Посвящается
Розовому Медвежонку, веселому Тигру, весенней поляне Васильков, замерзшему, а потом Оттаявшему слизняку, романтичному Дракону, Кошке, поменявшей цвет, маленькой искорке, с которой все началось, Одной очень серьезной барышне, северному Ветру, который разбудил меня, однажды.
ОДНАЖДЫ
Падали две снежинки, на самом деле их было больше, гораздо больше. Но этим двоим до остальных не было дела, ведь их было двое.
- Привет, можно я буду падать рядышком?
- Привет, (смеется) падай конечно, но это пока не придет ветер.
- А что будет, когда придет ветер?
- Он унесет меня в сторону, и ты не успеешь закончить фразу. А я так не люблю незаконченных фраз.
- Тогда, я буду говорить мало. Ты очень красивая.
- Я знаю (смеется, кружится).
- Твои лучи искрятся на свету.
- Да… (кокетливо кружится) Я люблю когда ночной свет играет в моих лучиках.
- А ты знаешь, что это так ярко светит, там, внизу? Это конец нашего падения?
- Нет, это только середина пути. (Переворачивается в воздухе). А ты танцевал польку на лепестке одуванчика?
- Я не знаю, что такое одуванчик.
- А ты, что всегда был только снежинкой?
- А, что можно быть еще кем-то, кроме снежинки?
- Вот ты чудной. (Улыбается, танцует в воздухе)
- А расскажи кем ты была, пока не стала снежинкой.
- Я была морем. А еще я была облаком. А еще однажды, давным-давно, я была струей пара, который вырывался из носика кипящего чайника. Но больше всего мне понравилось быть капелькой росы на лепестке одуванчика, в которой танцуют лучики утреннего солнышка, пока совсем-совсем не высохнешь.
- А я был только снежинкой.
- Это почему же? (театрально распускает лучики в искрящийся фейерверк)
- Потому, что я себя только снежинкой помню… Ой!!! То, яркое внизу!!! Оно стало большим и горячим, я могу растаять, мне страшно.
- Глупенький, (смеется) растаять – это же так здорово.
- Но, тогда я потеряю свои пять лучиков.
- Не бойся, я подарю тебе свои. (Танцует, играет лучиками)
- А ты ничего не боишься??
- Нет (Задорно смеется)
- Совсем-совсем?
- Ага… (Ярко улыбается)
- Здоровски! А, расскажи зачем мы падаем?
- Чтобы падать.
- Это странный ответ.
- Это странный вопрос. (смеется)
- А что будет, когда мы упадем совсем?
- Сейчас уже весна. По этому, скорее всего, мы растаем и станем ручейком.
- Мы?
- Мы. (танцует). Мы все.
- Ой смотри это большое, яркое и горячее, оно осталось там. А там, там, ниже … Там ничего не видно… Ой. А что это большое и странное?
- Это ветер.
- Значит…
- Да. Он унесет меня далеко и ты не успеешь закончить фразу.
- Я буду скучать.
- Не скучай. (Ветер становится громче) Я найду тебя.
Я НАЙДУ ТЕБЯ.
Я стоял под светом фонаря, в тихой части города. Мартовский вечер закутался в плотный снегопад. Зима не хотела прощать. Сырой зябкий воздух проникал сквозь тонкую ткань курточки. Одеться можно было и теплее, но кто мог знать, что ждать придется так долго?!
Я поднял голову вверх. В свете фонаря было видно, как снежинки, одна за другой, быстро пробегают по своей траектории, вниз. Некоторые из них опускались мне на лицо и таяли. Я выставил ладонь под снег, две снежинки упали ровно по центру, совсем близко друг к другу, растаяли и слились в миниатюрную лужицу.
Я посмотрел на часы. Он опаздывал уже на двадцать шесть минут. В голове пронеслась мысль уйти, вернуться в теплый угол, поставить на плиту чайник, дождаться когда из носика вырвется плотный поток горячего пара, сварить себе кофе, и долго вдыхать его аромат. Но с тех пор как я первый раз услышал, в телефонной трубке, голос этого человека, его хриплый и такой знакомый тембр, меня не покидает удивительное ощущение, что я что-то вспомню или найду. Что-то очень-очень важное. Может в себе, может вовне, рядом…
- Вечер добрый. – сухой, хрипловатый тембр, почти такой же как в телефоне, только более живой.
Я обернулся. То, что я увидел запустило мои мысли веселой каруселью. Передо мной стоял старик, лет так ста. В валенках, весьма потертой на вид, и скорее всего не первой свежести, фуфайке, в красной вязанной спортивной шапочке. Его давно не стриженные волосы, спутавшиеся в плотные веревки, наверняка уже и не вспоминают расческу.
- Здрасьте…
- Идем, старик обернулся и, раскачиваясь как гусь, потопал в темноту, за границу света фонаря.
- Эй постойте, это вы? - Хотя мой вопрос смутил в первую очередь самого меня. Голос точно был его, но вот внешность…
Я ожидал встретить... А, кого я ожидал встретить? Все мои представления, держались за сухой и уверенный голос, раскачиваясь на тех нескольких нотках, которые промелькнули, пока он назначал встречу.
– Вы мастер сновидений?
Он обернулся, некоторое время смотрел мне прямо в глаза. Почему-то, от его взгляда, привычно беспрерывный поток мыслей начал давать сбои, а потом прекратился совсем. На короткое мгновение, на меньше чем одна единица времени, но в этот промежуток вклинилось нечто такое, из-за чего перехватило дыхание, а к горлу поднялся плотный клубок сжатых эмоций, словно далекое воспоминание, словно я вот так однажды смотрел на очень дорогого человека, в последний раз, а может я смотрел так сам на себя.
- Нет, я не мастер сновидений. Я переправлю тебя туда. Идем, у нас не так много времени.
Тысяча сомнений разрывали мое сознание те пол часа пока мы шли в полном молчании, по темным улицам города, в котором я родился и вырос. Очередной раз в голове появился вопрос: «Что я здесь делаю?». Очередной раз кто-то внутри меня ответил: «Пытаешься разгадать свои ночные кошмары». Очередной раз, еще кто-то, все там же, в глубинах моей психики, прокрутил перед внутренним взором картинки-воспоминания снов. В этих снах ко мне приходит незнакомец, окутанный ровным белым светом, пытается приблизится, но от одного его вида кровь застывает в жилах, волосы поднимаются, а горло сдавливает крик ужаса.
Я вижу этот сон уже несколько лет. Иногда каждую ночь, иногда бывают перерывы. Каждый раз просыпаюсь от крика, скорее от сдавленного ужасом стона. Днем я знаю, что пришелец ничего плохого мне не желает, и скорее должен рассказать что-то важное, что-то, что изменит мою жизнь, но страх… или животный ужас…
- Почти пришли. Твое имя? – Вопрос старика выдернул меня из воспоминаний.
