Очень жаль, что между нами нет языка общения.
Терраса маленького ресторанчика в дикой части пляжа города Бат-Яма, в 30-40 метрах от моря, была полна посетителей. Бат-Ям в переводе на русский язык, - дом* моря.
Это заведение находилось в тупике плохо асфальтированной дороги, спускавшейся между импровизированной стоянки автомобилей и стройкой.
Ресторанчик своей тыльной стороной прилепился к обрывy, а террасой, где я и расположился, смотрел на море.
Коты появились, как только мне принесли пиво и уселись спиной к другим посетителям и бело-рыжими мордами в мою сторону.
Они явно старались показать, что им интересен только я, и они уверены, т.е. знают наверняка, что я здесь не только выпить бутылку пива.
Странная парочка явно нарушала законы кошачьей жизни, - коты обычно не ходят стаями, предпочитая, обособленную самостоятельную борьбу за выживание.
Но об этом я вспомнил гораздо позже, снова и снова возвращаясь к тому жаркому, заполненному солнцем и сиянием моря дню.
А сейчас очень захотелось у котов выяснить:
- во-первых, почему они пришли именно ко мне?
- во-вторых, откуда им известно, что я уже заказал цыпленка, и что жду его с вожделением?
Со вторым вопросом еще можно было как-то разобраться. Коты вполне могли понимать наш язык, так как ресторанчику было за сотню лет, и запомнить несколько слов: цыпленок, рыба и мясо было не так уж сложно. Налаженная природой генетическая передача информации из поколения в поколение могла обеспечить их уникальной способностью и сыграть свою роль. Воспринимали ли коты разговорную речь или подсматривали записи официанток, - было не так уж важно.
Сложнее было с первым вопросом. Он занимал меня и беспокоил гораздо больше второго. Почему именно я?
Приятно думать о некоторой особенности своей персоны. Коты выбрали меня, так как точно почувствовали, что только один посетитель обладает настоящими душевными качествами, и что только один из многих способен поделиться с ними. Коты – парапсихологи. Это уже попахивало какой-то чертовщиной.
Внешне же приятели выглядели вполне прилично.
Первый из моих непрошеных гостей, бело рыж, строен, и неопределенно молодого возраста. Смотрел он вопрошающе, прямо в глаза и немножко нервничал. Одежка его была неожиданно чиста, казалось только что постиранной. Кот не попрошайничал, он скорее был обеспокоен, в правильном выборе. Возможно, он не был ведущем в этой паре.
Второй, уже совершенно рыжий, еще более опрятный, упитанный и даже толстый, производил впечатление домашнего животного, только что соскочившего с дивана своей заботливой хозяйки. Его лучше было представить в уютной, тесно обставленной квартире, с блюдечком молока в углу кухни и личным поддончиком для других нужд в конце коридора.
Толстяк сидел чуть в стороне от стройного, флегматично смотрел в сторону и вел себя более достойно и независимо.
Оба чувствовали себя комфортно и в полной безопасности.
Принесли картофельные чипсы, предвестники шашлычка из цыпленка. Хорошо приготовленные чипсы, несомненно, подходят к пиву «хейнекен». Праздник начался.
Появилась шальная, хотя и несколько предательская по отношению к котам, мысль откупиться жаренной в масле картошечкой. Ее ведь и больше по количеству, да и выйдет гораздо дешевле. Расчет был на то, что-либо коты согласятся на этот трюк, либо, обидевшись, удаляться восвояси, оставив меня с цыпленком один на один.
Коты сначала, не почувствовав подвоха, действительно окружили чипсы, но, быстро разобравшись в ситуации, вернулись на свои прежние позиции. Чипсы остались одиноко лежать нетронутыми, а мои новые приятели сделали вид, что это бала только шутка с моей стороны. Возможно не очень удачная, но все же шутка.
Не смотря на некоторое разочарование от неудавшегося обмана, его результат вызвал к котам уважение, сблизил с ними. Возможно, начало свое благотворное действие пиво.
