На фото слева направо: Я (сварщик), Павел Белов (слесарь), Наиль Мавлютов (сварщик), Иван Домбровский (геодезист). Ямбург. Июнь 1986 года. (К главе 61).
Глава 61
Я по-прежнему работал в ПСО-35. Вторая вахта мне показалась намного легче первой. Во-первых, душа моя плясала от радости: кроме симпатичного шустрого сынка, у меня теперь есть замечательная дочка, и скоро мы своих детишек повезём к бабушкам, которым, я в этом не сомневался, не терпелось посмотреть на них, и в первую очередь на внучку-россияночку*. Во-вторых, наступила весна. А весна, как говорится, и в тундре весна. Всё кругом таяло, сильных и сдирающих кожу ветров уже не было.
На Обской губе и на речке Нюдя Монгота Епоко, где стояла наша брандвахта, лёд набух до предела, сверху на нём стояла вода. В один из дней, 1-го или 2-го июня, мы увидели вдали два больших ледокола, медленно продвигавшихся во льдах губы. Напротив устья реки они приостановились, долго стояли, наконец, один из кораблей начал делать манёвры, издалека кажущиеся еле заметными. Все работы мы производили на берегу, поэтому постоянно могли наблюдать за тем, что происходило в этих, оторванных от цивилизации, просторах. Причал строился в районе Нижнего посёлка, а были ещё и так называемая Барановка, где находились магазин и почта, и Верхний.
Тот ледокол, который стал шевелиться, постепенно начал приближаться ко входу в устье Нюди... Я первый раз в жизни вблизи увидел огромный морской корабль. На борту название: «Капитан Евдокимов». Он медленно, ломая усыпанный разными кучам мусора лёд, продвинулся по реке метров на сто, потом остановился и я услышал, как из корабельного громкоговорителя донеслось: «Просьба коменданту брандвахты подняться на борт ледокола!» Наш комендант (имя его я забыл, за глаза его называли Шнырём) в сапогах-болотниках по льду побрёл к судну, откуда ему спустили трап.
О чём они там беседовали, я не знаю, но вскоре Шнырь сошёл с корабля, с полчаса находился на брандвахте и вновь направился к судну, неся что-то увесистое в сумке. С ледокола он сошёл без сумки. Что уж он в ней нёс, известно только ему, но не исключено, что что-то вроде взятки за те беспорядки, что явно виднелись на льду в районе зимней стоянки нашего жилища (кто-то из рабочих сделал предположение, что в сумке, отправленной на ледокол, находились приготовленные загодя дефицитные в этих местах коньяк и водка). Немного после этого постояв, ледокол утюгом продвинулся метров на сто вперёд, потом задним ходом, подминая льдины, поплыл к своему собрату. Лёд, как мне показалось, только и ждал прихода судна — зашевелился, зашуршал. Наконец, мягко качнулась на воде и наша брандвахта.
В обеденный перерыв я вышел на борт брандвахты и увидел у её стенки среди льдин мутную воду, покрытую тонкой мазутной плёнкой, и всплывших, вяло шевелящих хвостами, небольших рыбёшек, похожих на плотву или пескарей. Вскоре посмотреть на это явление вышли и другие рабочие. Вот тут я и услышал название рыбёшек — ряпушка. После в справочниках я вычитал, что ряпушек в природе всего два вида: балтийская и сибирская. Значит, под бортом брандвахты находилась сибирская ряпушка, или по-научному — зельдь. Не сельдь, а именно так, с первой буквой «з».
Об экологии тогда разговоры почти не велись. Ни по телевизору не говорили на эту тему, ни в газетах не печатали. Я нередко становился невольным свидетелем, когда нерадивые водители втихую выливали отработанное автомобильное масло прямо на землю. Когда я это замечал, всегда пытался их усовестить, невозможно ведь нормальному человеку спокойно смотреть на бесчеловечное отношение к природе, к земле. Но все они говорили примерно одни и те же слова: «Тебе что, больше всех надо?» Я понял: тупоголовых усовестить трудно. Кто-то из классиков сказал: «Подлецы — они счастливы, их совесть не мучает». Это точно...
