– Толик, лицо! Саша, не горбись! Больше радости, мальчики!
У меня от улыбки свело скулы. Эта нескончаемая фотосессия длилась третий час, и нам с моим партнером хотелось уже только в душ и пива.
– Твою мать, да когда же перерыв?! – ослепительно улыбаясь, цедил сквозь зубы Толик – жгучий брюнет атлетического телосложения, напоминающий своей внешностью испанских матадоров. Мы снимали парную сессию в одних только джинсах, наши голые торсы блестели от пота, и прижиматься друг к другу было откровенно противно. Так как эта съемка была всего лишь блажью нашего главного дизайнера, пожелавшего сменить имиджевые фото агентства, нас с Толиком выдернули в субботу, и никакие сверхурочные не могли мне компенсировать плохого настроения из-за загубленного выходного.
– Осталась буквально пара кадров! Покажите мне ваше отличное настроение и то, как вы любите свою работу!
– Ненавижу, – прошипели мы с Толиком одновременно, прилипая друг к другу мокрыми спинами и пытаясь навесить на лица выражение задора и беззаботного счастья.
– Ладно, сладкие, закончили. Можете отдыхать. Всем спасибо! – этот возглас прозвучал для нас волшебной музыкой.
Толик тут же улегся прямо на пол, не слушая гневное рычание костюмера, а я на негнущихся ногах поплелся в душ.
– Звезда моя, ты неотразим! – услышал я тихий голос откуда-то сбоку.
И еще до того, как я повернулся, не веря своим ушам, по моей спине побежали мурашки, а щеки радостно вспыхнули – мое сердце узнало свою половинку.
– Жека! Ты… – я воровато оглянулся по сторонам и, увидев, что все заняты уборкой оборудования и не смотрят в нашу сторону, притиснул любимого к стенке между двумя вешалками с костюмами.
– Женькааа… – тянул я счастливо, тиская Джена за плечи и покрывая поцелуями его лицо.
– Вот видишь, я тебя спас! – тихо засмеялся Жека, прижимая меня к себе покрепче.
Он взял мое лицо в свои ладони и поцеловал меня в губы – долго и нежно. Потом отпустил и игриво дернул за челку.
– Давай, переодевайся поскорее, и я поведу тебя в кафе. Ты же голодный, наверное?
– Я голодный, как зверь! – радостно отозвался я, двусмысленно сверкая глазами. – А отдельный кабинет в этом кафе найдется?
– Иди уже, маньяк ненасытный, – засмеялся Джен, хлопнув меня по заднице.
Просто невероятно, как быстро может измениться настроение на диаметрально противоположное! Стоило мне только увидеть – нет, даже еще только услышать своего любимого, как я уже был счастлив и полон сил. Размышляя о радужных перспективах на остаток выходных, я летел в душевую, как на крыльях, и уже у самой двери споткнулся, услышав невероятно счастливый голос Жеки.
– Девочка моя! Вот это сюрприз! Рад слышать тебя, кара миа! Как ты? Где ты сейчас?
Я задержал дыхание и, как мне показалось, даже приостановил сердце, чтобы не оглохнуть от его стука. Медленно повернулся, ожидая уже все, что угодно, но увидел всего лишь, как Джен разговаривает по телефону. Правда, он был так взбудоражен и счастлив, что у меня болезненно сжалось сердце. Осторожно выдохнув, я попытался посмотреть на ситуацию трезвым взглядом.
Это всего лишь телефонный звонок. Какая-нибудь бывшая модель Джена. И мало ли почему ОН так светится от счастья?! Он же гей, в конце концов, и всегда им был. Насколько я знаю. Если, конечно, я ВСЕ о нем знаю… Тревога не уходила. Напрочь забыв о душе, я сделал несколько неуверенных шагов к своему любимому, словно боясь оставить его без присмотра.
– Да неужели? Насколько близко? – счастливо смеялся Жека, выглядев так, словно ему только что подарили виллу на Канарах.
В этот момент я обратил внимание на очень красивую девушку – смуглую, высокую брюнетку на невероятно высоких шпильках, которая ослепительно улыбалась и шла прямиком к нам, находясь за Женькиной спиной и прижимая к уху телефон. Не успел я как следует сопоставить факты, как Жека резко обернулся, громко ахнул и раскинул руки в стороны. Красавица с визгом повисла на его шее, он крепко обхватил ее за талию и закружил на месте, а мне очень захотелось умереть.