Котам, по правде, я был очень признателен. Они разрушили мое одиночество в этот шабат, придя разделить со мной обеденную трапезу.
Если коты нарушали свои законы, придя вместе, то одинокий посетитель в ресторане, для человеков, также, явление не совсем обычное, особенно в Израиле.
Увлекшись рассказом о котах, я совсем забыл, что надо поделиться с вами своими переживаниями о море, так как именно оно, море, и его энергетика (а не мои случайные сотрапезники, коты), являлось целью пребывания здесь.
Море подавляет в вас мелочи будней.
Уходящая в высь безграничность его не оставляет места для семейных неувязок, банковских счетов, рабочих неприятностей. Даже в сегодняшний предельно жаркий день, оно отдает часть своей прохлады, сопротивляется напору жарких ветров с аравийских пустынь и в борьбе с ними, как ваш союзник, всегда готово поделиться своей силой и по возможности взять вас под свою защиту.
Кроме того, море еще не смогли сделать предметом купли – продажи, и по этому придя к нему, вы можете считать себя единственным обладателем безграничных пространств, всех же остальных, кроме вас, только случайными посетителями.
Шумное безмолвие моря, приглушает все привычные звуки береговой цивилизации, и она, цивилизация, пока бессильна заглушить, перекричать его.
Встречаясь с морем, понимаешь малость человеческого подмножества в сравнении с ним. Все ваши исторические знания, рассортированные во времени объединяются в непрерывный ряд на оси, и эта ось времени скользит по волнам. Воображение рисует папирусные плоты и пироги, галеры, движимых силой рабских рук, парусники, яхты отважных средневековых мореходов и современные пароходы, линкоры, танкеры, авианосцы. Скользящая по волнам вереница оказывается едва различимой в морском пространстве. Ось времени проиграла в своей бесконечности морю.
За морским горизонтом так просто представить страну и людей, покинутых вами. Море приближает их к вам и позволяет ощущать их присутствие, где-то рядом, возможно сразу за изгибом горизонта, и только поэтому не видимыми. Известно, на море все расстояния кажутся другими. А горизонт, не представляется недостигаемой целью.
Если вам плохо, сознание сведено в точку, вы просто не знаете где выход и как выбраться, - приходите к морю. Но только делайте это с бутылочкой «хейнекен». Процесс пойдет гораздо быстрей и эффективней.
Пива даст морю завладеть вами, мгновенно подавив цепкие силы бытовых страстей. Именно это и произошло со мной.
Посетители ресторанчика - таверны, стали гораздо милее, появилось ощущение, что я имею право участвовать в их семейной жизни.
Так молодая семья, через один столик впереди и чуть справа, кажется мне почти родной, и я уже с особенным интересом сопереживаю происходящее в их семейном коллективе. Я заметил их еще до прихода котов, и за время моего повествования, семья освоилась здесь, причем каждый по-своему.
Малыш был усажен в специальный обеденный стульчик, который для этих случаев имелись в ресторанчике, и ручками размазывал кетчуп по мордашке, доставляя всему семейству несомненное удовольствие.
Старший сын разглядывал в темные очки, принадлежавшее мне морское пространство. Он менял очки отца на мамины, и забавляясь совершенно разными картинами в них, получал тем самым первые уроки цвета физики.
Родительские роли были распределены самым естественным способом. Малышом занималась мама, а старшему мальчику передавал свои познания в теории световых волн отец.
Отец вел себя как настоящий хозяин положения и видно очень гордился, что смог организовать этот обед на море для своего семейства. Внешне семейство было очень милое. Я тоже был горд, от возможности участвовать в их трапезе, хотя и чисто условно. Это, несомненно, было идеальное семейство. Как часто отсутствие информации, а в данном случае полное незнание подробностей, облегчает нашу жизнь.
А вот пустовавший до этого, столик передо мной, заняла немого странная компания из иностранцев, и оказалось, что в ресторанчике почти никто не говорил по-английски. Это ужасно рассмешило меня, а точнее польстило, так как до этого я думал, что в Израиле проблемы с английским есть только у меня. Теперь ко мне присоединились и местные официантки, которым здесь не нужен был ни английский, ни другие иностранные языки.
