Наталья Копсова
Глава из романа "НОРВЕЖСКАЯ РУЛЕТКА
для РУССКИХ ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНОВ"
В самом деле случается так, что сны-дрёмы ночные приходятся абсолютно, как говорится "в руку" и становятся явью, хотя и в несколько "перпендикулярной" плоскости. Сама раньше читала об этом, но особо никогда не верила и не задумывалась. А тут вдруг... Мне так изумительно хорошо и сладко спалось в ночь с пятницы на субботу. И сон снился расчудесный: будто бы я опять во Вронницах, нашем зимнем студенческой лагере, вместе со всеми своими милыми друзьями юности. Даже чудная моя Майка — школьная подружка во сне тоже была со мной, как и много-много лет тому назад на самом деле.
В качестве суперактивного члена институтского комитета комсомола и Ленинской стипендиатки нашего института я сумела выбить путевку и для своей лучшей подруги; тем более, что влюблённый в неё "по уши" Марат в качестве профорга нашего курса очень в этом деле посодействовал.
Во сне все мои чувства обострились до крайнего предела. Я снова очутилась в самой счастливой поре своей жизни и просто купалась в волнах золотого студенческого веселья, как наяву.
– Ну и кто из вас, девчонки, отгадает мою загадку?
Кричал нам тёмный, высоченный силуэт Руслана на фоне по сказочному зачарованного, по волшебному охрусталенного, для пущей красоты слегка припудренного беленькими, пушистенькими, холодненькими снежинками и залитого поздне-январским лимонно-серебристым светом леса.
– Глупый пингвин робко прячет...
О, как ослепительная яркость бледно-голубого неба высоко над нашими головами и бодрящая морозность воздуха проясняли и взор, и дух, и мысли.
– Тело жирное в утёсах!
Безудержно резвясь, отвечала раскрасневшаяся на морозце, слегка растрепавшаяся тёмными и пышными кудрями своими Майя, тут же со вскриком "Ах!" бухаясь с обледенелого пригорка и застревая длинной синей лыжей в расщелине старого пня.
– Оружие, документы, акваланг... Прячет в тех же утёсах.
Громко веселилась я и тут же всем телом впечатывалась в по-королевски роскошный сугроб цвета белой ночи, но ещё сохраняющий нежнейший розовый флёр студёного зимнего утра.
– Ну тогда уж сразу заначку от супруги!
В положении лёжа ещё более закатывалась от смеха лучшая подружка.
– Всё не так девушки. Не можете угадать! Правильный ответ на загадку такой:
Глупый пингвин робко прячет,
Умный смело достаёт...
Теперь с вас, дорогие раскрасавицы, причитается крупный штраф.
– А штраф в каком виде?
Завизжали мы с Маечкой одновременно.
– В каком виде это я вам в нашем корпусе подробно опишу. Вон там
ба-а-льшие поклонники ваших неисчилимых прелестей вас потеряли и со всех ног, вернее лыж, несутся сюда. Стало быть соревнование закончилось...
По средам, пятницам и субботам отчего-то желающие казаться невероятно строгими, серьёзными и авторитетными молодые учителя физкультуры устраивали дискотеку, где чаще всего включали "Саймона и Гарфункеля", "Юру Хипп", "Квин", "Бони М", "АББУ" или им подобные хиты своих семидесятых.
С какой же удивительной, но мягкой силой прямо в танце Вадим прижимал меня, а рядом топчущийся почти на одном и том же месте Марат долго и упорно прижимал к себе совсем истомлённую Майку, что-то нежное шепча ей на ухо и бережно сдувая с её виска завиток почти синих волос. Прыгали по стенам и полу разноцветные мячики чувственных дискотечных огней; лились медленные, влекущие и зовущие в чьи-то объятия звуки; едва-едва двигались тёмные силуэты танцующих в обнимку пар. Ах, какая же изумительная духота в зале! Волшебная сладкая духота, так плавно перетекающая в упоительнейшую из всех существующих прохлад, в лёгкий и соблазнительный девичий смех, в доверчивый, ещё полудетски наивный шепот; в молодые мужские, безумно жаркие и неустанно куда-то стремящиеся руки. Мою собственную открытую шею, словно тончайшим газовым шарфиком, неутомимо обвивало такое же обжигающе горячее, но в то же время неописуемо нежное дыхание партнёра. И только Вера и Таня нарушали всеобщую дискотечную гармонию периодическими поросячьими взвизгиваниями будто бы их сильно щекотали и тем самым здорово смешили остальных присутствующих. Две наши подружки всегда старались оставаться правильными и приличными девушками в любой сложившейся ситуации.