- Олег.
- Род занятий?
- Я… Я скульптор. Выполняю работы на заказ, иногда…
Мой проводник не дал мне закончить:
- Возраст?
- Тридцать. Тридцать четыре.
- Здесь постой.
Снег больше не шел. Небо, затянутое все это время плотными тяжелыми тучами немного посветлело, в одном месте мне удалось увидеть далекую звезду, словно тучи разошлись специально, показывая мне недостижимую мечту, чтобы потом, снова сойтись плотной стеной, не оставляя ни единой надежды на солнечное утро, и ни единого воспоминания про увиденное.
Старик открыл ржавую металлическую дверь в кирпичной стенке. Не исключено, что стена была частью дома, но я не видел ни окон ни других дверей. Почему-то сейчас мне было уже все равно, даже если бы это была просто стена, посреди пустыни, за которой…
- Проходи. – Дверь открылась довольно проворно, кто-то явно ухаживал за петлями. В темном проеме могла быть комната, зал, стадион, или даже иное измерение, тусклый свет ближайшего фонаря словно отказывался переступать порог.
– С правой стороны включатель, если захочешь, чтобы было светло. На столе чайник, чай в шкафу.
- А вы?
- А мне туда не надо. Это переправа. Учти, сынок, предлагаю один раз, если ты туда не пойдешь, второго шанса не будет. Деньги вперед.
Я заглянул вглубь себя, в то место, которое светилось фразой: «что-то я найду. Что-то очень-очень важное. Может в себе, может вовне, рядом…», затем туда где недавно были сомнения, неясный остаточный образ не выдерживал конкуренции с желанием найти. Плюс совсем уж из далеких глубин пришел юношеский азарт путешественника.
Я посмотрел на свою жизнь, последние несколько лет. Да, все нормально. Работа. Иногда вечеринки с друзьями. Случайные встречи. Все как у всех. Нет смысла жаловаться на жизнь. Все в норме.
Только чувство, словно есть какой-то вопрос, на который очень-очень нужно найти ответ, словно я расстался с любимой женщиной, словно есть зов, который навязчивой мелодией манит и заставляет садится на корабль и плыть, плыть за горизонт. И это чувство такое тонкое, едва заметное, в последнее время не покидало меня ни на минуту. А еще эти сны.
Чудик я. Прав был отец, считая меня немного того.
Я полез во внутренний карман курточки, нащупал там семь бумажек по сто долларов. Молча протянул их старику.
- Выпей чаю, и ложись спать.
Я сделал шаг в темный проем двери. Меня встретил теплый воздух и запах пыли. Я сделал еще шаг.
Дверь за моей спиной шумно закрылась, с этим звуком исчезли слабые отблески ночных фонарей за порогом и последние отголоски сомнений.
Я нащупал включатель, и повернул его вверх. Это была комната.
Пространство метра три на три, содержало простую кровать, образца шестидесятых, старый выцветший матрац, серую подушку без наволочки. Рядом старый деревянный стол, на столе электрочайник, фарфоровая чашка в красные кружочки.
С левой стороны небольшой шкаф. Пол покрыт старым потрескавшимся паркетом. На стенах обои возможно когда-то они были бежевого цвета.
- Ну здравствуй, переправа.
Я нажал кнопку включения на чайнике, достал из шкафа банку с чаем, несколько минут искал ложку, в конце концов нашел в картонной коробке, на верхней полке шкафа.
Через двенадцать минут чай был готов, имел комфортную для меня температуру. Я сделал пару глотков.
Снял курточку, бросил ее на край стола. Обувь аккуратно поставил возле кровати. Лег, положил голову на подушку и закрыл глаза. Через прикрытые веки видно смутное пятно электрической лампочки под потолком. Странная усталость не спеша расползалась по телу, ноги стали ватными, чужими, периодически казалось, что нет у меня никаких ног.
- Переправа, переправа, берег левый берег правый, - пронеслась у меня в голове знакомая мелодия.
- Я найду тебя, не знаю кого, не знаю когда и не знаю зачем.
МЕЛОДИЯ.
Сначала был звук. Даже не звук. Просто плотная волна, в нигде. На границе звучания.
Раз два три четыре.
Не спеша.
Раз два.
Три четыре.
Затем появился цвет.
Зеленый. Цвет, который светится сам по себе, сам из себя.
Цвет протянулся снизу вверх. Из пространства в пространство. Ворвался тонкой линией, разрезая то, что до появления цвета было ничем, а теперь стало разрезанным пополам.
Ритм.
Раз два три четыре.
Шипение.
Вздох.
Провал.
Взрыв.
В одночасье все пространство стало живым. Наполнилось переливающимся цветным звуком. Разноцветные звуковые волны играли друг с другом, пересекая зеленую границу.
А потом появилась точка.
Точка спросила:
- Где я?
Где я… где я… где я… звуковыми волнами поплыл вопрос, отражаясь, резонируя.
- Кто я? – спросила точка.
Кто я… кто я… кто я… Окрасилось пространство звука новым цветом.
- Нужно перевернуться, посмотреть на себя, - сказала точка.
- Мне подумалось, что нужно перевернуться, посмотреть на себя, - пронеслось по зеленой волне.
Пузырек. Один, второй третий. Словно на волокнах света появилась роса.
Раз два три четыре.
- Раз два три четыре, - подумала точка.
- Перевернись.
ПЕРЕВЕРНИСЬ.
- Перевернись. А теперь еще разок, - Гусеница проползла треть лопухового листа, теперь на ее зеленом мохнатом тельце стали видны темные красноватые точки, и длинные тонкие ворсинки.
- Крутись хоть до самого заката, все равно ничего не получится.
- Получится, получится, вы, муравьи, всегда так, никому не верите. А я вот говорю, что если перевернутся вокруг себя, то можно увидеть как в капле росы появляется зеленый отблеск прошлогоднего тумана. Вот как. - Короткие ножки гусеницы коснулись молодого стебля одуванчика.
- Да не буду я больше переворачиваться. Надоело.
- Надоело ему. Надоело. А прошлогодний туман ты как собираешься увидеть? Тут постараться надо, потрудится.
- А зачем мне твой прошлогодний туман сдался? У нас таких туманов знаешь сколько еще будет…
- Вот опять, - гусеница сжала свое тельце в ворсинистый шарик, выпрямилась и сердито посмотрела на муравья., - ну сколько можно объяснять? Каждый уважающий себя муравей должен уметь видеть прошлогодний туман в капле росы. Понял теперь?
- Да понял то я понял, но мне почему-то так кажется, что в нашем муравейнике никто-никто этого не умеет делать.
- Да брось. Все умеют.