Как сюда забрели иностранцы, можно было только гадать. Неказистый вид ресторана и место расположение не могло привлечь туристов. Хозяева пренебрегали новшествами современного интерьера и не вкладывали деньги в модерновые усовершенствования.
Они явно были консерваторами и предполагали, что их имидж, это хорошо приготовленная рыба и естество морской природы.
Я был согласен с маркетинговой политикой хозяев ресторана, и мне было очень уютно в этом строении, больше напоминающим наскоро сколоченный ангар для баркаса, нежели ресторан вполне приличного содержания.
С началом интифады, а точнее войны с палестинцами, многие модерновые рестораны обанкротилось из-за отсутствия иностранных туристов, а это заведение, по-прежнему, полно.
Посетители, израильтяне - старожилы, привыкли к войнам, взрывам, их ни чем не запугаешь. И какая для них разница, интифадой больше или меньше? Менять образ своей жизни они не собирались. По крайней мере, пока.
Сам ресторан к тому же гармонировал обрывистому без растительности склону, дикости этого участка пляжа, и своим посетителям.
Слева открывался вид на цивилизованное пространство, справа, - торчала стена яхт-клуба с ржавыми подтеками, но зато впереди синело и голубело море, со стайками небольших яхт и парусных лодочек и катамаранов. «Белеет парус одинокий…». (Ну, во-первых, парус совершенно ни одинокий, а во вторых, - море туманным я не видел здесь ни разу.)
С трех сторон ресторан был огорожен огромными, окрашенными в синий цвет металлическими бочками, засыпанными песком. Бочки эти, предохраняли строение ресторанчика от штормовых волн в непогоду, когда те, разыгравшись, также намеривались посетить его. Второй их функцией бочек было не дать ресторанчику выйти открытое море, то есть сбежать, от надоедливых посетителей и скупых хозяев.
За рассуждениями я все-таки дождался момента появления железных шампуров (на иврите это звучит, как «паргиет»).
Первый кусочек с горячего шампура, с последовавшим глотком пива, не мог сравниться с самым блаженным мигом, которых у каждого уважающего себя мужчины должно быть предостаточно. Т.е. удовольствие было выше…. Да, Именно его.
Ну, вот… Кто-то осторожно дотронулся до моего колена, вернее до места немного выше коленной чашечки. (Так это, кажется, называется у медиков). Прикосновение было нежное, даже робкое.
Я вполне бы мог пропустить его, если бы не был одет, по случаю жаркого дня, в короткие шорты из серой джинсовой ткани, достаточно высокого качество, и достаточно короткие (это были лучшие в моей жизни шорты, и я гордился ими).
Прикосновение было не требовательным, а скорее напоминало, что я здесь не один, а с друзьями и не надо быть уж настолько эгоистичным человеком. Я осмотрелся. Бело-рыжий «котяра» сидел, как ни в чем не бывало, словно это не он так нагло облапил меня. Весь вид его говорил, что он лишь напомнил мне о своем присутствии, а уж мне самому решать, как поступить в дальнейшем.
Настал критический момент, которого я так боялся.
Пора было принимать решение. Быть или не быть…. А точнее дать, или не дать… Рыже-белый ласкал меня взглядом, делал пре приятнейшие гримасы, и использовал все свои дипломатические способности, для достижения цели. В моей же голове проносились шекелевые купюры, банковские счета, неработающая жена, машканта (квартирная банковская ссуда) и прочая дребедень, совершенно не интересующая котов.
Кормить шапочных знакомых ресторанными блюдами, не совсем было свойственно моему характеру, тем боле я вообще заподозрил здесь некий заговор с ресторанным начальством. Их то дела, по всей видимости, шли совсем не плохо, а у нас в области телекоммуникаций и высоких технологий полный крах. Доллар дорожает, зарплаты падают. Нет, не могу я пойти на уступки. Здесь явно нарушается социальная справедливость. Дела у данного ресторанчика идут не плохо, посетителей полно и это совсем несправедливо подсылать ко мне своих «лазутчиков».