На Ямбурге тоже приходилось видеть буквально варварское отношение к окружающей среде. Приведу лишь один пример. Технология строительства причала на Ямбурге (в районе вечной мерзлоты) предполагалась такая, что кроме шпунта по-над строящейся причальной стенкой на расстоянии друг от друга метра через полтора забивались ещё как сваи — 10-ти метровые трубы, диаметром 219 миллиметров, заострённые и заглушенные внизу. Предварительно на месте забивки трубы производилось подбуривание закоченевшего грунта (вечной мерзлоты), а иначе туда едва ли что можно вогнать. В трубы впоследствии заливался керосин или солярка.
Назначение труб таково: зимой, при низких температурах, солярка в верхней части трубы настывала и начинала перемещаться вниз, а снизу более тёплая жидкость поднималась соответственно вверх и тут же, охладившись, вновь несла минусовую температуру вглубь. Постепенно вокруг трубы замерзала и вода, и, самое главное, успевший оттаять за лето грунт. Но в своей основе — от труб грунт за зиму промерзал до такой степени, что никакое лето не могло его полностью растопить. Летом керосин в трубах не циркулировал (кто в школе хорошо учился, тот знает почему).
Так вот, когда трубы забили в грунт, их начали заправлять соляркой. Тут я и заметил, что, выполняя эту операцию, слесарь вроде и следил за наполняемостью труб, но некоторое количество ядовитой жидкости постоянно проливалось мимо, прямо на лёд, оставляя жёлтое, как после мочи, пятно. Под впечатлением всего увиденного, я написал небольшое стихотворение о беззащитной милой речушке, в устье которого стоит Ямбург. Когда я однажды своё сочинение принёс на заседание литературного кружка, которым руководил ныне покойный Альфред Генрихович Гольд, оно ему понравилось, и было рекомендовано для публикации**.
Нюдя Монгота Епоко
Там, где ерник невысокий —
Признак северных широт, —
Нюдя Монгота Епоко,
Начиная путь с истока,
Вьётся тихо средь болот.
Нюдя Монгота Епоко...
Имя речки — звон струны.
Как напев эпох далёких,
Звуки тундры синеокой
В наши дни принесены.
Здесь олень бродил с рассветом —
Вверх ветвистые рога,
Здесь ему приют был летом,
Где пылали ярким цветом
Заполярные луга.
...А в газетах — жирным — строки:
«Ямбург», «газ» и «покорён»...
Нюдя Монгота Епоко,
Обошлись с тобой жестоко —
Топь и грязь, да гнуса звон...
*****
В отпуск, как и планировали, мы вылетели 17 июня (рейс Надым-Тюмень). На руках у нас находилась маленькая кроха Лёлечка, а рядом вышагивал, помогая тащить вещи, Игорёк. Из Тюмени до Павлодара на этот раз ехали поездом через станцию Кулунда, что в Алтайском крае. Доехали быстро, без приключений. В Кулунду прибыли ночью, на наше счастье поезд на Павлодар шёл часа через три. Ранним утром уже были в Павлодаре, а ещё через два часа — в Ермаке. Лёля в дороге вела себя как примерная девочка: не капризничала, не плакала, пелёночки старалась не марать. Мы с Любой не переставали удивляться своему необычному ребёнку — такая маленькая, а глаза умные-умные, и поведение, как у взросленькой. Позже, когда она уже стала брать в руки игрушки, заметили, что берёт их преимущественно левой ручкой. Левша. У Масловых в родне левшей не было, а вот родная тёща тоже левша, и сын её Славик любит работать левой рукой. Но это к слову.