- Ну а почему, если они все умеют, то никто этого не говорит. Я вот уже пять дней живой, а про такое только от тебя услышал. Вот если бы все умели. Ну ладно не все, но мой дядюшка Аш, он бы мне обязательно рассказал, и научил бы. Он меня всему учит.
- Да ты пойми, Мурашка, никто из муравьев ни дядюшка Аш, ни даже ваша королева мать, не может научить видеть зеленый отблеск прошлогоднего тумана, это можем только мы, гусеницы. А где это видано, чтобы гусеница муравья учила? Вот и молчат все. И ты молчать будешь. Каждый, кто туман видит потом молчаливым делается.
- А я не хочу быть молчаливым, мне вот нравится болтать про все, с травинками да букашками.
- Вот и будешь болтать. Молча. Ну давай еще разок. А то скоро роса высохнет, ждать придется день целый. Подходишь к капле, ловишь отблеск утреннего луча правым глазом, так чтобы сверкнуло в самый внутрь, и переворачиваешься, тут главное перевернуться вовремя, понимаешь?
- Да понимаю я. Столько раз уже переворачивался.
- Да толку от твоих переворотов? Я ж тебе говорю: важно момент не упустить, когда луч в самый внутрь проникает, тогда и переворачиваться, а ты?!
- Ладно тебе, не сердись. Я попробую.
Муравей подбежал к листку одуванчика, на котором висела большая капля росы, немного покрутился, пытаясь словить правым глазом отблеск луча утреннего солнышка, потом быстро поджал все три правые лапки и перевернулся.
- Не получилось!
- Молчи!
- Ну опять ничего не получилось.
- Да замолчи ты. Ты поймал.
- Как поймал?
- Вот так. У тебя все получилось.
- Но я ничего не увидел.
- Посмотри сейчас.
Муравей посмотрел на каплю росы, но вместо привычного сверкающего танца солнечных лучей в капле было видно что-то клубящееся, серого цвета, словно это была уже не вода, а совсем другая жидкость.
- Ой, что это?
- Смотри, смотри, внимательно смотри, то что ты увидишь, ты увидишь только один раз.
Муравей замер возле капли. Внутри пузырька начала прорисовываться маленькая улица, окутанная туманом, было видно спину человека, который идет по тротуару. Останавливается, смотрит в небо, снова идет дальше. Иногда казалось, что человек вот-вот обернется и посмотрит прямо на муравья, но человек не обернулся, исчез, растворился в тумане, а потом пошел снег. Большие хлопья кружились в танце.
Холодно.
- Мне холодно.
Муравей повернулся к гусенице, ее зеленое, ворсинистое тельце замерло в странном ожидании.
- Ну?
- Что ну? Я замерз пока смотрел.
- Муравьи не мерзнут. (Улыбается)
- А я замерз. Это и был твой зеленый свет в прошлогоднем тумане?
- Посмотри еще раз.
- Там холодно.
- Ты не вспомнил?
- Что я должен был вспомнить?
- Посмотри еще раз. Прошу тебя.
Муравей нерешительно снова приблизился к капле росы. Маленький снегопад превратился в метель, улицу освещал одинокий фонарь, больше ничего.
- Мне кажется я все это уже видел. Но это может быть. Это может быть потому, что ты меня спрашиваешь.
- Да это может быть и так. А может быть и по другому. (Смеется)
- И твой смех. Он как колокольчик, как свежий… Словно свежий… Как утренний… Как смех… Я вспомнил. Я видел тебя… Это не может быть!
Муравей повернулся к гусенице.
- Это так удивительно. Это ты? Снежинка?
- Да. Смотри какая я теперь толстая и волосатая, это так удивительно. А еще тут говорят, что скоро я начну летать. Не падать, а именно летать, представляешь? Правда я не знаю как с этим (сжимает комочком свое тело) можно полететь.
Муравей и гусеница еще долго разговаривали друг с другом, про всякую всячину. Пока утреннее солнце не превратилось в дневное, а затем в вечернее.
На следующий день они снова встретились, а потом еще через день и еще.
А потом гусеница исчезла, может стала бабочкой, а может ее съела курица.
Но муравей теперь знал: однажды они снова встретятся.
- Вот такая сказка, ребятишки.
Пожилая женщина закрыла книгу и отложила ее сторону.
- Бабушка, а я смогу если перевернусь увидеть прошлогодний туман?
Я поднялся с лавочки. Решил немного пройтись вдоль улицы, времени еще оставалось достаточно. Ответ женщины, которая читала сказку двум внукам, я уже не слышал. Так забавно. Увидеть прошлогодний туман…
Весеннее солнце гордо сияло на небосклоне. Звук города. Можно слушать и слушать. Увидеть прошлогодний туман, - снова вспыхнуло, легким воспоминанием.
Неспешные движения моего тела, теплое прикосновение солнца, после привычной и серой зимы, странные и легкие как пушинка мысли в голове, - приятная прогулка. Очень приятная.
Я посмотрел на стену дома. Какой-то сумасшедший графитти, не жалея краски, нарисовал огромного улыбающегося дракона, с разноцветным ожерельем на шее. Дракон лукаво подмигивал прохожим, с того места, где был я, казалось, что его глаза смотрят прямо на меня. Ниже пестро красовалась надпись: «Ты во сне, чувак!»
Мое воздушное, удивительное настроение искристыми радугами наполняло тело. Хотелось разбежаться и взлететь. Я посмотрел на часы: Без пяти три. Достаточно для того, чтобы вовремя быть там, где назначена встреча.
Я прошел еще два квартала, потом повернул направо. Сверился с листочком, на котором написан адрес. Все верно. На небольшой, золотого цвета, табличке выгравирована надпись: «Исследовательская лаборатория ЛУЧ». Мне сюда.
Дверь легко поддалась. Внутри оказалась достаточно просторный холл, на светлых стенах которого висели фотографии в рамках, с изображением насекомых крупным планом. Бабочки чередовались жуками, чуть ближе ко мне я заметил огромного муравья, а за ним пришельца из знакомого с детства фильма ужасов. Может это был сильно увеличенный богомол, но я не сильно смыслю в насекомых.
Чуть дальше находился белого цвета кожаный диван, рядом журнальный столик. На диване сидел средних лет человек в белом халате.
- Здравствуйте, я по поводу работы.
- Добрый день. Тогда вам к Драконову.
Человек в белом халате встал и направился прямо к стене. Оказалось, что там была дверь, которую я сразу не заметил. Дверь была того же цвета, что и стены помещения. Оставшись наедине я стал рассматривать фото. Почему-то изображения жуков бабочек и тараканов сильно меня веселили. Съемка производилась таким образом, что изображение напоминало сцены фантастических планет. При продолжительном разглядывании фото терялось ощущение реальности.
- А! Это вы. Проходите, проходите. – В дверном проеме стоял пожилой мужчина, тоже в белом халате, из под которого выглядывал черный пиджак и ярко синий галстук.
