Говорят, что каждые восемь лет человек меняется. Полностью. Тело за этот промежуток времени обновляет каждую клеточку, каждый орган. Хотя то, что выходит из строя, например, потерянные конечности, уже не восстанавливается. Таков закон: новые детали выдаются только взамен старых, а не просто так.
Иногда диву даёшься, как это тебе в начале жизни целый организм бесплатно отжалели? А потом вспоминаешь, что на момент собственного рождения, в семье наблюдался неполный комплект: всегда отсутствовал какой-нибудь дедушка (или бабушка) по чьей-нибудь линии. И выходило вроде бы так, что, пока дедушкина (или бабушкина) душа витала в горних сферах, организм его (её) забирался обратно, туда, откуда он был получен, чтобы, претерпев своеобразный up-greate, вернуться вновь, но уже в изменённом состоянии для нового пользователя. Отсюда – все эти «бабушкины глазки», «тётины щёчки», и прочие «дедушкины прищуры», что неудивительно: организм ведь остаётся прежним, хоть и омолаживается до неузнаваемости.
А всё-таки непонятно, как это можно полностью обновиться в течение жизни, да ещё несколько раз? Получается, что, меняясь каждым своим органом, каждым миллиметром кожи я меняю и всё, что составляет мою личность, ведь внешнее – это действительное выражение моей сущности. Получается, что я-как-начало, не есть я-как-конечный-результат? Спасла, как всегда, диалектика. Достаточно было немного поразмыслить, и всё встало на свои места: я меняюсь, так как должен измениться в соответствии со своей природой. Следовательно – я безвозвратно меняюсь по внутреннему плану, недоступному для понимания даже мне самому.
Я смотрю в зеркало, смотрю на трижды не-себя. Странная эта вещь – зеркало. Оно показывает то, что сам я увидеть не в состоянии. Так бы и повесил его на себя на всю оставшуюся жизнь, чтобы запомнить, выучить своё лицо, увидеть, как оно преобразуется с течением времени. А то какая-то несправедливость получается: процесс изменения внешних вещей доступен нашему зрительному наблюдению, а процесс изменения себя – нет.
Верней так: причина несправедливости кроется в условиях наблюдения, то есть мы видим своё развитие подлинно – из-нутри, а развитие всего остального – из-снаружи. Но ведь так хочется иногда взглянуть на себя, как на вещь!
Люди, живущие много лет душа в душу, с возрастом становятся копией друг друга: они приходят к общему знаменателю – внешне и внутренне. Копируются жесты, мимика, манеры речи. А если люди так хорошо отражают другого человека в себе, может, это и есть то зеркало, в которое хочется глядеться каждую секунду, отмечая детали, недоступные доселе? И хоть такое зеркало показывает лишь твою половину, а не тебя как целое, всё-таки, это самый оптимальный вариант, тем более, что оно совсем не заслоняет обзор предметов. Только бы в процессе жизни не разбить его ненароком…
Я смотрю в залапанное стекло с чуть заметными искажениями на поверхности, а в ответ оно нахально бросает мне прямо в зрительный центр самое дорогое, что у меня есть – самого себя.
Я внимательно вглядываюсь в своё лицо. Остальные части тела я ещё как-то могу рассмотреть самостоятельно, а лицо… нет, для него нужен mediator, посредник!
Итак, лицо: всё, что на нём присутствует, меняется, как и всё тело. Даже зеркала души. С возрастом, карий цвет сдаёт позиции, стягивая радужный обруч к чёрной воронке зрачка, а зелёный цвет занимает освобождаемое место, густея оттенком, словно стремится сам стать карим. Интересно, кто победит в конце?
А белок покрыт сетью сосудов. И чем меньше спишь, тем мельче её ячейки наутро. Помню, я был очень удивлён тем, что у моей, трёхлетней тогда, племянницы чистые, вполне отвечающие своему названию, белки, без сосудов. Интересно, откуда они берутся, и как славно, что они не мешают смотреть. Просто иногда просыпаешься с таким кровоизлиянием, что порой не верится, как такой глаз вообще может хоть что-то видеть.
Двигаемся дальше: морщины на лбу и в уголках глаз. Пока немного, так что «поролоновый лик» Кита Ричардса в ближайшие лет двадцать мне точно не грозит. Повезёт – состарюсь как Збруев, без морщин.
Вечно шелушащаяся кожа возле левой брови – несколько лет назад сжёг её перекисью водорода. Если смотреть на это глазами оптимиста, то здесь я определённо выиграл: многие страдают перхотью всеми участками волосяного покрова, а я – только одной бровью.
