньше: я был маленький и жалкий как ребенок. Почему-то мне казалось, что у меня большие круглые глаза.
       Повозка тронулась. В страхе я обхватил голову крохотными ручками, и несмело глянул на тех, кто меня вез: они были отвратительны, у них были хвосты и рога, их тела покрывала шерсть, копыта на ногах и человеческие руки. Они шли впереди, и повозка сама двигалась вслед за ними.
       Над головой высились столбы, раскачивались провода. Мы двигались в сторону черно - серой мглы. Меня обуял ужас: боясь шевельнуться, сидел я на дне подпрыгивающей на кочках повозки, невероятные мысли застряли в моем сознании. В одном я был уверен – в том, что когда-то, почему-то умер, и то место, куда меня везут – расплата за какой-то грех. В глазах стояли слезы.
       Вначале, конвоиры изредка поглядывали на меня свиными глазками, затем принялись прыгать друг другу на спины, кусаться и визжать. Играя, они забыли обо мне. Не стесняясь, они испражнялись у всех на виду прямо себе под ноги, затем увлеклись настолько, что принялись предаваться содомскому греху. Они издавали невероятно безобразные звуки, и отвратительнейший смрад. С каждой минутой их дикая пляска ускорялась, и вскоре они, хохоча, бешено неслись по неровной равнине, и повозка, высоко подпрыгивая и треща, катилась за ними.
        На одной из кочек повозку тряхнуло так, что я вылетел из нее, и грохнулся наземь меж пучков желтой травы. Схватившись крохотными пальчиками за ее стебли, я вжался в землю, ища спасения и укрытия. Хохот и визг продолжился, громко скрипя и громыхая, повозка катилась вслед за своими хозяевами, и еще долго слышались их звериные вопли, пока не утихли совсем.
        Боясь быть замеченным, я открыл глаза и медленно поднялся на ноги, сердце мое бешено стучало от страха. Надо мной стояли тьма и вой ветра в проводах. Оказалось, что на то время, когда я выпал из повозки, мы уже достигли зоны черного мрака. Едва различимыми силуэтами виднелись нескончаемые столбы электропередач.
       Все так же в страхе обхватив голову руками, я пошел от опоры к опоре. Каждый мой шаг был невероятно тяжел и мучителен. Будто густой, осязаемый туман обволакивал меня плотной ватой. Иногда эта мгла была настолько вязкой, что я не видел своей руки. Покружив некоторое время по однообразной местности, я потерял из виду мои ориентиры – гудущие на ветру столбы. Отыскав один из них, увидел следующий, а затем еще и еще.
       Невероятная тоска охватила меня. Боль одиночества и страх превратили меня в крохотное существо, бродящее в унылых степях по ту сторону бытия. Волчьими голосами гудели на ветру провода. Сидящее на них огромное количество ворон, наполняло пространство неумолчным гамом. Зловещим карканьем. Мне было очень плохо.
       Появившись издалека, разбавив однообразие какофонии ветра и вороньего крика, в воздухе появились новые звуки. Вначале они напомнили мне пение ибиса, и капелька радости живительным бальзамом вылилась на мое измученное сердце. Две птицы подлетели ближе и закружились над моей головой. Вот тогда я понял, настолько ошибался на их счет.
        Они метались надо мной и вокруг меня, распускали и складывали дымчатые крылья. Их протяжные голоса ввергали душу в пучину жесточайшего отчаяния и безысходности, 
 словно призывая смириться и умереть. Опереться спиной о гигантский столб, сесть на ноги и сдаться. Я осознал, что это чьи-то души под птичьим обликом заманивают меня в царство самоубийц. Беспокойные души, с плачем и стонами, преследовали меня, приглашая стать таким же, как и они – бездомными и несчастными жителями желтых пустошей.
       Закрыв уши руками, открыв полные ужаса глаза, я шел под провисшими проводами, а призрачные птицы порхали вокруг меня, не отпуская ни на шаг, плетя хитроумные узоры из боли и отчаяния. Я был один, мне было страшно, я молил о помощи. Но вокруг были только унылые травы, плотный вороний крик и эти птицы-души. Везде две эти птицы, неприкаянные чьи-то души.
        Внезапно, в миг, когда сил моих уже не оставалось, где-то вдалеке появилась светлая точка, и вслед за нею знакомый мне высокий, тянущийся как мед, звук. Точка пульсировала, становясь больше, и ярче, и казалось, я слышал редкий звон колокольчиков. Вновь зазвучали гитары, зарокотали барабаны. Светлая точка вскоре стала золотым пятнышком, и оно в свою очередь, быстро превратилось в полное солнечного света, летящее над травами облако.
        И я увидел: большой отряд излучающих сияние всадников продвигался в мою сторону.Среди них были вооруженные женщины. Воины были огромны, их оружие, доспехи, и лошадиная сбруя были из золота. Из-под конских копыт вылетали звезды. Впереди, возглавляя сверкающее воинство, скакали двое – царь и царица. Сосредоточенные их лица были красивы и молоды, нечеловеческая мудрость горела в их устремленных вперед взорах.
       В последнем усилии воли я поднял руку и закричал. Рука едва шевельнулась, крик застрял в моем горле. Плача и умирая, прощался я с последней надеждой, в слезах смотря, как проплывают они чуть в стороне. Внезапно один из них отделился от товарищей, и направил тонконогого скакуна в мою сторону. Он приблизился очень близко, и я увидел на его лице улыбку. Я протянул к нему пятерню, всадник, не слезая с седла, подхватил меня  сильной рукой и посадил на круп за своей спиной.
       Мы летели над землей, золотые бубенцы на конской сбруе изливали оживляющие меня токи, мягко шелестела золотая кольчуга моего спасителе. Мне было необыкновенно тепло и хорошо, измученные мои сердце и душа ликовали. Мне казалось, что нечто подобное я уже когда-то испытывал – очень давно, в другой жизни, в моем детстве,когда мой отец брал меня на свои сильные руки.               
        Маленький и уставший, сидел я за широкой спиной, и слушал его рассказ о том, что они  - Воины Солнца, и призваны патрулировать эти чуждые светлой душе равнины. Я узнал, что вскоре, после того, как мы преодолеем небольшое расстояние, появятся земли их родины. Залитые солнечным светом, запахом цветущих нарциссов и пением жаворонков, радостные степи. Ласково и убаюкивающее, золотые воины нараспев говорили, что вскоре и я стану одним из них, и буду жить две тысячи и триста двадцать один год, неся службу в их славном войске...
        Быстрые лошадиные ноги не касались земли, впереди зарождалась яркая полоска голубого неба, сзади доносился вой ветра в проводах, вороний гвалт, и тоскливые крики двух птиц-душ, вечно ищущих нового скитальца, заблудившегося между мирами и измерениями. 

      
               
                КОНЕЦ.