В неозначенном в календаре,
примечательном, важном - едва ли,
теплом пасмурном ветреном дне
я тебя навсегда оставляю.
Пробираясь сквозь толпы людей,
сжав кулак у самого Спаса,
мимо станций метро, площадей,
к перекошенной, словно гримаса,
а когда-то заветной - двери -
тихим шагом, попутно прощаясь,
прижимая покрепче к груди,
в тот же миг, вокруг озираясь,
отнимаю, кидаю к порогу,
словно кость голодному псу -
исступленную боль и тревогу,-
я тебя уже не спасу.
Ту любовь - уродливый фетиш -
знаю я, подберешь только ты.
Не услышишь и не заметишь,
как рыдая до тошноты
по ночам, и когда тебя нет
в этом пыльном жилище днем -
проклянет на весь белый свет
этот идол, который вдвоем
мы с тобой создавали пять лет,
наши жизни и судьбы. Чумой
одинокости, страхом гонимые,
агасферами - снова с тобой
не живущие, только мнимые -
смерти будем искать повсюду.
В этот день - ни на что не годный -
ты коснулся щеки, как Иуда.
Ты коснулся щеки, как Иуда.
В неозначенном городе, доме -
живописном, уютном - едва ли,
в неизбывной тоске, в полудреме
я другого уже ожидаю.