- Танечка, ты действительно хотела выйти за меня замуж?
Она сидела напротив: бледная, испуганная и нервно теребила в руках скомканную бумажную салфетку. Часть стола с ее стороны, словно снегом, покрылась белой невесомой трухой.
Услужливая официантка хотела смести пыль, но я знаком попросил не мешать.
- Что об этом теперь говорить… - наконец, произнесла Таня. – Все равно уже слишком поздно…
- Почему? – возразил я. – Если я мертв для того мира, что мешает нам быть вместе в этом?
- Нет… Я не могу…
- Что тебе мешает?
В ее глазах отразилась такая вселенская печаль, что мне стало не по себе…
- В этом мире мы всего лишь временные. А в том, ином, можно жить вечно. И хорошо жить… Глупенький, зачем ты отказался?..
Мне показалось, в ее глазах взблеснули слезинки.
Однако, Татьяна слишком быстро, быстрее, чем мне бы того хотелось, смогла совладать с чувствами и взяла себя в руки.
- Ты – хороший парень, Андрей… Возможно, я когда-то и питала к тебе нежные чувства. Только все осталось в прошлом. Ты должен смириться и не смущать меня нелепыми предложениями, а себя не тешить беспочвенными надеждами. К тому же, нынешним разговором ты окончательно возвел между нами непреодолимую стену. Вспомнив, что с тобой произошло, ты стал опасен для нашего мира и я обязана что-то предпринять… Конечно, трудно предположить, что кто-то поверит твоему бреду, если ты захочешь предать его гласности, и, все же, в иных делах, не лишнее – перестраховаться… Ты меня поставил в безвыходное положение… При всем моем к тебе уважении, теперь я должна относиться к тебе, как к врагу…
- То есть?..
Она сумела прочитать не прозвучавший вопрос.
- Нет, сама я ничего предпринимать не буду. Но наш разговор не может долго оставаться тайной. Я просто обязана сообщить о нем…
- А если, нет?
- В таком случае, они сами о нем узнают. И, тогда я также буду причислена к предателям…
- Как они узнают?
- Есть много способов…
Я чувствовал, что Татьяне нелегко говорить, ведь, практически, она выносила мне смертный приговор…
- И сколько у меня осталось времени?
- Не знаю… Не думаю, чтобы слишком много…
В ее голосе было столько безнадежной обреченности, что мне стало дурно. Внезапно я во всей полноте осознал, что услышанное – не шутка, что все очень и очень серьезно.
Да и на что, собственно, я мог рассчитывать? Что надеялся услышать в ответ на никому не нужные разоблачения?
Глупо было бы ожидать расскаивания и сочувствия, тем более неуместными выглядели бы восхищения моими умственными способностями…
Нашел то, что искал…
Разве можно винить Татьяну?
Она такая же игрушка в чужих руках, как и я. Она всю жизнь работала на некую, непонятную для меня, перспективу, и, с чего ради, вдруг должна от нее отказываться? Только потому, что я оказался полным идиотом?..
Жестом я приказал бармену принести еще коньяк.
Татьяна сидела напротив и молча смотрела мне в лицо. Теперь она была совершенно спокойная и невозможно было угадать, о чем она думает?
- Эх, Танюша, Танюша… - произнес я, сам не знаю почему. Но уж точно не для того, чтобы ее разжалобить.
Она все так же молча изучала меня.
- А как все хорошо начиналось… Ты помнишь, как мы с тобой познакомились? Ты ведь тогда уже прекрасно знала, что собой представляет Монастырище, и как умело притворялась удивленной и ничего не ведающей…
- Андрюша, я не притворялась. Ты действительно преподнес мне сюрприз. Я заинтересовалась урочищем, как научный сотрудник. Я ведь историк по призванию. В то время я не могла и предположить, что отыщу путь в иной мир. Ведь, до тех пор он мне не был известен. Я не имела права знать, где находятся такие пути. Я была простым передаточным звеном…
Она говорила тихо, спокойно, и я ей поверил.
- Ты хочешь сказать, что совсем ничего не знала?
- Да. Я, как и вы, попала в иной мир совершенно случайно. И, наверное, волей судьбы, мы оказались именно в том мире, с которым я давно связана прочными нитями…
- Что, наверное, помогло тебе в продвижении по службе?
- Нет. Даже – наоборот. Я узнала то, чего не должна была знать. А нарушения иерархии не поощряются нигде.
- И, все же, ты, по-прежнему, в фаворе?
- Может быть…
- Танюша, а давай забудем обо всем, словно бы, ничего и не было. Черт с ним, что произойдет завтра… Сегодня ведь мы можем оставаться друзьями, как прежде?..
На мгновение показалось, что она мне откажет.
Но, нет…
Тень замешательства скользнула по ее лицу и исчезла. Черты разгладились, девушка даже попробовала улыбнуться.
