"Надо работать руками и ногами," - Климент не отставал, его вихрастая голова покачивалась на волнах рядом с продолговатой, лысоватой дыней Василия. Климент крушил воду батерфляем, а Василий плыл кролем, умело роняя жилистые руки в прозрачную голубую воду.
Кааайф! Просто рай! - одобрительно ухал Василий, резво удаляясь от берега на добрые двести метров.
Бусик выкарабкался на берег, к китайскому желтому полотенцу. На полотенце был изображен жираф. Минутная стрелка на часах сделала круг, когда полный сил Климентий наконец ступил на сушу в синих лоснящихся плавках. Над плавками имелось небольшое брюшко. Стрелка совершила еще пол-оборота: теперь на прибрежную раскаленную гальку на тренированных ногах вышел довольный собой Василий: Есс!
Вот я и говорю, что не любишь ты море, а например Казимир за море душу вынет! - доложил мимохолом Василий, направляясь к кронштейну пляжного душа, - потому что энергия! А в тебе такой энергии нет, как у Марата и Клима.
Сначала, от воды, было желтое полотенца Бусика, потом серая мелкая галька, затем хоорошо загорелые ноги Василия, снова галька, потом покрывала, на которые как раз улеглись мокрые ничейные девицы, которых
Василий только что научил правильно нырять. Юные создания улыбались солнцу и проверенным шуткам моложавого Василия.
А что Олеся, случались у вас в кафе инциНденты? - любопытствовал Василий.
Какие инциНденты? - не поняла девушка.
Ну там например, итальянцы напились.. и так далее, - похохатывал Василий, сдвигая на редеющую макушку солнечные очки . Василий легко находил общий язык с девушками. Он находил общий язык со всеми, но предпочитал находить его с Олесями, Алёнами и Ксениями. Ещё с Оксанами.
Неа... вообще итальянцы смешные... футболки розовые, штаны в клеточку... МЫ С НИХ СМЕЕМСЯ, - улыбнулась красавцу Олеся, но Василий уже дремал под темными очками.
Бусик загрустил. Он полежал ещё немного, переоделся под сползающим полотенцем и пошел к станции со странноватым названием Мелито. После тоннеля, за насыпью надо было идти по солнцепёку, длинной улицей с колючими кустами по краю. Горели плечи и лоб, в сандалии набился песок. Бусик пару раз приложился к теплой противной Кока-Коле.
Короткий, в два вагона, поезд стоял у платформы. Внутри холодил мощный кондиционер и Бусик надел припасенный свитер. Прислонился головой к стеклу и мгновенно уснул. Сначала снились бурые головы пловцов, потом вовсе ничего. А может быть снились мелькающие за окном пляжи с цветными зонтиками, катерами, яхтами и, наконец, в самом конце приснился вокзал, где он проснулся и вышел.
Хорошо они устроились, ей богу хорошо: близко и соседка всего одна: Агата Михальская, из Кракова, сорока пяти лет. Забавная эта Агата: показала свой старый школьный аттестат, с польскими оценками, которые в основном назывались "достаточно". И фотография смешная была, сбоку, над печатью.
Плутоватая и смешливая, с виду ни за что не скажешь что сорок пять, ни дать ни взять студентка, Агата приволокла Бусику целый мешок своих фотографий. Спела польскую песню из фильма "Четыре танкиста и собака".
Каждому этапу жизни соседки соответствовала фотография. Кроме нее самой на фото виднелись мужья и родственники. После фотографий и аттестатов, Агата достала паспорта - польский и итальянский.
Бусик почти каждый день болтал с соседкой на кухне, когда та мыла посуду - свою и Бусика, хоть он и сопротивлялся.
Агата собиралась на днях в Лондон, к дочери-студентке, посмотреть что там и как.
Перед дальней дорогой пани не спалось из-за материнских переживаний, поэтому ночью с её половины сочились мелодии и ритмы. Утихала музыкальная соседка только на рассвете, когда Бусик с Василием заряжались на кухне сосисками с пастой.
Из-за регулярных кухонных посиделок Бусик стал забываться, свойски обращаясь к Агате по русски.
Василию Агата не нравилась. Потому что брала чужие сосиски, Василиев "кЭтчуп" и совершила ошибку, размешав Василиевы макароны. Из-под халата соседки виднелись коленки, что тоже раздражало Василия.
По утрам полуголый Василий сначала высовывал в дверь темя, прислушиваясь, затем следовал в баньо - высокий, в белых трусиках молодожена. После баньо включал приемник и ел, торопясь на море, ухать и восхищаться.
Уезжаешь?! Кто же теперь будет со мной смеяться?! - по-польски засокрушалась Агата, когда до отъезда Бусика оставались считанные дни.
Бусик помалкивал - устал от жары и морей.
Агата принесла Бусику желтый листочек с имэйлом, а он обещал прислать рассказ, на польском.