Повинуясь своей многолетней привычке, он узнал ее и, совершенно не удивившись этой встрече, мгновенно выхватил из движения толпы. Старая, насильно забытая и болезненно похороненная привычка – пытаться разглядеть в невысоких брюнетках с пышными кучерявыми прическами ту, одну – желанную и отвергнутую. А, поняв ошибку, слиться с запоздало грохочущим сердцем, ощутить парение надежды в небе и падение отчаяния на тротуар.
Но со временем он совладал с этим недугом: научился смотреть на прически боковым зрением и так же, не поворачивая головы, провожать их полумысленным взглядом какого-то бокового сознания.
Он хотел и сейчас так же, ментальным усилием удерживая спокойствие, пройти мимо. И даже не пытаться понять, она ли это или очередной фантом.
Вдруг она будто споткнулась… Неуверенный шаг… еще…
Он увидел ее древнее, архаичное свечение (– Ты ведь помнишь, что я шаманка и колдунья?) Этот шар света, который он научился не замечать. И почувствовал какой-то белый луч, протянутый в него.
Сердце… медленно… медленно и ровно… громко и торжественно… об ребра… об кожу… Ничего, кроме сердца…
И время повиновалось сердцу. Оно замедлилось. Стало настоящим. Каким-то своим. А, может, стало прошлым. Уникальным и единственным. Упорно затертым внутри него, но сохранившимся на орбитах вселенной.
Он не мог не остановиться. У него не было выбора.
Она – как-то потянулась к нему… медленный шаг… звонкий щелчок каблука об тишину… тысячекратным эхом от домов… второй шаг…
Он – расколол скорлупу привычки… повернулся… навстречу…
Какое медленное настоящее.
Какое необратимое прошлое.
Да, это она. Ее прическа. Ее фигура. Ее походка.
Но он никак не может ее увидеть. Взгляд прикован к ее сумке сумасшедших желто-зеленых цветов. К этой безумной сумке. К тому безумному прошлому…
Так они тогда и познакомились – просто он ошибся номером, а разговор затянулся на несколько часов.
А потом затянулась страсть. Первая, юношеская. Накрывшая с головой.
Они не договаривались о встречах – она просто врывалась. Без малейшей тени сомнений, что может быть не вовремя.
А она и не могла быть не вовремя – потому что она была всегда: и днем, на парах, и вечером, за конспектами или на городской лавочке, и ночью, во сне.
Она была удивительная. Дикая и необузданная. Она могла среди ночи решить, что безумно скучает по нему, хочет увидеть его прямо сейчас – и идти к нему. А если он прямо сейчас в лесу с друзьями возле костра – она шла к нему двадцать километров и находила в ночном лесу.
– Ты сумасшедшая! А если бы мы решили сойти на другой станции и обосноваться на другом месте?
– Я бы все равно тебя нашла!
А кончилось все банально. И поэтому больно и обидно. Юношеский максимализм, мелочная ссора. Она в своей горячности мстит и совершает много необратимых ошибок. А он, конечно же, уже не может простить…
Наконец подошла. Мучительное яркое пятно выпало из бокового зрения. Он вдруг увидел ее лицо, ее неуверенную улыбку.
Он инстинктивно отшатнулся. А она, притянутая белым лучом, дернулась к нему.
Мысли – жужжащим роем: «Да, она… но какая… уже не та… а какая?.. другая, чужая, пустая…»
Она подошла… увидела его… того прошлого… еще ее… до разлуки. И за несколько мгновений прочла его настоящего… такого, каким он стал за двадцать лет после разлуки.
Тоже другого. Тоже чужого.
Прикоснулась к плечу. Погладила по щеке. Улыбнулась грустными глазами.
И ушла.
Все. Их прошлого больше не существует.