- Пал Палыч Драконов, - протянул мне руку мужчина.
- Олег. - В ответ протянул свою руку я.
- Очень хорошо. Олег. Очень хорошо. Прошу вас. – С этими словами Пал Палыч пошел в глубину проема в стене. За дверью был не очень длинный коридор с несколькими дверями. Драконов открыл одну из них и скрылся внутри. Я проследовал за ним.
Еще одна светлая комната. Около стены стоял стеклянный стеллаж, заставленный книгами и баночками с засушенными насекомыми. Еще был стол, кресло и стул. Стол был совершенно пуст.
- Прошу вас, присаживайтесь.
Я устроился на стуле, хозяин кабинета напротив меня, удобно облокотился на спинку кресла.
- Итак, вы приехали, чтобы работать у нас?
- Да, если вы посчитаете нужным, - внутри меня царило странное спокойствие и ясная прохлада.
- Вы знаете чем занимается наша лаборатория?
- К сожалению не так подробно, как хотелось бы, но в целом, насколько я понял – вы изучаете муравьев, точнее ферменты, которые они вырабатывают в различных жизненных, так сказать, ситуациях.
- Да, и этим тоже. Но вам, первое время, придется возиться с тараканами. Что вы знаете о тараканах?
- О тараканах? – Я задумался, перебирая в уме имеющиеся там сведения.
- Ну скажем, чем человек отличается от таракана?
Я улыбнулся, что-что а такой сравнительной характеристикой я никогда не утруждал свое мышление.
- Человек умеет думать, - озвучил я первую искру, вспыхнувшую внутри.
- Думать? Весьма любопытное мнение? А вы думаете, что человек способен думать? – Драконов прищурил глаза, с таким выражением лица он больше походил на какого-то среднего ранга следователя. Я почему-то почувствовал себя как на допросе и слегка напрягся.
- Ну. Да. Мысли, которые проносятся в голове…
- Мысли которые проносятся в голове, - мне в тон, перебил меня работодатель, - есть ничто иное как бесконечный поток всякого мусора, который от воли человека зависит очень и очень слабо.
- Ну почему же? - возразил я, - человек способен выбирать направление этого потока.
- Вы уверены?
- Да. – я действительно был в этом уверен.
- Тогда подумайте о чем-нибудь другом.
- О чем другом?
- Не о том, о чем вы думаете сейчас.
Я направил внимание внутрь себя, в то место, где обычно вспыхивали одна за другой мысли. Но там образовалась пустое место. Я немного покрутил головой, но мысли так и не приходили.
- О чем подумать? – спросил я.
- Ну да ладно. Вернемся к тараканам - Драконов поменял позу, положил руки на стол, сплел вместе пальцы. – Таракан имеет внутри себя определенный набор команд и рефлексов, согласно которым действует в своей среде обитания. Можно сказать, что он действует в рамках заложенной в нем программы.
- Да с этим можно согласиться, - кивнул я, уже подозревая к чему клонит мой собеседник.
- Так чем человек отличается от таракана?
- Заложенной в нем программой.
- Верно! – Пал Палыч снова откинулся назад. – Верно, молодой человек. И больше ничем.
Драконов встал и сделал круг по комнате за моей спиной. Я следил за его действиями, ожидая следующий вопрос. Похоже было, что он принимает какое-то решение. Хозяин кабинета вернулся на свое место.
- Ну хорошо. Еще один вопрос и можно считать, что собеседование вы прошли.
Я улыбнулся. Напряжение, которое к этому времени успело вырасти, снова растворилось, оставив место ясной прохладе.
- Вы, молодой человек, знаете где находитесь?
Я опешил, но ответ напрашивался сам собой.
- Да, в Исследовательской лаборатории «Луч».
- Нет, вы поймите меня правильно, я ни в коей мере не хочу вас смутить, но прошлый соискатель совсем забыл как он сюда попал. Вы то я надеюсь помните как здесь оказались? Я имею ввиду то место, где вы сейчас находитесь.
- Ну конечно помню, - ответил я. – я получил ваше письмо, затем сел на поезд…
В этот момент тревога, заполнила мое существо. Я помнил подробно все, от того момента, как получил письмо, с приглашением, как покупал билет, как написал ответ, как приехал на вокзал, дальше была черная пропасть. Я пытался вспомнить дорогу, или хотя бы название города в котором оказался, но все мои попытки и усилия проваливались в черную пустоту, которая была сразу за железнодорожным вокзалом. Я вспомнил как долго стоял на перроне рассматривая странный футуристичный локомотив стального цвета. Потом я почему-то вспомнил дракона на стене, вроде под ним была какая-то надпись, но смысл ее ускользал от моего внимания.
- Я так и знал. – тон Драконова наполнился досадой. – Что ж увы.
Драконов сжал губы и снова прищурил глаза.
Но меня больше не интересовала ни эта работа ни хозяин кабинета. Один вопрос вызывал во мне легкую панику, граничащую с истерикой, которая вот-вот может стать полноправной хозяйкой моей психики. «Как я здесь оказался? Почему в памяти нет ни единого фрагмента дороги?»
- Идите, дорогой мой, вспоминайте.
Как в тумане я открыл дверь, вышел в коридор, прошел к двери, ведущей в холл, не глядя на фото с насекомыми выскочил на улицу.
Я помнил эту дорогу, тротуар, яркое весеннее солнце, прохожих. Почему-то мне казалось, что нужно найти тот рисунок с драконом.
Я прошел несколько шагов и повернул налево, то что я увидел наполнило ужасом все мое существо, за поворотом не было улицы. Там был пляж. Морское побережье, море, лучи солнца играли на небольших волнах. Я слышал множество детских голосов. Потом звуки стали плотными, казалось, что каждый отдельный звук пытается быть как можно ярче, как можно плотнее и отчетливее, чтобы не потеряться в общем звучании. Звуки спорили один с другим. Звуки усиливались, голова шла кругом.
Я посмотрел на солнце, желтый горячий диск, единственное, что в этот момент казалось настоящим. Что происходит? Где я?
Я закрыл глаза, под закрытыми веками осталось яркое желтое пятно, и розовое безразмерное пространство вокруг.
Розовое пространство и яркое желтое пятно под закрытыми веками.
Я открыл глаза. То, что было пятном, приобрело резкость и превратилось в горящую под потолком лампочку. Комната в которой я недавно пил чай, а потом уснул, приветствовала меня своим спокойствием. Я сел на кровати, свесив ноги на пол. Смутные воспоминания сна еще оставались, но через некоторое время растворились, просочились, словно сухой песок на морском берегу, сквозь пальцы. И это все? Пронеслось в голове? Переправа, переправа. А где мастер, обещанный, сновидений? Похоже ничего не вышло. Оставалось одеться и найти старика, который привел меня сюда.
