Анатолий Максимов. ТАК БЫЛО... 82. Книга вторая. Франция–Россия
Конгресс соотечественников (2)
Программой Конгресса предусматривались «круглые столы» с докладами на разные темы и с последующими дискуссиями. «Круглый стол» политического характера или идеологического профиля не был предусмотрен. Почему?
Если меня, идеологического оппонента существующему в этой стране режиму, пригласили на встречу с моими соотечественниками, то не ради того, чтобы «разбирать былины о богатырях», а чтобы иметь возможность «поговорить по душам», понять, как люди жили на протяжении 70-ти лет! Выяснить, наконец, «кто есть кто» и каковым будет наше общее будущее! В рамках Конгресса такое мероприятие не предусматривалось, зато в частном порядке такие встречи и разговоры происходили.
Павел Васильевич, председатель нашего «религиозного круглого стола», сказал пару приветственных слов, назвал тему сегодняшнего доклада и попросил гостей представиться. Когда подошла моя очередь, я указал дату и место моего рождения, сказал, что мои родители родом из Мариуполя, кратко рассказал о моем жизненном пути и закончил следующими словами: «У меня, как и у многих из моих коллег-эмигрантов, есть опыт жизни и работы в западных странах; если я могу быть полезным моим соотечественникам в этом плане, я в их распоряжении».
Доклад был посвящен древней и средневековой иконописи. Должен признаться, что я его «прослушал»: мои мысли оказались «несозвучными» с темами «круглых столов».
На следующий день ко мне подошла Нина Сергеевна, похвалила меня за мой русский язык (что мне было приятно слышать!) и рассказала о намерении «Культурного центра», которым она руководит, создать международную школу теоретического и практического изучения русского языка, русской письменности, русской культуры и уточнила: «Мы уже наладили связь с американским университетом».
Из дальнейшего разговора выяснилось, что Нина Сергеевна хотела бы установить связь с преподавателями русского языка во французских учебных заведениях с целью устраивать здесь, в России, двух-трехнедельные квалификационные курсы русского языка. В этом плане я оказался не на высоте ее надежд. И посоветовал обратиться по государственному каналу в Министерство просвещения Франции.
Было ли это сделано или нет, не знаю. Примерно через год Нина Сергеевна мне сообщила, что у Культурного центра нет средств для существования, что будущее скомпрометировано и что «центр дышит на ладан».
– Положение, действительно, безвыходное? – спросил я.
– Да, кроме…
Оказалось, что существует детский приют для сирот и обездоленных и что можно было бы организовать на Западе сбор детских вещей для этого приюта, затем эти вещи продать, а вырученные деньги передать в культурный центр.
Как просто решаются «жизненные» вопросы центра за счет сирот и обездоленных!
С тех пор я потерял след этой милой, высокообразованной женщины. С подобной идеей «помощи приюту» ко мне обратился профессор-академик, утверждая, что «у нас это принято». Принято так или нет – не знаю и спорить не буду. Но, по моим западным понятиям, то, что делается для детского приюта, принадлежит только детям и никому иному! Виноваты ли эти люди в том, что они родились и выросли в стране, где понятия о морали трактуются особо?
Защитники Белого Дома принимают все возможные меры для того, чтобы не дать «Альфе» проникнуть внутрь здания.
Роковая ночь! Стрелка часов перешла за полночь – наступило 22 августа. На дверях зала, в котором шло заседание, висит щит: «Штаб обороны». Генерал-полковник Кобец делает краткое сообщение о дислокации воинских подразделений…
Выступает Г.Бурбулис…Говорит его сосед справа…Говорят другие…
Кто-то спросил: «Будем стрелять, если нападут»?
Кто-то ответил: «Если они будут, то будем и мы».
Кто-то выкрикнул: «Кто может мне дать гарантию, что они не будут стрелять в меня»? И сам же ответил: «Поэтому я буду стрелять»!
Кто-то говорит: «Боязнь не порок. Если кто-либо из нас чувствует, что он не справится с задачей, что сдадут нервы, пусть скажет об этом прямо, и мы поставим на его место кого-нибудь другого; в такой откровенности нет ни стыда, ни позора. Лучше говорить прямо, чем умалчивать и «создавать отдушину» для атакующих».
В соседней комнате идет осмотр противогазов…
Вокруг Белого Дома нет такого напряжения, как внутри: несмотря на дождь, люди сидят у костров, кто-то играет на гитаре, кто-то поет, а кто-то дожевывает принесенный доброй душой бутерброд…
Пять часов утра, 22 августа. Атаки не было!
Судьба путчистов определилась. Некоторые из них предпочли пустить пулю в рот, а остальные были арестованы. Борис Николаевич слез с танка. Трехцветный флаг развился над Кремлем. Михаил Сергеевич вернулся из Крыма. Прямая угроза беспорядка и кровопролития позади… Людей, внезапно приблизившихся к власти, охватила какая-то особенная лихорадка деятельности: проекты, проекты, проекты…
Самые невероятные по замыслу и по объему. В такой атмосфере начались разговоры с Михаилом Никитичем Толстым о дальнейшей судьбе соотечественников, живущих за границей. Об установлении «прочных уз» с родиной…
Основное сводилось к проекту создания некоего культурного центра «Наш дом», который мог бы быть организатором культурных российских мероприятий (как, например, спектаклей балета или выступлений хора, или художественной выставки и пр.) на местах. Говорилось о небольшом особняке, о персонале, о том, что МИД выделит соответствующие средства на обустройство и на содержание такого дома; говорилось также и о том, что его внутренний уклад и его деятельность будут решаться на месте, вне надзора МИДа. Привлекли к работе юристов, чтобы составить черновик текста внутреннего устава…
Попутно нас принял Борис Николаевич в зале Белого Дома. Он сказал несколько приветственных слов и высказал пожелание увидеть нас среди будущих восстановителей разрушенного Отечества. Значит – мы больше не апатриды?!
Незадолго до закрытия Конгресса нам был передан «черновик» внутреннего устава «Нашего дома», в котором мы не нашли никакого отражения того, о чем так долго и страстно говорили. Идея этого «черновика» заключалась в том, что «Наш дом» будет получать инструкции и распоряжения непосредственно от МИДа, а средства на его обустройство и на его содержание должны быть выделены нами!
– Так это ж не то, о чем мы договаривались! – запротестовали мы.
– Теперь это так, видимо, вы нас недопоняли!
Было ясно, что после такого ответа нам нечего было продолжать ломиться в «Наш дом»: ключик был не в наших руках.
Тут невольно возник вопрос: неужели проведение «Конгресса соотечественников» сводилось к тому, чтобы перекачать доллары из кармана глупых эмигрантов в карманы строптивых организаторов?! Трудно допустить, что суть конгресса заключалась только в этом! Еще труднее согласиться с мыслью, что русские люди способны на такой шаг по отношению к таким же, как и они, но эмигрантам! Я поделился моими мыслями с коллегой из США, который мне ответил, что я невменяемо наивен: «никаких русских людей в этой стране нет, есть только советские»!
Позже мне говорили, что в 1992 году состоялся второй Конгресс (кажется в С.-Петербурге) и в 1993-ем третий – в Кирове (Вятка). Инициатором этого, третьего, конгресса была Лига «Российское Отечество», во главе которой был Ю.Воронин, заместитель Председателя Верховного Совета Российской Федерации. На третьем конгрессе организационный взнос для участников встречи был установлен в 800 американских долларов!
Почти каждый вечер, по инициативе деловых людей (бизнесменов), устраивались «приемы». Цель таких приемов заключалась в том, чтобы довести до внимания иностранных предпринимателей или будущих иностранных инвесторов информацию о потенциальных возможностях российского рынка – как в области экспорта, так и в области импорта. Меня тщетно пытались убедить в том, что теперь установился настоящий демократический строй, как в западных странах!
Мои объяснения, что замена одного руководителя страны другим, с тем же партийным профилем, еще не есть доказательство смены режима. «Да, – сказал я, – над страной развился трехцветный флаг, заговорили о демократии, о рыночной системе и прочих атрибутах, которые не существовали прежде, но пятиконечные звезды в Кремле, памятники «бывшим» свидетельствуют о том, что основа, сущность государственной системы остались такими же, какими они были до путча!
– Если произошли такие глубокие перемены в стране, как вы говорите, – настаивал я, – хотелось бы знать, куда делись прежние коммунисты?
Мне говорили, что я «глубоко» ошибаюсь: «Вы увидите, как у нас все быстро переменится»!
Как правило, российские бизнесмены имели, мягко говоря, смутные понятия о том, что представляет собой западный рынок, на чем он покоится, каковы его правила игры, каковы законы конкуренции и т.д. и т.п. Общее впечатление от этих приемов сводилось к следующему: «Раз Советского Союза больше нет, то Запад обязан нам помочь выйти из создавшегося положения»!
Вольдемар Сергеевич, кандидат экономических наук, с которым я уже встречался несколько раз «за чашкой кофе», пригласил меня на очередной «прием» деловых людей. Он представил меня как большого специалиста по вопросам международной торговли, готового помочь наладить торговые связи с западными странами.
– Слово предоставляется Анатолию Федоровичу, с которым я неоднократно беседовал на интересующие нас сегодня темы. Слово за вами, – заключил Вольдемар Сергеевич, обращаясь ко мне.
Неожиданно я вспомнил совет моего знакомого: «Прежде чем выступить перед аудиторией, надо привлечь ее внимание»! Я оглянулся, потом посмотрел на Вольдемара Сергеевича и спросил: «где оно? В салоне раздался смех!
– Бывает два вида докладов, – начал я. – Первый – это чтение напечатанного текста. В таком случае, докладчик не поднимает головы от текста, пока не произнесет последнего слова. Второй вид доклада – это то, чем займемся мы: без текста и не опуская головы.
– Итак, – продолжил я, – вам хотелось бы знать, правильно ли я понял ваш вопрос относительно экспорта товаров в западные страны. Начнем с того, что жизнь в западных странах текла вне зависимости от того, что производилось в Советском Союзе. Объем и качество западного рынка можно определить на основании издаваемых в изобилии каталогов. Следующим этапом является изучение рынка в интересующей вас области. Например, если вы хотите продавать эмалированные чаны для тяжелой химической промышленности, то этот рынок не похож на тот, который интересуется малогабаритными воздушными компрессорами. Это всем ясно.
Наилучшим справочником для импортированного товара является годичный отчет таможенного ведомства. Если же вас интересует рыночное качество товара, то эти сведения находятся в фирменных каталогах.
Обращаю ваше внимание на то, что, в настоящий момент, между западными странами и Советским Союзом нет однородных таможенных и торговых правил. Поэтому я не уверен в том, что твердая коммерческая связь сможет возникнуть спонтанно – для этого понадобится некоторое время!
Следующим этапом является изучение структуры рынка: кто является поставщиком данного оборудования, есть ли режим лицензий и какой?
Располагая всеми необходимыми данными и зная правила игры, можно определить размер инвестиции, с учетом времени и персонала, для успешного выполнения задуманного плана. Добавлю, что экспорт можно реализовать собственными силами или же через посредников.
– Это все, что я могу вам сказать на данном этапе. Благодарю вас за внимание.
Вольдемар Сергеевич поблагодарил меня, сказав, что я внес ценный вклад в понимание западного рынка, и мы разошлись, как оказалось, навсегда. Ответил ли я на не сформулированные вопросы или нет – не знаю. Но знаю, что Вольдемара Сергеевича французский рынок никак не интересовал: он являлся владельцем крупного завода, который он разбил на цехи, продажа которых ему приносила «кое-что», что подтверждает его научную степень кандидата экономических наук!
Параллельно с «круглыми столами» оргкомитет Конгресса устраивал информационные собрания, на которых можно было задавать вопросы председателю собрания. На одном из таких собраний произошел курьезный случай. Один из моих коллег из Сан-Франциско поднял вопрос о собственности, а именно: «Когда Россия вернет наследникам, как это происходит в Польше, конфискованное революцией имущество?»
Слово для ответа было предоставлено одному из лидеров демократического движения того времени.
– О какой собственности вы говорите? – спросил он. – О частной или личной?
– О собственности вообще – о той, какая была у моих родителей.
– Понятно. Если возврат имущества, о котором вы говорите, выгоден для государства, то оно его отдаст или бывшему хозяину, или наследнику. Если же это для него невыгодно, то оно останется в государственной казне!..
Что можно сказать по поводу такой логики? Видимо, недостаточно называть себя демократом только что зарегистрированного (формально) «демократического» движения, им нужно еще и быть!
Я провел две недели на «Конгрессе соотечественников». Покидая Москву, я увозил чувство гнетущей неудовлетворенности, ощущение чего-то несостоявшегося, пока не понял, что источником этого чувства был я сам! Собираясь на конгресс, я предполагал, что Россия раскроет объятья и примет меня, эмигранта-апатрида, в свое лоно. Но этого не произошло. Почему?
Тут я понял, что мое желание было романтической, сентиментальной утопией, что реальность – вещь суровая! Я был эмигрантом-апатридом только для самого себя, а не для тех, кого я называл соотечественниками. Для них я был иностранцем, говорящим по-русски!
Обстоятельства моего пребывания на «Конгрессе соотечественников» сложились так, что я оказался непосредственным свидетелем исключительных политических событий, реальные последствия которых выявятся, может быть, не раньше полувека! Не буду вдаваться в подробности того, что и как произошло – об этом уже много написано. Но некоторые отдельные эпизоды врезались в память. Например, поведение Б.Н.Ельцина в первые дни путча, когда он требовал немедленного возвращения Президента, о котором мало что было известно в тот момент. Или грубость в обращении с М.С.Горбачевым: «Читай, читай что написано»!