В отпуске на этот раз остановились не у моей мамы, а у тёщи в её однокомнатной квартире. Основная причина — ребёночка надо ежедневно купать и стирать накопившиеся пелёнки, в городской квартире в этом плане проблем меньше — и холодная, и горячая вода подавались бесперебойно. Да и жили баба Люба от бабы Брони недалеко — на расстоянии чуть более полукилометра. На день мы шли «на природу» к моей маме. Здесь же жил и наш Игорёк. Тем более что в это время сюда в гости приехал и Лёвин сын Юрик (он на четыре месяца моложе Игоря). На улице под небольшим навесом прямо у дома я соорудил сорванцам двуспальную кровать, водрузив над ней полог. Спалось здесь им прекрасно! Однажды приходим к маме, а она чуть не в слезах жалуется на внуков:
— Это ж надо, что отчудили!
Произнесла она это так эмоционально, что у меня грешным делом мелькнула нездоровая мысль: уж не взорвали или спалили внуки что-нибудь у бабушки?
— Выхожу ночью из хаты на улицу, — причитала бабушка Броня, — а они включили свет над пологом и режутся в карты. Это ж надо, до чего додумались! Ведь сколько электричества нажгли!
Пожурили мы детишек, посмеялись над их жульничеством, а бабушку успокоили: за свет заплатим.
Как я и просил в письме перед отпуском, мама с Таней коляску в прокате оформили и прикатили её домой, так что Лёля сразу оказалась с собственным транспортом. Правда, это «транспорт» с красным верхом, похоже, кем-то раньше долго и усиленно эксплуатировался, поэтому так и норовил на любой кочке вывернуть нашу драгоценную малышку на землю. Не теряя времени, я сходил в контору проката и, дав сотруднице в качестве взятки коробку шоколадных конфет, получил другую, почти новую коляску, у которой верх теперь оказался фиолетовым с цветами ромашки. В ней дочь и провела всё лето. Я на кинокамеру постоянно снимал и всех своих родных, и Лёлечку. На память остались замечательные кинокадры.
После нашего приезда баба Люба, увидев Лёлю, от счастья не находила себе места, ей льстило, что внучка чем-то напоминала её саму в детстве. Сядет, бывало, возле колясочки, долго смотрит на малышку, потом умилённым голосом говорит: «Гарна дивчина!» и добавляет: «Моя внуця!» Тёща по национальности, как я уже упоминал, украинка, нередко у неё вырывались характерные словосочетания. К примеру, когда хотела кого-нибудь из мешающих ей детей или внуков отогнать от себя, говорила: «Гець вит селя!», что, наверно, означало «Вон отсюда» или «Пошёл вон». Но говорила это ласково.
Когда я ещё ходил в женихах, тёща выступила против нашего с Любой бракосочетания. Причины тому такие: во-первых, я старше Любы на шесть лет, во-вторых, после развода. Что интересно, Любины братья Володя и Слава, в отличие от их матушки, наши с Любой отношения одобряли. Постепенно тёща присмотрелась ко мне, привыкла, и я стал у неё буквально любимым зятем. Но при случае, имея в виду мои зелёные глаза, в шутку называла меня «косым куяном». Куян — это по-украински, кажется, «заяц». Хотя ничего такого «куянистого» в своей внешности я не находил. Да теперь хоть африканским крокодилом меня назови, детки наши — вот они: сын и дочка, оба белолицы, русоволосы, голубоглазы. За таких внучат родного зятька на руках надо носить...
Моя мама по отношению к внукам, я это замечал, никогда никаких сентиментальных проявлений не допускала, не «сюсюкала» над ними, ко всем относилась ровно. Как и к нам в детстве. Но это уже особенности её характера.
___________
*В нашей семье я и Игорёк родились в Казахстане, а Люба и Лёля — в России.
** Стихотворение «Нюдя Монгота Епоко» публиковалось в газете «Рабочий Надыма» 29 ноября 1986 года, в окружной газете «Красный Север» 22 мая 1989 года, и в журнале «Ямальский меридиан» — № 1 за 1992 год. (Стихотворение с картинкой есть на моей странице в сборнике «Стихи»).
