Тому, кто никогда раньше не бывал на сельской дискотеке, трудно, почти невозможно, представить, что это такое. Зрелище, как говорится, не для слабонервных. Но меня Илья уже раньше успел просветить, так что я был готов ко всему и относился к увиденному с философским безразличием. Рыжая также особого удивления не проявляла. Воспринимая мир таким, как он есть, и никогда не задумываясь над сутью происходящего, она сразу же окунулась в царящий вокруг бедлам, словно в родную стихию. От непритворного восторга ее глазки загорелись азартными огоньками, и я ощутил легкое беспокойство, предчувствуя, что нестандартное поведение девчонки может глубоко поранить невинные души местных жителей, что, в свою очередь, чревато самыми непредсказуемыми последствиями. И в то же время я радовался, что с нами не было Татьяны. Для нее увиденное и услышанное могло бы оказаться слишком суровым испытанием.
Сельский клуб, который размещался в нестаром, но изрядно обветшавшем двухэтажном кирпичном строении, встретил нас громкой хриплой музыкой, пьяными выкриками, иногда разбавленными залихватским разбойничьим свистом. То ли запись была некачественной, то ли аппаратура плохой, но слова песни разобрать было невозможно, да и сама мелодия угадывалась с трудом. Из динамиков на всю округу разносилось громкое протяжное «Бу-ум, бу-ум» что, похоже, вполне устраивало местную публику, так как присутствующие на дискотеке прям-таки визжали от восторга.
У входа, на невысоком парапете бетонного крыльца, в свете тусклой лампочки с разбитым плафоном, сгрудились несколько подвыпивших мужиков. Они курили, гоготали во весь голос, а объединял их полуопустошенный трехлитровый бутыль с прозрачной жидкостью и вязка сушеной рыбы, шелуха от которой блестящим ковром устилала ступеньки лестницы и площадку возле нее.
Когда мы приблизились, они дружно замолчали, словно по команде опустили стаканы и уставились в нашу сторону.
Под пытливо-внимательными взглядами Илья гордо прошествовал наверх и водрузил рядом с бутлем неизвестно откуда извлеченную бутылку. Мужики дико заржали от радости, бросились нас приветствовать, после чего я и сам не заметил, как в моей руке оказался щедро наполненный граненый стакан.
Такие же стаканы были и у Ильи, и у Рыжей.
Пойло оказалось ужасным и на вкус, и на запах, но, ради укрепления дружеских отношений, пришлось выпить. Притом – залпом. Лишь таким образом можно было снискать истинное уважение насквозь проспиртованных сельских джигитов.
Похоже, со своей задачей я справился. Мужики довольно загудели, кто-то добродушно похлопал меня по плечу, а чья-то услужливая рука протянула очищенную тараньку.
Рыжая тоже не подкачала. Причем, как мне показалось, вонючий самогон пришелся ей по вкусу: отпивала она его маленькими глоточками с выражением истинного удовольствия на смазливом личике. Даже видавшим виды мужикам картина показалась непривычной, и они наблюдали за процессом поглощения с неприкрытым изумлением.
Расправившись с напитком, Рыжая брезгливо отказалась от рыбы, выдернула с губ одного из аборигенов полуистлевший бычок «Примы» и сделала несколько глубоких затяжек.
- Круто! – похвалил кто-то из наших новых приятелей и даже зааплодировал. Рыжая в ответ только хмыкнула и смачно сплюнула себе под ноги.
- Класс-баба! – опять таки восхитился кто-то.
- Сила! – подхватил другой голос.
Я пытался вспомнить имена, когда мы здоровались, они, вроде-бы, их называли, но ничего не получалось. В голове стоял сплошной туман. Земля пошатывалась, лампочка над головой, словно фейерверк, то и дело рассыпалась миллионами разноцветных огней.
- Где здесь можно воды попить? – еле выдавил из себя, ощущая, как плотный клубок подступает все ближе к горлу, норовя вот-вот вырваться на свободу.
- Щас покажу! – оживился за моей спиной Илья, который, так и не осилив своей порции, воспользовался моментом, дабы незаметно вылить ее на землю, и, схватив меня за руку, потащил за угол к колодцу.
- Ну и гадость! – отглотнув из ведра вкусной водички, обругал едва не сваливший с ног самогон.
- Маляс! – констатировал Илья.
Мы умылись, и я снова почувствовал себя более-менее сносно. А когда закурил, мир вообще показался чудным и прекрасным.
Когда мы вернулись, Рыжей на крыльце не было. Илья обеспокоился и потащил меня внутрь клуба.
Вестибюль встретил нас невыносимым грохотом и удушливым от табака и перегара воздухом. В одном его углу, иногда заглушая музыку, раздавался стук бильярдных шаров и громкая ругань играющих, К счастью, Илья не стал меня с ними знакомить и увлек в открытые двери кинозала, где, по сути, и проистекало основное действо.
