После потери Великой армии в России, после потерь в других битвах, Наполеон начал забирать в армию совсем молодых ребят: семнадцатилетних, потом шестнадцатилетних, и даже более молодые попадали в ад сражений. Но и среди русских дворян были юноши, желавшие сражаться с врагом и уходившие на войну в пятнадцать-шестнадцать лет. Таким был молодой дворянин Иван Казаков.
В 1809 году он поступил в Пажеский корпус. Учился хорошо и старательно и был произведен в камер-пажи. Камер-пажи находились при императоре и императрице. Так Иван оказался в царском дворце на половине, где жил и занимался делами сам император Александр I. Пажи были приближены к трону, перед ними заискивали даже высокопоставленные вельможи.
Два года почти ежедневно Иван вместе с другими пажами находился во дворце с 4 часов дня до полуночи. Но служба не тяготила мальчиков. По окончанию обеда пажам всегда предлагали брать конфеты и фрукты. Пажи весело сваливали все это в свои парадные треугольные шляпы.
Когда императрица выезжала куда-либо, то дежурный паж верхом на коне обязан был сопровождать ее у двери кареты. Но если это случалось зимой, государыня всегда говорила пажу: «Restez, mon cher, il fait trop» (Оставайся, мой милый, ведь слишком холодно.)
Когда пришла весть, что Наполеон вынужден был оставить Москву, пажи бросились к счастливому императору, и он расцеловал их как родных. Они воодушевленные любовью к родине упали перед ним на колени и попросили отправить их на войну.
Александр отказался, сказал, что пусть подождут хотя бы год, ведь им всего лишь шестнадцать лет. Пажи настаивали, и император согласился, но только весной назначили экзамены, и лишь в июне 1813 года пажей произвели в офицеры. Камер-пажей направили в гвардию, а обычных пажей в регулярные полки.
Разница была существенная. Прапорщик в гвардии, куда попал Иван, при переходе в обычные войска получал чин на два звания выше. Иван вспомнил тогда стихи: «Нет счастья не земле – на небесах оно», но подумал, что это не так. Счастье – в офицерском мундире!
Иван шел в этом мундире по прекрасному летнему Санкт-Петербургу и думал, что прохожие только на него и смотрят.
После производства в прапорщики и праздничного обеда у императрицы прапорщик Казаков тут же направился в армию, которая вела боевые действия на территории Европы. До армии Иван доехал уже без приключений. Но попал в разгар боевых действий на территории Польши, и его сразу послали во главе взвода выставить ночью заградительную цепь из солдат. Чтобы не дать противнику внезапно напасть.
Потом, не спавший всю ночь прапорщик, заснул в доме, где был расквартирован, глубоким сном, а проснулся от громких криков. И увидел, что вода заливает пол. Иван выскочил на улицу и был поражен. Разлилась река Висла. Офицеры и солдаты перебрались на ближайшие холмы, а вода все прибывала. Пришлось подняться выше, где рос лес.
Утром следующего дня на восходе солнца бывший паж увидел, что они находятся на… острове.
Вода затопила все ближайшие деревни и поселения и разлилась на сорок километров вокруг. Холмы, на которых расположилась рота, были длинной в два километра, а шириной в полкилометра. Зайцы и лисы со всей округи сбежались на этот «остров».
Три недели продолжалось наводнение, и только к концу августа Висла вошла в берега. В начале сентября в гвардейский полк пришло предписание выделить две роты и послать их в качестве резерва. К этому времени состоялось Кульмское сражение, и русская армия понесла значительные потери. Все офицеры хотели стать во главе этих рот, чтобы в дальнейшем участвовать в сражениях, а потому бросили жребий, кому вести роты.
И жребий выпал на шестнадцатилетнего прапорщика Казакова! Ивану, который еще три месяца назад был пажом, предстояло провести 350 солдат через всю Южную Германию.
Юный Казаков торжествовал! У него не было никаких начальников, он сам вел своих солдат. Жители немецких городов с восторгом принимали русских, а Казакова называли «господин капитан!» Иван упивался тем, что он главный. Рота делал остановку там, где он прикажет, с ним не было казначея и денег, и все необходимое для солдат брали у горожан под расписки. И надо сказать, что русское правительство честно потом расплатилось по этим счетам. Но самое, главное прапорщик Казаков довел роту до назначенного места вовремя!
1 января 1814 года вместе с русской армией Казаков вступил уже на землю Франции. И вот странность! В стране с теплым климатом холод достиг 15 градусов мороза! Чтобы согреться, жгли костры. Офицеры подсмеивались над Иваном, который отчаянно мерз: «Ну что, Казаков, где лучше, здесь или в царском дворце?»
Когда армия проходила через провинции Шампань и Эпернэ, которые были известны во всей Европе производством первоклассных вин, то фуражиры, занимавшиеся поиском продовольствия для армии, нередко прикатывали вместо воды бочки с вином. Скот был брошен по полям и деревням, так что мяса иногда бывало очень много. И мясо варили в вине, получая изысканное блюдо. Французская армия, защищая уже свою страну и подступы к Парижу, сражалась отчаянно, и иногда наносила поражения союзникам.
После одного из таких поражений русские и прусские солдаты отступали вместе. Но боевой дух их был высок. Они знали, что победят, и потому даже после поражения шутили.
- Будем отступать до Москвы, - смеялись пруссаки.
- Нет, до Берлина, - отвечали русские. – До Берлина ближе.
На самом же деле, Париж был обложен союзными войсками со всех сторон.