Глава 62
Я забыл сказать, что свой отпуск решил построить на межвахтовых отгулах, сэкономив таким образом остаток основного отпуска. 12 июля, на Петров день, я выехал в Тюменскую область, и на Ямбург успел к 15 числу (началу рабочей вахты). Июль — зенит лета, но северный климат меня разочаровал. Погода стояла мерзкая: постоянно шёл то холодный моросящий дождь, то сыпал мелкий, как рисовые зёрна, не то снег, не то град, температура находилась в районе нулевых отметок. Кругом слякоть, грязь. Похоже, что присказку «Двенадцать месяцев зима, а остальное — лето» придумали те, кто знал эту климатическую зону. Кто-то из ребят острословов сказал однажды: «Лучше есть чёрный хлеб на Чёрном море, чем белый — на Белом». Получилась как присказка. Рядом с нами находилось Карское море, но оно ничем не отличалось от Белого, которое тоже на Севере.
На этот раз рабочий месяц тянулся бесконечно долго. Еле дождался 15 августа, и на вертолёте улетел в Надым, а оттуда сразу же самолётом в Тюмень и далее привычным маршрутом (через Омск и Павлодар) в Ермак, к своей семье. К этому времени на огороде уже вовсю спели помидоры, выросли все овощи. Мама занималась мариновкой огурцов и помидоров. Люба по два-три раза на день делала мне мой любимый салат из помидоров со сметаной — надо было поскорее набраться витаминов, до отъезда в Надым оставалось немногим более десяти дней.
В эти дни из нашей ермаковской квартиры съехали бывшие квартиранты. Мы разрешили заселиться в неё Любиной старшей сестре Рае с мужем Петром и сыном Ваней. Они этому очень обрадовались.
Приезжая в отпуск, мы с Любой каждый раз заходили в гости к моему троюродному дяде Андрею Маслову. Его жена — Мария Даниловна — это бывшая моя учительница, когда я учился ещё в 3 и 4 классе. Это она когда-то сделала так, что меня не сразу приняли в пионеры со своим классом, и я от обиды и огорчения сильно плакал. История давняя, может, она и забыла, но я всегда помнил. Несмотря на это, обиды теперь на бабу Маню не держал, как говорится, кто старое помянет, тому глаз долой.
У дяди Андрея выросло три дочери: Тамара, Галина и Татьяна. Старшая из них, Тамара, по возрасту ровесница моей сестры Татьяны, обе с 1957 года. Тамара ещё в 1984 года просила Льва с Люсей помочь ей сделать вызов для работы в Надыме по специальности закройщика верхней одежды. Люся обещала, но дальше этого дело не пошло. И тогда помочь Томе решили мы: Люба оформила ей вызов на Север. Когда мы в этот раз пришли к ним в гости и отдали Тамаре документ на право въезда в Надым, её радости не было границ, а дядя Андрей просто не знал, как нас отблагодарить. Лететь в Надым Тамара приготовилась с нами.
*****
«Здравствуй, дорогая мамуля!
Вот уж пролетели три недели, как мы после отпуска прилетели в Надым. Наверно, заждалась письма от нас?
Обо всём по порядку. Из Ермака выехали 30-го августа, а 31-го к вечеру прибыли в Надым. Из Павлодара до Омска летели на маленьком, чешского производства, самолёте, а из Омска до Тюмени ехали на поезде. Приехали сюда утром, и сразу в аэропорт. А там народу тьма — не протолкнуться. Когда объявили рейс на Надым, я бросился к стойке, у которой началась регистрация пассажиров. Свободными на ТУ-154 оставалось лишь несколько мест. Спасло нас то, что преимущество отдали тем, у кого имелось двое и более детей. Прилетели впятером, с Тамарой. Дома холодно, на улице +5, а в хате +10. Кое-как нагрели (есть электрообогреватель), напились чаю и бай-бай.
1 сентября погода выдалась тёплая, солнечная. Постояла день и опять вот до сих пор дождь, грязь.
Лёлечка здорова, растёт, уже сидит в подушках. Со спины на животик переворачивается шустро. 2-го сентября Лёлечке исполнилось 5 месяцев. Люба тоже чувствует себя хорошо. Домохозяйничает. Игорь уже вовсю ходит в школу. Купили ему красивое зимнее пальто и модный костюм. Ходит при галстуке.
