Юрий Брусника не висел портретом в поликлинике над табличкой «Почетный донор села Багульдейка», но регулярно сдавал свою кровь, на что и кормился. Так кормиться мечтал бы каждый багульдеевец, да только исключительным требованиям отвечал лишь Брусника. На всё село он один имел сорокалетнюю девственную выдержку. При том, что не каждый школьник похвастался бы наличием своей.
Когда Бруснике было еще только двадцать восемь лет, прознала о нем одна местная ведьма. И тот час приметелилась на порог с просьбой капнуть пару капель в свое приворотное варево. Было у них, у ворожилок какое-то стопроцентное средство по этой части, в ингредиент которого и требовалась кровь совершеннолетнего девственника. Брусника смутился сначала, потом, когда сторублевку понюхал, подобрел, жалко что ли капли крови и хрусь в палец иголкой. Целых пять капель выжал по доброте.
Горевал, конечно, молодой и здоровый Юрий Брусника по поводу своей никуда не годной половой жизни. Погорюет и снова сторублевку на комод под вазу положит. Со временем горевать много легче стало. Ведьмы сползались со всей окрестности на его порог, каждая с колбочкой и подарком. Вот и крутанулась однажды его мозга в бок, что за коммерческую жилу в человеке отвечает. А у него в ту пору девка появилась из соседней деревни, чуть было уже не совратила, гадюка подлая. Да только он решительно отправил ее по прежней прописке и поклялся на небо, что до конца дней останется непорочен ибо душа того просит. Душой в тучу трясет, а глазами на комод поглядывает. Перекрестился, лбом к земле приложился и заодно расценки на бумажке написал и под стекло на входной двери приколотил.
Ведьмы загудели. Не по нраву им пришлись спекулятивные перемены в Бруснике. Погудели и умолкли. Делать нечего, другого не сыскать, хоть всю землю на метле облети. А Юрий Брусника отъелся, приоделся, автомобиль зарубежный купил, приемную сделал, график посещений отрегулировал, зажил, занасвистывал.
Люди не слепые, видя, как легко деньги к его рукам липнут, стали завидовать серенькой завистью, а то и черной. Некоторые особо впечатлительные мужики даже жен побросали, охладели к женскому роду и не в силах жить рядом с Брусникиным счастьем ушли кто далеко в тайгу, кто в монастырь.
И споры идут до сих пор, на ком вина лежит камнем за то, что случилось потом. Одни говорят, нарочно кто-то из местных насолил, другие склоняются к тому, что ведьма сама по склерозности старческой чего-то напутала, намешала не того, нашептала. Да если б ведьма та средних лет была, а то ведь совсем на ночь в гроб укладывалась на всякий случай. Ну, в общем приворожили Бруснику к той старухе.
Был бы жив товарищ Шекспир, такую бы пьеску слепил, что Ромео вместе со своей козой Джульеттой лет сто бы в гробу переворачивались, бессонницей измученные. В селе пыль столбами поднялась от страстей провинциальных. Стал сохнуть честный Брусника по трухлявой ведьме. Придет по ее местожительству, в дверь дубасит, кричит, носом булькает, взаимности требует. Сутками ждет, когда его возлюбленная за порог ступит или в окошко выглянет. Не ест, не пьет, исстрадался весь. Бабка перепуганная забаррикадировалась в избе и нос не высовывает. Перечитала все имеющиеся черные книги, переварила всю дрянь, какую хранила в чуланах. Коллег своих призвала на помощь. Не отвораживается несчастный и всё тут. До того он ее одолел, что молиться начала. Искренне так, усердно, перед образочком. В конце концов, достала из погреба бутыль со спиртом и напилась с горя. Напилась и нутро заиграло, в пляс пустилось, словно молодеть начало. Впустила она невинного Бруснику, да прямо в свои цепкие объятья. И выпустила только к утру. Сбросилась напасть как волчья шкура со страдальца, увидал он в отражении багрового восхода старухину морду и рванул наутек через лес да болото. Бежал трое суток не евши, не пивши. Остановился только когда понял, что носится, траву утаптывая, по деревенскому околотку. Поплакал недельку над загубленной своей карьерой, собрал пожитки, с комода подгреб заначки и ушел из села.
Говорят, пробовал он восстановить свой бизнес за морями, городами, но дураки быстро закончились, а вместе с ними и деньги. Пришлось за свою профнепригодность переквалифицироваться в плотники и доставать копейку на житье-бытье не кровью, а потом.
Мужики по такому случаю из монастырей возвратились, зажили все как прежде. А ведьмы разлетелись по миру в поисках совершеннолетних девственников. Долго они еще не вернутся.