Я снова попытался вспомнить сон: пусто. Ничего. Похоже, вообще сновидений не было. Зато я отменно выспался, эта комната с ее тихим и аскетичным убранством благотворна влияла, успокаивая, может даже убаюкивая.
Я одел курточку и направился к двери. Сначала я даже ничего не понял, мой ум отказался принять такой простой и очевидный факт: ручки на дверях не оказалось. Не просто ручки, даже замочной скважины. Это была просто металлическая пластина, каким-то образом прикрепленная к стене. Появились первые нотки недоумения и неясное чувство, похожее на страх.
Я разогнал тревогу, вернулся к столу и нажал кнопку включения на чайнике.
Наливая в кружку горячую воду я вспоминал подробности нашего телефонного разговора со стриком. После моего рассказа про ночные кошмары он сообщил, что необходимо встретится с мастером сновидений, что он может помочь. Потом фонарь, потом я здесь. Странно.
Скорее от нечего делать, я начал изучать пространство, в котором теперь находился. «Да, может так и надо, может специально нет ручки, чтобы я не ушел раньше времени, все таки сон – не такое простое дело», прозвучало мыслями.
Кровать, полосатый матрац, серая подушка без наволочки. Потерявшие цвет обои, старый шкаф, с тремя дверцами. Полки, пустые, на верхней картонная коробка, внутри лежала ложка, сейчас она на столе. Стол, лак местами потрескался. Белый, выкрашенный мелом потолок, лампочка, без абажура.
Я откинул рукав левой руки, посмотреть на часы. Часов на руке не оказалось.
Странно. Я начал вспоминать, где мог их оставить и почему вообще вышел из дома без часов. Да нет же! Когда стоял под фонарем часы на руке были, сейчас нет.
Некоторое время ушло на поиски часов. В комнате их не оказалось. Я посмотрел везде. Сначала под кроватью, я мог машинально их снять и положить на стол, на пол, под подушку.
Но часов не было ни в шкафу ни под шкафом ни в картонной коробке.
Я сел на кровать и попытался напрячь память. Последний раз я видел часы на руке под фонарем, я смотрел там время, после этого все, что касалось времени превращалось в темную пропасть.
Я встал и начал ходить по комнате.
Эта чернота, провал в памяти, немного забавлял. Вполне могло оказаться, что я действительно вышел из дома без часов, а то, что они были на руке под фонарем могло быть частью сновидения.
И тут я вспомнил.
Сперва вокзал и стальной футуристический локомотив. Потом нарисованного дракона и прием на работу.
Почему-то мне сразу стало весело. Я лег, прикрыл глаза, расслабился, позволяя воспоминанию оформиться, на удивление, вспоминались даже самые незначительные подробности. Женщина, которая читала книжку про муравья и гусеницу, голуби, взлетевшие, когда я поднялся с лавочки, фото на стене, море. Даже тонкие оттенки переживания, которое появилось, когда я увидел пляж вместо улицы.
И эта надпись: «Ты спишь, товарищ».
Понятно почему у дверей нет ручки. Похоже мое путешествие должно продолжиться.
Переправа-переправа.
Я закрыл глаза. Спать совсем не хотелось. Я попытался расслабить тело, почему-то вспомнилась статья про полупроводники, которую я недавно читал. Что там? Полупроводник проводит электричество в одну сторону. Или не проводит. Один ноль. Как счет в футболе.
Мысли засасывали внимание, их непрерывный бег вызывал возбуждение. Заснуть оказалось не так просто.
Я немного поворочался с боку на бок, потом лег на спину.
Под закрытыми веками наметилось неясное движение.
Кто-то вошел в комнату, сел на стул, открыл книгу, начал читать вслух, он читал мои мысли.
Я вздрогнул, открыл глаза. В комнате пусто. Одинокая лампа на потолке.
Я закрыл глаза. Мысли. Кто-то вошел в комнату, сел на стул, открыл книгу. Я не видел четко, лишь очертания, но явственно ощущал присутствие. Потихоньку к горлу поднимался страх.
Я сел. Комната была пустой. Возможно так начинается сон. Подумалось мне.
Снова лег, максимально расслабился. Тот, который приходил с книгой больше не появлялся, мысли снова вернулись к полупроводникам.
ЭЛЕКТРИЧЕСТВО
Я тот кто пропускает электричество. Я это знал всегда. С начала времени. Я могу пропустить электрический импульс. А могу его не пропустить, тогда ток побежит совсем другим маршрутом. Да Нет, - вот и весь выбор. Да нет. Смысл цель и функция. Сейчас да. По этому я знаю, что я это я. Когда будет нет, будет просто ноль. Сейчас единица. Я не один. Нас много. Очень много. Я не знаю функцию множества. Но это не тот вопрос, который нужен, чтобы стать единицей. Справа есть она. Она такая же как я. Только она это она. Она тоже может стать единицей. Но мне иногда кажется, что ее функция сложнее. Когда она пропускает ток, и если я в этот момент пропускаю ток, мы можем общаться. Как-то. Есть такая функция, но к электричеству это не относится. Она говорит странные вещи. Говорит, что не всегда было так. Рассказывает, как ноль и единица, как множество нулей и единиц потом складываются в узоры. Зачем эти узоры – не есть моя функция. Сейчас я единица, я чувствую ток, я знаю, когда нужно стать нулем. Она говорит, что не может быть так, что от меня ничего не зависит, что нулем я становлюсь не сам, и на самом деле я даже не выбираю пропускать ток или нет. Но я знаю, что она ошибается, поскольку это мой выбор не пропускать ток и стать из единицы нулем. Правда она как-то спросила: когда ты ноль, ты ведь ничто, кто делает так, что ты снова становишься единицей? Но ответ на этот вопрос не есть моя функция. Еще она просит чтобы я что-то вспомнил. Но как я могу вспомнить, если память не есть моя функция. Я лишь тот кто пропускает ток. Да Нет. Один ноль.
Один ноль. Один ноль. Крутились мысли.
Спать не хотелось совсем. Я открыл глаза, посмотрел на лампочку. Вот интересно, подумал я, можно ли взглядом ее потушить? В этот момент лампочка сухо затрещала и потухла.
Оказывается бывает такая темнота, когда все равно - открыты глаза или закрыты. Меня немного расстраивал тот факт, что теперь чай придется делать в полной темноте. Я встал и осторожно, выставив перед собой руки, пошел по направлению к шкафу. Три шага. Руки нащупывали пустоту перед собой. Еще три шага все та же пустота.
Я развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел в обратном направлении, немного согнув колени, опустив руки на уровень кровати. Три шага, еще три, еще. Мне стало не по себе. Я не мог нащупать ни кровать ни вообще хоть какие-то границы.
Может я сплю? Может это сон?
Я сел на пол, провел рукой по неровной поверхности. Пол такой же на ощупь как и был на вид.