А Ивану Казакову приказали стать ординарцем у одного из лучших командующих в русской армии, у генерала Ермолова. Иван был недоволен этим. Ермолова, как и все в русской армии он уважал, но должность ординарца ему не нравилась. Если своих адъютантов генералы берегли, как непосредственных помощников, то к ординарцам относились безразлично, благо их было много, и ординарцы были как бы сами по себе. Казаков к тому времени привык чувствовать себя в своем батальоне, как дома. Среди своих и воевать было не страшно. Да и форма ординарца была уж очень проста, никакой красоты: сюртук, фуражка, шарф и ногайка, которой погоняли лошадь. Скакать во всю прыть ординарцам приходилось много.
Рано утром явился Иван к Ермолову:
- К вашему превосходительству от лейб-гвардии Семеновского полка на ординарцы прислан.
- Как ваша фамилия?
- Прапорщик Казаков.
- А, любезный, ты из камер-пажей, да я и с отцом твоим знаком. Смотри - будем нынче хлопотать и трудиться (так выразился генерал о боевых действиях), а завтра может быть и отдых - и в Париже побываем.
- Да, ваше превосходительство, если не убьют.
- Ну это кому что придется.
Ермолов, а вслед за ним Иван, поскакал по шоссе к селению Бельвиль, где на довольно большой возвышенности стоял Бельвильский замок, а оттуда был виден весь Париж!
Внизу была расположена деревня Пантен, через которую пролегало шоссе по ровной и гладкой равнине до самого города. И предместье Парижа Ла Виллет, от которого тянулись сады с каменными оградами, которые служили прекрасными укреплениями для оборонявшихся.
Французы занимали деревню Пантен, селения Бельвиль и Бютт Шомон и окраину города до высоты Монмартра. Союзники готовились к штурму города. Русская и прусская гвардия стояли в центре, на левом фланге русский корпус под командованием генерала Сакена, а на правом фланге пруссаки под командованием фельдмаршала Блюхера. Город защищала французская батарея, она была центром обороны. Александр I желая дать случай прусской гвардии отличиться, приказал генералу Ермолову атаковать и взять батарею. Казакова отправили с приказанием.
Как только он доложил Ермолову, тот движением руки показал прусской гвардии, чтобы шли вперед. Пруссаки закричали „ура!" и колонной повзводно, с музыкой, как на ученьях, вышли из-за горы и вступили в улицу перед батареей.
Длина всей улицы была метров сто. Батарея открыла учащенный огонь в упор, но пруссаки бросились вперед и, несмотря на значительные потери, взяли батарею.
Между тем, сражение продолжалось, и французы палили со всех сторон. Иван подъехал к Ермолову в ожидании нового приказа. И остановил коня в третьем ряду среди казаков. Ермолов махнул Ивану рукой, чтобы тот приблизился, тот хлестнул лошадь, она понесла его, и через несколько мгновений, в то место, где был Иван, попало ядро и были убиты казаки, с которыми Иван только что разговаривал.
- Я тебя спас, - невозмутимо усмехнулся бесстрашный Ермолов.
В Иване еще не исчез дух камер-пажа, когда он на равных разговаривал с самыми знатными людьми, и он сказал:
- Ваше превосходительство, двое из вашего конвоя уже убиты, и меня уколотят, a мне хотелось бы побывать в Париже.
- Ну молчи, еще молод так разговаривать со мной, а скачи скорее доложи Государю, что я сейчас возьму Лэ Бютт Шомон и проси прислать батарею и Семеновский и Преображенский полки.
Иван поскакал во весь карьер под выстрелами неприятельской цепи до каменного забора, где был переулок. И тут из переулка выскочило легкое конное орудие в четыре лошади. Лошадь Ивана ударилась в лафет и упала на левый бок.
Казаков оказался придавленным лошадью, а заднее колесо орудия просвистело у самого его носа, оторвало ремень от ногайки, висевший у него через плечо. Если бы колесо прошло на десять сантиметров дальше, то размозжило бы Ивану голову. Но лошадь Казакова вскочила, и он встал, цел и невредим. И тут только понял, что это было неприятельское орудие, удирающее от казаков.
Иван и его лошадь пришли в себя и добрались до Бельвильской высоты, где находился император Александр.
С этой высоты Иван и увидел битву за Париж.
На правой стороне русский корпус шел на помощь пруссакам, атакующим Монмартр.
Лейб-гренадеры и Павловский полки, рассыпавшись в цепь, двигались к городу по центру. В километре от высоты была видна атака французской кавалерии на русских пеших стрелков. Они отстреливались, собираясь в небольшие кучки. И тут же французы были атакованы нашими гусарами, которые многих французских кавалеристов зарубили. Сверху все это смотрелось как на ученьях или на маневрах. Но внизу кровь лилась настоящая. Гибли бойцы и с той и другой стороны.
И снова Иван был послан с приказом к Ермолову. А войска того уже вели бои в предместье Парижа. И тут было объявлено перемирие. Но стоило сопровождению Ермолова въехать на одну из улиц, как их тут же обстреляли с башни. Ермолов приказал развернуть орудия и открыть ответный огонь. После залпа с башни свалилось несколько убитых французов, остальные закричали с башни:
- Генерал, приблизьтесь. Генерал, пожалуйте один. Это не мы, а какие-то пропойцы стреляли, проезжайте, мы честью ручаемся за вашу безопасность.
Это день был очень тяжелым для бывшего пажа, под пулями он скакал по улицам Парижа, доставлял донесения, чудом остался жив. И только вечером вернулся в штаб Ермолова. Там уже появился ящик шампанского. Офицеры отмечали победу. Ивану предложили бокал шампанского, он сделал глоток, но ему не нравились спиртные напитки. Он напился чаю и уснул как убитый.
А теперь мы на время оставим на время Ивана Казакова и перенесемся в штаб императора Александра I.