УЧЕНЬЕ - СВЕТ
А пока я работал в КБ, слушал Битлов, читал Стругацких, перепечатывал одним пальцем Высоцкого, ходил в театр на Юго-Западе и мечтал о том, как я стану педагогом. Прошло три с небольшим года, и я решился. Репетиторством я уже подрабатывал, так что стоял вопрос о полной легализации моего хобби. Я посоветовался с моим дядей Женей, учителем русского языка, получил одобрение, но поехал еще и к Александре, бывшей нашей классной. Она сказала мне несколько нужных вещей, но, в целом, тоже одобрила мой выбор. В конце марта, в разгар весенних каникул я приперся в Волгоградский РОНО в поисках работы учителя. Методист по математике, которая мне первой встретилась в коридоре, дала мне телефон директора школы, где математик требовался срочно. Директора звали Мансуром, как и начальника отдела, в котором я тогда работал. Я позвонил и получил приглашение зайти для разговора в школу. Во время беседы он мне сказал: ''Надо выходить с начала четверти, а в сентябре у меня будет полно молодых специалистов''.
Было это 26 марта. А 1 апреля я уже вошел в класс. О том, что я меняю работу, знали только те, кто консультировал меня, моя мама и начальство на работе, где пришлось увольняться за три дня. Когда друзья мне звонили в отдел по телефону, услышав: ''Он здесь больше не работает'', считали это первоапрельским розыгрышем.
1 апреля 1987 года в 8:25 утра я шел по рекреации второго этажа средней школы № 355 Волгоградского района города Москвы на свой первый в жизни урок алгебры в 6-м классе ''А''. Этот класс, к тому же, мне был отдан в классное руководство, так что предстояло не просто провести урок по предмету, но еще и установить первый сверхважный контакт с детьми. Но Посланцем Земли на далекой планете я себя совсем не чувствовал. Я тогда и не предполагал, что расстояние между внеземными цивилизациями - пустяки по сравнению с бездной, которая раскроется меж мною и поколением мало мне в ту минуту известным. Но дорога моя к обрыву над бездной была пресечена движущейся мне навстречу чуть долговязой фигуркой девочки, ученицы, упомянутого уже мной 6-го ''А''. Девушка была в белом передничке, что выдавало в ней представительницу класса, в этот день дежурящего по школе. ''Семен Аркадьевич?'' - осведомился голосок тонкий и невинный, аки лютик на солнечной полянке. ''Да, слушаю''. ''Вас к телефону в учительскую.'' ''А-а, спасибо'', - пробормотал я, поворачиваясь и медленно соображая, что никто не может мне звонить в учительскую. Я же не давал никому телефонного номера учительской. Я вообще не знаю этого номера. Бог мой, я даже не знаю, где эта учительская находится. Не сходя с места, но располагаясь спиной к ''ангелочку'', я совершенно явственно ощущал хитрейший взгляд и, кажется, даже слышал слабое хихиканье. Но повернуться назад я пока не решался. И, о, слава Всевышнему, в эту секунду я увидал, как навстречу мне по коридору приближается единственный известный мне в школе (помимо директора) человек. Это была завуч старших классов Татьяна Юрьевна. Мне ей почти ничего не пришлось объяснять. По первым же нечленораздельным звукам из моей гортани она сразу обо всем догадалась и сказала: ''Это они вас разыграли. Пойдемте вместе в класс''. Честь моя была спасена, так как я не бросился сломя голову к телефону, а всего лишь сделал легкий разворот, словно бы поджидая завуча и было не заметно, что я поверил в шутку. В класс она меня отвела за ручку, как новенького ученика.
О, сколько еще будет шуточек и приколов, слез и неприятностей, неудач и побед за недолгую мою карьеру педагога. Буду я еще не раз и не два вспоминать все по-порядку и вразбивку об этом времени из моей молодой тогда золотой жизни. А пока я - начинающий учитель, один из немногих мужчин в школе, холостой и, так сказать, перспективный.
...Был у нас там один учитель русского - Мишка Шугаев. Он пришел после пединститута и работал всего второй год. Внешне он не отличался от десятиклассников, а поведением - от пятиклассников. Он каждый божий день опаздывал на уроки и влезал в школу через кухню вместе со всеми обалдуями и прогульщиками, так как ровно в половине девятого парадную дверь запирали. Мы с ним вначале подружились, но вскоре на его дне рождения я попал в компанию какой-то золотой молодежи, мне стало не по себе. Общаться мне с ним оказалось не интересно, школа и дети его совсем не занимали. Он же не хотел отставать от меня, и когда наш директор отпустил его ''по собственному'', разрешив не дорабатывать год, то мне полегчало. На память от Мишки у меня осталась книга ''BEATLES BIBLIA'' на венгерском языке.
Прошла последняя четверть учебного года, с которой начался мой учительский стаж. Летом съездил я в пионерлагерь Карачаровского механического завода вожатым. Попытался внедрить там свой и мировой опыт работы в пионерских лагерях, но остался, явно, не понят руководством, состоящим сплошь из передовиков завода. Зато с детишками контакт был славный. Пример: надо готовить конкурс отрядной песни, речевки, отмашки и прочей фигни, которая делает детство счастливее. А дети, чегой-то, не хотят. Избегают они своего счастья, недопески, меняют его на какой-то там футбол и пряталки. Ну, как их завлечь? Правильно! Надо запереть отряд на веранде после завтрака (полдника, ужина) и репетировать под страхом того, что игрушек не дам, в кино не пущу или, ваще, лишу компота. Что же делает вожатый Сеня? Он совершенно непедагогично предлагает ребятам устроить репетицию на крыше отрядного корпуса, куда вход, естественно, категорически возбранен, но... если с вожатым, то можно. Конечно же, весь отряд абсолютно добровольно лезет на крышу, ''репетипитирует'' до обеда и с нетерпением ждет следующей репетиции. А, если учесть, что отрядной песней выбраны куплеты Винни Пуха после маленькой переделки, а не заунывно-патриотический Орленок-Соколенок-Нахаленок, то конкурс мы, естественно, выигрываем и к первому месту с грамотой Сеня получает выговор от старшего пионервожатого с предупреждением: никаких крыш, подвалов и чердаков! Вся смена - в этом духе. А потом был отдых на Жигулевском море в профилактории ВАЗа, который тогда являлся одним из крутейших советских санаториев.