ВСКРЫТИЕ ПОКАЖЕТ
Гоп-стоп-тиридоп,
бабушка здорова...
Неделю назад я вернулся с работы пораньше. В этот день мне пришлось пережить одно неожиданное событие, которое явилось для меня поучительным, хотя, и не слишком приятным. Просто, придя с утра на работу, я узнал, что у моего шефа накануне умерла теща. Родственница, конечно, не прямая, но близкая, а в этих случаях полагается для поддержания духа, так сказать, поприсутствовать на похоронах. В Израиле мне за четыре года еще не доводилось бывать на кладбище. Вот, видать, пришло время. Описывать подробно ничего не стану, но скажу, что все, что я там увидал, произвело на меня очень положительное впечатление, кроме самого факта, по которому собрались присутствующие. Организация и способ проведения погребения усопшего здесь просто на высоте: никаких излишеств и вытягивания жил из, и без того страдающих, близких.
Но сегодня еще надо было помочь Вале кое-в-чем, поэтому я, не возвращаясь на работу, с кладбища двинулся домой. В этот день к нам заехала Валина ''начальница'' - Ли Юн, с которой я должен был познакомиться. Мы мило сидели за столом, пили чай, лакомились чем-то предпраздничным, и в это время зазвонил мой пелефон. По мелодии ''Постой, паровоз...'' я с легкостью определил того, кто меня желал в эту минуту. Естес-но - Дайчман. Он попросил поставить на зарядку мою электрическую отвертку, которая ему должна была скоро понадобиться. Вдаваться в подробности было некогда: две очаровательные кореяночки ждали меня за столом. Но через пятнадцать минут он позвонил снова, узнать, не могу ли я достать длинную раздвижную лестницу метров на 7-8, и после короткой моей атаки, наконец, просто попросил меня помочь ему в одном деле, а, короче, поехать куда-то с ним и постараться вскрыть какую-то квартиру. Дайчмана я знаю 25 лет. Смею утверждать, знаю получше многих, что дружат с ним все эти годы. Но даже я подобного от него не ожидал. Правда, кое-чему все же я за эти годы научился: реагировать на его штучки спокойно. Через полчаса, вооружившись инструментом, который нам был необходим (из представлений по шпионским фильмам) мы погрузились в его вторую ''Мазду'' и отправились на дело. По дороге он мне выложил то, что ему и самому не терпелось опубликовать: ...его хорошие знакомые из Иерусалима (эту семью и я знал еще по Москве) не могут уже несколько дней связаться с одной пожилой своей, то ли родственницей, то ли близкой подругой, у нас в Хайфе. Обратиться им больше не к кому (а даже и было бы к кому - лучше Мишки не найти), дабы проверить: что с ней случилось. Женщина им жаловалась на плохое самочувствие, а потом перестала отвечать на звонки.
Адрес имеется, этаж третий, высокий. Лестницу мы пока раздобыть не успели, так что остаётся взлом. Просто Мишка в течение дня побывал уже там пару раз и точно знал, что дверь изнутри никто не открывает. Заметим, что проблемная дама, по рассказам иерусалимских друзей, была поэтессой ''почти известной'' и очень неплохой. Рекомендациям стоило верить, так как исходили они от людей весьма осведомленных и уважаемых в подобных областях.
Про себя я подумал, что еще одного трупа на сегодня мне, пожалуй, будет в излишек. А что делать?..
Прибыли мы легко и с неудовольствием констатировали, что райончик-то в основном арабский. На фига, спрашивается, русской еврейской поэтессе было селиться в таком месте? Да, собственно, понятно: квартиры здесь существенно дешевле. Ишо более неприятные чувства овладели мной, когда мы поняли, что соседей по площадке все еще нет в наличии, как и в предыдущие Мишкины заходы. На темных уже улицах народу почти не было. Кроме нескольких компаний подростков, как раз того возраста и склада, что только и поджидают в своем квартале чужаков, помышляющих нарушить тягостный покой родимого двора. Побродив вокруг старого добротного арабского же дома, я почувствовал, что и сам Дайчман не особо горит желанием осуществлять задуманное. Правда делать это было более некому: полиция, куда он уже обращался, наотрез отказалась участвовать в этом мероприятии. Сами вскрывайте, смотрите, что там, и если надо, то тогда нас и зовите - сказали ему стражи порядка.
На наше счастье в окошке над нужной нам квартирой зажегся свет. Слезать с верхнего этажа по веревке в квартиру ниже опыт лично у меня уже был с давних пор. Этой перспективе я обрадoвaлся больше, чем альтернативе со взломом железной, кстати, двери. Бодрым шагом, через три ступеньки, мы взлетели на четвертый этаж и позвонили в дверь. Таблички на ней не было, и определить заранее, на каком языке придется говорить, было нельзя. Однако арабский однозначно исключался. Дверь приоткрылась, и в щели показался лысый мужчина, при виде которого от сердца у нас сразу не отлегло. Его внешность была противоречивой. ''Говоришь ли ты по-русски?'', - спросил на иврите Мишка явного араба. ''Кен'' (да), - почему-то, тоже на иврите ответил, все-таки, не араб. Дальше стало легче, и именно, в эту секунду я понял, что усе будет замечательно. Соседи были своими, но они (а вслед за лысым появилась женщина с прической) в упор не представляли, кто живет под ними и кого мы ищем. Для начала они сообщили нам, что дней пять назад на втором этаже умерла одна соседка, но мы отвергли этот факт, как неимеющий отношения к раскручиваемой ситуации. После пяти минут бесполезных выяснений подробностей о разыскиваемой поэтессе (а какого цвета у нее волосы и ''насколько она худая''), дама с прической сообразила позвонить в дверь напротив, где жила некая Симочка. Симочкой оказалась старушка лет семидесяти пяти сухонькая и в халате. Домик нам достался все-таки не совсем арабский. Нормальный израильский домик: куда ни позвони - можно ''по-руцки''. Симочка случилась тем человеком, который нам был нужен. Нет, не искомой поэтессой, а женщиной, которая случайно знает почти все и почти про всех.
В плохих фильмах нечаянные свидетели, такие вот старушки, всегда запоминают необходимый следователю номер машины, приметы подозреваемого или еще чего-то очень важное. Мы же с Мишкой попали, явно, в очень плохой фильм. Потому что у Симочки был номер телефона хозяйки квартиры, которая сдавала ее нашей поэтессе, и, более того, сама проживала там же, в другой комнате. От Симочки мы узнали, что вчера она видала, как в эту квартиру заходил сын поэтессы, который часто приезжает, так что предполагать, будто искомая нами дама лежит там несколько дней без сознания, пожалуй, не стоит. Тут же Дайчман, воспользовавшись телефоном, вызвонил хозяйку квартиры и узнал от нее, что поэтесса попала в больницу, но сейчас ей уже лучше, что та ее навещает, и нет нужды беспокоиться. Порадовавшись вместе со всей площадкой за счастливую судьбу русскоязычной поэзии в изгнании, мы распрощались и двинули с Мишкой по домам.
Отвертки и фомки валялись в багажнике лишним грузом, но нам от этого было только легче.