- А у нас получится?
- Не знаю… Но что нам мешает, хотя бы, попытаться?
И мы попытались.
Еще посидели в кафе, затем долго бродили уютными столичными парками, болтая ни о чем, тщательно избегая запретной темы. А вечером, когда день погас и улицы озарились светом фонарей и рекламных щитов, она, все же, пригласила меня к себе.
Ночь получилась долгой и какой-то скомканной.
Мы оба чувствовали, что это наша последняя ночь, а потому, даже невзирая на количество выпитого, не могли полностью расслабиться. И то, о чем не говорили вслух, все же стояло мертвой стеной между нами. Словно материализовалось, не позволяя нам в полной мере насладиться теми крупицами счастья, которые мы решили подарить себе напоследок.
Утром, когда мне нужно было уходить, нас больше ничего не связывало. Точки над «і» были расставлены, а купленная ночь искупления миновала без следа. Уже можно было говорить обо всем, и это, ровным счетом, ничего не меняло…
Татьяна плакала, склонившись над чашечкой кофе. Я с унылым видом размышлял о той горькой несправедливости, которая должна была вскоре свершиться, и проклинал себя последними словами из-за того, что так глупо отказался от девушки, да и, вообще, от всего…
- Самое страшное, что я совсем ничего не могу сделать… - говорила Татьяна. – Стоит мне с ними встретиться, и они сами обо всем узнают. Им подвластен дар, который нами давно утрачен. Они умеют читать мысли, изведывать тайны из глубины подсознания…
- Пока ты с ними не встретишься, мне ничего не угрожает?
- Да, если я сама не назначу встречу и не доложу…
- Ты это сделаешь?
- Не знаю… Я ведь действительно люблю тебя. Однако, я даже не представляю, что будет со мной, когда ты уйдешь…
- Танечка, я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности. Я разрешаю тебе рассказать им все…
- Да замолчи, ты! – вышла из себя девушка. – Не рви мне душу! И, ради Бога, не строй из себя благородного ангелочка! Разве ты не понимаешь, что унижаешь меня еще больше? Да и не всегда чрезмерное благородство идет на пользу… Ты сам в этом не раз убеждался…
Возразить было нечего. Я чувствовал себя оплеванным, и оплеванным по заслугам…
В общем, расставание было грустным и тяжелым. Огромный булыжник придавил душу всем своим весом и не было никакой возможности от него избавиться.
Говорить, казалось, уже было не о чем, и возникшая пауза еще больше усугубляла неловкость…
Татьяна хотела заварить еще кофе, но, высыпав в «турку» полпачки порошка, в сердцах выбросила ее в мойку. Достала из шкафа початую бутылку коньяка и стала наливать себе в чашку с застывшей на дне кофейной гущей.
Обо мне, вроде бы, позабыла.
А потому, когда коньяк начал переливаться через верх, я вырвал из ее рук бутылку и сделал несколько глотков из горлышка. Однако, не ощутил ни вкуса, ни крепости.
Татьяна также залпом осушила чашку и снова замерла, подперев голову руками.
- Наверное, я пойду…
Она ничего не ответила, лишь, когда открывал дверь, я услышал ее тихий шепот:
- Прощай…
Выйдя из подъезда, я обернулся и за прозрачной занавеской увидел ее нечеткий силуэт.
Татьяна смотрела на меня…
Домой я добрался затемно.
Еще с лестницы услышал, как разрывается телефон. Уезжая, я забыл включить автоответчик.
- Андрюша, дорогой, как хорошо, что я тебя застала…
Я молчал. Мне нечего было ей сказать.
- Андрюшенька, миленький, я тебя очень люблю…
Голос Татьяны был тихим и грустным. Мне показалось, что она оправдывается передо мной…
Только, к чему запоздалые оправдания и никому больше не нужные слова?
- Андрюшенька, ты слушаешь?
- Да, Танечка… Дорогая… - добавил после небольшой паузы и испугался, что сейчас совсем раскисну, брошу все к чертовой матери и снова помчусь в Киев, неизвестно зачем и ради чего…
Сердце мое разрывалось от тоски и обреченности. И, наверное, от любви…
Взаимной и недоступной…
Зачем жизнь сыграла со мной такую жестокую шутку? Чем я так сильно провинился? Почему у меня все не как у людей?
- Андрюшечка, могу я тебя попросить об одной услуге?
- Да, конечно…
- Пообещай мне, что не поедешь на свадьбу к Илье…
Я молчал.
- Андрюшенька, тебе нельзя туда ехать. Для тебя это очень опасно… Ты не должен появляться возле Монастырища…
Я положил трубку и выключил звонок. Потом достал бутылку и накачивал себя коньяком почти всю ночь.
Однако, желаемое забвение не приходило.
А когда коньяк закончился, я спустился во двор и вывел из гаража свою потрепанную «Таврию»…