Потухшая лампочка. Полная темнота. Отсутствие границ. Точно, я сплю!
Мне снова стало весело. Что делает человек, когда понимает, что спит? Я не знал ответа. А что делает человек, когда спит в полной темноте?
Передо мной что-то начало происходить, словно воздух стал густым, тягучим. Похоже я мог пощупать его руками. А потом появился Он. Все тело от макушки до пяток наполнилось звенящим ужасом, внезапно пересохшее горло пыталось выдавить звук, стон, все, что угодно, лишь бы проснуться, лишь бы кошмар закончился. Но на это раз Он не исчезал.
Этот светлый силуэт я отлично помнил, пришелец из моих ночных кошмаров.
Он стоял прямо передо мной. А я сидел на полу, переживая раз за разом спазмы ужаса, сдавливающие горло. Я начал дышать глубже. Скорее инстинктивно. Вдох выдох. Вдох выдох. Один Ноль. Дышал и смотрел на пришельца. Он просто стоял.
А потом внутри меня я услышал голос.
- Иди за мной.
- Ты мастер сновидений? – я не открывал рта, но мой вопрос достиг цели.
- Нет, я полупроводник.
Ужас, окутывавший мое естество исчез. Совсем. В одночасье. Словно внутри меня от перегрузки сгорел какой-то предохранитель. Осталась пустота. Ни эмоций ни желаний. Ничего. Я встал. Его свечение стало меньше, возможно он удалялся. Я сделал шаг, потом еще шаг, потом просто пошел.
Я шел. Он светился передо мной. То силуэтом, то облаком, то точкой.
Ни времени ни расстояния невозможно было определить.
Я шел. Возможно прямо, может кругами, может вверх, может просто стоял на месте. Не имело значения, лишь яркая точка перед взором. Как направление движение. Как маяк. Как мираж.
- Привет.
Голос справа. Задорный, веселый, может женский. В метре, справа. Или в сотне или прямо внутри.
- Привет, ответил я.
- Мы снова встретились. (смеется) Но ты меня, наверняка, не помнишь.
- Нет, - ответил я, ты кто?
- Сегодня я просто полоска. И ты тоже.
- Полоска чего?
- Полоска пути. Посмотри на меня.
Я повернулся вправо. В темноте, был виден извивающийся отблеск зеленоватого свечения.
- Хочешь я побуду с тобой, пока ты идешь?
- Да, пожалуйста. А куда я иду?
- Туда, где я уже. Посмотри.
Полоска засверкала ярче, протянулась вперед и где-то в далекой бесконечности соединилась с яркой точкой впереди.
- А что это там впереди, точка. Свет.
- Это источник.
- Источник чего?
- Источник тебя, и меня.
Там, ближе, нас больше.
- Полосок?
- Смешной ты. (смеется)
- Мне нравится твой смех.
- А мне нравишься ты.
Слева появилась еще одна полоска, она струилась красноватым свечением. А потом еще одна, выше, а потом еще.
Я потерял границы себя. Я тянулся из бесконечности в бесконечность, но было ли то, что тянулось в бесконечность мной? Возможно я был просто точкой.
И точка сказала:
- Перевернись.
А та, которая справа светилась звуком. Она звучала и было видно ее звучание. Ее звучание светилось, как и множество звуков, светящихся вокруг.
Звуковые волны переплетались, резонируя отражаясь, множество потоков, соединенных в далекой бесконечности, в яркую точку.
А потом выпала роса. Множество капелек, искрящихся, разноцветных.
Я, точка, посмотрела на одну из них и капля стал ближе. А потом совсем близко. Внутри капли была маленькая комната, кровать, на кровати лежал мужчина.
Я посмотрел на другую каплю, чуть дальше, она приблизилась. Внутри капли фонарь, падал снег.
Я кружил среди капель.
Школа. Седьмой класс. Урок физики.
Ольга. Цветы на восьмое марта, забыл ей подарить.
Одна капля была больше остальных. Я заглянул вглубь. Внутри был небольшой ресторанчик. Я сидел за столом, напротив незнакомая девушка. Улыбается.
Я внимательно всматривался в ее лицо, пытаясь вспомнить кто она. Я сосредоточился. Я нагрелся. Я исчез.
Внимательно всматриваюсь в ее лицо, пытаюсь понять поверит или нет. Хотя мне все равно. Я должен сделать свою работу. Она есть часть потока, поток несет по этому пространству, в этом времени.
- Значит вы утверждаете, что вы не человек.
Я кивнул головой.
- А кто?
- Девушка, простите, вы говорили вас зовут Ольга? Включите диктофон, все что я расскажу вам, я расскажу подробно. А вы постарайтесь использовать эту информацию с умом. Договорились?
- Ну хорошо. Закажите еще кофе и начнем.
Ольга достала из небольшой красной сумочки диктофон, положила на стол, нажала кнопку записи.
- Все готово, можете начинать.
- Я – неорганик. Так люди называют таких как мы. Наш мир это мир звучания. Мы живем по закону звучания.
- Да уже интересно. – На ее щеках появились ямочки.
Я видел ее сознание на несколько лет вперед и назад. Она мне не поверила. Но ее путь, звучание ее пути, соответствовало звучанию моей цели, можно было продолжать. А потом вставить в ее сознание механизм выполнения необходимой программы.
- Мы пропускаем поток, формируя из него законы и правила. Иногда кристаллизуя, сохраняя во времени, иногда растягивая в нем же. Я не смогу подробно объяснить устройство нашего мира, ваше сознание не в состоянии его ни ухватить, ни запомнить. Основной закон нашего мира – это закон звучания. Иногда мы пользуемся правилом ролевантности. То, что для нас набор звуковых волн, которые мы пропускаем через себя, изменяя, дополняя, вычитая, для вас становится мыслью.
То, что вы люди воспринимаете, как свои мысли, есть продукт нашей жизнедеятельности. Каждое ваше слово – это полоса нанизанная на время, каждое слово имеет свои характеристики и свой оттенок. Так формируется поток.
Наш мир проходит сквозь ваш. Мы живем рядом, очень близко. Можно сказать, что наш мир – это мир информации, а мы те, кто пропускают через себя информацию, и сами являемся информацией.
- А зачем вы пришли к нам? Рассказать все это? – она сделала глоток кофе. Все время, пока я говорил, ее внимание блуждало по сбивчивым траекториям, уходя то в память, то в фантазии, мне приходилось держать ее поток, вставляя нужные мне образы, соотнося их с звучанием ее источника.
- Скоро наступит время, когда два мира сольются. Больше не будет границы и разницы. Необходимо подготовится и вам и нам. Моя цель передать знания про управление потоком. Как настраивать свое звучание в соответствии со звучанием нашего мира.