Тамару прописали у нас, с работой у неё всё хорошо, работает, как написано в вызове — закройщицей. Скучает по Ермаку. Оторвали её от мамочки, а тут в городе всё чужое. Работа ей, в принципе, нравится. Шьёт кое-что нам. Игорю сшила бананы из сатина. Он в восторге.
У меня тоже новость. Решил на Ямбург не летать — месячная разлука с семьёй, с маленькой Лёлюшкой для меня просто невыносимы. С 18 сентября я перешёл работать в новую фирму в Надыме — трест «Оргтехстрой», на один из его участков. До работы недалеко — ходьбы 15 минут. Работать предстоит теперь в цехе. На обед хожу домой. Со спецодеждой неожиданно выдали настоящую чёрную шубу-дублёнку. Люба глазам не поверила, потому что у нас это, в общем-то, приличный дефицит. В ПСО о ней и не мечтал. Зима теперь нам совсем нестрашна.
Лев с семьёй из отпуска прилетел на день раньше нас, 30 августа, ещё чуть-чуть и встретились бы в Тюмени. За эти дни они приходили к нам раза два. У них всё нормально, загорели. Павлик уже большой, прямо первоклассник. Лев хвалился книгами, купили рублей на 350.
Посылки все получили, и циновки вьетнамские тоже. Циновки расстелили, сразу стало уютней. Когда приехали, кошек не нашли (которые Стрелка и Белка). Потом нам сказали, что их из рогатки перебил соседский пацан Поздняков, будущий бандит. Жалко кошек.
В это воскресенье ходил с Томой в кинотеатр «Победа», там прошёл розыгрыш подписных книг. Нам повезло: на Любин паспорт выиграли подписку И. Ефремова в 5-ти томах. Скоро у нас на стеллаже станут свои «Таис Афинская», «Туманность Андромеды», может, даже «Час быка».
А в прошлое воскресенье я с Игорем и Тамарой (на автобусе с конторскими работниками) ездили за брусникой за 40 км от Надыма. До обеда собрали ведро ягоды. Теперь есть с чего зимой делать компот.
Сегодня суббота. Вечер. Люба готовится купать Лёлечку. Тамара что-то шьёт (машинку она привезла с собой). По ходу дела помогает Любе. Живёт пока у нас. Игорь где-то бегает. Я сижу и пишу письмо. Смотрю «Эскадрон гусар летучих».
Мама, тут Люба обещала Ольге посмотреть детское питание. В Надыме «Малыша» нет, есть то, что и в Ермаке — «Детолакт». Так что уж извиняйте.
В следующем письме пришлю фотографии. Пиши, мамулечка, ждём ответа. Привет всем от нас. Твои северяне. 20.09.86».
*****
Отправляя это письмо, я вложил в него красочную открытку, в которой написал поздравление маме в связи с её 60-летием. Даже не верилось, что моя матушка разменяла седьмой десяток.
В письме я написал, что перешёл работать в новую фирму. Я уже сейчас не помню, каким образом узнал про «Оргтехстрой». Скорее всего, ходил и искал работу, где поближе. Находилась эта организация недалеко от первой городской котельной. Начальником участка работал Леонид Павлович Беляев, высокий, сутулый, сухопарый мужчина. Он сразу предупредил, что самый высокий рабочий разряд на участке — 5-й. По этому разряду я и стал работать.
Глава 63
«Здравствуй, дорогая мамуля!
После отпуска получили от тебя первое письмо. Узнали, что у вас там всё благополучно и все живы-здоровы. Очень этому рады.
Наши дела идут своим чередом, без особых изменений. Я работаю на новой работе. Работа в цехе, мне пока нравится, а это самое главное.
Лёлечке на днях исполнится уже 7 месяцев. Есть первый зубик. Сидит. Пытается ползать. Подвижная девочка. Что-то лопочет. Люба уже вовсю её прикармливает. Особенно Лёле нравится смесь морковного и яблочного сока. Я летом на Ямбурге достал Любе два ящика цельного сгущённого (без сахара) молока. Она его пьёт, соответственно и Лёля через грудь получает молочко пожирнее.