Судя по целеустремленности, мой друг начинал не в шутку ревновать, а это означало, что он еще не совсем потерянный для общества человек. Имеется в виду, для представительниц его прекрасной половины…
В зале было темно. Ни одна лампочка не горела. Лишь в самом его конце, возле сцены, мерцали разноцветные огни елочной гирлянды и в их отблесках угадывались смутные силуэты, выделывающие в такт музыки, если, конечно, это рычание можно назвать музыкой, самые нелепые и замысловатые движения.
Мы подошли поближе и, когда глаза пообвыклись с темнотой, я увидел, что танцуют в основном мужики. Несколько девчонок скромно сидели на отодвинутом к стене ряде кресел и только наблюдали за происходящим.
А зрелище было действительно увлекательным. Танец, который довелось увидеть, нельзя было сравнить ни с чем. Под лирическое завывание Патриции Касс ребята откалывали нечто среднее между «лезгинкой» и «гопаком». Причем воспринималось это вполне нормально, как само собой разумеющееся…
- А почему девчонки не танцуют? – поинтересовался у Ильи.
- Им нельзя, - ответил он. – Здесь ведь – село. Все друг друга знают, начнутся разговоры…
Странная логика, хотя, в общем, ничего нового. Один мой знакомый, тоже, как и Илья, сельский учитель, как-то провел из клуба девчонку, так по деревне сразу пошли разговоры, что он должен обязательно на ней жениться…
- Две вон танцуют… - подметил я
- Одна – Верка, жена зав. фермой. А вторая – не наша, приезжая…
Тут Илья что-то увидел и потянул меня прямиком на сцену, откуда, из-за кулис, то и дело доносились раскаты дикого хохота.
Рыжая сидела на стуле, плевала на пол шелуху от семечек, и ее развлекали трое парней, похоже, из тех, что поили нас на крыльце.
- Ну что, все нормально? – спросил один, когда мы приблизились.
- Как в лучших домах… - в тон ему ответил Илья и пристроился за спиной у Рыжей.
- По маленькой?
Я в ужасе отшатнулся. Илья также отказался, но Рыжая охотно приняла наполненный до половины гранчак.
- Может, хватит? – намекнул я.
- А че? – обиделась девчонка. – Я же не пьяная… Щас стакан выпью, пойду подрыгаюсь, и все будет «хоккей»…
- Чтоб такую бабу споить, цистерна нужна… - загоготал один. – Слышь, Рыжая, хочешь, я тебе наши достопримечательности покажу?
- Да? – заинтересовалась Рыжая, а толпа довольно заржала.
- Мужики… - взмолился Илья.
- Ладно, Илюха… Будь спок. На фига мне твоя баба, когда я от своей не знаю, куда деваться…
Все снова захихикали. Поняв, что Рыжей ничего не угрожает, я попросил Илью присмотреть за ней, а сам стал пробираться к выходу. В зале было слишком душно, а от музыки стала раскалываться голова.
Спустившись с крыльца, я приметил затененную кустом сирени лавочку, опустился на нее и с удовольствием закурил. Здесь было хорошо, спокойно и относительно тихо.
Наверное, я слишком много выпил. Мне совсем ничего не хотелось, даже думать было лень. Лишь скопившаяся за день усталость настойчиво клонила ко сну. По-видимому, стал слишком стар для романтических приключений…
Я уже собирался предупредить Илью, что ухожу отдыхать, как вдруг кусты сирени за моей спиной резко затрещали. Призрачно колеблющаяся в свете неяркой лампочки фигура вынырнула на дорожку и грузно плюхнулась на скамейку рядом со мной. Еще чуть-чуть, и эта дама уселась бы мне на колени…
- Ой, кто это? – испуганно вскрикнула она, но не вскочила, как это полагается при нормальных человеческих рефлексах, а, наоборот, придвинулась ко мне еще ближе и впритык уставилась невидимыми в темноте глазами. Я не мог рассмотреть лица, но перегар из ее рта мог бы свалить бегемота.
- А кто тебе нужен? – грубо спросил я, отворачиваясь от удушающего запаха.
Вместо того, чтобы переварить вопрос и дать вразумительный ответ, дама пошла путем наименьшего сопротивления.
- Мужик, дай закурить! – нагло потребовала она, и я понял, что навязчивая соседка не может быть местной жительницей, ибо, по сельским устоям, девушка должна отличаться скромностью и застенчивостью.
Протянул ей сигарету, чиркнул зажигалкой. Навязчивая соседка оказалась довольно смазливой на личико. Похоже, именно она недавно яро отплясывала с мужиками.
- А я тебя уже где-то видела…
- Может быть… - не стал разочаровывать собеседницу.
