Версальский экспромт!
Текстологическое исследование с элементами постановочных решений
Редкий драматург оставляет по себе автопортретную пьесу. Жан Батист Поклен, один из очень немногих, доставил нам такое удовольствие. Другой великий драматург Михаил Афанасьевич Булгаков 350 лет спустя сделает то же самое. Мы знаем много, и в то же время очень мало достоверного о Мольере. По косвенным и недостоверным источникам судим о его личности, о его частной жизни. Из скупых записей «реестра» Ла Гранжа можем проследить театральную судьбу мольеровского театра, и все! Как известно, великий Мольер оставил потомкам всего несколько автографов. И по странному стечению обстоятельств, также как и его великий современник, Шекспир, это оказались счета и расписки. Только рукописи не горят! Все остальное - тлен.
Предлагаемые обстоятельства.
1662 год. Благодатное время наступило в мольеровском театре. Сборы «Урока женам» росли день ото дня. Никогда еще в Пале Рояль не было так трудно попасть. Весь Париж был там. В светских салонах можно было услышать всплески восторга и смеха, отчаянной ненависти и злорадства. Ах, какой ход! Какой едкий прием! Что он себе позволяет! Это вообще не комедия, чушь! Этот Мольер никогда не читал Аристотеля! Он невежа! Он богохульствует у всех на глазах, прямо на сцене! Развратник!
- Ну,ну,ну! Господа желчные критики! Еще слово, и вы заставите меня думать, что я живу в великом городе Дураков! Нет, вы у меня дождетесь! Дайте мне две недели, и я вам еще не то покажу!
Прошло полгода.1 июня 1663г. на одноактную комедию «Критика «Урока женам» уже было просто не попасть. Маркизы в буквальном смысле дрались за место на сцене. Но! Но, не тут-то было.
- Господин Поклен, вас желает видеть герцог де Буасси.
- К вашим услугам ваша светлость.
- Поклен, говорите точно, кого вы имели в виду?
- Простите ваша светлость, я не совсем понимаю ваш вопрос.
- Ответьте прямо, вашего маркиза зовут де Буасси?
- Простите милорд, но, к великому сожалению, нет.
- Поклен, я разочарован.
- Почему ваша светлость?
- Слушайте, Поклен, вот вам тысяча луидоров, говорите всем, что ваш маркиз - именно я. Я переменил свое мнение. Мне очень нравится ваша комедия, коли она дает мне такое внимание и популярность. Будем считать, что мы договорились.
- Нет, это невыносимо! О, как они мне противны! Муа терибль! Этот бездарный де Визе накрапал карикатуру на мою пьесу за какие-то 10 дней! Его «Зелинду» уже репетируют в Бургундском отеле? Бурсо? Кто это еще такой? Каков наглец! «Портрет живописца»? Откуда он взялся со своим «портретом»? Что же они там на самом деле готовят, черт побери! Ну, что ж, я вам отвечу! Следующий заряд разнесет ваши тщеславия в клочки, в клочки, в мелкие клочки!
Итак, 1662 год был и удачен и несчастлив для Морльера! Г-н Мольер сделал весьма неудачный шаг на своем жизненном пути: женился на Арманде Бежар. А с другой стороны: написал симпатичную, искренне боюсь сказать большего, пятиактную комедию «Урок женам». Видимо ветер эпохи дул все время в одну сторону. В отличие от предыдущих творений в этой комедии Драматург перемежает стихотворный текст прозой.
И не в угоду задуманному сюжету, нет. Весьма трудно предположить, что, так блестяще одолев, пять действий комедии, споткнулся или спешил (что бывало в его творческой судьбе) на небольшом письме Агнесы. Может быть впервые, не берусь судить, в ткань мольеровской комедии вписан драматический психологический текст в прозе.
Если уж говорить о реалистической школе актерской игры мольеровского театра, то начинать надо, как мне кажется, именно с этого. И дело даже не в том, что этот прием использован не в трагедии Шекспира, а в комедии Мольера, а в том, что эта сцена уже не могла быть верно, сыграна даже самим Мольером – для этого был нужен уже другой театр.
Полагаю, что все неудачи выразить мольеровский «дух» способами современного театра заложены в абсолютной несовместности, «немонтируемости» современных театральных приемов с текстологическими особенностями мольеровских комедий и стилем их написания.
Самым ярким примером или образцом подобных особенностей, на мой взгляд, является комедия «Сганарель или мнимый рогоносец». Только давайте уйдем от уже набившего оскомину термина «комедия положений». Это не комедия положений. Это особый стилистический прием написания. Какие яркие характеры. Сама же фабула ничтожна, как милый пустячок: маленький медальон с портретом случайно попадает не в те руки и, дальше серия нелепых недоговоренностей и вовремя не заданных вопросов. Если создавать спектакль по этой комедии мне когда-нибудь придется, то большую часть репетиционного времени надо будет посвятить не разбору пьесы, он абсолютно не нужен, а обучению актеров манере игры – наивному, почти детскому восприятию факта, технике сиюминутнорождающегося экспромта. По-моему, мольеровские комедии невозможно сыграть, имея свойственную нам драматическо-психологическую школу.
«Урок женам», еще влюбленный, сорокалетний Мольер посвятил – Любви!
Первая комедия Мольера, почти доведенная до планки трагедии! Родился новый жанр! Пала монополия трагедий Корнеля и Шекспира на высокий стиль! Но, увы, это был первый и последний, свободный полет влюбленной мольеровской души.
Г-жа Бежар. Какой смысл репетировать, когда мы не знаем ролей?
Мольер. Вы будете их знать, ручаюсь вам! Даже если и не будете знать назубок, то почему бы вам не проявить изобретательность? Пьеса – в прозе, кого вы изображаете – вам известно.
Г-жа Мольер. Знаете, что я вам скажу? Вам бы следовало написать такую пьесу, в которой играли бы вы один.
Мольер. Замолчите жена, вы – дура.
Плач комедианта. Написан он рукой самого Комедианта. И не надо никаких комментариев. Мне жаль г-на де Мольера! Как нам нужна любовь, чтобы творить, писать, созидать и даже просто жить!
Версальская «матрешка».
Г-жа Бежар. Раз вам закали пьесу о критике, которой вы подвергались, почему же вы не сочинили комедию о комедиантах, о которой вы нам говорили?
Г-н де Мольер серьезно повеселился, когда писал «Версальский экспромт»! Имеющий глаза, да увидит! Гений мастера умудрился изготовить презабавную вещицу.
В пьесе-экспромте «Версальский экспромт» - пьесы нет, и одновременно там аж три пьесы.
О чем сама пьеса – ни о чем. Почти кинематографические кадры незадавшейся репетиции новой пьесы, которой еще и нет. Действующие лица так и остаются на титульном листе пьесы. Мольер не допускает их дальше - дальше только исполнители собственной персоной. Мольеровская труппа в полном составе. Никто никого не играет. Живой разговор – экспромт артистов мольеровского театра о последних событиях.
Пьеса № 1. « Маленькие пародии г-на де Мольера»
Как точно «сказала» Арманда Мольер о пьесе, где играл бы только сам господин де Мольер – сам Мольер только и играет. Играет зло и ярко. И, это уже становится серьезным. Мольер крушит всей силой своего артистического дарования «бургундцев» с их пафосной декламацией, синтезом яркой страсти с холодностью классической школы актерской игры. Достается все знаменитым королевским трагикам.
Пьеса № 2. « Докучный или хочу все знать».
Кратчайший вариант «Докучных» образца 1661 года, правда, без балета, знаменитой раковины с Мадленой Бежар и министра Фуке.
Пьеса № 3. «О том, как в приемной короля надо
рекламировать г-на Бурсо, или механизмы заговора».
Любопытно, что здесь собственно и изложена вся подоплека интриги развернувшейся вокруг мольеровских «Уроков». Едкий юмор Мольера порой вызывает слезы. Эта сцена замешана на такой внутренней обиде и горечи, что невольно становится очень жаль нашего бедного Мольера. Кстати, ему хорошо был знаком прием подтекста.