Решение принято и уже следующая порция и глоток пива правда с меньшим удовольствием и с большими угрызениями совести исчезает с блюда.
Но мой настойчивый приятель не отчаивался и очень хорошо знал, что остывший шашлык быстро теряет для представителей рода человеческого первоначальные прелести и тем самым резко увеличивает его, кошачье шансы все-таки присоединиться к трапезе.
Вспомнились 87 кг, которые с постоянной наглостью показывали по утрам напольные весы, и чувство любви к животным вернулось одновременно с потерей прежнего интереса к цыпленку. После очередного «облапавания», прошельцу, было отделено желаемое…. Тот не преминул воспользоваться, не дав своему приятелю даже шанс принять участие в долгожданной трапезе. Но споров между ними не возникло. (В последствии кое-что досталось и рыжему.) Поняв, что второй котяра находится на службе у первого и выполняет задание охранника в наше столь неспокойное время, я согласился с порядком в их иерархии, не стал вмешиваться в чужую личную жизнь, пытаться установить справедливость.
Два других варианта: любовная парочка и друзья-попутчики меня не устраивали, так как ни то ни другое уж совсем не клеились с моими представлениями о взаимоотношениях в отряде кошачьих.
Так потягивая пивко (никто не смог бы заставить меня поделиться с ними пивом), я закончил с цыпленком, уже делясь практически по-братски.
Приближалась минута полного слияния: с морем, с небом, с девочками-официантками, с молодым семейством, с туристами из Турции, с купальщиками на волнах, «отбивальщиками» резиновых мячиков фанерными ракетками, с многочисленными детишками, снующими между столиками, с моими приятелями-котами. Шабат и праздник приятного безделья завладевал мной окончательно.
Но именно здесь появился третий….
Он был окрашен в грязно-серую смесь бело-рыжего и рыжего вместе взятых. Третий пробирался осторожно по краю веранды, там, где столики граничили с небольшой травяной лужайкой, заботливо ухоженной хозяевами ресторанчика для детворы, чтобы они могли резвиться, оставив на время в покое своих родителей.
Третьего мало интересовал окружающее. Он был настолько чужд всей обстановки воцарившейся во мне и вокруг, что буквально, приковал мое внимание, вызвав поток отрицательных эмоций. Появилось знакомое чувство опасности, так часто сопутствовавшее мне в той жизни, когда в какой-нибудь закусочной я начинал ощущать приближающийся скандал, драку.
Много ранее было известно, что случится, когда рядом появлялся несший в себе неудержимую потребность разрушать так милый моему сердцу покой и равновесие. Аура зла проникла в безмятежность моего пространства.
В данном случае это был всего лишь кот, он не представлял совершенно никакой опасности для уже погрузневшего с возрастом, одиноко сидящего с пустым стаканом в руке, совершенно праздного и еще пока продолжающего улыбаться «господина».
Надо было прожить полных, безвыездных десять лет у этого самого синего моря, чтобы вам в голову сразу же пришло сравнение с арабским подростком, проходящего по улице городка, где вы проживаете. И даже если бы вы были абсолютным интернационалистом, пацифистом, социалистом, либералом или еще кем ни будь в том же духе, несомненно, и в вашу голову пришла та же самая мысль.
Странно, что два моих уже знакомый приятеля, делали вид, что совершенно его не замечают. Это было еще тем более странно, что я не раз видел, как коты отчаянно защищают свое пространство, от непрошеных вторжений. Значит, между ними была заключена договоренность терпеть друг друга, либо действовал другой, не ведомый мне закон, нарушающий обычаи, установленные природой. Два моих и третий, хотя и принадлежали к совершенно разным социальным подгруппам, явно имели, каждый свои права на ресторанчик, знали это, и вынуждены были терпеть друг друга. Но, что уж точно чувствовалось, приход третьего был для моих котов неприятен, так же как и для меня лично.
Аналогии, сравнения, догадки….