- Классно у вас здесь в селе… - потянуло ее на романтику. – Тишина… Фонари не горят, ментура не шляется…
По базару она уж очень напоминала Рыжую, да и родом занятий, наверное, не отличалась…
- А ты к кому приехала? – спросил просто так, лишь бы спросить.
- Гонишь? – внезапно вызверилась девушка. – У меня жених здесь. Он самый крутой фермер. А батя у него, между прочим, председатель сельсовета.
- Еще бы, - улыбнулся я. – Кто же может быть самым крутым фермером, как не сын председателя сельсовета?
- А тебе что, завидно? Хочешь, он тебе морду набьет?
Разговор приобретал совершенно неожиданный ракурс.
- Зачем же так сразу? – ушел от прямого ответа, ибо воспринимать всерьез подобный бред было бы смешно. – Может, сначала познакомимся? Тебя как зовут, подруга?
- Слышь, а ты не похож на местного жлоба… Приезжий, что ли?..
- Ты такая проницательная… Так как тебя зовут?
- Катя.
- «Катерина-Катя-Катерина, все в тебе, ну все в тебе по мне…» – процитировал Высоцкого. Только подруга, наверное, эту песню никогда не слышала, потому и не подумала обижаться.
- Ты что, поэт? – спросила вполне серьезно.
- Почти. Меня Андреем зовут.
- Вот здорово! – обрадовалась Катя, как будто я сообщил нечто очень для нее важное.
Новое знакомство начало надоедать. Для глупых разговоров и Рыжей хватало с избытком.
- А что ты, Андрюша, такой серьезный?
- Это я притворяюсь. У меня хобби такое…
- Чего? – не поняла подруга.
- Развлекаюсь я так.
- А…
Она сплюнула и выбросила окурок за спину в кусты.
- А почему ты не танцуешь?
- Не люблю.
- Мне тоже не нравится. У этих жлобов даже музыки нормальной нету…
«Ой, ли…» – подумал я, вспомнив, как самозабвенно отплясывала красавица несколько минут назад.
- Слушай, сейчас ты пойдешь со мной…
- Не хочу.
- Тогда я скажу Феде, и он набьет тебе морду…
Не оригинально. По-моему, девочка начала повторяться. Да и чего ожидать от существа со словарным запасом едва ли намного большим, чем у Эллочки-Людоедки? Федя, как я понял, и есть ее пресловутый жених-фермер. Мне, в сущности, было на него глубоко наплевать, так же как и на жалкие подобия угроз подвыпившего подростка, который, будучи еще и очень избалованным, решил поразвлекаться за мой счет.
Хотя, с другой стороны, девушку можно было и пожалеть. Она, бедняжка, заскучала, а ее любимого крутого фермера поблизости не оказалось. Небось, по бабам слинял от дражайшей невесты…
- И что ты от меня хочешь?
- Знаешь, мне кажется, ты – классный пацан! Мне хочется с тобой выпить. За знакомство… - добавила немного погодя.
А почему бы и нет? Какой-то дьявол-искуситель все же сидел у меня в черепушке. Я успокаивал себя, что ста граммами меньше, ста граммами больше вряд ли смогут что-то существенно изменить в моем положении. Да и новая знакомая на крокодила не тянула, чтобы ее пугаться…
- Ладно, - согласился. – А у тебя есть что-нибудь?
- Тхе… - презрительно хмыкнула Катя. – В Греции все есть…
Едва я поднялся со скамейки, она буквально вцепилась в мою руку. Будучи изрядно поддатой, подруга едва передвигала ногами, и мне фактически приходилось тащить ее на себе, она лишь указывала ногой направление.
Сквозь тонкое платье я ощущал, что из одежды на незнакомке больше ничего нет. Открытие приятно будоражило кровь. Я мгновенно растерял свой недавний скептицизм. Жизнь снова казалась прекрасной, а предстоящее приключение обещало массу приятных неожиданностей.
У входа в клуб мы нос к носу столкнулись с Ильей и Рыжей. Похоже, они собрались проветриться. Рыжая была настроена очень агрессивно. Мне был хорошо знаком тот блеск, который излучали ее зеленоватые глаза. Он появлялся у девушки в моменты наивысшего возбуждения. Илья, наверное, также чувствовал, что его песенка спета и покорно плелся следом, не ожидая от ночной прогулки ничего хорошего.
Увидев нас с Катей, парочка остановилась. Илья изумленно уставился на меня, словно увидел впервые. Затем его лицо из покорно-угнетенного превратилось в удивленно-испуганное.
- Андрюха! У нее жених прибабахнутый… Он тебя грохнет!
Но мне уже было море по колено. Я отмахнулся от друга, и мы с Катей скрылись в темноте за углом клуба.
Позже мне пришлось очень пожалеть, что я не внял предупреждению, но, увы, как и большинство представителей рода человеческого, я не обладал даром предвидения…