Г-жа Мольер. Вы правы, сударыня. Многие заинтересованы в том, чтобы она (о пьесе Бурсо) понравилась. Судите сами: все, кто считает, что Мольер их осмеял, не упустят случая отомстить ему и станут рукоплескать этой комедии.
Брекур. Еще бы! Я лично ручаюсь за десять маркизов, за шесть жеманниц, за два десятка кокеток и три десятка рогоносцев, что они отобьют себе ладони.
Давайте подсчитаем всех недоброжелателей Мольера: их 66 человек. Носители этого числа, спустя год, будут уничтожать Мольера за «Тартюфа».
Да, конечно, можно увидеть в этом и высокий замысел Мольера - драматурга, Мольера-учителя, Мольера – практика и теоретика театра. Но, право, будучи немного знаком с этим господином и зная его вспыльчивый характер, мне кажется, что это всего лишь злая и талантливая сатира на конкурентов. Ведь Корнель не писал комедий!
И, давайте, не будем забывать, что в данном конкретном случае, мы имеем дело не с пьесой, с не совсем пьесой – ведь это мог сыграть только один актер на свете – Мольер! Без его участия, без его актерской игры, «Версальский экспромт» - памятник литературы, и только.
Ну, а теперь почитаем, этот литпамятник, ну примерно так, как читаем Аристотеля или Дидро.
Процесс засушивания г-на де Мольера.
Сочинить пародию на актера, играющего комическую роль, - это, значит, высмеять не его самого, а в его лице высмеять действующее лицо, которое он изображает; это, значит, воспользоваться теми же красками, которые употребляет он, рисуя всякого рода комические характеры, взятые им с натуры. А пародировать актера, играющего серьезную роль,- это, значит, показать недостатки, присущие именно ему, потому что в такой роли актер не прибегает ни к жестам, ни к смешным интонациям, по которым его легко можно было бы отличить от других.
Ну, что ж, вполне оригинальная позиция, хотя и весьма спорная. Г-н Мольер все-таки неисправим, его личная история, его комедийный талант родился из феерического фарса. А фарс, как известно, искусство – индивидуальное. Актеры в нем связаны только единством места действия и сюжетной канвой. Главное же, основополагающее в фарсе – узнаваемость персонажа. Видимо из этого родилась подобная позиция г-на Мольера. Обезличивание актерской индивидуальности в комедии. Не предполагание коллективной, ансамблевой актерской игры. Размежевание природы игры трагической и комической.
Я слышал недавно, как Мольер выражал свое возмущение в разговоре с людьми, которые обвиняли его в том, что под видом маркиза в «Критике» он вывел одного из придворных Его Величества. Он говорил, что особенно его огорчает попытка угадать, с кого списан тот или иной его персонаж, что его задача – изображать нравы, не касаясь личностей, что герои его комедий – создания вымышленные, что это видения, которые его фантазия облекает плотью, дабы позабавить зрителей.
Он был бы в отчаянии, если бы случайно кого-нибудь задел, и что он навсегда потеряет охоту писать комедии, если в них вечно будут отыскивать сходство с кем-либо по наущению его врагов, желающих поссорить его с людьми, о которых сам Мольер и не помышлял.
Если задача комедии – рисовать человеческие недостатки вообще, главным образом недостатки наших современников, то Мольер не может создать такой характер, который не напоминал бы кого-нибудь в нашем обществе.
Любопытна и эта теза. Если задача комедии – рисовать человеческие недостатки вообще, то, что же в таком случае рисует трагедия? И как в таком случае отличить: «Скупого» от «Скупого рыцаря»? Один человеческий «недостаток»: две природы, две стороны. Воистину, от смешного до трагического – всего один шаг.
Итак, пусть каждый из вас постарается уловить самое характерное в своей роли и представляет себе, что он и есть тот, кого он изображает.