Кружащаяся совсем рядом Майя вдруг открыла глаза, в свете переменчивых огней ярко блеснув крупными перламутровыми белками, и с шутливым грудным смешком тыльной стороной ладони заботливо вытерла пот со лба своего Маратика.
Вадим в очередной раз ещё крепче притянул меня к себе. Я, ответно, тропической лианой обвила его крепкую шею, слегка игриво рассмеялась довольным смехом, с полузакрытыми глазами подтянулась на цыпочках и, как бы совсем невзначай, подставила губы для поцелуя. Вадим, с расторопностью легендарного вампира, ни секундочки не медля в них впился. Он целовал меня так долго, так неотрывно, так мучительно страстно, что я невольно застонала и слегка отпрянула назад.
– Ник, а давай пойдём с горки покатаемся. Мы с ребятами днём нашли там большое старое корыто и гоняли на нём вниз. Забавно получается и гораздо веселее, чем на обычных санках. Ночью, наверняка, будет ещё интереснее и смешнее. Пойдёшь, а Ник?
– Конечно, пойду. Классная идея! Только сначала забегу в жилой корпус переодеться; хотя бы свитер и брюки на себя натяну.
Десятью минутами позже (а Вадим терпеливо ждал, привалясь спиной к выкрашенной в ярко-салатовый цвет стенке) крепко взявшись за руки мы резво выбежали за околицу. Морозный, лёгкий и озорной воздух сразу до самого донышка наполнил дивной свежестью молодые наши груди. Роскошный, вкусно хрустящий, на диво голубой снежок совсем по-сказочному до самых линий горизонта во все стороны искрился-переливался щедрой россыпью бриллиантовой пыли. Тёмная и молчаливая, как тень отца Гамлета при самом первом своём явлении, стена леса в отдалении, казалось, настороженно и не очень-то одобрительно наблюдает за чересчур резвым студенческим ребячеством. Ну и пусть!
Мы бодренько раскопали наполовину занесённое снегом, некогда серебристо-металлическое, а теперь старое и ржавое корыто и, отчаянно дурачась и гогоча, поволокли его на гору вверх. Со скрежетом, грохотом и лихим свистом в ушах вскоре летели мы с ледяной горки. Хохочущая вместе с нами луна рыжим факелом пылала над нашими буйными головами, а из лагерного динамика вдруг понеслась песня:
Руку мне дай,
Нам ещё долго идти.
Ты посмотри,
Сколько дорог впереди...
Видно начальник лагеря, наш главный физрук Слава Игнатьевич уже проснулся и пошёл с обходом по вверенному хозяйству. Главный физруководитель любил и одобрял лишь сугубо отечественную эстраду, и все знали, что эстонская певица Анне Вески была в числе его главных фаворитов.
Впереди — крутой поворот,
Впереди — обманчивый лёд,
Впереди — холод в груди...
Впереди, всё впереди!
Примерно на четвёртом крутом вираже реактивное корыто потеряло управление и перекувыркнулось вместе с нами несколько раз. А потом мы с Вадимом, прямо на части разрывались от хохота, стрелами индейцев-ирокезов пролетели добрый десяток метров и врезались прямёхонько в самую макушку высокого сугроба.
Смешные и пушистые, сиренево-алмазные хлопья снега изобильно посыпались на его и мои губы и лицо, и в рот попали и за шиворот. И был для нас тот снежок слаще мёда и сахара. Внезапно музыка стихла и вдруг сделалось невероятно тихо. Дискотека закончилась, до отбоя на сон осталось тридцать минут.
Мириады изумрудно-зеленоватых, таинственно мерцающих звёздочек на беспредельном, абсолютно бескрайнем сегодняшним вечером, всеобъемлющем небосводе завлекали взгляды живых существ в чёрно-синие глубины вселенной обещанием легко выдать сразу все великие тайны мироздания.