Игорь ходит в школу, в 8-й класс. Учится в первую смену. Раз в неделю у них в течение дня производственная практика. Ходит с удовольствием.
Тамара работает в быткомбинате (в ателье). Говорит, что с ермаковским не сравнить (здесь похуже), но работать можно. Тома шьёт хорошо. Сшила несколько женских пальто, бабы-клиентки пронюхали (мол, какая-то новенькая хорошо шьёт) и прут с заказами к ней. А старые закройщицы икру мечут. Но без этого, наверно, не обойтись.
Тома сшила пальто для Любы. Достали воротник из чернобурки и купили драп. Пальто — как на картинке. Люба очень довольна. Цвет — стальной.
И насчёт книг. Это уже к Татьяне. В старом Ермаке в книжный магазин может поступить книга Исая Калашникова «Жестокий век». Купить бы не мешало. Меня кроме фольклорной и классической литературы интересует ещё и историческая. Без стеснения, мам, пиши, что удалось купить и на сколько рублей. Я деньги сразу вышлю. Такова уж моя планида — без книг не могу.
У нас зима во всю ивановскую — мороз, и снега по колено. Но дома не холодно. Несколько прохладнее в Игоревой комнате, где спит теперь Тома. Она мерзлячка. Ходит, ёжится. Мы балдеем, говорим, что зимой, мол, в этой комнате волосы примерзают к кровати. Пугаем, шутя. Но зиму обещают нынче холодную. Пиши, мама, ждём. Привет всем от нас. Твои дети, внуки. 25.10.86».
*****
«Здравствуй, дорогая мамочка!
Вот и наступили ноябрьские праздники. Сегодня 9 ноября, воскресенье. Я дежурю на работе с 12 дня до 6 вечера (как член добровольной пожарной дружины), потом за несколько таких дежурств мне дадут отгулы и 3 дня к отпуску.
Праздник мы провели хорошо. Дома тепло, уютно. 7-го ноября я, Игорёк и Тома ходили на демонстрацию. Я брал фотоаппарат. После демонстрации, взяв с собой Любу с Лёлей, мы все пошли в гости к знакомым — Яценко, они нас приглашали. Побыли часа четыре. Лёля спала. В гостях пили коньячок и настоечку.
На демонстрации я видел Льва с Люсей. Пригласил их к нам на 8-е. Лев со всем семейством пришёл в обед. Наши дамы налепили мантов и приготовили новое мясное блюдо под названием «колбаски». Рецепт такой: берут пластики мяса, отбивают, потом на них кладут понемногу мясного фарша, и каждую сворачивают рулончиком. Тушат. Очень вкусно! Гуляли мы до восьми вечера. Потом гости разошлись. Погода стояла чудесная, шёл лёгкий снежок. Игорь с Тамарой взяли лыжи, и пошли кататься. Пришли — щёки красные, глаза блестят. Романтика!
Сейчас в ПСО строят детский садик. Так что на следующий год после отпуска проблему нашу с Лёлечкой возможно решим.
Вчера вечером, после праздничной пьянки-гулянки, печатал фотографии. Получилось неплохо. Понемногу буду высылать тебе. Мама, у меня кончилась хорошая фотобумага. Уж не в обузу: закупи в магазине «Сауле» 50 пачек бумаги «Берёзка», размер 10х15, и вышли мне посылочкой. Очень уж хорошая бумага. Деньги вышлю. Буду очень благодарен.
И ещё. Те словари «Русского языка», на которые Таня подписалась для нас, выкупайте. При случае к 3-му и 4-му тому попробую достать и два первых. Словари ценные, я без них, как без рук. Пиши, мама. Ждём ответа. Твои Леонид, Люба, Игорь, Лёля и Тома. 9.11.86».
*****
«Здравствуй, дорогая мамулечка!
Пришло от тебя письмо и поздравительная открытка. Узнали о ваших новостях. Наши дела тоже идут нормально. Праздники прошли — и снова будни.