Вы играете поэта. Вам надлежит перевоплотиться в него, усвоить черты педантизма, поучительный тон и точность произношения с ударениями на всех слогах, с выделением каждой буквы и со строжайшим соблюдением всех правил орфографии.
Вы играете честного придворного, следовательно, вам надлежит держать себя с достоинством, говорить совершенно естественно и по возможности избегать жестикуляции.
Вы изображаете одну из тех женщин, которые чванятся своей неприступностью, смотрят на всех свысока и считают, что лучшие качества других людей ничто по сравнению с их жалкой добродетелью, а между тем до их добродетели никому никакого дела нет. Пусть этот образ стоит у вас перед глазами, тогда вы схватите все ужимки этой особы. Et cetera, et cetera…
Очень нравятся слова о перевоплощении, но какой смысл вкладывал в них г-н де Мольер?
К сожалению, для него это характерность, приспособление, внешний рисунок. А может это к счастью? Гений Мольера, может быть, в том и состоит, что, ощущая на уровне подсознания дыхание времени, понимая и опережая его, «в свой ренессансный век восславил он свободу» актерской реалистической игры представления, сколь далеко отстоящей от классического фарса, столь же далеко и от классической трагической манеры исполнения.
Упаси Господи, критиковать его за это, но и понять это весьма важно.
Мольеровская программа.
Разве здесь нет таких людей, которые притворяются закадычными друзьями, а только отвернутся – рады горло перервать друг другу? Разве здесь нет низкопоклонников, пошлых льстецов, которые даже не приправляют свои похвалы солью остроумия, у которых и лесть выходит настолько приторной, что тем, на кого она рассчитана, становится тошно? Разве здесь нет подлых прихвостней удачи, вероломных поклонников фортуны, которые кадят вам, когда вы благоденствуете, и избегают вас, когда в опале? Разве здесь нет таких, которые вечно недовольны двором, никому не нужных наперсников, назойливых тунеядцев – словом, таких людей, вся служба которых состоит в том, что они надоедают, и которые требуют награды только за то, что они десять лет подряд докучали королю? Разве здесь нет таких людей, которые одинаково ласковы со всеми, расточают свои любезности направо и налево и бросаются к первому встречному с распростертыми объятиями и с изъявлением дружеских чувств. В сюжетах у Мольера недостатка не будет.
Все, чего он касался до сих пор,- сущие пустяки в сравнении с тем, что еще осталось.
Практически все из вышеперечисленного, мы увидим в последующие и последние в жизни Мольера, 10 лет, в его бессмертных комедиях.
Завещание г-на де Мольера или Мольер и власть.
(Читать с гордо поднятой головой!)
Мольер. А мне то что? Моя комедия достигла цели, коль скоро она имела счастье понравиться ВЫСОЧАЙШИМ особам, которым я, прежде всего, стараюсь УГОДИТЬ. Мне ли не быть довольным судьбой? А все эти придирки – не слишком ли они запоздали? Какое это теперь имеет ко мне отношение, скажите на милость? Нападать на пьесу, которая имела успех, - не значит ли нападать не столько на искусство того, кто ее создал, сколько на мнение тех, кто ее похвалил? Бурсо? Он нападает на меня так яростно, только чтобы обратить на себя внимание. Я не намерен отвечать на все эти критики и антикритики. Пусть они донашивают мои пьесы после нас, пусть перелицовывают как платье и приспосабливают к своему театру. Я охотно предоставлю им мои сочинения, мою наружность, мои жесты, выражения, мой голос, мою манеру читать стихи – пусть они делают с этим все, что угодно, если это может им принести хоть какую-нибудь выгоду. Но если я всем этим жертвую, то за это они, хотя бы из вежливости, должны отказаться от остального и вовсе не касаться того, за что они, как я слышал, нападают на меня в своих комедиях. Вот единственный мой им ответ.
Да, г-н де Мольер умел правильно расставлять акценты! И надо же, за 400 лет так ничего и не изменилось!
У Мольера иссякли сюжеты? Сюжеты мы всегда будем ему
оставлять в достаточном количестве! Что бы он ни говорил и
что бы ни делал, а мы все не умнеем!