Это – перед всей страной! Рядом с Б.Н.Ельциным все ж таки был первый демократически избранный Президент страны, а не мальчишка, пойманный на краже яблока! Грубость остается грубостью, на каком бы уровне она не проявлялась, и для меня она не приемлема.
И, наконец, появление М.С.Горбачева на экране телевизора, заявляющего: «…Учитывая создавшиеся условия, я не могу оставаться на посту Президента…»
На столе, перед М.С.Горбачевым, стоит большая пепельница и, рядом с ней, большая коробка спичек. В руке – партийный билет. Неуклюжим, скованным движением руки он чиркнул спичку – она не загорелась. Чиркнул вторую, поднес к пламени партийный билет…
Мне было больно смотреть на бессилие человека, попытавшегося вывести свое отечество из идеологического тупика без единой человеческой жертвы, которого с грубостью лишили президентского поста и отдали на «растерзание» толпе!
О Михаиле Сергеевиче написано много, очень много. Пишут, в основном, бывшие политические, экономические и прочие советники. Искать в этой писанине правдивые исторические данные еще рановато. Зато она приносит неплохой доход, особенно, если содержит недоброжелательную критику или «прозрачные» намеки-обвинения в несодеянных им грехах! Но редко кто пытался (особенно в первое время) объяснить суть того, что было задумано и запланировано М.Горбачевым.
Журналисты оставили без внимания тот факт, что экономическая разруха – вовсе не дело рук М.Горбачева, а его предшественников. Одним словом, они не поддержали М.Горбачева, а вудь могли оказать ему большую помощь, осветив реальное положение в стране! (Несколько лет тому назад я прочитал информацию о том, что в свое время журналисты во время встречи с Горбачевым требовали «неприкосновенной» государственной зарплаты и гарантии полной политической свободы слова!)
Вспомним первое мая 1990 года. Красная площадь. Это не обычный парад Красной армии, а шествие толпы перед М.Горбачевым. Толпа проходит и освистывает главу страны. М.Горбачев спускается с трибуны и уходит до окончания «парада». Он обижен толпой. А кто дал право толпе освистать главу страны?
Я не ищу оправданий – я ищу объяснения тому, что произошло и по какой причине.
Обо всем этом историки, конечно, еще напишут и непременно подчеркнут тот факт, что Михаил Сергеевич совершил «планетарный переворот» во всей коммунистической системе, отметят мировое значение этого факта и напомнят, что страну он не грабил, как это сделали и продолжают делать некоторые другие...
Конституция обязывает Президента заботиться о целостности территории страны в ее географических границах. Несмотря на это, «рождение» СНГ с установлением новых «урезанных» границ нисколько не смутило Б.Ельцина. Невольно напрашиваются вопросы: читал ли Б.Ельцин или кто-нибудь из его окружения Конституцию? Знают ли эти «рвачи-политики» что делал Иван Калита? И, наконец, неужели ни у кого не хватило ума или храбрости остановить процесс растаскивания страны по кусочкам?
Надеюсь, что придет время, когда до сознания страны дойдет, что РФ – не Россия, что «сожительство» красного знамени и двуглавого орла не совместимо, как не совместимо сожительство красной звезды и трехцветного флага. Но пока эти вопиющие несуразности, к сожалению, никого не тревожат – даже президента страны!
Не свидетельствует ли это об отсутствии соответствующей государственной культуры?
А у российских императоров она была!..
Во время моего пребывания в Москве я заметил, что произошла, в политическом плане, почти незаметная, но очень важная, на мой взгляд, качественная перемена. «Что-то» сдвинулось, ушло и больше ему не возвратиться, по крайней мере, в той форме, в которой это «что-то» существовало до сих пор. На его месте образовалась идеологическая пустота, которую, рано или поздно, надо будет чем-то заполнить, заменить. Но чем?
С бизнесменами, с политическими деятелями или научными сотрудниками университетов и институтов я находил общий язык, но только в беседе один на один, с глазу на глаз и при условии не «заглядывать вглубь того, что было».
Было очевидно, что «система» сделала свое дело: своим «материализмом без отдушины» она сломала жизнь людей до предела, оторвала страну от общепринятых моральных стандартов жизни. Теперь придется вносить коррективы во все области человеческого бытия! Кто их внесет? Сколько поколений уйдет на коррективы?
Я, конечно, не доживу до тех пор, когда «все станет на место».
Беда только в том, что время не терпит – оно бежит и бежит!..