Зубы. Чуть желтоватые, у меня никогда они не были белыми. А я так мечтал о белых зубах.… А вместо этого получил противоположный цвет! В глубине четырёх нижних коренных зубов засел кариес. Не болит, не воняет, а лишь таится, ведь я с ним жесток: периодически рихтую зубы у дантиста, а он, падла (кариес, а не дантист), опять выскакивает, как прыщ на лбу у подростка. Даже возле пломбы точка появилась. Ну, погоди, подрастёшь, я тебя накрою!..
Пройдёт восемь лет, мои зубы полностью изменятся, а то, что съедено кариесом – никогда не вернётся, так как запасных, бескариесных, деталей на складе моего бытия – строго ограниченное количество.
А вообще, заглядывая самому себе в пасть, следует воздерживаться от детального её рассмотрения, это касается всех, особенно тех, кому за двадцать. Дело в том, что у ребят, разменявших второй десяток, несомненно, найдутся четыре причины для головной боли в буквальном смысле слова.
Вы только взгляните на эту жуть! Не зря эти чудовища зовутся зубами мудрости, ведь вся эта чёрная плесень, расплодившаяся на эмали, – не иначе, как аллегория на юношеские грехи!
И всё-таки, чем хорош свой рот, в отличии от рта надоевшего собеседника, так это тем, что его можно при желании захлопнуть…
На лице не осталось ничего интересного, о чём хотелось бы рассказать, поэтому опустим взгляд ниже.
Шея. И с левой стороны сквозь кожу хорошо просматривается гланда. На ощупь она – как свиной хрящик. А может, это он и есть, вдруг я жертва эксперимента? А если серьёзно, то я всегда недоумевал, почему во время всяческих простуд, ангин и гриппов воспаляется всего одна гланда? Что это ещё за рабско-господские отношения между частями моего тела? Хотя, иногда мне кажется, что левая гланда ведёт себя так исключительно в силу альтруистических соображений, принося себя в жертву болезни и защищая от инфекции товарища.
Руки. Ну, те особых изменений не претерпели, если не считать «жаркого поцелуя» покойной ныне собаки (тогда я впервые увидел себя немного изнутри, конкретнее, я узнал, как выглядит лучевая кость и вены), двух шрамов (показывал приятелю, как «работает» перекись водорода), да загадочного появления на последней фаланге указательного пальца правой руки маленькой родинки. Интересно, зачем она там нужна?
У меня, вообще, плохая кожа. Я стараюсь как можно меньше бывать под солнцем, так как его свет влияет на появление назойливых коричневых точек. Кожный кариес.
Живот. Самое неприятное изменение. Если оттянуть кусок кожи на нём и обхватить пальцами – получиться ощущение куска теста. Дрянь. И когда успела образоваться эта мерзкая прослойка жира? Самое забавное, что под ней отчётливо прощупываются кубики пресса. Пресс всегда был самой сильной частью моего организма. Хорошо, что этот слой всё-таки незаметен, а только ощущаем. И ощущаем, в отличие от всех остальных природных и приобретённых недостатков – как нечто чуждое. Будто пластырем прилепили кусок поролона к животу. С этим чужеродным организмом тоже ведётся война, пока, правда, безуспешная: прогресс остановлен, но то, что уже сформировалось, на спад идти не хочет. Но опустимся ещё ниже.
Кое-что пропустим…
Ноги. Здесь только два изменения. На правой ступне с внутренней стороны небольшой, но глубокий шрам, воспоминание о том, как я в прямом смысле провалился под землю, а точнее – в канализацию. Второе изменение пролегло на поверхности левой ноги между коленом и ступнёй. Там находится безжизненный участок плоти. Это место было травмировано семь лет назад в ходе спортивного поединка. После удара в этот участок онемела вся нога, думаю, в тот момент её можно было бы отрезать без наркоза.
До сих пор, массируя пальцами раненую мышцу, ощущаешь, как поскрипывает она, словно кусок вяленого мяса на зубах, давая ощущение поверхности чужого тела, впрочем, пальцев этот участок тоже не чувствует. Похоже, на складе не нашлось замены…
Вот и всё, инвентаризация закончена. Именно в таком виде я продрался сквозь чащу лет, обросший волосами и родинками, с похрустывающими суставами, застуженным тройничным нервом, хроническим ларингитом, пятью неприродными дырками в теле и пятнадцатью шрамами, три из которых – искусственные.
Прибавилось длины (в самых разных местах), ширины и высоты. Глубины, надеюсь, также прибавилось. Остались неизменными лишь вес, голос и почерк: единственные неизменные данные моего экзистенциального паспорта. Остаётся только надеяться, что ничего не потеряется по пути, вот это будет по-настоящему обидно… и больно, во всех смыслах.
