Учительница какого-то языка спрашивает меня, не буду ли я возражать, если на ее уроках моим соседом по парте станет Александр. В Александра я влюблена давно и безответно. Он красивый высокий мальчик: смуглая кожа, темно-карие, почти черные глаза, иссиня - черные блестящие волосы, сильные руки и внимательный умный взгляд. Мне тринадцать лет, я еще не научилась скрывать эмоции и владеть собой, поэтому в ответ любимейшей с того момента учительнице я не смогла сказать абсолютно ничего. Во рту моментально пересохло, горло сдавило, меня целиком прошиб холодный пот, и задрожали ноги. Она ухмыльнулась, и с тех пор мы с Александром стали обязаны проводить в непосредственной близости друг от друга по полтора часа в неделю.
Мы с ним кокетничаем — разрисовываем друг другу руки шариковыми ручками. Правила игры таковы, что надо успеть как можно обильнее разрисовать партнера и не дать ему сделать то же самое. Очччень увлекательное занятие, надо сказать. Особенно если учесть, что в процессе можно совершенно официально и безнаказанно касаться друг друга. Домой я приходила с неописуемыми синими руками и очень счастливая.
Александр пару раз проводил меня домой, потому что на улице был дождь, а зонта у меня отродясь не водилось (и до сих пор нет).
А потом мы переехали жить в Россию.
Я долго плакала на верхней боковой полке в плацкартном вагоне, когда мы уезжали. Подо мной сидел папа и тоже грустил у окошка.
Потом у меня была еще одна ночь прощания с первой любовью уже на новом месте, спустя примерно месяц мечтаний о том, что я вырасту и приеду к Саше в гости, и мы будем целоваться. Проснулась я после ночи поздним днем опухшая от слез, но успокоенная, и с тех пор о нем почти не думала.
Тем более, что в моей жизни появился Коля. Абсолютно обычный парень Николай жил в соседнем дворе и учился в одном классе со мной. Николая я любила очень сильно. Это было тяжелое и мучительное чувство. Я мучилась сама, мучила Николая и подруг. И никого не стеснялась.
Коля пользовался ужаснейшим парфюмом Double Whisky очень обильно, поэтому я, выходя утром из подъезда, всегда знала, проходил ли он уже мимо, или можно сделать вид, что поправляешь ремешок на туфле, дождаться его, и вместе идти в школу.
Николаю льстила моя влюбленность, он иногда уделял мне каплю внимания, чтобы подогреть меня, но в качестве девушки я его, видимо, не привлекала. Ему как-то больше нравились те, кто попроще — их можно было хлопнуть по попе на ежепятничной школьной дискотеке, схватить на руки и закружить на перемене так сильно, чтобы юбочка уууух и поднялась, прижаться к ним, ущипнуть, короче, радоваться жизни. И при этом краем глаза наблюдать за моей реакцией.
Это была прекрасная детская любовь, когда ты от мужчины еще ничего не ждешь и не требуешь взамен. Готовность сдувать с Коли пылинки всю жизнь, и быть по этому поводу абсолютно счастливой — главное воспоминание из старших классов средней школы. До меня не доходило, как он может не понимать, что ему любить меня не надо, я буду любить за двоих.
В конце одиннадцатого класса я написала Коле письмо. Я просто не могла больше держать в себе все мельчайшие подробности моей внутренней эмоциональной жизни. Я чувствовала себя меня как минимум Татьяной Лариной. Николай повел себя как истинный джентльмен. О письме никто не узнал. Ну по крайней мере на меня никто не показывал пальцем, и не смеялся.
Дальше — институт. Мы учились вместе. Но на разных факультетах, что поначалу доставило мне массу неудобств. Мне чудом удалось вызнать номер Колиной группы. А уж узнать расписание после этого — плевое дело. Я преследовала его еще два года. Мы «случайно» сталкивались по несколько раз в день.
Когда я наконец поняла, что у нас никогда и ничего не будет общего, я запретила себе о нем думать. Такую роскошь я позволяла себе не чаще раза в месяц по выходным, когда ездила к родителям и, стоя у окошка, могла видеть Колин дом, и краешек его окна. Частенько вечером, когда на улице становилось темно, я брала сигареты, и шла в его двор, смотрела на его окна и впадала в мечтательный транс. При этом поджилки тряслись у меня достаточно ощутимо — а вдруг застукают?
В конце концов произошло то, что и должно было произойти, — я окончательно выдрала из себя Николая.
Потом у меня было несколько влюбленностей, два серьезных взаимных романа, в течение которых я намеревалась выйти замуж, но так и не вышла — в обоих случаях поняла, что не готова прожить всю жизнь с этим человеком, не смогу любить детей от него. Ни один из этих мужчин при всем моем уважении к ним не оставил в моей душе никакого следа.
А недавно в моей вспыхнул Олег — мужчина, красивый как картинка из фотошопа, умный, талантливый, порядочный и честный. О, у нас все закрутилось очень быстро! Через неделю мы практически жили вместе. Мы вместе просыпались, вместе завтракали, вместе выходили из дома и расходились по работам. Во время перерыва он приезжал ко мне, и мы вместе обедали в кафе. Вечером мы готовили ужин, зажигали свечи, смотрели телевизор или просто болтали. Да, еще бывало такое, что я что-то делала по дому, а Олег в майке, трусах и тапочках читал мне свои стихи. В его крохотной квартирке мое счастье было настолько концентрированным, что иногда мне становилось трудно его вдыхать.
Когда я садилась в нему в машину, то первым делом лезла в бардачок – я знала, что там обязательно найду для себя подарок – конфетки из турецкой кондитерской или крохотный букетик бархатных сиреневых цветочков.
На четырнадцатое февраля мы поехали в Кисловодск. Я кормила белок семечками с рук, а Олег меня фотографировал. Когда ехали в поезде обратно, спали на одной полке – просто не могли друг от друга отлипнуть.
С ним я готова была прожить жизнь. И даже не одну, а все семь. И любить его детей. И пусть их было бы хоть пятнадцать.
А он остыл. Мы сильно поругались раз, второй, третий...
Потом мне пришлось выпрашивать, чтобы он уделил мне время, позвонил, ответил на смс...
Свой день рождения Олег предпочел отметить без меня. А я после этого предпочла самоустраниться. И объявила ему о том, что мы расстались.
Я ждала от него мужского поступка: цветов, извинений, заверений в том, что у нас все наладится... А он пару недель помолчал, позвонил, сделал попытку поговорить, но как-то вяло, без особого желания...
Вот и все. Я надеюсь, что у него все хорошо — и работа, и семья, и стихи.
А я вчера ночью вызвала такси и поехала курить к нему во двор.