У меня не так уж много родственников, чтобы я мог игнорировать их приглашение в гости. А дядя Ежи уже в который раз настоятельно приглашал. Мол, приезжай, свежим воздухом подышишь, порыбачишь на зорьке и всякое прочее. В числе прочего фигурировала и внучка соседки, которую дядя кратко охарактеризовал «bardzo soczysty dziewczyna».
Ну, внучка внучкой, а порелаксировать с удочкой и правда можно. И поехал я на выходные «в люди»...
Дядина жена Марья Петровна - милейшая пожилая дама. Я не оговорился, именно дама - и по повадке, и по манере одеваться, и по разговору. Говорит Марья Петровна грамотно, но несколько старомодно, и, пожалуй, злоупотребляет французскими словечками. Вообще они с дядей - странная пара. Дядя - природный шляхтич, человек с университетским образованием - выглядит и ведёт себя, как типичный селянин. А его супруга, хоть и родилась в крестьянской семье, и всего образования у неё - восемь классов, и дальше райцентра она никогда из деревни не выезжала - вылитая светская львица, правда из позапрошлого века.
Зато соседка, внучкина бабка Наталья - колоритнейшая личность. Как скандал какой - она уже там. А если все тихо, она и сама роскошную перебранку на пустом месте запросто организует.
И каждый раз Марья Петровна, не выносящая скандалов, удаляется на веранду и не менее часа лежит в качалке, прикладывая к вискам холодные кастрюльки.
- Мэ эль ет ансюпортабль, са Натали! - вздыхает она.
- Ото козья морда! - сочувственно хрипит дядя Ежи. С дядиной лёгкой руки, прозвище прижилось в деревне.
- Эт кака Наталья-та? Козьяморда, штоль? Во-она ейный дом!
Так вот, эта самая ко..., пардон, бабка Натали, подарила дяде с тетей яйцо. Только не надо сразу ехидно хихикать. Нормальное яйцо, только крупное.
- Енто редкая куриная порода, кажное яйцо чуть не на вес золота. Вот я для вас, дорогие соседи, расстаралася.
Мои родичи положили яйцо под наседку. Одно-единственное... Нет, у них для этого дела было приготовлено десятка два обычных, но соседка отсоветовала класть их вместе с дарёным.
- Ён-та, кур, када вылупицца, остатних всех заклюёть! Порода така! Ну, зато и потом таких крупных курей разведётя - загляденье! А яички енти вы мине отдайтя - я блинков напеку.
Блинки были давно и безвозвратно съедены и даже забыты, а наседка все сидела и сидела на редком яйце. Уже начали подумывать, что яйцо того, не первой свежести было, как однажды раздалось истошное кудахтанье.
Из яйца вылупился утёнок... Рыженький такой...
Вероятно, некоторая общая нервозность ситуации, сложившейся вокруг появления утёнка на свет, повлияла на его характер. Утёнок рос пугливым и истеричным, и совершенно не слушался ни наседку, ни хозяев. А при малейшем посягательстве на свою свободу впадал в буйство и начинал с воплями носиться по двору.
С трудом вымолившая прощение («Обмишулилася я, старая! Уж вы прости-и-и-итя!!!») бабка Наталья предположила, что в него вселился бес. И посоветовала опрыскивать его святой водой.
И даже принесла заветный пузырек. И вот именно в этот кульминационный момент на сцене появился я. Весь в белом. Приехал отдыхать, так сказать. И с ходу окунулся в это ритуальное действо.
Вечерело. Небо было затянуто тучами, и за лесом сверкала и громыхала приближающаяся гроза. По всей видимости, вселившийся в утёнка бес углядел колесницу Илии-Пророка, бичующего демонов. И возопил он в страхе и заметался! Следом за ним заметались дядя Ежи, Марья Петровна и наседка.
Бабка Козьяморда со своей галерки, то есть из-за забора, пыталась руководить:
- Дяржи яво, дяржи! Марея, што ж у тя руки-то таки дырявыя?
Марья Петровна пыталась загнать беглеца в курятник при помощи веера.
- Алле! Алле! Пошёл! Кыш!!! Мэ кель анфан териблё!
- О как! От оне интилляхэнты! - отреагировала Козьяморда.
А внучка её, всё это время рыдавшая от смеха, гортанно застонала и сползла по плетню на землю. Юбка её, вернее, юбчонка при этом задралась, и я подумал, что дядя был прав - действительно «сочистая дивчина»!
- Стуй! Стуй, курвин сын! - Дядя попытался настигнуть утёнка в великолепном вратарском прыжке, однако зацепился ногой за свиное корыто, и в это самое корыто энергично упал. Процентов девяносто от взметнувшихся брызг прилетело на мой белый летний костюм. Внучка издала горькое хриплое бульканье.
В этот момент дядю настигла наседка и вступилась за своё приёмное дитя!
- А-а-а-а, лярва!!!! - от дядиного пинка курица взлетела высоко-высоко и приземлилась на мой костюм, естественно.
И я подумал, что и в этом случае дядя прав...
Мария! - заорал дядя Ежи - Гони это чудовище!
- Куда гнать-то?
- У дупу!!!! - вызверился дядя Ежи. - Тутай!!!
- Он к тебе побёг!
- Стуй! Стуй! А-а-а, пся крев! Кропи його, курвина сына!
Возмущенная тем, как ее обозвали, наседка пошла в атаку и на бреющем полете выбила из руки дяди драгоценный флакончик... Через мгновение я, пузырек и взъерошенное оранжевое миничудовище вошли в самый тесный контакт. И мы с утенком были щедро окроплены.
Как ни странно, это подействовало - не соврала Козьяморда. Утёнок остановился, стряхнул с клювика каплю и тихо сказал «Фи!». Потом неторопливо прошлёпал в курятник.
Какое-то время во дворе стояла гробовая тишина - все застыли, как вкопанные. В конце концов мне надоело так стоять, я откашлялся и сказал: «Здравствуйте. Вот, я приехал»…
И тут небо с треском разорвалось на немецкий крест, и пошёл дождь.