Голубоватые стволы вековых деревьев словно оберегали божественный покой этого чудесного и мудрого мира. Нежная луна, теперь как круглоликая красавица-невеста, укутанная в серебристо-синюю вуаль зимних ночных сумерек, застенчиво улыбалась со своих высот. Но вот она вдруг начала спускаться к нам всё ниже, ниже, ниже...
– Ника, ты только посмотри, какой звездопад. Теперь самое время загадывать желания — они всенепременно сбудутся.
Совсем-совсем близко к моим губам склонилось лицо Вадима.
– Да нет, не может быть. Наверное, это просто спутники-сателиты падают, — слегка кокетничая ответила я.
– Ты лучше давай скорее загадывай. Спутники в верхних слоях атмосферы сгорают совершенно по-другому, да и не в таких невероятных количествах, —назидательно забавным тоном отвечал мой друг.
Его необыкновенно блестящие глаза вплотную приблизились к моим и сделались совсем чёрными, как вулканическое стекло — до таких почти невероятных размеров расширились зрачки. А в них, как в мистических зеркалах, отчётливо светилась моя, расплывающаяся от фонтанирующего веселья, от предвкушения великой радости, такая ярко-алая во всё и вся бледнящих отсветах лунного света физиономия в живописной рамке из вакхических растрёпанных кудрей. Совсем другая, более женственная и мягкая улыбка бабочкой опустилась на мои губы и я задумалась над желанием...
А вокруг кружилась в вальсе и заключала нас в свои ласковые, драгоценные , мистические объятия такая чудесная, такая звёздная и лунная, такая безветренная и морозная, такая влекуще упоительная ночь. Словно бы одна из тех, которые так неповторимо поэтично описывал Николай Васильевич Гоголь в своих "Вечерах на хуторе близ Диканьки". Никогда после ни я, ни Вадим так полно и до конца не сливались со всем существующим в мире, со всем существующим миром в единое целое. Учащённое наше дыхание вначале плавно превращалось в весёлый морозный парок, а секундой позже становилось самой таинственной из всех загадок зимней ночи, тела струились инопланетным серебристым сиянием, голоса же стройно вливались в наполненную величественной музыкой сфер гармонию абсолютной тишины. Боже мой, сколько же в ней звучало разных, совершенно необыкновенных и чудесных голосов. Ночная тишь была полна чарующих рассказов о невероятном человеческом счастье. Оказывается, катание морозным зимним вечером с заснеженной горы на дребезжащем от старости корыте внезапно может оказаться чем-то неизмеримо большим, чем самый триумфальный въезд в Рим или даже в Золотые Райские Врата!
– Я загадала. Я хочу летом поехать на Кубу в составе интернационального стройотряда. А ты Вадим, а что задумал ты?
– А я задумал... Я хочу только тебя Ника! Мечтаю о... Я люблю тебя! Очень люблю... Давай поженимся?!
Я тихо, женственно рассмеялась, и Вадим, как умирающий в пустыне от жажды, но негаданно-нежданно обнаруживший журчащий источник с прозрачной родниковой водой, жадно припал к моим губам с действительно горящим будто бы настоящие угли, пламенем опаляющим лицо поцелуями.
Золотой звёздный час хотя бы раз случается в жизни каждого человека. Как я только теперь понимаю, тогда как раз случился мой...
А потом мы вместе и наперегонки принялись собирать жёлуди, щедро рассыпанные вокруг. А дубы стояли в багрянце, словно то были клёны. А мы всё смеялись, смеялись, смеялись... Вроде бы уже настало лето, потому что повсюду, куда не кинь взгляд, цвели весёлые цветы, зеленели деревья, пели птицы и кудрявились мягкие пышные травы. Мир преобразился, став ещё прекраснее, чем был раньше.
И тут я почему-то проснулась, хотя наступившее утро было субботним и будильник не звонил. Как же безумно жалко и невыносимо больно терять настоящую себя! Хоть бы ещё чуточку того девятнадцатилетнего безудержного смеха, задора, свободы и беспредельного молодого счастья! Ведь в девятнадцать лет память не держит в подсознании неудачи и поражения детства — ты совсем плохо помнишь, как же больно бывает падать, быстро забываешь всё плохое, веришь в счастливую судьбу и абсолютно ничего не боишься.
Наталья КОПСОВА (Норвегия, г. Осло)
http://www.skazka.no/kopsov/index-ru.html