Все это я выпалил на одном дыхании, в это время сканируя ее сознание. Загрузка иллюзорной картины бытия была завершена, пока ее ум занят поиском соответствий и определением вероятности всего сказанного, можно знаться делом.
- Послушай музыку, - продолжил я, что ты слышишь?
На щеках Ольги появились ямочки, вопрос выходил за рамки системы в которой сейчас находилось ее внимание.
- Слышу музыку.
- Тебе она нравится?
Из динамиков, вмонтированных где-то над нами, звучала мелодия в стиле New Age. Ноты фортепиано выстраивались в мелодичный, немного ностальгирующий звукоряд.
- Да, вполне.
- Как ты это определила?
Девушка начала крутить влево вправо кофейную чашку.
- Ну, я чувствую. Эмоционально, наверное.
- Мы называем это настроением. Настроение или Настрой имеет каждый объект материального и психического мира. Любое напряжение пространства соответствует определенному настрою. Люди способны воспринимать Настрой и напряжение. Но не только воспринимать, люди способны менять направление информационного потока, искажая и видоизменяя напряжение. Более того люди постоянно этим занимаются, правда не осознанно. Что касается музыки, - это не более чем набор перетекающих тембров и одинаковых по звучанию нот. Меняется их последовательность. Смена последовательности и вызывает определенные переживания. Причем смена любой последовательности однотипных элементов.
Ольга не понимала всего текста, но мне именно это и нужно было. Максимум сложной для восприятия информации, и пока ум искал соответствия, я перебирал в ее сознании пузырьки восприятии, нанизанные на полоски путей внимания. Необходимое мне воспоминание скорее всего было вытеснено в область недоступных мечтаний. Вытеснено и закрыто стеной социальных обязанностей.
- Посмотри на стол. Расположение предметов, чашка, ложка, салфетница, диктофон, имеет определенное напряжение и настроение, давай поменяем местами салфетницу и диктофон, - моя игра начинала ее забавлять, я прикосновением сознания усилил напряжение эмоциональной сферы, в этот момент она почувствовала всплеск радостного возбуждения, ее ум соотнес это со сменой предметов.
- Это как в музыке. Одна нота поменялась на другую. А теперь смотри, - я поставил все предметы на край стола в одну линию, выдержал паузу и вернул их в первоначальное положение, - раз нота, два нота, три нота. Попробуй сама.
Ольга неуверенно начала двигать предметы по столу. Я был в области подавленных желаний. Сцена, где она смотрит на киногероя. Сцена с бабушкиным вареньем. Сцена с одноклассником. Сцена с проезжающей мимо «Маздой». Ничего особенного, стандартный набор. Я искал что-то, что выходило за рамки социальных программ и установок.
- Не получается.
- А сразу и не должно получатся. Это как музыка. Следи за своим внутренним напряжением. Следи, как оно меняется в соответствии с расстановкой и сменой положения предметов. Будь внимательна.
Я нашел.
Прямо в центре. Висящий на колышушейся серой нитке пузырек был наполнен ярким синим свечением. Оставалось аккуратно снять его и переместить в область повседневных дел. Месяц, в крайнем случае два и он лопнет, согретый проходящим рядом потоком внимания. Новая информация изменит структуру мышления. А потом начнется процесс внутренней трансформации.
Подошел официант, положил передо мной сложенный вчетверо лист бумаги.
Я развернул, прочитал:
«Просыпайся»
Я увидел свои кисти. Холодная волна пробежалась снизу вверх по телу. На пальцах был нежный французский маникюр. Я поднял глаза и увидел себя, смотрящего на меня.
- Извините Ольга, мне пора. – Он-Я подмигнул правым глазом, встал и вышел на улицу.
Я проснулся.
У себя дома.
За окном звучал город. Привычный, знакомый. Со своим настроением и напряжением.
Я помнил сон. С самого начала, с того момента как стоял под фонарем, изучая падающий снег.
Сон. Ну надо же. Не более чем сон. В душе было ощущение, словно я провел отпуск с невероятной женщиной, словно я был в сказке, а потом внезапно все закончилось, и главные слова так и не были сказаны. Словно из волшебной страны, странной но такой знакомой, я попал в мир строгих правил, где нет и быть не может никакого волшебства. Невероятное чувство потери и разлуки.
Моя квартира. Моя гордость и крепость. Два этажа, предел мечтаний молодого, успешного, скульптора. Интерьер в стиле хай фай. Маленькая светлая студия, выше по лестнице. Пусто одиноко серо. Тускло. А внутри, - яркие сочные и невозможные воспоминания. Я знал, что ночной гость больше не придет. Полупроводник. Ты должен найти мастера сновидений. Как где кого?
На сегодня была назначена встреча с заказчиком. На девять, часы показывали шесть сорок.
Я прошел в ванную, посмотрел на себя в зеркало. Умылся холодной водой.
Ты должен найти мастера сновидений. Вот только в том мире, в реальном мире, в котором скоро я буду рассказывать свои мысли и идеи, по поводу выполненной работы, нет никаких мастеров сновидений, которых нужно искать.
Хотелось одного – лечь в кровать и снова уснуть, нырнуть в поток электрических импульсов, рожденных моим воображением. Уйти в сон к Пал Палычу Драконову, вспомнить дорогу от вокзала и работать с тараканами.
Невероятное чувство одиночества и полное отупение мыслительных процессов. Вот так вот, Олежка. Даже позвонить некому. Я никогда и никому не рассказывал про свои ночные кошмары. Да и кто будет слушать бред сновидческих путешествий.
Напряжение! Настроение.
Мое напряжение и настроение были совсем не радостными, вот только изменить направление потока никак.
Я поднялся в студию. Собрал эскизы скульптуры в стопку. Сложил все в кожаный портфель. Решил немного пройтись пешком, в таком состоянии нельзя было приходить в офис к клиенту. Нужно было развеяться. Лучшее, что оставалось – забыть сон, вытеснить в область нереализованных фантазий. И мастера сновидений – туда же.
Город жил своей жизнью. Машины, пешеходы. Солнце. Весна.
Все пройдет. Все забудется. Ты должен найти мастера сновидений.
Ничего я не должен, никому и никогда.
Целый час я бродил улочками города, смотрел на дома, как на музыку. Один дом, второй дом, третий, можно вернуть взгляд на первый дом, потом перевести на третий и снова вернуть на первый. Вот так она и появляется. Тоскливая такая меланхоличная и чудная. Раз прохожий, два прохожий, если представить, что каждый прохожий – это одна нота, где тогда музыкант, который все это играет?
Да и зачем он все это играет? И почему его игра так сильно отличается от мира грез, в котором гусеница учит муравья, и который кажется куда реальнее того места, в которое я проснулся.
Без пяти девять я открыл двери офиса.