На днях наша Лёлюшка прихворала, у неё поднялась температура. Люба вызвала даже скорую помощь. Вроде грипп. Выписали каких-то капелек и таблеток. А тут мы и сами с Любой засопатили. Но ничего, всё обошлось. Люба Лёлечке давала по половинке таблетки раза четыре, а потом, когда температура спала, решили не давать. Всё-таки химикат, побочные действия непредсказуемы. Нажимаем на медок, на молочко, на зелень. Сейчас Лёля весёленькая, вовсю играется с игрушками. Очень любит слушать, как на балалайке играет Игорь или я (у нас есть балалайка). К тому же любит рвать газеты, аж трясётся. Для наших книжек растёт гроза.
Высылаю парочку недавно напечатанных фотографий. Плохо, что зятья не занимаются фотографией. Жизнь идёт, и то, что прошло, навсегда кануло в Лету. Худо-бедно, но у нас фотоархив неплохой. И с Игорька много фотографий, и с нас самих, вот теперь и с Лёлечки.
Лёля сидит очень хорошо. Начала понемногу ползать. Уже без присмотра на диване оставлять её одну опасно.
Мама, в письме ты ничего не написала насчёт продления брони и получения охранного свидетельства на нашу квартиру.
Ну, ладно, мамушка. Привет всем родным и знакомым от нас. Не болей. Пиши. Твои северяне. 20.11.86».
*****
«Здравствуй, дорогой маманчик!
Получили твоё письмо. Когда прочитал о том, как у вас там дома с шумом и весельем прошло 7-е ноября, прямо загрустил.
У нас всё хорошо. Жизнь идёт определённым ритмом: дом — работа, работа — дом. От мирских забот отвлекаюсь книгами, да участием в литературном объединении. 30 ноября была встреча литераторов с читателями в ДК «Победа», народу пришло маловато. Со мной ходили Игорёк и Тома, слушали. Я со сцены тоже читал свои стихи и исполнил сочинённую песню. Вечер всем понравился.
А на работе я организовал клуб книголюбов. Иногда собираемся, обсуждаем книжные новинки, обмениваемся книгами. Я выписываю газету «Книжное обозрение», поэтому знаю, что и где издаётся или планируется к изданию.
За эти дни Льва с Люсей почти не видели. Юра лежал в больнице с воспалением лёгких. Где-то простыл. Люся заезжала к нам, мы дали ей кварцевую лампу, хочет дать немного загара Юрику, а заодно и Павлику. И загар, и витамины, которыми набираемся за лето, выветриваются за три-четыре зимних месяца. Поэтому и слабеем.
Лёлечка растёт хорошо, ей исполнилось 8 месяцев. Девочка спокойная. Но спит чутко. Ночью встаёт только один раз. Уже не только сидит, но и пытается вставать в кроватке. Держится за край, поднимется на ноги и испуганно озирается. Как-то раз брякнулась. Рёву было-о-о! Очень любит Игоря и балалайку. Стоит мне только забренчать, сразу ручками отбивает ладушки. Ещё любит игрушку кошечку. Ложится в кроватку и целует игрушку. Что-то гулькает. Кушает кашку, тёртые яблоки. Когда она засыпает, телевизор в комнате выключаем.
С питанием неплохо. Сейчас с говядиной туговато, лёд ещё на реке не очень крепкий, и из Старого Надыма (склады с мясом находятся там, за рекой) не могут пройти машины. Нажимаем на свинину.
Насчёт книг ты, мама, зря меня упрекаешь, мол, не нужное это дело. Дело нужное, тем более что душа моя к этому предрасположена. Сейчас готовлю библиотеку для Лёлечки. Вчера выменял у одной женщины стихи Агнии Барто. Книжка с цветными иллюстрациями в 400 страниц. Чудо! Отдал за неё «Американскую трагедию» Драйзера. Скоро начнём читать.
Ещё раз поздравляем всех с наступающим Новым годом! Счастья вам всем и здоровья!
Пиши, мама, ждём. Твои северяне. 9.12.1986».
*****
Продолжение воспоминаний здесь: http://www.proza.ru/2010/09/02/749