Анатолий Максимов. ТАК БЫЛО... 81. Книга вторая. Франция–Россия
Конгресс соотечественников (1)
Сенсационная новость! Я получил приглашение со следующим текстом: «Под покровительством Верховного Совета и под председательством Михаила Никитича Толстого, депутата Верховного Совета, в Москве, в августе 1991-го года, состоится «Конгресс соотечественников».
Проще говоря, будет организована, на уровне правительства, встреча россиян с их соотечественниками–эмигрантами!
О каких эмигрантах идет речь? О тех, которые покинули родину в двадцатом году, или о тех, которые остались на Западе после Второй мировой войны?
Жить без Родины трудно! Особенно трудно было поколению моих родителей, молодые годы которых протекали на родной земле, и тем, которые физически ощущают ее отсутствие в эмигрантской жизни.
Я родился за границей и поэтому «физического» ощущения отсутствия Родины у меня нет. Но есть нечто другое, более настойчивое, более болезненное переживание – отсутствие возможности бывать на родине моих родных и близких.
С самого начала двадцатых годов на родине моих родителей был установлен новый порядок, новая идеология и новая политическая система, которая боролась без малейшего снисхождения со всем тем, что было ей враждебно. Под эту статью подпала и русская эмиграция двадцатых годов!
И вдруг, вот такое приглашение!
Что это значит после такого долгого, семидесятилетнего, перерыва? Какова цель конгресса? Неужели впредь будут открыты границы моего отечества для нас, эмигрантов? Неужели положен крест на наши идеологические расхождения?
Кто может ответить на возникшие вопросы и разъяснить мне, что происходит?
С момента революции прошло много лет. За это время шеренги участников Белого Движения, перешедших на положение эмигрантов, значительно поредели и уже не представляют угрожающую коммунизму силу.
Но все-таки…
Так что же произошло? Что подтолкнуло Верховный Совет на такой шаг? Соблазнительна была мысль, что «перестройка» и «гласность» повлияли на новый идеологический курс по отношению к эмиграции, но этот вариант немедленно отпал: идеологические вопросы решаются не улицей, а в соответствующем отделе партийной структуры!
Все же в голове не укладывалось, что мне, эмигранту-апатриду, снят запрет бывать в Советском Союзе и предоставляется возможность прилететь на родину моих родителей!
В этот момент я не думал ни о «Москве златоглавой», ни о «Царь-колоколе», ни о «Царь-пушке», ни о «Медном всаднике», ни о былой славе России, ни… Я жаждал и надеялся, что смогу вдохнуть полной грудью мое Отечество, которого мне так не хватало всю мою жизнь. А о том, как меня встретят «дома», я не задумывался.
Каковы бы там ни были размышления и догадки, а ответить на приглашение – ехать или не ехать – надо!
– Неужели ты летишь на конгресс? – спрашивали приятели. – Там ведь коммунисты!
– Знаю. Они там уже 70 лет. В чем же дело?
Я прилетел в Шереметьево накануне открытия Конгресса и, проходя паспортный контроль, с гордостью сказал: «Я прилетел на Конгресс соотечественников»! Из будки, слышу, доносится: «Что это за конгресс, пройдите вот сюда». Пришел дежурный начальник, перелистал мой паспорт и сказал, что он не может меня пропустить, так как моя виза действительна с 19-го, сегодня у нас только 18-ое!
– Что же будем делать? – спросил я.
– Посидите, – сказал начальник нейтральным тоном, – а мы посмотрим.
И ушел.
Почему такой нейтральный тон? Разве он не является моим соотечественником?
Прошло какое-то время, начальник вернулся и спросил:
– Багаж есть?
– Есть.
– Сколько мест?
– Два.
– Дайте билет!
Я протянул билет. Начальник подозвал человека и приказал ему принести вещи. Через некоторое время чемоданы были рядом со мной.
– Что в чемоданах?
– Много больших надежд, – ответил я и доброжелательно улыбнулся.
– Что это еще такое, какие надежды? – поинтересовался дежурный. Выждал несколько секунд и сказал: «Вы можете пройти без таможенного осмотра, дверь справа». Я вышел в зал и очутился рядом с транспарантом «Конгресс соотечественников». Девушка мне сказала: «У выхода стоит автобус, он вас отвезет в гостиницу «Россия», и там оформят ваш приезд и ваше дальнейшее пребывание».
Я в гостинице. Иду в кассу для обмена валюты (участие в Конгрессе – 400 американских долларов с человека). Касса закрыта. Предъявляю документы для прописки, а мне говорят, что я прибыл раньше предусмотренной даты и что номер мне будет отведен только завтра, после 11-ти, тем более что я не могу предъявить документ на обмен валюты. Но после долгих переговоров и объяснений я получил номер и вселился в комнату с моим багажом и моими надеждами на будущее. Хорошо, что все закончилось благополучно, а могло быть и не так!
На следующее утро, спускаясь завтракать, прохожу мимо столика свердловчан, с которыми познакомился накануне. «Доброе утро!» – «Знаете, что произошло?» – «Видели их по телевизору?» – «Не уходите, сейчас будет повторная передача!»…
Действительно, не прошло и минуты, как на экране телевизора появились актеры государственного переворота, организаторы путча: Геннадий Янаев, Дмитрий Язов, Борис Пуго, Олег Бакланов, Валентин Павлов и Владимир Крючков.
Посмотрел я на них, и мне стало не по себе: эти люди – высший эшелон власти! В их руках находятся армия в полном составе, пограничные и внутренние войска, милиция, разведка и органы внутренней безопасности! Они могут стереть с лица земли любого, в любой момент (их предшественники это уже делали!). Как можно относиться к этим людям, которым чужды понятия «справедливость», «гуманность» и «человечность»? Которые управляют страной силой, враньем и обманом! Этих виновников радиоактивного отравления населения и природы, экологического загрязнения рек, водоемов и морей? Теперь они держат мое Отечество в своих преступных руках и размахивают ими на экране телевизора?!