Почему-то именно в эту секунду я понял, что произошло что-то страшное, непоправимое, из-за чего я могу потерять Жеку – навсегда потерять. На негнущихся ногах я подошел еще ближе к этим двоим, инстинктивно желая напомнить любимому о своем существовании. Мне ужасно хотелось оторвать от него эту наглую девицу – отшвырнуть ее подальше, чтобы даже не прикасалась к нему. «Это просто ревность, обычная ревность», – успокаивал я себя, но помогало что-то слабо.
В это момент Жека поставил красавицу на пол, так и не выпустив ее из объятий, и, наконец, перевел на меня сумасшедше счастливый взгляд.
– Сашка, ты только посмотри, кто приехал! Это же Лючия, Люси, моя Люси, помнишь, я тебе рассказывал? Помнишь? Я делал ей портфолио, а она смогла пробиться с ним аж в самый Милан! И вот, приехала! Откуда ты взялась, радость моя? Как ты тут у нас очутилась?
– Я все-все расскажу, милый, дай только дух перевести! Я так соскучилась, что у меня мысли путаются! – у девушки оказался приятный голос, а мягкий иностранный акцент делал его довольно сексуальным.
Она перевела на меня сияющие неземным счастьем глаза и прижалась к Жеке покрепче.
– Люси, это Сашка! Я писал тебе – это мой Сашка! – Джен наконец-то убрал руки с талии миланской красавицы и подошел ко мне, встав как можно ближе.
Только мне это почему-то совсем не помогло – я чувствовал себя Каем, которому в глаз попал осколок льда и заморозил все чувства и эмоции.
– Оу, какой красавчик! Я и не знала, что в России таких производят, – протянула Лючия со смесью восхищения и превосходства. – И какой серьезный… Джанни, он умеет улыбаться?
От этого «Джанни» мне захотелось скривиться и сплюнуть – демонстративно, а лучше проблеваться прямо на ее модельные туфли, чтобы она отскочила от нас подальше и убралась в свой гребаный Милан…
– Конечно, он умеет! – Жека незаметно взял меня за руку, и я поймал себя на мысли, что мне захотелось отдернуть ладонь. – Он веселый и классный! Я люблю его ужасно! Он просто немного ревнует…
Джен снова засмеялся, крепче сжимая мои пальцы, а красавица презрительно скривила губы и вздернула одну бровь.
– Зайчик, запомни, нас нельзя ревновать. Мы с Женей…мы же с ним… Ах! – и она снова повисла на шее у Джена, утыкаясь пухлыми губами ему в шею.
Я аккуратно высвободил пальцы, молча развернулся, и пошел по направлению к душу. Я был переполнен такими гадкими гнилыми эмоциями, что меня подташнивало. Хотелось поскорее ощутить на себе обжигающие колкие струи ледяной воды, словно они способны были смыть с моей души эту грязь.
– Саш… Сашка, подожди! – встревоженный голос Жеки причинял боль, и я даже не стал оборачиваться, продолжая свое скорбное шествие.
Но он все же догнал меня и развернул к себе, схватив за плечи. В его глазах был страх.
– Саш, ты что, серьезно меня приревновал? Ты обиделся? Саш, Сашка, ну ты чего?.. Ты же знаешь, что меня девушки в этом смысле не интересуют – уж ТЫ-ТО должен это знать лучше других! – он двусмысленно улыбнулся, невзначай пробегая пальцами по моей руке, но увидев, что выражение моего лица не изменилось, снова посерьезнел.
– Сашка, дурачок, прекрати ревновать! Я люблю только тебя, мне никто больше не нужен – неужели ты в этом сомневаешься?! Люси мне как сестренка – только сестренка, понимаешь? Ведь я же не ревную тебя к Наташе! Нас с Люсей много связывает, она помогла мне очень, когда у меня были трудные времена. Мы много значим друг для друга, это правда. Но это даже сравниться не может с тем, что ТЫ значишь для меня.
Он говорил очень убедительно и эмоционально, хоть и торопливо, все время заглядывая мне в глаза. Я видел, что он взволнован и по-настоящему напуган. Ледяная корка на моем сердце покрылась сетью трещин.
– Тогда больше не оставляй меня… так… – я не узнал своего голоса, хриплый, скрипучий какой-то, жесткий и жалобный одновременно. Я уже и сам хотел помочь Жеке вернуть все, как было, но почему-то не получалось. – Рядом с вами я чувствую себя лишним.
Женька судорожно вздохнул и на секунду прикрыл глаза. А потом порывисто обнял меня и уложил мою голову к себе на плечо, зарывшись лицом в мои волосы.
– Прости меня, любимый, прости… – шептал он дрожащим от волнения голосом. – Прости, я эгоист, идиот, прости меня. Ты самое важное, самое дорогое, что у меня есть, только ты…
Я чувствовал, что оттаиваю. Даже на физическом уровне ощущал, как внутри становится теплее. Вскользь подумав, что на нас смотрит, наверное, все агентство, и что мы наконец-то спалились, я обнял Жеку за талию и прижался к нему сильнее.
– Мне показалось… что она для тебя дороже… – жалобно прошептал я и сжался, ожидая его реакции.
Женька вздрогнул, потом отстранился и взял мое лицо в ладони. Теперь он смотрел строго, чуть нахмурившись.
– Как ты мог подумать такое? Неужели ты все еще не знаешь, что для меня нет никого дороже тебя?!
Под его взглядом мне стало неловко за свою вспышку ревности. Я хотел сказать что-то в свое оправдание, но не успел: за спиной Джена послышался перестук каблучков, и к нам подошла Люси. У нее было такое выражение лица… смесь жалости и разочарования, и все это плохо прикрыто напускной доброжелательностью.
– Ладно, мальчики, вижу, вам не до меня. Джанни, солее мио, позвони мне, когда… в общем, если сможешь, я еще дней пять буду в России. Буду рада увидеться, поболтать… – она навесила на лицо холодную улыбку, подмигнула мне, запихала в задний карман Женькиных брюк визитку, развернулась и гордо зашагала прочь совершенной модельной походкой.
Жека дернулся – на миг я испугался, что он сейчас оставит меня и кинется ее догонять. Но он еще крепче обнял меня, и я даже смог не обидеться, когда он прокричал в спину Люси:
– Я позвоню, солнце! Поболтаем обязательно!
Когда она вышла из студии, мне стало легче дышать. Но меня еще долго не отпускал иррациональный страх, что я могу вот так просто потерять его – моего любимого человека, моего Жеку, – вдруг перестать быть ему нужным. Я даже отказался идти в душ, заявив, что помоюсь дома, и заставил Женю пойти со мной в раздевалку. Кончилось тем, что он разгадал мои маневры, и уже всерьез чуть не обиделся.
– Саша, ты еще на поводок меня посади! Никуда я от тебя не денусь! Обещаю, что всегда-всегда буду рядом с тобой, доволен?
Я не знал, доволен или нет. Настроение было испорчено, меня до самого дома мучила паранойя, я вздрагивал на каждый звонок мобильника Джена и не мог заставить себя отпустить его руку. Ни к кому еще я так не ревновал. Это даже была не ревность – это было чувство реальной опасности, и я не мог объяснить даже самому себе, откуда оно взялось.
В лифте Жека принялся нежно целовать меня, гладил по спине, забирался руками под пояс джинсов, чуть сжимая мои ягодицы. Я честно пытался расслабиться, возбудиться, забыть про все на свете. Но обняв Жеку в ответ, опустил руку пониже его поясницы и наткнулся на торчащую из заднего кармана визитку.
– Давай ее порвем? – угрюмо предложил я, неохотно отдавая кусочек картона Жене.
– Не дури! Она приехала всего на несколько дней – из Милана! Представь, из другой страны, из другого мира! Может, она больше не приедет никогда! – Джен втолковывал мне, как маленькому, упрямо глядя в глаза и, видимо, решив не отступаться, пока не переубедит. – Я ужасно хочу с ней пообщаться, расспросить про все-все! И я очень хочу, чтобы вы подружились. Вы мне оба дороги – по-своему. Это нечестно – заставлять меня выбирать! Пообещай, что пойдешь со мной, когда мы решим встретиться с ней?
Мое настроение снова упало до нулевой отметки. И ничего уже не хотелось, даже секса. И тем более не хотелось больше спорить, что-то доказывать.
– Я пойду, потому что не хочу оставлять вас вдвоем, – честно сказал я. – А ты пообещай, что она никогда не переступит порог нашей квартиры ни под каким предлогом, хорошо?
Джен закатил глаза и покачал головой, но двустороннее соглашение между нами было достигнуто.
В тот день он все же растормошил меня, склонил к сексу – даже не единожды, вытащил вечером в кафе и гулять по набережной. К концу дня я почти забыл о кошмаре по имени «Лючия», и старался не обращать внимания на легкое царапание под сердцем, которое так и осталось – тревожное, предупреждающее.
Гром грянул не то чтобы неожиданно, но слишком быстро. Прошло каких-то два-три дня и Жека заговорил о том, что надо бы встретиться с заезжей красавицей.
– Саш, она уедет скоро, и вряд ли мы с ней вообще увидимся в другое время. Сам понимаешь, из Милана она не будет сюда мотаться постоянно…
– И чего она вообще приперлась… Сидела бы в своем Милане… – бурчал я, чувствуя, как снова сжимается сердце.
– Вот мы с ней встретимся и спросим, и «чего приперлась» в том числе, – примирительно ответил Джен, глядя на меня просящим взглядом. – Ну, Саш… ну, ты же будешь рядом, хочешь, я тебя буду обнимать постоянно?
– Хочу. Меня – а не ее, как в прошлый раз. Чтобы у нее даже желания не возникло на тебе виснуть, – отрезал я, уже понимая, что сдаюсь.
– Ревнивец ты мой, – засмеялся Женька, утягивая меня на кровать. – Отелло! Удивляюсь, как ты нас там не придушил с таким-то настроем.
– А еще ничего не поздно исправить, – я шутливо навалился на Джена всем телом и слегка сжал пальцы на его горле.
Но вместо раскаяния я увидел во взгляде любимого неожиданно жаркое желание.
– Отомсти мне, детка, – прошептал Жека чуть хрипло, сверкнув глазами, и приподнял бедра, бесстыдно притираясь к моему животу.
Видеть его таким и не возбудиться было невозможно. У меня скрутило поясницу от мгновенно нахлынувшего ответного желания, во рту пересохло, и по телу пробежала дрожь.
Иногда мы с Жекой очень жалели, что у нас в спальне не было кровати со спинкой из железных прутьев, к которым можно было бы пристегнуть декоративный наручник или привязать руки полотенцем. Нет, мы не были садистами или извращенцами, и я почти всегда понимал, что даже если бы была возможность, никогда бы не смог по-настоящему связать Женьку, даже с его согласия. Но все же иногда…
Я навалился на Джена всем телом, буквально расплющив его по кровати, прижал его руки к подушке и довольно жестко поцеловал. Он подчинился, сразу разомкнув губы и впустив мой язык, но тут же заерзал подо мной и жалобно застонал, словно умоляя не тянуть с прелюдиями. Я и не собирался – сейчас нам обоим было не до нежностей. Перехватив одной рукой оба запястья Жеки и зафиксировав у него над головой, я с силой провел свободной ладонью вниз по телу, заставив его выгнуться и судорожно выдохнуть, затем пролез под футболку, слегка царапая покрытую мурашками кожу.
– Сашка…Сашш… – он выстанывал мое имя, произносил его на выдохе, и мне казалось, что он делает это уже неосознанно – это просто невероятно заводило.
Слегка помассировав его сосок, я перевел руку на ягодицы Джена, сминая их без всякой нежности.
– Аахх… да, да… – голос у Женьки в такие моменты становился ужасно сексуальным – хриплым, с придыханием, немного более низким, чем обычно, – он меня одними своими репликами мог довести до оргазма.
Поняв, что одной рукой мне не справиться, я чуть прикусил Джена за нижнюю губу, чтобы привлечь его внимание, и повелительно произнес:
– Руки не смей опускать.
Я знал по собственному опыту, как может возбуждать подчинение – мы с Женей иногда под настроение разыгрывали из себя этаких «суровых топов» и «нежных боттомов», – и сейчас я видел, что мои приказы возбуждают Джена неимоверно. Еще раз коротко и властно поцеловав Жеку в губы, я опустился ниже и быстро раздел его, особенно не церемонясь ни с ним самим, ни с его одеждой. Женька помогал, приподнимая то одну, то другую часть тела, кусал губы и охал, когда я невзначай задевал его член, но держал руки за головой, вцепившись в подушку – «как приказали».
– Хороший мальчик, – промурлыкал я в самое ухо своего «уке».
Мы оба прыснули со смеху, чуть не испортив весь настрой, но я взял себя в руки и несильно шлепнул Жеку по обнаженному бедру, на что он возмущенно айкнул.
