Эти заметки я назвал по невольной ассоциации статьи «В защиту нового реализма» (ЛР 2010, №34-35) упомянутого в заголовке автора с шахматным термином «защита Нимцовича», «защитой Каро-Кан», а может, и с набоковской «Защитой Лужина».
«Защита» Д. Колесникова обладает целым рядом интересных особенностей. Во-первых, как и полагается, она направлена на то, чтобы остановить то ли нападение, то ли просто нападки Л. Сычёвой на милый сердцу автора «новый реализм». Он ссылается на такую цитату из одной статьи об этом «явлении литературы»: «Где красота выражения? Где глубина переживания? Где смысл этих писаний? В чём он? Занять не по чину чужое место и тем самым заесть чужие жизни? («ДЛ», 2010, №7)», сетуя, однако, что в статье понятие «нового реализма» не определено. Значит, цель статьи Д. Колесникова ясна: определить этот «литературный метод» и «защитить» его от досужих обвинений.
Затем следует перечисление некоторых самых выдающихся представителей этого течения (не буду повторять за автором этот список), к числу которых прибавляется и ряд писателей-критиков, среди которых почему-то появляется Л. Сычёва. А ведь как раз она-то и усомнилась в ценностях «нового реализма», да и вообще в том, существует ли таковой… Странно. Но это только начало рассуждений Д. Колесникова. Как говорится, дальше – больше. Критик после определения круга «новых реалистов» наших современников, заявляет, что этот метод «куда шире» «общепринятой трактовки». (Однако в чём состоит эта трактовка и почему она «общепринята», остаётся только догадываться). Суть дела в том, что под «новым реализмом» в литературе, – по мысли автора «защиты», – следует понимать всю совокупность реалистических направлений ХХ века. Затем мы узнаём, что в число так определённых «новых реалистов» попадают ни много, ни мало (в порядке хроники): Максим Горький, Леонид Андреев, Иван Бунин, Джек Лондон, Ромен Роллан, Михаил Булгаков, Николай Островский, Виктор Астафьев и другие. Плюс ко всему ещё «магические реалисты» , среди которых упомянут, правда, только Маркес.
Уже одно сопоставление этих писателей, а не то, что зачисление их в одну «обойму» у читателя сразу может вызвать шок, превращающийся мгновенно в острый приступ смеха. Поистине трогательно, когда автор статьи обнаруживает «пламенный героизм» и «пафос борьбы» у Леонида Андреева. Это что, в книге «Иуда Искариот» что ли? Или в «Рассказе о семи повешенных», (если, конечно, эти произведения ему знакомы)? Столь же экстравагантно сопоставление Леонида Андреева с Джеком Лондоном или Виктором Астафьевым (он, оказывается, тоже «новый реалист») ; а всех их вместе ни много ни мало – с Александром Прохановым. О реакции первых судить трудно по объективным причинам, но последний, если как-нибудь узнает о такого рода «литературоведческих» разысканиях, просто расхохочется. Но особенно любопытно, как отреагировал бы И.А. Бунин, если бы ему сообщили, что он близок создателю знаменитого романа «Как закалялась сталь», да ещё к тому же, что они оба – «новые реалисты» и находятся в «органическом сочетании с модернизмом»? Бунин был человек, как известно, язвительный и за словом (в т.ч. и матерным) в карман не лез. Не мешало бы Д. Колесникову об этом задуматься.
А относительно творческого «взаимодействия» с модернизмом, то просто диву даёшься, почему в этом списке нет ни Джойса, ни Кафки, ни А. Роб-Грийе, ни даже , допустим, авторов «Метрополя», плохонькие, но зато свои… Вот было бы «содружество»!
Но, шутки в сторону. Самое интересное начинается, когда Д.Колесников переходит к рассуждениям об идейных ценностях «нового реализма». Они состоят якобы в активной социальности, даже временами «излишней», которая порой оборачивается «снижением общественного пафоса». (Для желающих можно и наоборот «снижение» переходит в нарастание). И – вторая важная черта: «новые реалисты», особенно когда пишут о войне, «не оставляют читателю никакой надежды и никакого просвета», а изображаемая ими картина мира «исполнена глубокого пессимизма». Тут приходится пожалеть, что к числу отцов-родоначальников этого удивительного метода автор забыл причислить Шопенгауэра или нашего Ф. Сологуба. Но, впрочем, Л. Андреев, несмотря на вышеупомянутый будто бы ему присущий «пафос бодрости», тоже не юморист, так что, в общем, – всё в порядке.
При этом оказывается, что столь ценные и в идейном, и в стилистическом отношении (язык «новых реалистов ярмарочно-пёстрый, волшебный и завораживающий») качества делают творчество мастеров этого метода подобным айсбергу, семь восьмых которого скрыты под водой, и только одна восьмая возвышается над поверхностью. Иными словами глубины и чувства просто неизъяснимые. Это утверждается совершенно всерьёз об И. Кочергине, М.Бойко, И. Денежкиной, С Шаргунове, которые якобы полностью адекватны этому хэмингуэевскому образу… Поневоле вспомнишь пушкинского Сальери, который восторгался музыкой Моцарта: «Какая глубина, какая сила и какая стройность…». Вот они – «моцарты» нашей грустной реальности – «новые реалисты».
К числу несомненных «теоретических» находок Д. Колесникова стоит отнести и его сетования по поводу утраты обществом прежних идеалов социализма. «Если в советское время люди имели определённые идеалы и сложившуюся систему ценностей, если в них с детства ковался героический дух и воспитывался оптимистический взгляд на жизнь, то с распадом СССР всё это было разрушено пришедшими к власти «реформаторами», не сумевшими предложить взамен утраченной Атлантиды ничего, кроме культа потребления. Так что же в таком случае следует воспевать и чему стоит радоваться представителям «нового реализма»? Уж не гипермаркетам ли, напичканным иностранными товарами?».
Автор, судя по фотографии, помещённой в газете, – лично мы не знакомы, – молодой человек, и что такое советская власть, знает только от родителей или из печатных работ. А то, что тогда любая статья, даже его «защита» не могла появиться без указа партийных инстанций ( редакторская цензура), он, видимо, не знает. «Инстанции» и сейчас есть, но они совершенно другие. Тут есть определённая тонкость.
Наверное, не случайно, говоря о «новых реалистах» прошлого автор упоминает трёх мастеров «социалистического реализма». Это, помимо «основателя», конечно, Н. Островский и Г. Владимов. Может, поискать по сусекам, и ещё кто найдётся: С. Бабаевский или П.Павленко, или Г. Николаева …. Список ещё предстоит совершенствовать.
Итак, «защита нового реализма» – защита Колесникова оказалась безуспешной. Новый реализм – понятие пустое. Реализм – это защита правды. А всё остальное – игра. Здесь можно сослаться и на Германа Гессе «Игра в бисер», и на крестьянские рассказы Льва Толстого. Главное одно – не надо врать. Это и есть реализм.
«Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно».