Тёплый июльский вечер растекается меж берёз, ластится к речной волне, игриво трогает пальцами ветра занавески на окне. Таня, преподаватель музыки в школе восьмилетке, готовится к своему самому первому в жизни уроку. Ещё вчера она окончила институт культуры, кафедру специального фортепиано. В принципе, дорог было не так уж и много, но Таня, по жизни самостоятельная и в какой-то мере даже вредная, решила: В школу, к детям, и чем глухоманистее будет уголок, тем лучше.
Деревня, вернее село, понравилось ей с первого взгляда. Излучина сказочной реки, дубравы, поля, коровы. Пастораль, идиллия. Не хватает вертлявой пастушки и алчущего пастушка. Жить Таню определили к древней старухе Талызихе, глухой, подслеповатой и не любопытной. Три счастья в одном.
Особенно хорошо было то, что бабка не слышала дальше трёх шагов ничего кроме себя. Ведь вместе с Таней в село перекочевало и старенькое пианино, с гравировкой на передней крышке «г.Молотов 1955год», и дырочками от канделябров.
И потому Таня могла сколь угодно заниматься музыкой, старуху это мало волновало. Глухня, что с неё возьмёшь?
До первого сентября оставалось всего три дня и эти дни Таня использовала для ознакомления с достопримечательностями и самоподготовки.
День она бродила по окрестностям, дышала медовым воздухом, сидела на мостике над ручьём, опустив босые ноги в быструю воду. Следила за водомерками, режущими поверхность тихой заводи, слушала утренних птиц, а вечером садилась за инструмент, и по густому вечернему воздуху плыли волшебные звуки Грига и Чайковского, Рахманинова и Клементи. Счастье? Да, наверное, оно именно так и выглядит. Впрочем, каждый видит его по-своему.
Лилась над селом бессмертная песня Сольвейг, а Таня вспоминала его, Славку. Как противилась ихней дружбе мама, как категоричен был отец. Доченька, это хулиган, дворовый урка. Не пара он тебе, видит бог, закончится его дорожка в тюрьме.
А Славка и вправду был хулиганист, задирист и буен. Таков характер, что тут поделаешь? Но, видимо потому они и тянулись друг к другу, как анод к катоду. Светлая, чуть мечтательная Танечка и грубоватый, напористый, с неуёмным желанием успеть везде, Славка.
А потом его посадили за драку и в Таниной душе образовалась брешь. Всё есть, но чего-то не хватает. Первое время они переписывались, а потом Славка перестал отвечать и Таня слегка погоревав, забыла (попробовала забыть) своего друга-кавалера. А там выпускные экзамены, диплом итд. Короче говоря, финита.
Итак! Первый день, первый в жизни самостоятельный урок. Эй, музыка, туш! Татьяна робея, и ругая себя за эту робость, вошла в класс. Слава богу, что группа сегодня из одних пятиклашек. Если бы постарше, то даже представить себе страшно их поведение по отношению к новенькой училке, да ещё такой молодой. На календаре пятое сентября и это тоже хорошо. Страсти первых дней уже откипели, народец настраивается пережить ещё один год в тюремных стенах.
Таня входит в класс, и аудитория встречает её гомоном, летающими учебниками и смятыми в комок бумажками. Миг, и всё замирает. Дети насторожённо смотрят на молодюхонькую училку, а училка в свою очередь насторожённо смотрит на детей. Обе стороны ждут каверзы, подвоха.
Таня молча проходит в угол, к стоящему там обшарпанному пианино «Кама», присаживается на краешек стула, открывает крышку и … начинает играть. Класс замирает. Над притихшей ребятнёй, минуя открытое по случаю тёплых деньков окно, в деревню и дальше к реке, плывёт Токката Поля Мориа. Волшебство музыки, а такая музыка кого хочешь околдует, захватывает всё и вся. Периферийным зрением Таня регистрирует открытые по третью пуговку рты, распахнутые глазищи, тишину и напряжение.
Неожиданно дверь пинком распахивается и всё прекращается. В класс входят трое разбитного вида подростков лет шестнадцати. Крупные, налитые нерастраченной крестьянской силой. Класс замирает в предчувствии событий, а Таня встаёт из-за пианино, смотрит на «гостей» и очень мирно говорит: - Ребята, если вы хотите послушать, тихонечко присаживайтесь на свободные места, знакомиться будем после.
Заводила, рыжий крепкий парень, нагло смотрит на учительницу и осклабившись в наглой ухмылке, спрашивает: - Куда пойдём знакомиться, моя хорошая? На сеновал, чердак, а может ты предпочитаешь на природе? Тогда давай к речке, ы?
Молчит класс, замерли спутники говорящего, а Таня подходит чуть ближе, смотрит прямо в глаза «Рыжего» и отвечает: - С тобой, фаршмак рваный, только корова пойдёт, да и то не всякая, а разве что старая и больная. Ты, наверное, думаешь, что усраться как оригинален? Посмотри на себя. Кто может повестись на такое? В носу сопли, на губах мамкина скисшая простокваша. Сдрисни в коровник. И если ещё раз приволокёшь сюда своё очко, я сама лично разрежу его опасной бритвой, чтобы поширше, значит. Потом придумаете с дружками задротами, что в него вставить. Запомнил моё лицо? Отлично! Потом на память подрочишь! Если усёк, моргни, и продёрни по холодку!
Во всеобщей тишине, трое сдают задом, молча выходят и растворяются в школьных коридорах. А Танечка садится за инструмент, её пальцы, как ни в чём не бывало, падают на клавиатуру, и музыка плывёт. Бессмертная, как сам автор. Вечная, как жизнь!