Как правило, перевороты такого типа – дело военных. С переворотами я уже сталкивался и испытал на собственной шкуре: проснешься – а у входа в дом стоит часовой, по улицам ходит военный патруль; никто не может выйти из дома, даже детей не пускают в лавку за молоком или за хлебом. Все государственные стратегические пункты (радио, телефон, телеграф, банки, пути сообщения и т.д.) – под контролем военных. Производятся обыски и аресты, никаких объяснений, никаких выступлений «с трибуны»!
«Да разве это путч?» – заключил я, и пошел завтракать.
Говорят, что Президент «пропал»!
Где он?
Что с ним?
Говорят, что Президент стал невменяемым и не может править страной!
Говорят, что Президент арестован путчистами, которые требуют, чтобы он отказался от власти!
Говорят, что Ельцин, Шеварднадзе, Руцкой, Хасбулатов и др. находятся в Белом Доме и там начинают организовывать сопротивление.
«Выходит, их не арестовали?»
«Нет!»
Улица говорит…
Москва говорит…
Страна говорит…
Весь мир говорит…
Но никто ничего не знает!..
На улице оживленное движение. Взволнованная молодежь снует во всех направлениях, люди пытаются мимоходом что-то деловито сказать друг другу, но, не договорив, тонут в толпе. А толпа превеликая. Она засасывает. Она и меня засосала.
Под вечер к гостинице подъехали автобусы, чтобы отвезти нас в театр, на торжественное открытие Конгресса. На улицах висят транспаранты: «Конгресс соотечественников». «Добро пожаловать». «Мы с вами». Прохожие нам машут приветственно руками, в то время как водитель автобуса старается проехать сквозь толпу и не зацепиться за «разбросанные» повсюду танки. На свободное место в автобусе, рядом со мной, села дама, по виду моя соотечественница.
– Вы откуда? – спросила она.
– Из Франции.
– C’est la vie, правильно?
– Правильно.
– Я Лариса, журналистка из Свердловска – будем знакомы!
– Будем знакомы! Я Анатолий.
На уровне моего окошка вырисовалась чета молодых. Машут рукой и что-то говорят – за стеклом не слышно.
– Они приветствуют соотечественника из Франции, они вас приветствуют, – сказала Лариса и, покидая свое место, добавила: – мы еще увидимся.
Прошло несколько месяцев, и мы действительно увиделись в Екатеринбурге. Я познакомился с Виктором, мужем Ларисы, человеком науки и техники, познакомился с Максимом и Машей – их детьми. Я заходил в эту милую и гостеприимную семью каждый раз, когда мне позволяло мое пребывание в Екатеринбурге. И с благодарностью вспоминаю, как Лариса знакомила меня с городом, показывая «лобное место» (дом Ипатьева), водила меня по музеям и библиотекам или обращала мое внимание на витрины магазина «Уральский камень»…
Однажды, ради курьеза, мы зашли в продовольственный магазин, в котором не было ничего, кроме горчицы в порошке и в зернах. Это были трудные годы. Те годы, когда ловкие и беззастенчивые рвали государство на части, когда тащили народное добро в свои карманы, когда…
Так было в начале девяностых годов в Екатеринбурге и так было в России!
На сцене концертного зала шло совещание: какие-то «гонцы» подбегали к М.Толстому, что-то ему говорили и куда-то убегали. Это длилось довольно долго. Как я узнал на следующий день, открытие Конгресса висело на ниточке: Михаил Никитич Толстой не мог объявить его официальное открытие без соответствующей санкции Бориса Николаевича, а Борису Николаевичу, в тот момент, было не до Конгресса! Наконец, с дипломатической осторожностью было объявлено официальное открытие Конгресса соотечественников!
Не успело прозвучать это объявление, как возник вопрос, связанный с поездкой гостей в С.-Петербург. Никто не знал, каково реальное положение в этом городе, и никто не мог сказать, как будет воспринят путч войсками: будут ли они «за» путчистов, сохранят ли нейтралитет или выступят «против». В конечном итоге, было объявлено, что «войска остаются в казармах» и что желающие могут беспрепятственно поехать в С.-Петербург.
Обстановка накалялась. Конгресс как-то сам по себе отошел на второй план. Переживания выкристаллизовывались в смутную тревогу. На улице говорили о возможной кровавой развязке событий: стоило только одному воинскому подразделению выступить «за» или «против», чтобы сдвинуть точку хрупкого равновесия «туда или сюда»! Судьбы людей, государства и всего мира были в руках командиров! Развязка или осложнения могли произойти в любую минуту, достаточно было только одного телефонного звонка!
В С.-Петербург я не поехал, а остался в Москве – поближе к аэропорту.
Белый дом установил телефон для связи с населением столицы и страны. Одни звонили, чтобы высказать свое негодование перед разрушающим основы страны «освободительным» движением, порой доходя до грубого мата. Другие звонили, чтобы оправдать решения Белого дома и таким образом оказать ему моральную поддержку!
В газетах писали о том, что путчисты готовят атаку на Белый Дом, которая может произойти и этой ночью, и завтра, и позже… Люди, среди которых было много молодых, ходили между бронемашинами и заговаривали с водителями, стараясь «выудить» последнюю новость.
Из Белого Дома сообщили, что атака произойдет со вторника на среду…
Пошли разговоры об устрашающем подразделении «Альфа», которое вот-вот вынырнет «из ниоткуда», но никто не мог сказать когда это произойдет.
Продолжение следует.