Мироходы, часть 2, глава 49. По заслугам и честь

               


      Сидя у костра, за ранним завтраком, все радовались выздоровлению Гаули. Подошел Фёдор и, сверху вниз, с ненавистью и презрением взглянул на Алёну:
      - Тварь, подлая, - процедил он сквозь зубы.
Алёна, сперва сжалась в комок, но тут же взяла себя в руки. И дерзко приняла вызов:
      - А что? Разве я была не права, сообщив ей всю правду? Вы ведь тащите ее к нам, насильно, в качестве экспоната. Её там, у нас, учёные в покое не оставят. А ты, Федька, врёшь, что любишь её. Такую желторожую обезьяну любить невозможно! И нельзя! Нет, нет, никак нельзя!- зашлась она в истерике, стуча грязным кулаком по золе остывшего костра.
      - Врёшь!- мелкая душонка, мразь, пакостница! Её любить надо! Она того стоит!- Он повернулся к друзьям, - публично объявляю: я люблю Гаули и ни кому не позволю обижать ее!
      Алёна вскочила и с громкими рыданиями скрылась в кустарнике.
      - Фёдор, ну зачем ты её так?
      - Васька,- немного поостыв ответил он другу–если ты Ленку любишь и очень любишь, то не разводи нюни. Ей нужен хороший кнут и вожжи. Без этого любой рысак клячей станет. А ты...- он, безнадежно махнул рукой и пошел к спящей Гаули.

      Прошло три дня. Больная быстро поправлялась. Фёдор не оставлял ее ни на минуту. Вот и сейчас, сидя рядом, всматривался в её лицо.
      - Федья, ты чего?
      - Мне кажется, у тебя белеет кожа и уходит краснота из глаз. Может корень Тора на тебя так подействовал? Мы же в тебя эвон сколько его влили! Да и сейчас ты его каждый день принимаешь.
      - Не знаю, так ли это. А ты, правда, меня любишь?
      - Я тебе много-много раз подряд скажу и еще долго буду повторять, что очень тебя люблю.
      Гаули закрыла глаза и щекой прижалась к его ладони.

      Прошло несколько дней. Гаули окончательно выздоровела. Софья, как старшая, любящая сестра, заботливо ухаживала за подругой. Расчесала ей, забранные в пучок с кисточкой, волосы. Теперь они обрамляли овальное лицо и темно-каштановыми волнами опускались на плечи. Кожа, под влиянием корня Тора, стала активно белеть. Глаза приобретали миндалевидную форму и теряли красноту.
      Гаули, да ты и впрямь красавица! – восторгалась Софья, любуясь смутившейся девушкой. – Ну, Фёдор, ты парень не промах. Эвон какую прелесть разглядел и присвоил! – Она тут же повела, растерявшуюся после похвалы Гаули на берег тихой заводи у речки. Там, склонившись над зеркальной водой, Гаули долго, не узнавая себя, с любопытством разглядывала непривычное свое лицо. Потом улыбнулась и, тщательно подбирая слова, со своеобразным акцентом, спросила:
      - Сонья, тепьер менья не посадят клетка – всем показыват – да?
      - Ой, что ты! Выбрось это из головы. Федор очень тебя любит. И  мы все тоже. Только вот Алена, она тебе всякую неправду сказала.
      - Зачьем? Она очень плохой человьек, да?
      - Нет, не-то, чтобы плохой. Не перебесилась она. В ней еще много детской  дури и себялюбия.
      - Это как?
      - Ну, молодая еще. Жизненного опыта нет. Она же почти совсем девчонка. Повзрослеет – может и поумнеет. А может так стервой и останется. Как знать!
       - Значит, надо ее пожальет,- задумчиво сказала Гаули.- Я поняла, она очьен любит Федю. А он менья. А ее любит Васья, а она его нет. Как у вас все это не просто, А мне очьен жалко её. – Она обратилась к Федору, - Федья, не ругай эту несчастную. Она очьень страдает. Надо её пожальеть.
        - Жалеть эту вздорную, себялюбивую девчонку не стоит. Её плохо в детстве воспитывали. Видимо, она была единственным ребёнком в семье у богатых родителей. Ей во всём потакали. Вот и вырастили себе на шею нравственного урода. Унас в народе говорят – по заслугам и честь. Что посеешь, то и пожнёшь. Пусть набирается ума разума. Гаули, хватит о ней. Давай лучше  помечтаем о нашем будущем, о нашем семейном счастье. Ты говоришь, что у нас будет сын. Ведь так мало прошло времени, откуда же тебе исвестно, что родится мальчик, а не девочка? Я ведь буду рад и дочке, маленькой Гауличке.
      - У нас, Федя, с первых же дней мать знает, кто у неё родится. Так уж повелось у нашего народа.  У нас будет Федьюшка.