Отличал этого третьего, прежде всего взгляд. Он не смотрел на вас прямо, но, тем не менее, вы хорошо чувствовали, что если отвернетесь, то это будет взгляд ненависти, злобы и завести, пока бессильной, но только пока. Кот сразу же заглотал уже давно остывшие чипсы, подъел все крошки и случайно оброненное кусочки под столами и стульями.
Дети, забавлявшиеся с моими приятелями, семейная пара, туристы и даже хозяева вообще не обратили внимание на третьего. Он был чужд всем, но это не мешало ему вести себя довольно уверенно. Казалось к тому же, что есть у него какая то другая цель, совсем несвязанная с утолением голода. Помойки были гораздо белее удобны и привлекательны для добычи. Сюда он пришел не за этим, а объедки подъедал только для прикрытия своих настоящих намерений.
Третий исчез также неожиданно, как и появился, вероятно, выполнив некое свое, неведомое мне, задание.
Мои коты вздохнули с облегчением, и сразу с его уходом расслабленно развалились в самых неестественных позах, на которые способны эти кошачьи «отродья».
Я же чтобы не мешать им, из природного чувства приличия, снова «занялся» туристской компанией, т.е. двумя парами, стараясь разгадать, были ли они семейными, или только что познакомились во время путешествия. Либо мужья с женами были соседями в одной гостинице, либо два приятеля подцепили приятельниц. Сделать это мне не удалось, их турецкий позволил скрыть истину.
Ну и бог с ними, с турками. Пора было заканчивать, так как смертельно захотелось растянуться рядом с котами, приняв одну из соблазнительных поз.
Девушка в черных обтянутых брючках, и в черной блузке, с обязательным свободным от чего-либо пространством между ними, быстро рассчитала меня, и я снова оказался под безжалостным солнцем, стремясь как можно скорее добраться до спасительного автомобильного кондиционера.
Это удалось, и в автомобиле через пару минут жара спала, отделив меня от раскаленного пространства израильской природы. Теперь только бы скорее к дому.
Опьяненный морским воздухом и расслабленный обедом, я думал только о сладости краткого сна. Здесь спасти мог только мой самый верный друг и попутчик, источник новостей и другой информации, успокаивающее средство в долгих автомобильных пробках, учитель музыки и ивриту, - автомобильный приемник. Он включился вместе с двигателем, и, пройдясь по кнопкам своих четырех любимых каналов, я остановился на 103ФМ, который в шабат передавал между пятиминутными новостями только израильскую музыку.
Мелодии были все знакомые, нравились мне и придали надежду, что, может быть, удастся не заснуть за рулем.
Отдых удался, и зачерпнутая энергия моря поможет мне продержаться рабочую неделю. Вот только этот третий. Все-таки, что ему было нужно, и зачем он появился…
Наезженный мною маршрут и малое число авто давали возможность предаться разгадке…
Музыка оборвалась. Потрескивал пустой эфир. По опыту последних лет я уже знал, что последует дальше.
Так и случилось.
Первое осторожное сообщение, что, возможно, произошел терракт, а затем, как бы догоняя друг друга, потекли новые подробности. Когда.… Как… Число, сначала пострадавших, а затем все нарастающая цифра об убитых.
Сонливость мгновенно пропала, а на смену пришло, обычное в таких случаях, тяжелое чувство не обратимости произошедшего.
Трансляция с места события, рассказы уцелевших очевидцев, и я осознал вдруг, что взорван ресторанчик, на берегу моря, в Бат-Яме.
Ужас сковал меня, я резко свернул с дороги, остановился. Молодая семья, компания турок, дети между столиками, синева моря, коты…
Десятки предыдущих взрывов давали воображению материал, и картины трагедий последних лет, многократно повторенные телевизионными каналами, совместились с только что покинутым мною местом.
Третий, грязно-рыжий внимательно наблюдал за происходящим из-за угла бетонной стены яхт-клуба.
* Продолжение:
Третий - Серый (или - ошибка в иврите)
http://www.proza.ru/2010/09/15/355