– А ты как думал? Обнимаешься со всеми подряд, вот и терпи, – наставительно изрек я, с наслаждением сминая его ягодицы.
Я все не мог решить, как именно его хочу – все позы были одинаково соблазнительны и желанны, но когда он в нетерпении обхватил меня ногами за талию, сразу определился.
– А ну-ка, на живот, – скомандовал я, отстраняясь; Женька жалобно завздыхал, но перечить не посмел.
– Пороть будешь? – спросил он шутливо, но не без тревоги в голосе.
Я, усмехнувшись, покачал головой, пробегаясь пальцами по его копчику.
– Да надо бы… – протянул я с ленцой, но тут же улегся на любимого сверху, прижимаясь к нему всем телом и нежно кусая за ухо. – Знаешь же, что не смогу. Живи уж.
Жека как-то чересчур счастливо вздохнул для человека, которого собираются сексуально наказать, и я снова попытался войти в образ. Жестко притерся к его ягодицам своим уже давно ноющим от желания членом, покусал за шею и плечи, с удовольствием потискал нетерпеливо ерзающую подо мной задницу. Смазка и презервативы у нас были рассованы по всему дому – на всякий случай – поэтому сейчас затруднений с поиском не возникло. Размазав прохладный гель по своему члену, я приподнял Жеку за живот, почти поставив его на колени, с силой раздвинул его ягодицы и медленно вошел, чувствуя, как сносит крышу от его хриплых стонов на грани с криком.
– Пожалуйста, быстрее… – захныкал Джен, пытаясь насадиться на меня самостоятельно.
Пришлось снова напомнить провинившемуся – «кто в доме хозяин». Цыкнув на него для острастки, я одной рукой нажал на лопатки Жени, придавив к кровати, а второй придерживал за талию, двигаясь медленно и размеренно, стараясь с каждым разом входить все глубже. Джен стонал на всю квартиру, закусывал наволочку и бессильно сжимал кулаки – я видел, что ему хотелось резче, быстрее, грубее.
– Будешь еще лапать всяких девчонок? – мстительно заурчал я Жеке на ухо, довольно отметив, как от моего дыхания его пробрала дрожь. – Будешь разрешать им на тебе виснуть?
– Нет, нет, Сашка, садист чертов… никого больше не трону, только… давай уже… – у Женьки заплетался язык, и не хватало дыхания на полные фразы, по скуле сбегала капелька пота, а ресницы дрожали, словно он собирался заплакать.
Вздохнув полной грудью, почувствовав себя отмщенным, я поднялся на колени, пристроился к Джену поудобнее и, ухватив его за бедра, сразу принялся двигаться так быстро, как он хотел. От этой резкой смены темпа у нас обоих поехала голова: Жека, привстав было на четвереньки, снова рухнул лицом в подушку, всхлипывая от удовольствия, мне самому пришлось опереться на одну руку, чтобы не упасть – но это был такой кайф!
Надолго нас, конечно, не хватило: Женька вскоре забился подо мной, пытаясь вдавиться в мой пах, запрокидывая голову с жалобным криком, и кончил, сжимая меня внутри до звездочек перед глазами. Я продержался не намного дольше, умудрившись во время оргазма впиться зубами в мокрое от пота плечо своего любимого.
– Ммм… Если ты меня так будешь наказывать, я перелапаю всех девчонок в агентстве, – поддразнивал меня Джен несколько минут спустя.
Но я уже только фыркал, притягивая своего новоявленного «донжуана» к себе поближе – после сногсшибательного секса сердиться не получалось.
Следующим вечером мы пошли в кафе на встречу с Лючией. Я мстительно оделся в белое, чтобы Женька вообще не мог от меня отвести глаз, потом подумал и нацепил еще и его подарок: парные браслеты на щиколотку и запястье, с золотыми сердечками.
– Детка… – восхищенно выдохнул он, оглядев меня с ног до головы, когда я вышел из ванной, где наводил красоту; обняв за талию, Джен невероятно нежно поцеловал меня в губы. – У нее нет ни одного шанса. И вообще… ни у кого нет. В целом мире…
– Ладно-ладно, зубы-то мне не заговаривай, – пробурчал я, стараясь не растаять. – Будете с ней опять миловаться, обижусь и уйду домой, так и знай. Или не домой. Пойду девочек снимать, вот.
