Жизнь продолжается.
«Когда хаос достигает предела, приходит порядок. Таков закон неба», говорил великий предводитель тайпинского восстания Хун Сюцюань.
- И что? С тобой такое часто бывает? – грозно спросил Макс. – Предупреждать надо!
- Да я и сам не знаю, что со мной произошло. В такие моменты весь мой здравый смысл – щёлк! – и вырубается, словно у него перегорают предохранители.
В этот же день, вечером Макс уехал. Перед тем как он сел в электричку я хотел его поцеловать, но он отстранился.
- Ты всё ещё думаешь, что любишь меня?
Я промолчал. Сам не знаю почему.
- Когда отойдёшь от шока, - позвони. – Серьёзно сказал Макс. Сел в вагон и даже не оглянулся.
Я же долго провожал его электричку глазами. Смотря ей в след, я чувствовал, как нечто, ни на что не похожее и страшно сильное, зарождается в моей душе. Пускает в ней корни, уверенно разрастается. Запертое в грудной клетке горячее сердце сжималось и расширялось независимо от моей воли. Сжималось и расширялось. Успокаивало лишь одно – через неделю мы снова встретимся.
С вокзала в этот день я ушёл почти под утро. Сидел в зале ожидания и пил. Выходил на пирон, курил, смотрел на снег и провожал взглядом товарные составы.
Я стоял и думал. Столько людей живёт в этом мире. Каждый из нас что-то жадно ищет в другом человеке. И всё равно мы остаёмся такими же бесконечно далёкими, оторванными друг от друга.
Почему мы все должны быть такими одинокими?
Почему это необходимо – быть такими одинокими?
Почему так должно быть? Ради чего? Может наша планета вращается, благодаря людскому одиночеству?
Я отчётливо понимал, что со мной происходил какой-то необратимый процесс. Может быть, я просто взрослел? Сколько себя не разглядывал, сомнений нет – это я! И всё же чувствовал, что-то изменилось. Я не такой, как всегда.
А каким я был «всегда»? Не могу толком вспомнить.
Наверное, что бы со мной не происходило – через всё это я становился самим собой.
Во рту какой-то ком, я протолкнул его внутрь остатками слюны, и собрался домой.
На следующий день я признался Юле, что люблю другого человека.
- Да, ладно, Сашка. Кого ты там мог найти? – совершенно без малейшей нотки удивления в голосе произнесла Юля.
- Я не могу тебе об этом сказать.
- И что, у вас это серьёзно?
- Я не знаю.
- И ты из-за этого собираешься меня бросить?
- Юль, мы не виделись с тобой почти месяц. Тебе совершенно не интересно, что со мной происходило? – уже начал беситься я.
- Может нам стоит просто начать жить вместе?
- Я не просто полюбил другого человека! – взорвался я. – Я тебя не люблю – пойми ты, наконец!
- Я тебя не понимаю…- уже растерянно произнесла она. – Это что, - конец!
- Ага.
- Ну подожди, Сашенька, подожди…- Она кинулась мне на шею, стала обнимать, целовать. И всё ещё не понимая улыбаясь, смотрела мне в глаза. – Сашенька, миленький мой, мы так давно вместе. Я ведь люблю тебя, правда. А изменил, - так я прощаю тебя. Только не бросай меня. Не бросай…
- Эх, Юлька, ну не изменял я тебе! Я просто понял, что не люблю я тебя! НЕ ЛЮБЛЮ! Я не могу так больше, не хочу! Может и раньше всё это надо было сказать, да просто повода не было. Банальность, конечно, но не в тебе дело-то. Ты хорошая, правда – хорошая. Но я тебя уже давно не люблю.
Юля закрыла лицо руками и стала тихо плакать. Не истерики, не надрывности. Ничего. Просто легла на кровать, повернулась к стене и стала плакать.
Мне не хотелось её успокаивать. Хотя на сердце с каждым её новым всхлипом становилось всё больнее и больнее. Я вышел из комнаты, попросил родителей её не беспокоить и решил прогуляться до киоска.
Сам не знаю, сколько прошло времени. В такие жизненные моменты время не поддается критериям. Выкурил пол пачки, выпил литра два пива и хотел уже набрать номер Макса, но что-то меня остановило.
Вернувшись, я застал Юлю спящей на своей кровати так же повернувшись к стене.
Я сидел рядом и не мог ни о чём думать, я просто смотрел, не отрываясь, будто какое-то статистическое кино, в стиле Энди Вэркхала. Смотрел на её тело, погребённое в ночном безмолвии, на её одежду, пытаясь уловить каждое незаметное движение за закрытыми веками, и ждал. Наверное, со стороны это выглядит, как картина художника импрессиониста: Тёмная Комната, Спящая Нелюбимая, Парень Без Будущегои и один Глобальный Сон без границ.
Я не могу сказать, что совсем её не любил. Были моменты, когда только она была моей опорой и поддержкой в сложных ситуациях. Она была хорошим другом, но душевной близости, которой мне так не доставало у нас так и не возникло.
Как же всё-таки это важно, - чтобы тебя понимали! Это не передать никакими словами, это можно только почувствовать.
А вот она действительно меня любит. Любит не взирая ни на что. Измену – простит, непонимание, - да к чёрту его. Да уж, - такая любовь, наверное, много стоит.
Наверное…
Девушка открыла глаза. Проснувшись, она ещё секунд десять адаптировалась в реальности от долгого сна. Потом оглядела комнату, и её взгляд наконец-то остановился на мне. Она лишь на секунду подняла голову и смущённо улыбнулась. Очень слабо – будто и не улыбнулась, а просто воздух в комнате слегка дрогнул. Она закрыла глаза и сцепила пальцы перед лицом. Затем открыла глаза и огляделась. Кроме нас, в комнате никого.
Я помог ей встать и найти туфли, потом показал на ванную, а сам отправился на кухню готовить кофе. Ни слова не произнеся, она, привела себя в порядок и набрела впотьмах на кухню. Я поставил перед ней большую чашку с горячим кофе, и она жадно сделала большой глоток.
Она неторопливо оделась, заделала волосы и, закрыв лицо руками, присела на край кровати. Юля долго сидела в той же позе. Можно было подумать, что она заснула. Я протянул руку и коснулся её плеча. Девушка повернулась, скользнула взглядом по моему лицу и уставилась на часы. Её взгляд был пустым, как у рыбы – без желания проникнуть куда-либо. Она задумалась. И думала довольно долго. Глаза её оживали всё больше – и, наконец, в них затеплилась мысль. Так, забывшись, человек уходит куда-нибудь, но на полпути вспоминает о чём-то и поворачивает обратно.
- Пожалуй, мне пора, - тихо произнесла она.
Продолжение следует...