Вроде пора заканчивать, но осталось последнее. Собственно, к чему я всё это написал….
Возьмём схему среднестатистического человека и рассмотрим его прогресс в алгебраической системе координат, где X, Y и Z – оси его жизненного пути, а 0 – точка смерти.
Здесь – всё наоборот, нежели в математике: график не столько выходит из нуля, сколько в ноль возвращается. Миллиметр за миллиметром тонкая линия кренится, чтобы обрести головную вершину в овальном кружке, в жизни происходит то же: самый насыщенный момент в существовании каждого человека выражается вспышкой небытия, которая расходует весь жизненный опыт, весь внутренний мир за одно короткое мгновение. Сила этого момента состоит в том, что ему удаётся совладать со всей личностью сразу, впитав в себя конфликтующие дотоле противоречия, все спорные моменты, которые выбрасывались друг другом за пределы человеческого существования, как несовместимые в рамках одной жизни. Это похоже на то, как если бы бездонная пропасть неожиданно разверзлась посреди асфальтированной дороги, внезапно, даже для самой себя, поглотив и путника со всеми его надеждами и делами – выполненными и только пребывающими в проектах, и саму дорогу, пресекая, таким образом, малейшую надежду когда-нибудь пройти по ней ещё раз. Великий ноль – обозримая бесконечность, неотвратимый провал, всесжирающая пасть…
Но нас будут интересовать и все остальные точки координат этой системы: от первой, до последней, каждый момент движения важен нам. Вы видите, как меняется график, убывая в ноль?
Давайте же отметим, как можно выразить обыденно то, что мы попытались изобразить абстрактно-наглядно. Ни для кого не секрет, что человек с возрастом изнашивается: зубы крошатся и выпадают, глаза мутнеют, кости разрыхляются, волосы выпадают, организм тотально теряет жидкость, а кожа проваливается в саму себя, образуя морщины. На что же это похоже? Не догадываетесь?
Это похоже на разрушение, скажете Вы? Нет, разрушение – это свойство неодушевлённых вещей; разрушаться может лишь то, что никогда не было, а только лишь существовало, имелось в наличии.
Человек же, теряя массу, претерпевая телесный убыток, УХОДИТ в смерть. Каждая частица его тела, отрываясь от системы, меняет форму, оставаясь в мире, но отдавая свою суть туда, куда миру нет доступа. Это похоже на сбрасывание ненужной оболочки, которая здесь выступает телесностью.
Организм – это вместилище и объективация души, следовательно, понемногу теряя тело, мы постепенно теряем и душу. Каждую секунду частица нашей души покидает действительность, сбегая в прошлое. Такова плата смерти за проживаемую жизнь.
Счастливое существо – человек, только он на своей шкуре сможет ощутить полноту истинного бытия, которое является синтезом бытия абстрактного, не-сущего (наша жизнь со всеми её неустранимыми противоречиями) и абстрактного небытия (наша смерть). И не стоит забывать, что абстрактность обеих сфер бытия состоит в их конечности, временности, и отличия их на этой почве совсем несущественные: смерть – всего лишь момент окончательного перехода, в то время как жизнь – вереница переходов постепенных.
А что там, за жизнью, за смертью, как именно проявит себя этот Высший синтез при встрече с нами – неизвестно, но в этом-то как раз и состоит главная интрига. И, слава Богу, что некому поведать развязку, ведь тогда основная функция жизни осталась бы невостребованной, предназначение не будет исполнено, а ведь оно состоит в предоставлении пути. Вся соль в том, что жизнь «приоткрывательна», а такая позиция предполагает полное сохранение тайны до нужного момента.
Ну, а пока вы читаете эти строки, миллиарды клеток вашего тела уходят по ту сторону, чтобы дождаться вас и примкнуть к вам в указанный срок. И не бойтесь смотреть на себя в зеркало, помните, что лучшее – ТАМ. По эту сторону реальности вы найдёте лишь исполнившую свою задачу материю, обращённую физическими законами этого мира в части вашего тела. Потеряв свою суть, она превращается в то, во что и должна была превратиться – в неприглядную неодухотворённость. И не беспокойтесь о своём красивом теле, которое останется глубоко под землёй обращаться в прах. Оно останется ЗДЕСЬ именно потому, что ТАМ не нужно, ну, а за тот элемент, что делал ваше тело прекрасным, бояться не надо – уж поверьте, он дойдёт в нужное место в целости и сохранности.
Да и посудите сами, есть в этом какая-то высшая логика, когда детали возвращаются на склад…