– Щас! Пошел он девочек снимать, посмотрите на него! – мгновенно рассвирепел Женька, целуя меня еще раз – грубо и властно. – Я сейчас тебе куплю ошейник с поводком – красивый, белый, со стразами! Чтобы ни на шаг от меня, понял?
На встречу мы ожидаемо опоздали, влетели в кафе растрепанные, раскрасневшиеся, с еще шальными после дикого секса глазами. Женька тащил меня за руку, как своего «пэта», а я идиотски улыбался вместо того, чтобы смущаться: пусть хоть весь город видит, да – я ему принадлежу!
– Хорошии… – протянула Лючия со смехом, и я, как ни старался, не увидел в ее глазах ни ревности, ни обиды.
На меня она смотрела с ласковой улыбкой, и больше не казалась мне злой стервой. Я немного смутился и отвел глаза.
– Джанни, твой мальчик так хорош, что даже мне хочется взять в руки фотокамеру, – улыбнулась девушка, когда мы уселись напротив нее, так и не размыкая рук. – О, если бы его увидел Антонио, мама миа, представляю!
– Антонио? Это еще кто? – спросил Женька заинтересованно, обнимая меня за плечи.
– Это мой импресарио. Ну и… мой самый главный человек там, в Милане, – Лючия немного замялась, и ее взгляд погрустнел. – Он хороший, заботится очень…
– Он… ты… вы с ним… – Жека подбирал слова, а я подумал, что он наверняка вспомнил сейчас про Игоря; благодетель и протеже – слишком знакомо… – Он не обижает тебя?
– Нет, – Люси смешно сморщила носик и нежно засмеялась. – Я ему благодарна по гроб жизни. За все, что имею сейчас, за то, что по рукам не пошла, как приехала туда… Я живу с ним, у него дома. Он меня любит без памяти, жену ради меня бросил… Да и вообще все у нас хорошо.
Она улыбнулась, но в ее глазах осталось что-то неясное… тоска? Мне вдруг стало ее жалко, даже захотелось как-то утешить. Я попросил рассказать о Милане и вообще об Италии, у Лючии сразу же загорелись глаза, и она принялась красочно и эмоционально описывать тамошнюю сказочную жизнь. Мы слушали, как зачарованные. О заграницах и я, и Женька знали только из телевизора, особо не рвались, но, конечно, не отказались бы поглядеть как там и что. А Люси – сама вся такая «нездешняя», с этим своим акцентом, который за прошедшие дни почти выветрился, но нет-нет да проскальзывал, с восклицаниями на итальянском, с жестикуляцией, как у Челентано, – своими восхищенными рассказами переворачивала душу, заставляла завидовать и отчаянно хотеть хоть одним глазком…
– Эх, черт, живут же люди… – выдохнул Женька, когда девушка сделала паузу, чтобы заказать еще кофе.
В его голосе слышалась та же легкая грусть, какую и я ощущал в данный момент. Вот ведь как устроен человек: все ему нравится, все устраивает, пока не увидит, что у кого-то есть лучше…
– Да, это точно, – засмеялась Люси. – Я за эти три с половиной года до сих пор не привыкла: просыпаюсь каждое утро и боюсь открыть глаза, а вдруг приснилось все это, и я по-прежнему тут… в этой дыре…
Она неловко замолчала и отвела взгляд. На миг мне показалось, что они с Женькой оба думают сейчас о чем-то своем, молчат об одном и том же – о чем-то, что меня не касается. Стало тоскливо, и я потерся щекой о плечо Джена, привлекая к себе внимание. Он сразу же отозвался, повернулся ко мне и тихонько поцеловал в нос.
– Вы как голубки, белиссими! – захлопала в ладоши Лючия. Она стала расспрашивать про нас, про меня – насколько я серьезно увяз в модельном бизнесе.
– Он у нас звезда, а ему не нравится дурачку, – нежно засмеялся Женька, вогнав меня в смущение.
– Не нравится? – Люси недоверчиво уставилась на меня, словно не понимая, КАК это может не нравиться; я уловил в ее взгляде легкое разочарование. – Жаль… С его данными, и твоим талантом… Если ты меня протолкнул до самого Милана, то уж его-то…
– Ну, нет уж, – вмешался я в разговор, который нравился мне все меньше. – Не хочу я ваших миланов, хочу спокойно жить и работать… желательно, на какой-то менее нервной работе.
