И тени вниз летели со скалы

Семён Вексельман
И ТЕНИ ВНИЗ ЛЕТЕЛИ СО СКАЛЫ

     Итак, не пойти на работу в КБ после распределения было нельзя, а я теперь хотел работать с детьми. Придется  ждать следующего лета, когда снова можно будет поехать в ''Маяк''. Встретиться со всеми, кто оставил во мне особые зарубки. Конечно же, в первый свой отпуск я помчался туда и провел там еще один незабываемый месяц. Но сначала было кое-что еще.....

     После двухмесячных трудов в ''Маяке'' нам представлялось, что выходить на работу в ССКТБ с 1 августа - неправильно. «Не убежит» решили мы, не сговариваясь, и поехали отдыхать дальше, кто куда. Оська с женой - в Железноводск. А я со своим лучшим другом Мишкой Дайчманом - под Геленджик, разумеется, с палаткой. Недолгим был этот поход. Точнее - недолгим для Мишки. Для меня отпуск подзатянулся. На третий день нашего дивного пребывания в Дивноморском я грохнулся башкой о какое-то бревно (о, счастье, что это было бревно, а не камень) при ''падении с обрыва высотой 7 - 8 метров''. Цитату привожу из истории болезни, но думаю - вранье. Было там метров 5 - 6, не больше. А виноват сам! Полез куда не надо. Осыпались камни под ногой и... пишите письма. Мишка не знал, куда писать, а справиться со мной один не мог. Сделав все, что можно было и ещё немножко, он добился того, что меня доставили в ЦГБ (интересно, расшифруете ли вы?), но там никто не хотел мною заниматься. Сам же я все время был или в бреду, или в отключке. Но, видно, я не производил впечатления сильно пострадавшего. Другое дело - местные алкоголики, которых подвозили время от времени в приемный покой с различными травмами. Друг мой после рассказывал, что один из них упал со второго этажа, а другого пырнули ножом в драке. Вот их лечили сразу: делали рентгены, перевязки и тут же... отпускали домой. Больничный режим этим богатырям не требовался.

     Мишка каким-то образом дозвонился до моей сестры, которая единственная была тогда не в отпуске. По случайному совпадению мои родители в это время тоже были на отдыхе, причем, тоже на Кавказе. Маринка, за неимением возможности тут же вылететь мне на помощь, для начала подключила к решению вопроса тётю Зою. О ней мне обязательно ещё придётся написать отдельную повесть, хотя достойна эта женщина романа. Тётя Зоя (близкая наша знакомая) действует методом ей присущим и прекрасно отработанным: она звонит по телефону в эту ЦГБ, в хирургическое отделение и желает поговорить с заведующим травматологией. Однако прикол состоит в том, что представляется тётя Зоя не своим именем, а какой-то начальницей из Минздрава, в природе реально существующей. Геленджикский хирург по фамилии Комиссаренко (это я помню) не сильно перепугался такого высокого внимания к моей персоне. Он даже обрадовался, узнав, кто с ним говорит. ''Да мы же с Вами знакомы, - заявил он тёте Зое, - ведь мой сын учился вместе с Вашей дочкой в московском ''меде'', и я Вас прекрасно помню!'' Замечу, что сбить тётю Зою с панталыку такой ремаркой было совершенно невозможно. Подобные промахи она тут же оборачивала в свою пользу и на этот раз, не растерявшись, она настоятельно, а к тому же по старой дружбе, попросила обратить особое внимание на лежащего в его отделении...  Докладывать лично в этом случае она уж не потребует, но оставляет за собой право поинтересоваться позже, как будут обстоять дела. Комиссаренко прямо таки разбежался выполнять указание, и на другой день мою койку передвинули по коридору чуть ближе к палате.
 
     И вот встречает моя сестра в Быково папу с мамой, прилетающих из Сочи, первый раз в жизни севших в самолет. Мама так боялась лететь, что написала мне письмо с указаниями: где в доме лежат облигации, а где - книжки по квартплате. По прилете предполагалось перехватить это письмо и уничтожить. А если что, то его получил бы Сеня... Уже в самом самолете мама поклялась, что это первый и последний полет в ее жизни. Но встречает ее Маринка и сообщает, мол - вот билеты на рейс в Новороссийск. Надо лететь, там - все непросто. Нарушая данную два часа назад клятву, мама с сестрой летят практически обратно и добираются до Центральной (!) геленджикской больницы (кстати, единственной в городе). Мама моментально всех там строит, меня переводят из коридора в двухместную палату, даже делают обследование и быстро (на четвёртые сутки со дня поПадания) выясняют, что у меня тяжелая контузия - ушиб головного мозга. Мама с Маринкой снимают какую-то хибарку и живут там, попеременно дежуря у моей койки. Дайчман, смотав наши монатки, обитает там же и учит мою сестру нырять. Она дико сопротивляется, ощущая, что этому человеку доверять  свою жизнь нежелательно. Потом они улетают в Москву, а мама остается со мной. Вобщем, я валяюсь в этой больнице ровно месяц. Когда я уже начинаю приходить в сознание, то все чаще жалуюсь на боль в руке. За день до выписки маме удается уговорить Коммисаренко сделать мне снимок. Рентген показывает банальный перелом, который случайно до этого никто не заметил. Меня выписывают, и мы движемся в Москву (ура! - для мамы) на поезде. На самолете мне нельзя. Соседи по купе деликатно избегают бледного, как каторжанин, стриженного наголо паренька с гипсом на правой руке и нетвердой ориентацией в пространстве. В Москве меня начинают лечить по-настоящему. Выдержав десятки инъекций церебролизина, выпив литры глицерина (видите ли, понижает внутричерепное давление, а кто пробовал пить эту гадость, согласился бы ходить с таким давлением всю жизнь) я иду на поправку. 7 декабря (!) меня выписывают на работу, и я появляюсь там с опозданием всего на четыре с небольшим месяца. Странно, но меня там ждут. Место мое никому не отдано, зарплата мне исправно начисляется по больничному (на предприятии, где я не отработал ни одного  дня). Более того, меня ждут две последние стипендии за июнь и июль, которые я летом получить не мог. Кто после этого посмеет ругать Советскую власть?!
 
     А в довершение приведу рекомендации врачей, которые я представил своему новому начальству: ''…Семёну не разрешается нагружать головной мозг в течение 8 месяцев после начала трудовой деятельности... поменьше читать, писать, работать с чертежами и т.п...'' Пришел инженер в КБ! И что вы думаете? Так оно всё и обстояло: мой непосредственный начальник Леонид Максимович, тот самый, что был на распределении, оберегал меня всячески. Везло мне на начальников. Несказанно. И сейчас везет.
 
     В КБ было здорово. Коллектив - супер! Работа интересная. Я сидел за ПК и писал программы на Assembler, ездил в командировки. Не куда-нибудь, а в Ригу и на взморье. Мы с коллегами ходили в походы на байдарках, ездили в Завидово за грибами... Но половину времени и души я отдавал ''Маяку'' и людям оттуда.
 
     Вообще, хочу заметить, что жизнь была в те годы полной, насыщенной, и я не могу перессказать и десятой доли событий, происходящих тогда со мной. Если когда-нибудь осмелюсь, то напишу книжку для своей дочки и кучки друзей. Это будут такие рассказы! Веллер отдыхает.