Венский кружок

               
               
                Действующие лица:
                Зигмунд Фрейд
                Карл Юнг
                Альфред Адлер
               
                Сумеречная комната с мебелью в венском стиле.
                переднем плане трое мужчин, одеты по моде начала двадцатого
                века.      

Карл: Вот что, коллега Зигмунд, подумали мы тут на досуге с коллегой Альфредом и решили покинуть твой кружок юных психоаналитиков. Все, достал ты всех и нас с Альфредом, извини за грубость, сексуальной неудовлетворенностью.
Зигмунд: Что-о-о? Это вы мне? Можно сказать, отцу родному? Кормильцу? Я вас породил, молокососы!
Альфред: Не ругайся, не кричи и ногами не тряси, не воображай из себя Венского шамана. Шаман и есть шаман. Похож, правда, Карлуша? Народ в точку попал с кличкой. Мы с тобой так трястись не умеем. Во, дает. А я защищал его от сплетников – клеветников. Мол, что вы, семьянин порядочный, ученый, светлая голова.
Зигмунд: Вон отсюда! Оба! Чтобы ноги вашей здесь больше не было!
                (Падает на ковер)
Альфред: Ну, зачем так волноваться. Сам же ты придумал Эдипов комплекс. Ты отец, мы твои сыновья, все, как ты  говорил. Ну, вставай же, Зигмунд, холодно лежать на полу, дует со всех сторон. Камин нынче не топили. (Склоняется над учителем) Слышь, Карл, никак он в обмороке? Я думал, истерит старик.
Карл: Надо врача вызывать.
Альфред: А мы кто с тобой? Разве не врачи? Вспоминай по-быстрому, что нужно делать при обмороках?
Карл: Сначала удостовериться, дышит или нет.
Альфред: (Прикладывает ухо к груди учителя). Сердце бьется, грудь поднимается. Дышит.
Карл: Ему под нос надо чего-нибудь сунуть, чтобы вдохнул и очнулся.
Альфред: У него кроме кокаина из лекарств больше ничего не водится.
Карл: Сунем кокаину, авось поможет.
               
             (Достает из резной шкатулки порошок, осторожно насыпает на ладонь).

 Альфред: Мне от всех болезней горчичники помогают. Но я не спорю. Я так. У тебя светлая голова и память редко подводит. Кокаину, так кокаину, что жалеть, у него этих запасов до ХХ1 века хватит.
 
           (Карл подносит свою ладонь с порошком к носу учителя. Зигмунд вдыхает порошок, кашляет и открывает глаза)

Зигмунд: Что со мной было? Почему я на полу?
Альфред: Так, ничего особенного. Вы сознание потеряли. Почему? Пусть Карл докладывает. Это была его идея. Я потом присоединился.
Зигмунд: Я тебя внимательно слушаю, Карл. Ну?
Карл: Что я? Как что, Карл крайний. Надоело крайним быть, в виноватых ходить, роль козла отпущения играть. Благословите, учитель, Христа ради, и отпустите на все четыре стороны, а то я сам, без разрешения, уйду. Благословите.
Зигмунд: Вот как заговорил. Голос прорезался. Когда пришел в первый раз, скромно держался, робко даже, как мешком прибитый. Вспомни, как о встрече просил, умолял меня.
Альфред: Ты, Карл, не слушай его. Что ты так расстроился? Побледнел. Ты что, тоже собрался в обморок? Какой он учитель, носится со своим членом, достал уже, пошлый старик. Карлуша, слушай меня, голову подними, плечи расправь, спину не гни ни перед кем. Забыл, чему я тебя учил? Не Эдипов комплекс, а борьба за власть правит миром. Побеждает сильнейший. Ты же не хочешь быть слабым? Ведь так? Эх, ты, нервный какой, тонкая душа. Уходим, пока ты в обморок не грохнулся. Уходим от тебя, дедушка Фрейд. Ты кого подурнее вместо нас найди, чтобы никогда в тебе не сомневались. А с нас хватит. Весь мир мы насмешили.
Зигмунд: Плохо вы знаете природу человека, нет в вас моего гения, даже сотой доли нет. Пусть смеются, презирают, даже ненавидят, но мои идеи вечные. Сколько будет существовать человечество, столько будет помнить дедушку Фрейда. Может, и тебя Альфред, не забудут, но лишь потому, что ты меня повторяешь, другими словами, но меня. А ты, Кырла, никому не нужен будешь. Пусть ты сейчас в моде, но кому нужна твоя духовность? Кто тебя захочет понять? Совсем скоро тебя отбросят за ненадобностью. Время от времени бездельники – интеллектуалы да пьяницы – художники будут откапывать тебя в пыльных хранилищах, и делать вид, что понимают твою чушь. Тебя понять невозможно, потому что ты сам не понимаешь того, что понаписал: архе – хи – хи – типы. Сам еще тот тип. Жаль, не разглядел тебя раньше, выгнал бы без сожаления. Твое место в психлечебнице с душем Шарко и психоанализом. Но есть подозрение, что уже поздно, никто тебе уже не поможет. Неизлечимый ты. Что ж, бывает, психоанализ не всесильный.
Альфред: Что ты, что ты, Карл, опять расстроился. Слез твоих тут нам не хватало. Не слушай его, хоть и прав старик, действительно, сумасшедших уже не излечить. Знаешь почему? Потому что они этого не хотят, им и так хорошо. Но ведь нормальные штучный товар, их мало. Такие, как мы с тобой, встречаются редко. Старик прав, ты непонятно пишешь, но неадекватники и путаники с удовольствием читать тебя будут, так что твои идеям всегда рады. Иногда подзабудут, сам понимаешь, идей много, но потом обязательно вспомнят. Меня тоже помнить будут. Понятен я любому, даже в алкогольно – наркотическом состоянии.    А последователей Фрейда будут отлавливать и принудительно лечить как извращенцев.
Зигмунд:  Совести у тебя нет, поэтому никогда не забудут. Все человечество обгадил комплексом неполноценности.
               
                (Хватается за голову)

Виноват, я один виноват, был бы верующим, покаялся бы. Таких монстров на свет произвел. Не было бы меня, и вас бы не было. Одна надежда:  люди поумнеют, и все наши книги: мои, твои, Карлуша, твои, Альфред, выбросят за ненадобностью. Чтобы легче дышалось и навязанные комплексы не сковывали по рукам и ногам. Эх, вы, друзья – предатели, не поняли еще, что, как бы мы не ссорились, нас одной компанией считать всегда будут? Мы друг без друга не существуем. Да, не существуем. Что я хотел еще сказать?
               
                (Пристально смотрит в пространство перед собой)
 
Блохи, смотрите, блохи скачут, смотрите, какие огромные, в человеческий рост…, кусают, больно, кровь сосут. Чешется, все тело чешется. Ох, тяжело мне с людьми. Устал.