– А я бы хотел в Милан… – мечтательно протянул Женька. – Я уж не говорю про работу, но хотя бы просто побродить… воздухом тем подышать…
– И сказала ему золотая рыбка: не кручинься, царевич прекрасный, помогу тебе с твоею бедою… – вдруг нараспев заговорила Люси с загадочной улыбкой; увидев, как мы на нее уставились, она засмеялась и склонила голову на бок. – Хочешь в Милан? Я могу это устроить!
– Ага, так меня там и ждут, – немного оторопело пробурчал Джен.
Я начал чувствовать себя, как в плохом сне, когда смотришь на происходящее со стороны, и никак не можешь на него повлиять. Мне хотелось вставить реплику, сменить тему разговора на менее абсурдную и раздражающую, но я ничего не мог придумать, так и сидел – дурак-дураком.
– В том-то и дело, Джанни, кара, что тебя там ждут, – тон Лючии стал вдруг таким серьезным и деловым, что у меня по спине прошел холодок, кажется, мой сон превращался в кошмар. – Зачем, думаешь, я здесь? Решила совместить приятное с полезным и отдать долг сразу двоим дорогим мне людям, превратившим мою жизнь в сказку.
Я видел, что Женька затаил дыхание и вытянулся в струнку. Почему-то именно в этот момент в голове мелькнула совершенно несвоевременная мысль: «Когда он уедет, я умру» – я тут же отогнал ее, стараясь глубже дышать, убеждая себя, что никуда он не денется, просто НЕ МОЖЕТ деться, какую бы нелепицу не несла сидящая напротив… разлучница.
Я постарался вникнуть в монолог Люси, она говорила что-то о проблемах на студии, о каком-то международном проекте помощи молодым талантам, и «как все удачно сложилось», что итальянскую сторону взялся представлять именно «ее Антонио», и про какого-то молодого гения, с которым они заключили контракт, но он отказался в последний момент…
– Антонио даже заболел: ну, представь, нужно сделать целый буклет разноплановых съемок, лучших молодых моделей с трудом собрали вместе в определенное время, а этот… я даже не хочу вспоминать. И тут я рассказываю про тебя, про то, какой ты талантище, но прозябаешь в страшной дыре… В общем, у тебя есть шанс, милый, который выпадает одному из тысячи. Зная тебя, я уверена – Милан будет у твоих ног. Ты спасешь нам проект и устроишь свою судьбу…
Было так забавно ее слушать – то, что она говорила, было настолько далеко от действительности, что я даже почти не чувствовал волнения: ведь ясно же, что все это сказки или какая-то дурная шутка, и вообще это все невозможно, и Женька никогда…
– Решайся, Джанни. Антонио все тебе оплатит и с визой поможет, чтобы получить ее быстро. Гостевая будет на месяц, если захочешь остаться – все сделаем в лучшем виде. Оплата съемок отдельно, получишь чистыми евро. Ах да, с твоим агентством тоже договориться раз плюнуть: им реклама нехилая, оформят, как стажировку, а потом…
Чушь какая-то. Женька – в Милан? А я как же? И вообще – что значит: «если захочешь остаться»? А я?! Я повернул голову и всмотрелся в своего любимого. Джен сидел неподвижно, сжав губы и глядя прямо перед собой – в глаза Люси. Я не мог понять, о чем он думает – он как будто отдалился от меня за эти несколько минут. Я ощутил, как страх заполняет меня целиком, не давая вздохнуть.
– Я же не говорю, что тебе непременно надо все здесь бросать и переезжать в Италию на ПМЖ, – голос у Лючии немного изменился, став более вкрадчивым, уговаривающим; она кинула быстрый взгляд на меня, видимо, просекла, в чем может быть главная проблема. – Съемки займут не больше месяца. Вернешься с деньгами, международными связями и такой строчкой в резюме, которой и столичные фотографы могли бы гордиться. Подумай, больше такой возможности у тебя не будет. И я вряд ли смогу выбраться сюда еще раз… Мы, конечно, выкрутимся там и сами, но я хочу помочь… как ты мне помог тогда. Этот город не стоит твоего таланта, милый.
Вот тут мне стало действительно жутко. Я терял своего любимого с каждой секундой, я чувствовал это так ясно, что у меня даже сердце заболело. Сейчас или никогда – я открыл рот, чтобы решительно и твердо сказать: «Он никуда не поедет. Только через мой труп. Или я, мы – или Милан», – но в этот момент Джен медленно повернул голову в мою сторону, и я увидел выражение его глаз…