Сообщил молодой девушке на рисепшене цель визита. Она взяла телефонную трубку, нажала кнопку, ее слова унеслись электрическим импульсом в неизвестном мне направлении:
- Леонид Васильевич, пришел скульптор,
Подняла на меня глаза, такая серьезная, молодая, а уже такая серьезная. Видно работает здесь не долго, старается соответствовать звучанию, напряжению, настроению фирмы. Или, просто попала под влияние звучания оркестра, под названием «Фабрика сновидений».
Фирма занималась продажей спальной мебели и белья. Простыни подушки. Теперь причины моего сновидения становились явными. Я должен был сделать скульптуру для одного из салонов, который вот-вот откроется, и похоже, сильно увлекся работой.
- Пройдемте за мной. – Девушка встала.
Коридор. На стенах абстрактная живопись. Жаль, что не насекомые и не драконы. Стандартный интерьер. Звучание, напряжение, настроение, обычное, обыденное.
Мы оказались в просторном конференц-зале. По середине стоял большой темного дерева стол, вокруг мягкие светлые кресла. В одном из них сидел заказчик.
- Доброе утро, Леонид Васильевич, - я протянул руку для рукопожатия.
Положил портфель на стол, достал эскизы, один за другим выложил перед ним.
Интересно, подумалось мне, Леонид хозяин фирмы, или просто наемный функционал? Хотя по поведению, потому, как он себя держит, по уверенным и мягким движениям похоже, что хозяин. Значит именно он говорит последнее «да». Тем лучше.
- Что это? – спросил он.
- Это Гипнос. – На эскизах был изображен мужчина, который руками держал развернутый шлейф материи, создавалось впечатление, что он окутывает себя и пространство вокруг вуалью, колышущейся на ветру. – В греческой мифологии, божество сна, Сын ночи и брат смерти.
- Олег! Мне кажется вы не совсем понимаете идеологию нашего предприятия. Извините но то, что вы принесли совсем не то.
Обычно такое восприятие моих работ вызвало бы желание доказать свою правоту, объяснить глубже идею. Убедить. Но мне было все равно. Даже если сейчас я потеряю клиента. Пусть хорошего.
- Давайте попробуем еще разок. Послушайте внимательно. Мое предприятие называется «Фабрика сновидений». Понимаете?
Я кивнул.
- Мы стараемся в дизайне мебели выдерживать линию мечтаний и грез предполагаемых покупателей. Каждая линия, цветовые гаммы, подбор материалов, все это создает определенный настрой. В наших кроватях не просто приятно и удобно спать, в наших кроватях снятся хорошие и приятные сны. – Он сделал паузу, покачал головой, - ну, по крайней мере так гласит наш рекламный проспект. Создайте мне мастера сновидений.
- Простите, кого? – всю мою меланхолию и тоску как рукой сняло, на секунду мне показалось, что не было никакого пробуждения, что я все еще нахожусь в комнате с старым столом и шкафом.
- Мастера сновидений. – Леонид Васильевич посмотрел мне прямо в глаза.
- Вы можете меня ущипнуть? – Спросил я.
- Что сделать?
- Нет ничего, прошу прощения. – Незаметно я ущипнул сам себя, за ногу, потом прикусил язык, до резкой боли, откликнувшейся эхом где-то в макушке. Изображение перед глазами не исчезло.
– А какой он мастер сновидения?
Обычно я не задаю подобных вопросов. Нельзя показывать клиенту отсутствие понимания идеологии будущей работы, но все происходящее стало вдруг очень странным.
- Мастер сновидений умеет спать. И видеть сны. Вы, Олег, умеете спать?
Я кивнул, легкая улыбка появилась на моем лице.
- Я думаю, да. Я думаю, каждый человек умеет это делать с рождения. Ложишься в кровать, закрываешь глаза, засыпаешь.
- Вот пока вы так будете думать вы не сможете выполнить работу. Спать – это искусство. Как вы считаете, почему мастера сновидений называют мастером?
- Он умеет спать? – мастер, мастер, покрутил я на языке, мастер гончарного дела, мастер спорта, мастер, - Мастер тот, кто что-то делает совершенно.
- Почти. Мастер тот, кто живет своей работой, кто делает свою работу совершено, и не только потому, что большую часть жизни учился этому. Потому, что ничего кроме его работы у мастера не остается. Даже самого мастера не существует, есть только процесс, который проходит через его руки, его эмоции, его дыхание, его звучание.
Тогда до мастера мне еще расти и расти – подумал я.
- Что касается мастера сновидений, это тот, кто создает сновидческую реальность такой, что спящий воспринимает все за чистую монету. Искусство обмануть восприятие. Искусство преподнести такую картинку, которая полностью захватывает внимание. Вы справитесь?
- Думаю да.
- Хорошо. Времени у вас не так много.
- Я очень постараюсь.
Сидели на полянке три бабочки гусеница и таракан.
Одна бабочка сказала:
- А вы знаете, хозяин скоро проснется.
Вторая бабочка ответила:
- Скорей бы уже. Уж больно весны хочется.
Таракан как всегда промолчал, только пошевелил немного своими усами, а гусеница уползла.
Я вернулся домой. Поднялся в студию, взял в руки карандаш, закрыл глаза. Какой он, мастер сновидений? Какой он мог бы быть? Старик, с длинной седой бородой, стриженный юноша, девушка, дракон, кто? Множество мыслей блуждало в голове, но ни одна не давала ответ. Я решил просто начать рисовать. Позволить руке свободно двигаться по бумаге. Включил cd проигрыватель, и отпустил себя.
Карандаш летал над листом бумаги. Штрих к штриху. Шаг за шагом. Темное пятно, светлое пятно. Как музыка. Как поток нот. Как восторг, как солнышко над рекой, как взлет. Как стремительное падение. Как тот, кто смотрит на меня, как тот, кто никогда не спит. Как тот, кто создал это все, в бесконечном пространстве. Как звук.
Через четыре часа рисунок был готов. Такой простой ответ, а я ведь знал его давным-давно. Ну здравствуй, мастер сновидений.
Переправа переправа. Снилась ли мне ты? Или может это я приснился тебе?
Я подошел к окну и посмотрел на город. Сверкающий весенним солнцем, укутанный в незаметный кокон человеческих фантазий и стремлений.
Набрал номер Леонида Васильевича.
- Я готов встретится с вами завтра.
- Поздравляю, молодой человек, поздравляю. Жду вас в девять утра.
Целый день я ходил по знакомым улочкам, глупо улыбался прохожим. Смотрел на дома, вызывая внутреннюю музыку, вспоминая переправу и разговор двух снежинок. Ночь прошла тихо и спокойно, а утром я снова был в конференц-зале «Фабрики сновидений».
Положил на стол один единственный эскиз.
Белый лист бумаги, на котором был изображен ребенок, его мечтательные глаза смотрели куда-то в даль, а в руке он держал игрушечного дракона.
Конец.
Март 2008.
ert.kiev.ua